доктор Онслоу, до ближайшей дороги, по которой хотя бы внедорожник может
проехать.  Отличное  место  для  обитания  троллей,  но  никак  не   для
полицейского расследования. Все оборудование надо тащить пешком, а потом
еще пешком тащить тело. Не приятная работа и не быстрая.
   Вот что хорошо в таких изолированных местах - зевак нет. Сколько я ни
выезжала на место  преступления,  но  зевак  не  бывает  только  в  двух
случаях: в  глухой  предутренний  час  либо  у  черта  на  рогах.  И  то
предутреннего часа бывает недостаточно,  если  рядом  есть  народ.  Люди
способны вылезти из кровати в глухую ночь, чтобы посмотреть на труп.
   Но даже без посторонних тут была толпа. Я углядела мундиры  Уилкса  и
одного из его людей.  Да,  очень  меня  радовала  перспектива  повторной
встречи с ним  сегодня.  Кишели  мундиры  полиции  штата,  и  среди  них
попадались детективы в гражданском. Мне не надо было их представлять,  я
и без того определила в них копов. Они бродили  по  огороженной  зоне  в
пластиковых перчатках, приседая возле улик, а не становясь на колени.
   И желтая лента оборачивала все это, как бантик - упаковку с подарком.
С внешней стороны ленты не было ни одного полицейского в  форме,  потому
что со стороны, противоположной дороге, никого не ждали. У меня с  собой
были "файрстар", браунинг и нож в наспинных ножнах, так что  я  вытащила
свою лицензию и поднырнула под ленту. В  конце  концов  кто-нибудь  меня
увидит, и кто-то из копов в мундире получит втык,  что  меня  пропустили
через периметр незамеченной.
   Сотрудник полиции штата засек меня почти сразу же, я не успела далеко
спуститься с холма. Ленту натянули широким  кругом,  и  этот  коп  стоял
возле ее верхнего края. У него были каштановые волосы и темные глаза,  а
на бледных щеках - россыпь веснушек. Он пошел ко  мне,  протягивая  руку
вперед:
   - Извините, мисс, но вам здесь находиться нельзя.
   Я помахала перед ним лицензией.
   - Вы тут хотели, чтобы я взглянула на это тело.
   - Взглянула. Вы хотите взглянуть на тело. - Он сказал это тихо, не то
чтобы пытался передразнить. Темные глаза  смотрели  на  меня,  потом  он
вроде как вспомнил, где он, и протянул руку за моей лицензией.
   Я дала ему ее подержать, рассмотреть, перечитать дважды. Потом он мне
ее отдал.
   Поглядев вниз по склону, он показал рукой:
   - Вон тот невысокий человек, в черном костюме,  волосы  светлые.  Это
капитан Хендерсон, он здесь командует.
   Я уставилась на него в  удивлении.  Ему  полагалось  отвести  меня  к
главному. Нормальный коп, который меня не знает, ни за что не должен был
допустить, чтобы я ходила по  месту  преступления  без  сопровождающего.
Истребители вампиров не вполне штатские, но они и не детективы.  Я  одна
из очень немногих, кто тесно взаимодействует с полицией.  В  Сент-Луисе,
где меня многие копы знали понаслышке или в  лицо,  -  другое  дело.  Но
здесь...
   Прочитав имя на нагрудной табличке, я спросила:
   - Ваша фамилия Майлз?
   Он кивнул, и снова не глядя на меня. Он вел себя не как полицейский -
он вел себя испуганно. А копов напугать  не  так-то  легко.  Дайте  копу
несколько  лет  поработать,  и  он  отлично   будет   сохранять   полное
безразличие:  был,  сделал,  видел,  запротоколировал.  У  Майлза   были
сержантские нашивки, а их в полиции штата не  дают  за  испуг  на  месте
преступления.
   - Сержант Майлз, - сказал он.  -  Чем  могу  быть  вам  полезен,  миз
Блейк?
   Кажется, он начинал себя реабилитировать в моих  глазах.  Чем-то  это
мне напомнило, как приходила в  себя  доктор  Кэрри  Онслоу.  Глаза  его
утратили остекленевший вид, он смотрел на меня  прямо,  но  вокруг  глаз
что-то натянулось, будто от боли. Что же  там  за  чертовщина  такая,  у
подножия холма? Что могло так потрясти закаленного копа?
   - Нет, ничего, сержант. Спасибо.
   Я не стала прятать лицензию,  потому  что  была  почти  уверена:  без
сопровождения полисмена меня обязательно снова остановят.
