ек.
  - Послушай, Анита, я же не...
  - Не трать слов.
  - Честно, Анита, я никогда не стал бы тебя нарочно подставлять.
  Я рассмеялась:
  - Врешь.
  - Анита! - Он глядел взволнованными глазками, прижав одну руку к груди.
Мистер Искренность.
  - Я на это не куплюсь, побереги для клиентов. Я тебя слишком хорошо знаю.
  Он улыбнулся, и это была его природная улыбка. Истинный Берт Вон, прошу
любить и жаловать. Глаза его блестели, но не теплотой, а скорее
удовольствием. В этой улыбке какое-то оценивающее, оскорбительное знание.
Будто он что-то про тебя знал мерзкое, что ты когда-то сделал, и охотно
будет хранить молчание - за сходную цену.
  Что-то слегка пугающее есть в человеке, который знает про себя, что он
нехороший человек, и плюет на это с высокой колокольни. Это против всего,
что ценит Америка. Нас всегда, прежде всего, учат быть хорошими, нравиться
людям, быть приятными обществу. Лицо, которое все это отбрасывает в
сторону, есть белая ворона и человек потенциально опасный.
  - Чем тебе может помочь "Аниматор инкорпорейтед"?
  - Я уже попросила Ронни кое-что сделать. Чем меньше участников, тем меньше
людей в опасности.
  - Ты всегда была гуманисткой.
  - В отличие от некоторых.
  - Я понятия не имел, чего они хотят.
  - Да, но ты имел понятие о том, как я люблю.
  Он улыбнулся улыбкой, в которой можно было прочесть: "Я знаю твои тайны,
знаю самые черные сны". Таков наш Берт, дружелюбный шантажист.
  Я улыбнулась ему так же дружески:
  - Если ты еще раз пошлешь мне клиента-вампира, не поговорив сперва со
мной, я уйду.
  - И куда?
  - Со мной уйдут мои клиенты, Берт. Кто дает интервью по радио? Кто в
центре внимания прессы"? Ты сам постарался, чтобы это была я, Берт. Ты
считал, что меня легче всего им продать. Самая безобидная на вид, самая
привлекательная. Как щенок. Когда люди звонят в "Аниматор инкорпорейтед",
кого они спрашивают, Берт?
  Улыбка его пропала, глаза стали зимним льдом.
  - Без меня у тебя бы ничего не вышло.
  - Вопрос в том, смог бы ты сделать это без меня?
  - Смог бы.
  - Я тоже.
  Несколько долгих мгновений мы играли в гляделки. Никто не хотел отводить
глаза первым или первым моргнуть. Берт стал расплываться в улыбке, все так
же глядя мне в глаза. И мои губы тоже начала раздвигать улыбка. Мы
расхохотались одновременно - и этим кончилось.
  - Ладно, Анита, больше вампиров не будет.
  Я встала:
  - Спасибо, Берт.
  - А ты бы и в самом деле ушла?
  Его лицо было все - смеющаяся искренность, точная и радостная маска.
  - Я не люблю пустых угроз, Берт. И ты это знаешь.
  - Да, - ответил он. - Знаю. Но честно, я не знал, что эта работа будет для
тебя опасной. - А иначе ты бы отказался?
  Он секунду подумал и снова рассмеялся.
  - Нет, но запросил бы больше.
  - Продолжай делать деньги, Берт. У тебя хорошо получается.
  - Аминь.
  Я ушла, чтобы он мог порадоваться чеку наедине с собой. Может быть,
хихикнуть над ним. Это были кровавые деньги - извините за каламбур. Но я
почему-то знала, что Берту это все равно. Это мне было не все равно.

  18

  Открылась дверь другого кабинета, и оттуда вышла высокая блондинка лет от
сорока до пятидесяти. Золотистые брюки, сшитые на заказ, охватывали тонкую
талию. Безрукавка цвета яичной скорлупы открывала загорелые руки, золотой
"ролекс" и венчальное кольцо с бриллиантами. Камень в обручальном кольце
весил целый фунт. Спорить могу, что она и глазом не моргнула, когда
Джеймисон назвал цену.
