ми я коснулась его шеи и провела ими вниз,  пока
не  почувствовала  под  языком  биение  пульса.  Вкус  воды,  чистой   кожи,
парфюмированного мыла.
   Я соскользнула с кресла, оказавшись на коленях перед Жан-Клодом.  Он  был
выше, но ненамного. Я слизнула воду с его груди и позволила себе то, что мне
уже давно хотелось сделать, - коснулась языком его  соска,  и  он  вздрогнул
всем телом.
   Я слизывала воду  с  его  груди,  а  руки  завела  по  талии  на  влажное
закругление спины.
   Он развязал пояс моего халата, и я не  сопротивлялась.  Я  позволила  его
рукам скользнуть под халат, вокруг талии, и  только  футболка  отделяла  его
плоть от моей. Он провел руками мне по  бокам,  играя  пальцами  на  ребрах.
Пистолет оттягивал ткань халата и мешал.
   Я подняла к нему лицо. Его руки  скользнули  мне  за  спину,  прижимая  к
длинной влажной линии его тела. Полотенце опасно болталось.
   Губы  Жан-Клода  скользили  по  моим  губам,  поцелуй  начал  становиться
горячее, тверже, почти до боли. Его руки сомкнулись у меня за  плечами.  Мои
руки скользнули вниз по его телу, до полотенца, и  оказалось,  что  оно  уже
размоталось.  У  меня  под  пальцами  круглилась  гладкость  ягодиц.  Только
прижатие наших тел еще удерживало на месте это полотенце.
   Он впивался мне в губы, и вдруг это стало резко. Больно. Я отдернулась  и
ощутила вкус крови.
   Жан-Клод отпустил меня. Он сел на пятки, полотенце собралось на коленях.
   - Простите меня, ma petite. Я увлекся.
   Я коснулась губы и отняла руку с пятнышком крови.
   - Вы меня укусили!
   Он кивнул:
   - Я искренне об этом сожалею.
   - Да уж, могу себе представить!
   - Не обрушивайте  на  меня  праведный  гнев,  ma  petite.  Вы  наконец-то
признались перед собой и передо мной, как вас влечет мое тело.
   - Ладно, я вас хочу. Довольны?
   - Почти, - ответил он, и что-то мелькнуло в его  глазах.  Что-то  темное,
засасывающее и более древнее, чем могло бы быть. - Я могу предложить вам мое
смертное тело и более того, ma petite. Между нами  может  быть  такое,  чего
никогда не сможет предложить вам любовник-человек.
   - И каждый раз я буду терять капельку крови?
   - Это был несчастный случай, - сказал он.
   Я глядела на него, бледного и влажного, сидящего на полу с полотенцем  на
коленях, почти обнаженного.
   - Сегодня я впервые обманула Ричарда, - сказала я.
   - Вы же встречаетесь со мной уже несколько недель, - удивился он.
   Я покачала головой:
   - Но я не обманывала. А это уже обман.
   - Значит, вы обманывали меня с Ричардом?
   На это я не знала, что сказать.
   - Идите оденьтесь.
   - Вы действительно хотите, чтобы я оделся?
   Я отвернулась.
   Мне было неловко и неудобно.
   - Да, если можно.
   Он встал, сжимая в руке полотенце. Я смотрела в пол, и мне не  надо  было
видеть его лицо, чтобы представить себе его усмешку.
   Он отошел, не потрудившись снова замотаться в полотенце. Мышцы шевелились
у него под кожей от икр до пояса. Он ушел в спальню голый  и  мне  нравилось
это зрелище.
   Я коснулась пальцем языка. Он все еще кровоточил. Вот тебе поцелуи взасос
с вампиром. Даже подумать об этом я спокойно не могла.
   - Ma petite, - окликнул он меня из спальни.
   - Да?
   - У вас есть фен?
   - В моем чемодане. Возьмите.