   Какая-то женщина блевала возле тоненькой сосны. Ей поддерживал голову
мужчина, одетый, как и она, в форму Скорой Медицинской Помощи.
   Уж если блюют ребята из СМП, то дело плохо. И очень плохо.
   Меня остановил Мэйден. Мы секунду просто смотрели друг на друга. Я  -
выше по склону, он - ниже, и я смотрела на него сверху.
   - Здравствуйте, миз Блейк.
   - Здравствуйте, Мэйден.
   Слово "полисмен" я не сказала намеренно, потому  что  я  его  уже  не
считала полисменом. Он перестал им быть, когда подался на сторону плохих
парней.
   Он как-то странно и почти незаметно улыбнулся.
   - Я вас проведу к капитану Хендерсону. Он здесь командует.
   - Отлично.
   - Может быть, вам стоит подготовить себя к этому, Блейк.  Это...  там
очень плохо.
   - Со мной ничего не случится.
   Он покачал головой,  не  поднимая  глаз  от  земли.  Когда  он  снова
посмотрел на меня, глаза были пустые - холодные глаза полицейского.
   - Может быть, Блейк, может быть. Но со мной бы случилось точно.
   - Что это должно значить?
   - Это кто еще такая?
   Это нас заметил капитан Хендерсон и подошел  -  в  городских  туфлях,
чуть-чуть оскальзываясь. Но шел он решительно и понимал, как надо ходить
по лесной подстилке в неподходящих туфлях. Ростом  он  был  где-то  пять
футов восемь дюймов, волосы светлые,  короткие.  Странные  у  него  были
глаза - они меняли цвет, когда он шел к нам сквозь солнечные  блики.  То
светло-зеленые, то серые.
   Капитан подошел, встал между нами и посмотрел на Мэйдена:
   - Кто эта женщина и почему она внутри периметра?
   - Анита Блейк, капитан Хендерсон, - представил нас Мэйден.
   Капитан посмотрел на меня в упор, и глаза его были  холодно-серыми  с
зелеными  искорками.  Он  был  красив  так  называемой  суровой  мужской
красотой. Но лицо его отличалось какой-то резкостью,  мрачностью,  будто
из него изъяли что-то обаятельное и приятное.
   Как бы ни казался сексуальным его взгляд  при  перемене  цвета  глаз,
сами глаза были далекие, оценивающие - коповские глаза.
   - Значит, вы Анита Блейк?
   - Да.
   Я не стала поддаваться злости. Капитан  тоже  не  злился  на  меня  -
просто здесь что-то  было  плохо.  Что-то  помимо  самого  преступления.
Интересно, что именно.
   Он оглядел меня сверху вниз - не похотливым взглядом, а будто  снимая
мерку. К этому я привыкла, хотя обычно это не делалось так бесцеремонно.
   - Насколько у вас крепкий желудок, Блейк?
   Я приподняла брови, потом улыбнулась.
   - Что тут смешного? - сурово спросил Хендерсон.
   - Послушайте, я знаю,  что  там  плохо.  Ваш  сержант  там,  наверху,
настолько потрясен, что не стал подходить ближе второй раз.  Мэйден  вот
тоже уже мне сказал, что там ужасно. В общем, отведите меня к телу.
   Хендерсон шагнул вперед, нагло  и  глубоко  вторгаясь  в  мое  личное
пространство.
   - Вы так уверены, что выдержите, Блейк?
   Я вздохнула:
   - Нет.
   Кажется, злость его резко уменьшилась. Он заморгал и шагнул назад.
   - Нет?
   - Я не знаю, выдержу или нет, капитан Хендерсон.  Всегда  есть  шанс,
что  следующий  ужас  окажется  таким  страшным,  что  от  него  уже  не
оправишься. Кое-что у меня в мозгу уже отпечаталось так, что я кричу  по
ночам. Но пока все в порядке. Так что  ведите  меня  к  останкам  жертвы
гризли. Наша прелюдия затягивается.
   Я смотрела, как на его лице сменяют друг друга эмоции: интерес, потом
злость, но потом интерес победил. Повезло мне.
   - Жертва гризли. Вы уверены, что вы не репортер?
   Я не могла не улыбнуться:
   - Много на мне грехов, но этого нет.
   Тут уж он не смог удержаться от улыбки. Тут же он стал лет на  десять
моложе и красивее куда более ординарного.
   - О'кей, миз Блейк, следуйте за мной. Я отведу вас к жертве гризли. -
Он рассмеялся тихим смехом, и голос у  него  был  ниже  обычного.  Может
быть, когда он поет, у него бас. - Надеюсь, вы после этого зрелища будет
все так же непринужденно себя держать.