  Вышедший за ней мальчик тоже был изящный и светловолосый. На вид ему было
лет пятнадцать, я знала, что меньше восемнадцати быть не может. По закону
в Церковь Вечной Жизни можно вступать не раньше этого возраста. Он еще не
мог в открытую пить спиртное, но имел уже право по собственному выбору
умереть и жить вечно. Нарочно не придумаешь такую бессмыслицу.
  Улыбающийся услужливый Джеймисон замыкал процессию. И по дороге что-то еще
говорил мальчику.
  Я вытащила из сумки визитную карточку и протянула женщине. Она посмотрела
на нее, потом на меня. Оглядела меня с головы до ног и не пришла в восторг
- наверное, из-за футболки.
  - Да? - спросила она.
  Порода. Нужна настоящая порода, чтобы так смешать человека с дерьмом,
произнеся одно слово. Конечно, меня это не тронуло. Великая золотоволосая
богиня не заставила меня ощутить себя мелкой и мерзкой.
  - Телефон на этой карточке принадлежит специалисту по вампирским культам.
Хорошему.
  - Я не хочу, чтобы моему сыну промывали мозги.
  Я заставила себя улыбнуться. Этим специалистом был Раймонд Филдс, и он не
промывал мозги. Он говорил правду, как бы неприятна она ни была.
  - Мистер Филдс представит вам потенциально теневую сторону вампиризма, -
сказала я. - Я думаю, мистер Кларк дал нам всю необходимую информацию.
  Я подняла руку к ее лицу.
  - Эти шрамы я получила не на контактном футболе. Прошу вас, возьмите
карточку. Звонить ему или нет - ваш выбор.
  Под великолепной косметикой она чуть побледнела. Глаза ее чуть
расширились, глядя на мою руку.
  - Это сделали вампиры? - спросила она голосом тихим и с придыханием -
почти человеческим.
  - Да, - ответила я.
  Джеймисон взял ее под локоток.
  - Я вижу, миссис Фрэнке, вы познакомились с нашим местным вампироборцем.
  Она посмотрела на него, потом снова на меня. Тщательно собранное лицо
стало чуть расползаться. Она облизнула губы и обратилась ко мне:
  - В самом деле?
  Она быстро оправилась, и в голосе ее вновь звучало превосходство.
  Я пожала плечами. Что я могла сказать? Я сунула карточку в ее
наманикюренную руку, и Джеймисон тут же тактично ее забрал и сунул в
карман. Она отдала. Что я тут могла сделать? Ничего. Я попыталась, и не
вышло. Точка. Все. Но я смотрела на ее сына. Он выглядел невероятно молодо.
  Я вспомнила свои восемнадцать лет. Я считала себя совсем взрослой. Думала,
что все знаю. Когда мне стукнул двадцать один, я уже знала, что лишь
нахваталась по верхам. Я и сейчас ни чего не знаю, но хотя бы очень
стараюсь. Иногда только и остается, что стараться. Может быть, это вообще
все, что можно сделать. Господи, до чего же я сегодня цинична.
  Джеймисон сопровождал их к двери, и я уловила несколько фраз:
  - Она пыталась их убить. Они просто защищались.
  Ага, я такая. Наемный убийца для нежити. Бич кладбищ. Так оно и есть.
  Я оставила Джеймисона дальше травить полуправды и пошла в кабинет. Мне
нужны были некоторые дела. Жизнь продолжается - для меня, по крайней мере.
Но я не могла прогнать стоящее перед глазами лицо мальчика, эти большие
глаза. Загорелое, младенчески гладкое лицо. Может быть, ему хотя бы
следует начать бриться до того, как себя убить?