   Слава богу, я оставила чемодан в спальне возле двери ванной. Преимущество
лени. Теперь не надо было еще раз смотреть на  его  обнаженное  тело.  Волна
гормонов схлынула, подступило смущение.
   Я услышала жужжание  фена  и  стала  гадать,  стоит  ли  он  голый  перед
зеркалом, когда сушит волосы. И отлично понимала, что мне достаточно  только
подойти к двери и убедиться собственными глазами.
   Я встала, одернула футболку, как следует завязала халат и села на  диван.
Спиной к спальне. Не  буду  больше  ничего  смотреть.  Вынув  ?файрстар?  из
кармана, я положила его  на  кофейный  столик  перед  собой.  Он  был  очень
твердый, очень черный и будто осуждал меня.
   Фен затих, и Жан-Клод снова меня окликнул:
   - Ma petite?
   - Что еще?
   - Приходите ко мне поговорить, пока солнце восходит.
   Я поглядела на окно, которое он открыл. Небо стало не таким черным -  еще
не светлым, но уже не было той чистой темноты. Я закрыла  шторы  и  пошла  в
спальню. Пистолет я оставила на окне - все равно в спальне есть браунинг.
   Жан-Клод аккуратно сложил одеяло в ногах кровати.  Его  покрывала  только
темно-красная простыня. Мягкие волосы разметались по подушке. Простыня  была
спущена до пояса.
   - Можете составить мне компанию, если хотите.
   Я прислонилась к стенке и покачала головой.
   - Я не предлагаю  секс,  ma  petite,  для  этого  уже  слишком  близко  к
рассвету. Я предлагаю вам половину кровати.
   - Спасибо, но я лягу на диване.
   Он  улыбнулся  понимающим  изгибом  губ  -  стала  возвращаться   прежняя
надменность. Почти приятно было знать, что ничего не изменилось.
   - Это не мне вы не доверяете. Это вы себе не доверяете, ma petite.
   Я пожала плечами.
   Он натянул простыню на грудь - почти защитным жестом.
   - Оно идет.
   - Кто оно?
   - Солнце.
   Я посмотрела на закрытые шторы на дальней стене. Они были двойные, но  по
краям пробивался сероватый свет.
   - Ничего, что вы вот так, без гроба?
   - Если никто не откроет шторы, ничего страшного. - Он посмотрел  на  меня
долгим взглядом. - Я люблю вас, ma  petite,  так  сильно,  как  только  могу
любить.
   Я не знала, что сказать. Сказать, что я его хочу, -  неуместно.  Сказать,
что я его люблю, - солгать.
   Свет стал сильнее, белой каймой вокруг штор. Тело Жан-Клода  расслабилось
на кровати. Он перекатился на бок, вытянув одну руку, а  другой  придерживая
простыню на груди. Он смотрел на усиливающийся свет, и я видела его страх.
   Я встала на колени возле  кровати  и  чуть  не  взяла  его  за  руку,  но
сдержалась.
   - Что будет дальше?
   - Вы хотелb знать правду? Смотрите.
   Я ожидала, что он станет говорить медленнее, глаза  заморгают,  будто  он
засыпает. Вышло  не  так.  Он  закрыл  глаза  сразу,  лицо  его  исказилось.
?Больно?, - прошептал он. И лицо обмякло. Я видела, как  умирают  люди,  как
уходит свет у них из глаз. Чувствовала,  как  ускользает  душа.  Вот  это  я
сейчас и видела. Он умер. На шторах нарастал свет, и когда он превратился  в
сплошную белую линию, Жан-Клод умер. Последний вздох вышел  из  него  долгой
трелью.
   Я стояла на коленях у кровати и смотрела. Я знала, как выглядит  мертвец,
и сейчас передо мной был именно он. Черт побери!