   - И я надеюсь.
   Он глянул на меня как-то странно,  потом  повел  вниз  по  склону.  Я
пошла, потому что это - моя работа. Час  назад  я  думала,  что  сегодня
ничего хуже больше не случится. Сейчас у меня было сосущее чувство,  что
день именно обернется куда хуже.

Глава 33

   Тело лежало на полянке. Я поняла, что это тело человека,  потому  что
так мне сказали. Не в том дело, что тело не выглядело как  человеческое.
Форма сохранилась в достаточной степени, чтобы можно было даже  сказать,
что оно лежит на спине. Скорее разум отказывался признавать, что вот это
могло принадлежать человеку. Глаза это видели, но сознание  отказывалось
складывать образ - будто глядишь на одну из  тех  картинок,  на  которые
надо долго пялиться, пока скрытые формы вдруг  выступят  объемно.  Будто
произошел взрыв мяса и крови, а тело осталось в середине. Во все стороны
от трупа разлилась и засохла кровь, и казалось, если тело убрать, то под
ним останется чистый контур, как чернильная клякса.
   Но мои глаза отказывались передавать в мозг смысл того, что я видела.
Сознание само пыталось себя защитить. Такое со мной уже бывало - раз или
два.  Самое  умное  было  бы  повернуться  и  отойти,  оставив  разум  в
недоумении, потому что правда могла оказаться для него разрушительной. Я
в шутку говорила Хендерсону там, наверху, что некоторые вещи оставляют в
сознании отпечаток. Сейчас это уже не казалось мне смешным.
   Я заставила себя глядеть, заставила себя не отворачиваться, но летний
зной закачался вокруг тошнотворным занавесом. Мне хотелось закрыть глаза
ладонями, но я удовлетворилась тем,  что  отвернулась.  Закрывать  глаза
руками -  глупо  и  по-детски,  как  проматывать  самые  страшные  кадры
ужастика.
   Хендерсон отвернулся вместе со мной. Если я не гляжу на тело, он тоже
может себе позволить.
   - Как вы?
   Мир постепенно остановился, как останавливается вертящийся мяч.
   - Ничего. - Только голос у меня был с придыханием.
   - Это хорошо.
   Так мы  простояли  еще  несколько  секунд,  потом  я  позволила  себе
неглубоко вдохнуть. Что так близко к телу глубоко дышать не надо, это  я
давно знала. Но я должна сделать свою работу.
   Это не работа троллей. Такого не  могло  сделать  ни  одно  природное
животное.
   Я медленно повернулась обратно к телу. Оно лучше не стало.
   Хендерсон повернулся вместе со мной. Он здесь командовал. Значит,  он
может выдержать, если я могу. Я не была в  себе  уверена,  но  поскольку
другие варианты отсутствовали...
   Я попросила хирургические перчатки. Кто-то мне предложил пластиковые,
потолще. Сами понимаете - СПИД. Я  отказалась.  Во-первых,  в  них  руки
потеют. Во-вторых, ощупывая тело,  я  в  них  ни  хрена  не  почувствую.
В-третьих, имея три вампирские  метки,  я  теперь  любой  СПИД  в  гробу
видала. Как мне было сказано, любые болезни крови мне теперь не страшны.
В этом вопросе я доверяла Жан-Клоду, потому что  он  не  хотел  бы  меня
терять. Я была  членом  его  триумвирата,  и  ему  никак  не  надо  было
подвергать меня риску. "Он любит тебя", - шепнул голос у меня где-то  на
заднем плане сознания. А  голос  с  переднего  плана  того  же  сознания
хмыкнул: "Ага, как же".
   - Я могу исследовать контуры пятна крови? - спросила я.
   - К телу  вы  не  сможете  подойти,  не  встав  в  кровь,  -  ответил
Хендерсон.
   Я кивнула:
   - Верно. Так вы его засняли на видео, и фотографии все сделали?
   - Мы знаем свою работу, миз Блейк.
   - Я и не сомневалась, капитан. Мне только  нужно  знать,  могу  ли  я
двигать тело, вот и все. Не хочу портить следы.
   - Когда вы с ним закончите, мы его упакуем.
   - О'кей, - кивнула я.
   Глядя на тело, я вдруг смогла  его  увидеть.  Увидеть  все  сразу.  И
прижала руки к животу, чтобы не закрыть ими глаза.
   Нос был откушен начисто, осталась лишь кровавая дыра. Губы  оторваны,
из засыхающей крови выпирали зубы и кости челюстей. На обращенной ко мне
стороне  лица  жевательные  мышцы  отсутствовали.  Тварь,  которая   эта
сделала, не подкреплялась на скорую руку. Она сидела здесь и пировала.