  Я затрясла головой, будто это могло прогнать видение.
  Когда Джеймисон вернулся в кабинет, я сидела с папками в руках. Он закрыл
за собой дверь. Как я и думала.
  Кожа у него была цвета темного меда, глаза бледно-зеленые, лицо обрамляли
тугие длинные кудряшки. Волосы почти цвета осенних листьев. Джеймисон был
единственным рыжим зеленоглазым негром, которого я в жизни видела. Он был
гибкий и худой той худобой, что достигается не тренировкой, а дается
удачными генами. Представление Джеймисона о физических упражнениях
сводилось к поднятию бокалов на хорошей вечеринке.
  - Больше никогда так не делай, - сказал он.
  - Как "так"? - Я встала, прижимая папки к груди.
  Он покачал головой и почти улыбнулся, но это была злобная улыбка, оскал
мелких белых зубов.
  - Не строй из себя дуру.
  - Извини.
  - Извини, извини! Ты же не считаешь себя виноватой?
  - Насчет попытки дать этой женщине карточку Филдса? Нет. Я бы сделала это
снова.
  - Я не люблю, когда меня порочат при моих клиентах.
  Я пожала плечами.
  - Я серьезно. Никогда больше так не делай.
  Я хотела спросить его "А то что?", но не спросила.
  - У тебя нет необходимой квалификации, чтобы консультировать людей о том,
стать ли им нежитью.
  - Берт считает что есть.
  - Берт возьмет деньги за убийство Папы Римского, если будет считать, что
ему это сойдет с рук.
  Джейсон усмехнулся, потом нахмурился, но не смог удержаться от улыбки.
  - Ты умеешь припечатать словом.
  - Спасибо.
  - Так не подрывай мой авторитет перед клиентами, о'кей?
  - Обещаю никогда не вмешиваться, когда речь будет идти об оживлении
мертвых.
  - Этого мало.
  - Это все что я могу тебе обещать. У тебя нет квалификации консультанта.
  - А ты маленькая мисс Безупречность. Ты убиваешь за деньги. Ты же просто
наемный убийца!
  Я сделала глубокий вдох и плавный выдох. Сегодня я с ним драться не буду.
  - Я уничтожаю преступников с полного ведома и согласия закона.
  - Да, только тебе это нравится. Ты ловишь кайф, вгоняя осиновые колья. Ты
недели прожить не можешь, чтобы не искупаться в чьей-нибудь крови.
  Я просто на него смотрела. Потом спросила:
  - И ты, в самом деле, в это веришь?
  Он, избегая моего взгляда, ответил:
  - Не знаю.
  - Бедные милые вампирчики, их просто неправильно поняли. Так? Тот, кто
оставил на мне это клеймо, растерзал двадцать три человека, пока мне в
суде дали ордер на ликвидацию! - Я дернула футболку вниз, обнажая шрам на
ключице. - А этот убил десятерых. Он выбирал в основном маленьких
мальчиков, говорил, что у них самое нежное мясо. И он не мертв, Джеймисон!
Он ушел. А вчера нашел меня и угрожал убить.
  - Ты их не понимаешь.
  - Нет! - Я ткнула пальцем ему в грудь. - Это ты их не понимаешь!
  Он полыхнул на меня взглядом, раздувая ноздри, тяжело и коротко дыша. Я не
должна была его касаться; это было против правил. Никогда не касайся
противника в споре, если не хочешь, чтобы дошло до драки.
  - Извини, Джеймисон.
  Не знаю, понял ли он, за что я извиняюсь. Он ничего не сказал.
  Когда я прошла мимо него, он спросил:
  - Что в этих папках?
  Я замялась, но он знал содержимое папок не хуже моего. И мог узнать, чего
не хватает. - Дела по убийствам вампиров.
  И мы повернулись одновременно и уставились друг на друга, когда он спросил:
  - Ты взяла деньги? - А ты про это знал?