   Я положила скрещенные руки на кровать и уперлась  в  них  подбородком.  Я
глядела на Жан-Клода, ожидая, чтобы он вздохнул, вздрогнул,  что-нибудь.  Но
ничего не было. Я повела рукой над его кожей, потом коснулась  пальцами.  Он
был теплым, совсем по-человечески, но не двигался. Я взяла его руку - пульса
не было. В этом теле не бежала кровь. Знал ли он, что я  здесь?  Ощущал  ли,
что я его касаюсь? Мне казалось, что я много  времени  там  провела,  просто
глядя на него. Вот и ответ  на  вопрос.  Вампиры  -  мертвецы.  То,  что  их
оживляет, - это вроде моей собственной силы, какой-то вид некромантии. Но  я
не спутаю мертвого с живым. Да, некоторое новое направление некрофилии.
   Мне только показалось, или я действительно  почувствовала  касание  души,
покидавшей его тело? Конечно, души у вампиров  нет  -  это  неотъемлемое  их
свойство, - но что-то его покинуло. Если не душа, то что это? А  если  душа,
куда она направляется на дневное время? Кто надзирает  за  душами  вампиров,
пока они лежат мертвыми?
   В дверь постучали - наверное, мальчики пришли. Я встала, запахнув  халат.
Мне было холодно, и я сама не знала почему. Я пошла открывать  дверь.  Порез
на языке почти уже не кровоточил.

31

   Мне снился сон. В этом сне кто-то держал меня на коленях.  Меня  обвивали
гладкие темные руки. И я глядела в смеющееся лицо  матери.  Она  была  самой
красивой женщиной в мире. Я прижималась к ней  и  слышала  чистый  запах  ее
кожи. Она всегда пахла пудрой ?Гипнотик?. Мама склонялась ко мне и  целовала
меня в губы. Я забыла вкус ее помады,  забыла,  как  она  водила  пальцем  и
смеялась, размазывая яркую красную помаду по моим детским губам.
   Она отняла палец, и на нем было что-то ярче помады. С него капала  кровь.
Она уколола себе палец английской булавкой, и он  кровоточил.  Она  поднесла
палец ко мне и сказала: ?Поцелуй его, Анита, так будет лучше?.
   Но крови было слишком много. Она бежала по маминой руке. Я смотрела на ее
смеющееся лицо, и кровь капала с него дождем. Я  проснулась,  резко  сев  на
диване, ловя ртом воздух. На губах еще ощущался вкус  помады,  и  в  ноздрях
стоял запах пудры ?Гипнотик?.
   Ларри сел на широком кресле, - протирая глаза.
   - Что такое? Снизу позвонили разбудить?
   - Нет, просто плохой сон.
   Он кивнул, потянулся и потом нахмурился:
   - Ты слышишь запах духов?
   Я уставилась на него:
   - О чем ты?
   - Духи или пудра, что-то в этом роде. Не слышишь запаха?
   Я сглотнула слюну и чуть не задохнулась от собственного сердцебиения.
   - Да, слышу.
   Я откинула запасное одеяло и запустила подушку через всю комнату.
   Ларри спустил ноги с кресла.
   - Что это с тобой?
   Я подошла к окну и раздернула шторы. Дверь  в  спальню  была  закрыта,  и
Жан-Клоду ничего не грозило. Там с ним спал Джейсон. Я стояла в лучах солнца
и впивала тепло. Прислонившись к нагретому стеклу, я лишь тогда  сообразила,
что стою только в длинной футболке и в трусах. А, ладно. Еще несколько минут
я погрелась на солнце, ожидая, пока успокоится пульс.
   - Серефина послала мне сон. Это запах духов моей матери.
   Ларри подошел ко мне. Он был одет в шорты и зеленую футболку. Рыжие вихры
торчали во все стороны. Синие глаза прищурились, когда он вышел на свет.
   - Я думал, что только вампир, у которого  есть  с  тобой  связь,  который
тобой владеет, может наслать тебе сон.
   - Вот и я так думала.
   - А как я мог ощутить запах из твоего сна?