   Столько укусов, столько вырванной плоти, но все они слишком мелки для
смертельных. Я быстренько помолилась про себя, чтобы эти укусы оказались
посмертными. Но, молясь, знала ответ. Слишком много крови  -  она  почти
все это время была жива. Внутренности вывалились из разорванных  джинсов
и застыли клубком, покрытые кровью  и  чем-то  погуще.  Запах  вспоротых
кишок уже должен был бы  выветриться,  но  вместо  этого  запаха  всегда
появляется другой. Тело начало быстро разлагаться на летней жаре.  Такой
запах почти не поддается описанию - сладковатый и  горький,  такой,  что
зажимаешь рукой рот. Стараясь не делать глубоких вдохов, я  вступила  на
высохшее пятно.
   Что-то  пронеслось  сквозь  меня  фантомным  ударом.  Волосы  на  шее
попытались сползти на спину. Сейчас мне  шептала  та  часть  мозга,  что
полностью чужда автомобилям и водопроводам, но  вся  посвящена  воплю  и
бегу без мысли. И она шептала, что здесь  что-то  не  так.  Что-то  злое
здесь было. Не просто опасное, но злое.
   Я остановилась подождать, не будет ли это чувство  усиливаться.  Нет,
оно растаяло. Растаяло, как неприятное воспоминание.  Значит,  я  скорее
всего миновала завесу каких-то чар. Даже остатки завесы, и мерзкой.
   Нельзя призвать что-то злое, не создав круг защиты - либо в нем стоит
сам чародей, либо в него заключают бестию. Я осмотрела землю, но  ничего
не увидела, кроме крови. Она не  образовывала  круга  защиты.  Это  была
расплесканная кровь, без формы.
   Надо было сразу  понять,  что  ничего  такого  очевидного  не  будет.
Полицейские не  практикуют  магические  искусства  (хотя  и  это  сейчас
начинает меняться), но нельзя долго служить в  полиции  и  не  научиться
искать признаки магии, когда напарываешься на странную хреновину.
   Место преступления казалось нетронутым, но это еще не значит, что оно
таковым было. Тот, кто  хорошо  владеет  магией,  может  тебя  заставить
чего-то не видеть. Это не настоящая невидимость  -  ее  нельзя  достичь.
Физика есть физика: свет отражается от твердых предметов. Но  маг  может
заставить глаз не хотеть видеть, и тогда ты  смотришь  мимо  чего-то,  а
сознание этого не отмечает. Вроде как бывает  ищешь  два  дня  ключи  от
машины, которые валяются прямо на столе.
   Я присела на корточки  возле  трупа.  У  меня  не  было  комбинезона,
который я обычно надеваю на выезд, и я не хотела, чтобы кровь  пропитала
мне джинсы. Я все еще  обхватывала  руками  собственные  плечи.  Значит,
здесь есть что-то такое, чего кто-то не хочет нам дать увидеть. Что же?
   -  Мы  нашли  бумажник.  Хотите  посмотреть  документы?   -   спросил
Хендерсон.
   - Нет, - ответила я. - Нет.
   Я не строила из себя Шерлока Холмса. Просто я не  хотела  знать  имя,
личность того, что лежало у меня под ногами. Сейчас это был не человек -
тело.  Это  не  взаправду.  Это  объект,  который  необходимо   изучить,
осмотреть. И никогда он не существовал  в  другом  виде.  Стоит  на  миг
подумать по-другому - и я заблюю все следы. Однажды я это сделала, много
лет назад. Дольф и его банда мне этого до сих пор не спустили.
   Глаза были выцарапаны и сохли чернеющими комьями  на  щеках.  Длинные
волосы прилипли к лицу и к плечам. Может быть, волосы были белокурые, но
сейчас  сказать  трудно  из-за  крови.  Наверное,  пол  женский.  Следуя
взглядом ниже, я обнаружила остатки одежды. От блузки остался лоскут под
одной рукой. Торс обнажен, одна грудь оторвана начисто. Другая  сдулась,
как воздушный шарик, будто кто-то выел  все  из  середины,  как  ребенок
высасывает повидло из пирожка.
   Неудачный это был выбор сравнения,  пусть  даже  не  озвученный.  Мне
пришлось встать и отойти, дыша очень часто и неглубоко. Я остановилась у
края поляны. Надо было глубоко вдохнуть, но это значило сильно  вдохнуть
этот запах. Сладкий-сладкий, и он  скользнул  по  языку,  обволок  горло
изнутри, и проглотить его я не могла, а что еще делать - не  знала.  Все
же я глотнула, и запах пошел ниже, а  мой  утренний  кофе  поднялся  ему
навстречу.