  - Берт пытался их уговорить нанять меня вместо тебя. Они на это не пошли.
  - После всей рекламы, которую ты им делаешь?
  - Я сказал Берту, что ты не станешь. Что ты не будешь работать на вампиров.
  Его чуть раскосые глаза изучали мое лицо, пытаясь вытащить из него правду.
Я не обращая внимание на этот взгляд, придала лицу самое невинное
выражение.
  - Деньги красноречивы, Джеймисон, даже для меня.
  - Тебе глубоко плевать на деньги.
  - Страшно недальновидно с моей стороны, правда?
  - Я всегда это знал. Ты это делаешь не за деньги - Это было утверждение, а
не вопрос. - А за что?
  Я не хотела посвящать Джеймисона. Он считал, что вампиры - это люди,
только с клыками. И они очень тщательно держали его на окраине, где все
мило и прилично. Он никогда не пачкал рук и потому мог позволить себе
претворятся или даже лгать самому себе - надежный способ погибнуть.
  - Ладно, Джеймисон, о вампирах мы с тобой не договоримся. Но то, что может
вот так убивать вампиров, людьми может пирожки с мясом начинять. И я хочу
поймать этого маньяка раньше, чем он, она или оно к этому перейдет.
  Как ложь это было совсем неплохо. Даже правдоподобно. Он заморгал. Поверит
он мне или нет - зависело от того, насколько он хочет поверить. Насколько
он хочет, чтобы мир его остался безопасен и ясен. И он кивнул, один раз,
очень медленно.
  - Ты надеешься поймать то, что не могут поймать вампиры в ранге мастера?
  - Похоже, это они так думают.
  Я открыла дверь, и он проводил меня наружу. Может быть, он хотел спросить
еще что-то, может, и нет, но нас перебил голос:
  - Анита, ты готова?
  Мы оба повернулись, и вид у меня, наверное, был такой же недоуменный, как
у Джеймисона. У меня ни с кем не была назначена встреча.
  В одном из кресел вестибюля сидел человек, наполовину скрытый комнатными
джунглями. Сперва я его не узнала. Густые каштановые волосы, коротко
стриженные, откинуты назад, открывая очень красивое лицо. Глаза скрыты
черными очками. Он повернул голову, и иллюзия короткой стрижки пропала -
на воротник спускался толстый конский хвост. На нем была джинсовая куртка
с поднятым воротником. Кроваво-красная безрукавка оттеняла загар. Он
медленно встал, улыбнулся и снял очки.
  Это был Филипп многошрамный. В одежде я его не узнала. Слева на шее у него
был бинт, почти скрытый воротником куртки.
  - Нам надо поговорить, - сказал он.
  Джеймисон смотрел то на меня, то на него и хмурился. Подозрительно
хмурился. Мэри положила подбородок на руки и наслаждалась спектаклем.
  Молчание становилось чертовски неловким. Филипп протянул руку Джеймисону.
Я промямлила:
  - Джеймисон Кларк, это Филипп... мой друг.
  Тут же мне захотелось проглотить язык. "Друг" - так сейчас называют
любовников. Вытеснило старое "спутник жизни".
  Джеймисон широко улыбнулся.
  - Значит, вы... друг Аниты.
  Слово "друг" он выговорил медленно, прокатив его по языку.
  Мэри восхищенно всплеснула руками. Филипп увидел и улыбнулся ей
ослепительной улыбкой, бьющей прямо в либидо. Мэри вспыхнула.
  - Ладно, нам пора идти. Пошли, Филипп.
  Я взяла его за рукав и потащила к двери.
  - Рад был познакомиться, Филипп, - сказал Джеймисон. - Я обязательно
расскажу про вас всем, кто здесь работает, и они будут рады когда-нибудь с
вами познакомиться.
  Джеймисон был явно собой доволен.