   Я покачала головой, не отрывая лба от стекла.
   - Не знаю.
   - Она поставила на тебе метку?
   - Не знаю.
   Он сжал мое плечо:
   - Все будет в порядке.
   Я отступила от окна и стала расхаживать по комнате.
   - Не будет все в порядке, Ларри. Серефина  вторглась  в  мои  сны.  Этого
никто никогда не делал, кроме Жан-Клода.
   Я запнулась, потому что это не было правдой. Николаос тоже это делала. Но
это было после того, как она меня укусила. Я покачала головой. Как бы то  ни
было, а это очень плохой признак.
   - И что ты будешь делать?
   - Я ее ликвидирую.
   - То есть убьешь?
   Если бы не серьезные глаза Ларри, я бы сказала: ?И еще  как?.  Но  трудно
говорить об убийстве с мальчишкой, который смотрит на  тебя  так,  будто  ты
пнула ногой его любимого щенка.
   - Я постараюсь достать ордер.
   - А если не сможешь?
   - Если вопрос стоит так: ?я или она?, то  пусть  это  будет  она,  Ларри.
О'кей?
   Ларри грустно посмотрел на меня.
   - То, что я сделал сегодня ночью, это убийство. Я это знаю, но  я  же  не
планировал это убийство.
   - Останешься в нашем деле - начнешь планировать.
   Он потряс головой:
   - Я в это не верю.
   - Верь во что хочешь, Ларри, но это правда.  Слишком  это  опасно,  чтобы
играть по правилам.
   - Если ты в самом  деле  в  это  веришь,  как  ты  можешь  встречаться  с
Жан-Клодом? Позволять ему прикасаться к тебе?
   - Я никогда не говорила, что я последовательна.
   - Ты не можешь удержаться?
   - От чего? От встреч с Жан-Клодом или от убийства Серефины?
   - И от того, и от другого. Анита, либо ты  из  хороших  парней,  либо  из
плохих парней.
   Я открыла рот - и закрыла. Что я могла сказать?
   - Ларри, я из хороших парней. Но не  собираюсь  быть  жертвой.  Если  это
значит нарушить закон, так тому и быть.
   - А ты собираешься получать ордер?
   Он спросил это с совершенно нейтральным лицом, вдруг сильно  постаревшим.
Даже с этими рыжими торчащими вихрами он выглядел очень серьезно и печально:
   Ларри взрослел у меня на глазах. Не по возрасту - по опыту. Выражение его
глаз было куда старше, чем пару месяцев назад.  Слишком  он  много  видел  и
много делал. Он все еще пытался изображать из  себя  сэра  Галахада,  но  на
стороне Галахада был Бог. У Ларри была только я, а этого мало.
   - Единственный для меня способ добыть ордер - солгать.
   - Я знаю, - сказал он.
   Я поглядела на него:
   - Серефина не нарушила никаких законов - пока что. Об  этом  я  лгать  не
буду.
   Он улыбнулся:
   - И хорошо. Когда у нас встреча с Доркас Бувье?
   - В три.
   - Ты уже придумала, что принести в жертву, чтобы поднять  зомби,  которые
нужны Стирлингу?
   - Нет.
   Он уставился на меня:
   - И что ты собираешься сказать Стирлингу?
   Я покачала головой:
   - Пока не знаю. Хотелось бы мне знать, зачем он так рвался убить Бувье.
   - Землю хочет получить, - ответил Ларри.
   - Стирлинг и компания говорили о семействе Бувье, не о Магнусе Бувье. Это
значит, что судится  с  ними  не  только  он.  Убийство  Магнуса  не  снимет
проблемы.
   - Так зачем его убивать?
   - Вот именно.
   Ларри кивнул:
   - Надо нам снова поговорить с Магнусом.
   - Предпочтительно без участия Серефины, - сказала я.
   - Аминь, - согласился Ларри.