   Два утешения у меня было. Первое - что я  вышла  из  кровавого  пятна
раньше, чем поддалась рвоте. Второе - у меня мало что было в желудке для
блевоты. Может, я по этой причине и перестала завтракать. Слишком  часто
осмотр тел приходился на утро.
   Опустившись на колени  среди  сухих  листьев,  я  почувствовала,  как
тошнота отступает. Давно я не блевала  на  осмотре  места  преступления.
Хотя бы Зебровски здесь нет, и он не будет меня подкалывать. Странно, но
я даже не смутилась. Взрослею, что ли?
   За спиной раздался мужской голос: это почти орал шериф Уилкс.
   - Она штатская! Ей здесь  не  место!  И  лицензия  ее  в  этом  штате
недействительна!
   - Здесь я командую, шериф. И я решаю, кому здесь место, а кому нет.
   Хендерсон не кричал, но голос его доходил до сознания.
   Ухватившись за ствол дерева, я встала, и руку вдруг так закололо, что
она онемела чуть ли не до плеча. Отталкиваясь от дерева, я стояла,  чуть
не падая, но все же стояла. И внимательно стала осматривать дерево.
   Футах в восьми  над  землей  на  стволе  была  вырезана  пентаграмма.
Потемневшая от втертой высохшей крови, она оставалась  почти  незаметной
на темно-серой коре, но на нее наложено было заклинание отвода глаз. Так
что никто и не смотрел, даже я. Только когда я коснулась  дерева,  тогда
ее ощутила. И снова как с этими оптическими иллюзиями: один раз  увидев,
ты продолжаешь видеть.
   Осмотрев соседние деревья, я заметила на каждом пентаграмму. Это  был
круг силы, или круг защиты. Круг, образованный самой  землей  и  кровью.
Колдуны или ведьмы могут использовать свою  силу  во  зло,  если  готовы
платить цену кармой. Что бы ты ни делал, добро или зло,  тебе  воздается
трехкратно. Но даже черный маг, обратившийся к  злу,  не  станет  резать
дерево. Значит, участвовали сама  земля,  деревья?  Это  могло  означать
элементала. Вещь очень неприятная. Но элементалы - не  зло.  Они  бывают
сердитыми, особенно если кто-то вторгается в их владения, но они не  злы
- скорее сердито-нейтральны. А я, входя в круг, ощутила дуновение Зла  -
Зла с большой буквы. Очень мало есть  противоестественных  созданий,  на
которые отзывается эта струна.
   - Капитан Хендерсон! - позвала я.
   Мне пришлось повторить обращение, пока они наконец перестали  спорить
и повернулись ко мне.
   У обоих был не слишком дружелюбный вид,  но  я  знала,  на  кого  они
злятся: друг на друга. Местные копы вообще не любят, когда кто-то роется
на  их  земле;  для  местной  полиции  неприязнь  к  чужакам  -  явление
естественное. Но я знала, что Уилкс защищает не просто свою  территорию,
и у него есть серьезные основания кипятиться.  Сейчас  только  не  время
вываливать все начистоту - доказательств у  меня  нет.  Когда  полисмена
обвиняют в коррупции, других копов это тоже не радует.
   - Вы видели пентаграммы на деревьях?
   Вопрос был достаточно неожиданным, чтобы они оба перестали собачиться
и обратили внимание. Я показала им пентаграммы. Когда покажешь  человеку
оптическую иллюзию, дальше он ее сам видит. Как голого короля.
   - И что? - спросил Уилкс.
   - Это круг защиты, круг силы. Сюда что-то вызвали, что ее убило.
   - Эти метки на деревьях могут тут быть уже несколько дней, - возразил
Уилкс.
   - Возьмите кровь с пентаграмм на анализ,  -  предложила  я.  -  Кровь
будет не ее, но свежая.
   - А почему не кровь жертвы? - спросил Хендерсон.
   - Потому что этой кровью был запечатан круг, и она была нужна  раньше
смерти жертвы.
   -  Значит,  имело  место  человеческое  жертвоприношение,  -   сказал
Хендерсон.
   - Не совсем, - возразила я.
   - Это жертва троллей, - произнес Уилкс, но не уверенно, а отчаянно.
   Хендерсон повернулся к нему:
   - Вы все время твердите, Уилкс, что это тролли.
   - Биологичка сама сказала, что похоже на приматов. Ежу ясно, что  это
не человек. А приматов на теннесийских холмах не так уж мног