  - Сейчас мы очень заняты, Джеймисон, - сказала я. - В другой раз
как-нибудь.
  - Конечно, конечно, - ответил он.
  Он проводил нас к двери и подержал ее перед нами. И улыбался нам вслед,
когда мы шли по коридору рука об руку. Полная бочка вранья. Мне пришлось
дать этому гаду ползучему думать, что у меня есть любовник. Вляпалась.
Теперь он еще всем и расскажет.
  Филипп обнял меня рукой за талию, и я подавила желание его отпихнуть. Мы
же притворяемся, значит, надо. Он засомневался в нерешительности, когда
его рука натолкнулась на пистолет в кобуре.
  В коридоре нам попалась одна из агентов по недвижимости. Она поздоровалась
со мной, но уставилась на Филиппа. Когда мы миновали ее и стали ждать
лифта, я оглянулась. Конечно же, она глядела ему в спину.
  Должна признать, спина у него выглядела что надо. Она поймала мой взгляд и
быстро отвернулась.
  - Защищай мою честь, - попросил Филипп.
  Я оттолкнулась от него и нажала кнопку лифта.
  - Что ты здесь делаешь?
  - Жан-Клод вчера не вернулся. Ты не знаешь, почему?
  - Я не уходила с ним, если ты это имеешь в виду.
  Двери лифта открылись. Филипп стал в распор, удерживая их рукой. В его
улыбке, которой он меня озарил, было полно силы, чуточку зла и много
секса. Хотела ли я, в самом деле, оказаться наедине с ним в лифте?
Наверное, нет, но я была с оружием. А он, насколько я могла судить, без.
  Я прошла под его рукой, не нагибаясь. Дверь за нами закрылась. Мы были
вдвоем. Он прислонился к углу, сложив руки на груди, глядя на меня из-за
черных стекол.
  - Ты всегда так делаешь? - спросила я.
  - Как?
  - Позируешь.
  Он чуть напрягся и снова расслабленно оперся на стену.
  - Природный талант.
  - Ну-ну.
  Я покачала головой и стала следить за сменяющимися цифрами этажей.
  - Что там с Жан-Клодом?
  Я смотрела на него и не знала, что сказать. Лифт остановился.
  - Ты мне не ответила, - негромко напомнил он.
  Я вздохнула. Это была долгая история.
  - Сейчас почти двенадцать. Я тебе все, что могу, расскажу за ланчем.
  Он усмехнулся:
  - Пытаетесь подцепить меня, мисс Блейк?
  Я улыбнулась раньше, чем могла остановиться:
  - Как захочешь.
  - Может быть, - сказал он.
  - Флиртуешь напропалую?
  Он пожал плечами:
  - Женщинам это нравится.
  - Мне бы это нравилось больше, если бы я не была уверена, что с моей
девяностолетней бабулей ты бы флиртовал точно так же.
  Он скрыл смешок кашлем.
  - Ты обо мне не слишком высокого мнения.
  - Я очень критичная особа. Один из моих недостатков.
  Он снова рассмеялся - довольно приятный звук.
  - Может быть, я послушаю про остальные твои недостатки, когда ты мне
скажешь, где сейчас Жан-Клод.
  - Вряд ли.
  - А почему бы и нет?
  Я остановилась прямо перед стеклянными дверьми, ведущими на улицу.
  - Потому что я видела тебя вчера ночью. Я знаю, чем ты занимаешься, и
знаю, каким способом ты получаешь удовольствие.
  Он потрепал меня по плечу:
  - Я получаю удовольствие многими разными способами.
  Я нахмурилась, глядя на его руку, и она убралась.
  - Оставь это для других, Филипп. Мне оно не надо.
  - Может быть, ты сменишь мнение за ланчем.
  Я вздохнула. Мне приходилось встречать мужчин вроде Филиппа, красивых
мужиков, которые привыкли, что бабы сразу пускают слюни. Он не пытался
меня соблазнить, он только хотел, чтобы я созналась, что считаю его
привлекательным. Если я этого не сделаю, он будет приставать и дальше.