   - Я бы не прочь  поговорить  с  Магнусом,  но  перед  тем  как  мы  снова
возьмемся за мистера Бувье, я бы хотела добыть мази фейри.
   - Чего добыть?
   - Ты что, не слушал курсов по фейри?
   - Это был факультатив.
   - Мазь фейри дает устойчивость против гламора. На всякий  случай  -  если
то, что скрывает Магнус, похуже Серефины.
   - Что может быть хуже? - спросил Ларри.
   - Верно, но на всякий случай будет  лучше,  если  он  не  сможет  на  нас
воздействовать магически. На самом  деле  неплохая  предосторожность  и  при
встрече с Дорри. Она, может, не так запугивает, как Магнус, но она сияет,  и
я предпочла бы, чтобы она не сияла на нас.
   - Ты думаешь, Серефина разыщет Джеффа Квинлена?
   - Если кто-то это и может, то именно она. Кажется,  она  вполне  уверена,
что справится с Ксавье, но ведь и Жан-Клод был вчера уверен, что справится с
ней. И был не прав.
   Ларри нахмурился:
   - Так мы болеем за Серефину?
   Если так ставить вопрос, это казалось не правильным, но я кивнула.
   - Если приходится выбирать между вампиром, который  соблюдает  почти  все
законы, и вампиром, который убивает детей, мы на ее стороне.
   - Ты только что говорила о том, чтобы ее убить.
   - Я не буду становиться у нее на пути, пока она не  спасет  Джеффа  и  не
убьет Ксавье.
   - А зачем ей его убивать?
   - Он убивает людей на ее территории. Она может говорить что хочет, но это
прямой вызов ее власти. Кроме того, я не думаю, что Ксавье отдаст Джеффа без
борьбы.
   - Как ты думаешь, что с ним произошло этой ночью? - спросил Ларри.
   Я покачала головой:
   - Нет смысла это переживать, Ларри. Мы делаем что можем.
   - Мы могли бы сообщить о Серефине в ФБР.
   - Что я твердо усвоила, так это то, что Мастера Вампиров  не  общаются  с
копами. Слишком много лет подряд копы убивали их на  месте  -  или  хотя  бы
пытались.
   - О'кей, - сказал он. - Но нам все равно надо  придумать,  что  бы  такое
большое убить на кладбище, чтобы поднять всех.
   - Я подумаю.
   - У тебя в самом деле нет никаких предложений? - спросил он удивленно.
   - Если без человеческой жертвы, Ларри, то не знаю,  смогу  ли  я  поднять
столько трехсотлетних трупов. Даже у моих возможностей есть границы.
   Он ухмыльнулся:
   - Приятно слышать, что ты это признаешь.
   Я не могла не улыбнуться:
   - Пусть это останется нашей маленькой тайной.
   Он протянул руку, я хлопнула по ней, он хлопнул по моей в  ответ,  и  мне
стало лучше. Ларри умеет заставить меня улыбаться.  Что  ж,  на  то  и  даны
человеку друзья.

32

   Доркас Бувье стаяла  на  автостоянке,  прислонясь  к  машине.  Ее  волосы
развевались на солнце и переливались,  как  вода,  когда  она  двигалась.  В
джинсах и зеленом топе она выглядела безукоризненно.
   Ларри пытался на нее не глазеть, но это было очень  трудно.  Сам  он  был
одет в синюю футболку, джинсы, белые  кроссовки  и  большую  не  по  размеру
фланелевую ковбойку, чтобы закрыть наплечную кобуру.
   Я была в джинсах и темно-синей тенниске, черных кроссовках  и  просторной
синей рубашке. Мне пришлось позаимствовать ее у Ларри, поскольку мой кожаный
жакет был покрыт вампирской слизью. А браунинг надо было под чем-то прятать.
Люди нервничают при виде пистолета. У нас с Ларри был такой  вид,  будто  мы
одежду взяли из одного шкафа.
   Дорри отодвинулась от машины.