  - Сдаюсь, ты выиграл.
  - Что я выиграл? - спросил он.
  - Ты удивителен, ты великолепен. Ты один из самых красивых мужчин, которых
мне случалось видеть. От подошв ботинок до обтягивающих джинсов, от
плоского мускулистого живота до скульптурных линий лица ты прекрасен.
Теперь можно нам идти завтракать и бросить эту ерунду?
  Он приспустил очки на нос, глядя поверх стекол. Так он смотрел на меня
несколько минут, потом водрузил очки обратно.
  - Выбирай ресторан.
  Он сказал это просто, без заигрывания.
  Я подумала, не обидела ли я его. И подумала, не все ли мне равно.

  19

  Жара на улице ударяла в лицо твердой волной и охватывала все тело, как
пластиковая обертка.
  - Ты сваришься в своей куртке, - предупредила я Филиппа.
  - Некоторые не любят смотреть на шрамы.
  Я закатала рукав и показала ему левую руку. Шрам блеснул на солнце,
выделяясь белизной на коже.
  - Если ты никому не скажешь, я тоже не скажу.
  Он снял очки и посмотрел на меня. По его лицу трудно было что-нибудь
понять. Я только знала, что за этими темно-карими глазами идет какой-то
процесс. Голос его был тих:
  - Это твой единственный шрам от укуса?
  - Нет, - ответила я.
  Руки его судорожно сжались в кулаки и шея дернулась, будто его ударило
током. По плечам, по рукам, по спине у него пробежала дрожь. Он завертел
шеей, будто пытаясь от этой дрожи избавиться. Снова надел очки, придавая
глазам анонимность. И снял куртку. Шрамы на сгибах рук выделялись
бледностью на загорелой коже. Из-под безрукавки выглядывал шрам на
ключице. Шея у него была красивая: толстая, но без бугров мышц, покрытая
гладкой загорелой кожей. На этой безупречной коже я насчитала четыре
группы укусов. И это только справа. Левая сторона была скрыта повязкой.
  - Я могу снова надеть куртку, - предложил он.
  Я, оказывается, пялилась на него.
  - Нет, я просто...
  - Что?
  - Ничего. Это не мое дело.
  - Все равно спрашивай.
  - Зачем ты делаешь то, что делаешь?
  Он улыбнулся, но улыбка была кривая, вымученная.
  - Это очень личный вопрос.
  - Ты сказал "все равно спрашивай". - Я по смотрела на ту строну улицы. -
Обычно, я хожу к "Мэйбл", но нас там могут увидеть.
  - Тебе стыдно появляться со мной? - спросил он, и в голосе его послышался
шорох наждачной бумаги. Глаза его были за очками, но на скулах заиграли
желваки.
  - Не в этом дело, - сказала я. - Ты тот, кто приходил ко мне в контору,
изображая моего "друга". Если мы пойдем туда, где меня знают, это
недоразумение продлится.
  - Есть женщины, которые готовы заплатить, чтобы появиться в моем обществе.
  - Знаю, я их видела вчера в клубе.
  - Верно, но на самом деле тебе стыдно появляться со мной вот из-за этого.
  - Его рука слегка дотронулась до шеи.
  У меня было четкое впечатление, что я задела его чувства. Это меня на
самом деле не очень беспокоило, но я знаю, что, значит, быть не такой, как
все. Я знаю, как это неприятно - ставить в неловкое положение людей,
которым следовало бы лучше разбираться в жизни. Я разбиралась. Дело было
не в чувствах Филиппа, а в принципе.
  - Пошли.
  - Куда?
  - К "Мэйбл".
  - Спасибо, - сказал он и вознаградил меня одной из своих блестящих улыбок.
Будь я менее профессиональна, я бы растаяла полностью. В этой