   - Пойдем?
   - Я бы хотела поговорить с Магнусом.
   - Чтобы сдать его копам?
   Я покачала головой.
   - Чтобы выяснить, почему Стирлинг так рвется его убить.
   - Я не знаю, где он, - сказала Доркас.
   Наверное, что-то выразилось у меня на лице, потому что она добавила.
   - Я не знаю, где он, но если бы знала, не сказала.  За  применение  магии
против полиции дают вышку. Я его не сдала бы.
   - Я не из полиции.
   Она прищурилась:
   - Ты приехала посмотреть на  Кровавые  Кости  или  расспрашивать  меня  о
брате?
   - А откуда ты знала, что нас надо здесь ждать?
   - Я знала, что вы не опоздаете.
   Ее зрачки сузились в точки, как у возбужденного попугая.
   - Пошли, - сказала я.
   Она повела нас на задний двор ресторана,  почти  вплотную  подходивший  к
лесу. Оттуда начиналась тропа, такая узкая, что по ней с трудом  можно  было
идти по одному. И даже при этом ветви  все  время  цепляли  меня  за  плечи.
Свежие зеленые листья терлись о щеки, как  бархат.  Тропа  была  утоптана  и
местами уходила до корней деревьев, но уже зарастала бурьяном, будто  сейчас
ею пользовались реже, чем раньше.
   Дорри шла по неровной тропе размашистым  легким  шагом.  Она  явно  знала
дорогу, но дело было не только в этом. Ветки  деревьев,  хватавшие  меня  за
рубашку, пропускали ее волосы. Корни, о которые я то и дело спотыкалась,  ей
под ноги не лезли.
   Мазь мы нашли в магазине экологически чистых продуктов. Так что  то,  что
кусты отодвигаются перед ней, а не перед нами, не было иллюзией. Может быть,
следовало беспокоиться не только насчет гламора - вот  почему  браунинг  был
заряжен не серебряными пулями. Пришлось пойти купить их для  такого  случая.
Пистолет Ларри тоже был заряжен, и впервые мне хотелось, чтобы у  него  было
два пистолета. У меня все же был ?файрстар? с серебряными пулями, но если на
нас нападет вампир, значит, Ларри не повезло. Конечно, сейчас яркий день,  и
потому меня больше беспокоили фейри, чем вампиры. У нас была с собой соль  -
немного, но ее немного и нужно, чтобы бросить на фейри или на  заколдованный
предмет. Соль разрушает магию фейри. Временно.
   По тропинке пронесся ветерок и тут  же  сменился  резким  порывом  ветра.
Воздух был чистый и свежий. Так может  пахнуть  начало  времен:  как  свежий
хлеб, чистое белье, детские воспоминания о весне. Хотя на самом  деле  весна
пахнет озоном и болотной водой. Реальность почти всегда пахнет хуже мечты.
   Дорри остановилась и повернулась к нам.
   - Деревья поперек тропы - это просто иллюзия. На ощупь их нет.
   - Какие деревья? - спросил Ларри.
   Я выругалась про себя. Хотелось бы сохранить мазь в секрете.
   Дорри сделала два шага к нам, посмотрела на меня в упор и  скривилась,  .
будто увидела что-то нечистое.
   - У тебя с собой мазь!
   Это было сказано так, будто я сделала что-то очень плохое.
   - Магнус два раза пытался нас охмурить. Осторожность никогда не мешает, -
сказала я.
   - Ладно, значит, наши иллюзии к вам не относятся. -  Она  пошла  быстрее,
предоставив нам ковылять сзади.
   Тропа вывела на поляну в форме почти  идеального  круга.  В  центре  была
небольшая насыпь с  белым  кельтским  крестом  среди  нежно-голубых  цветов.
Каждый дюйм земли был  покрыт  колокольчиками.  Английскими  колокольчиками,
густыми и махровыми, синее неба. В этой стране цветы никогд