всегда  были  самые  лучшие
игрушки.
   Я сняла плащ, и перекинула ремень узи через плечо. Когда я  снова  надела
плащ, узи оказался у меня за спиной.
   Не идеально, но и не  слишком  заметно.  Второй  браунинг  тоже  лежал  в
тайнике. Я положила его в один карман, и пару запасных  обойм  -  в  другой.
Когда я соскользнула на землю, плащ смотрелся довольно забавно,  но  он  был
таким большим для меня, что не выглядел подозрительно.
   Вампиры уже не спорили. Лив облокотилась на джип и смотрела угрюмо, будто
последнее слово осталось за Жан-Клодом, или он сумел ее переспорить.
   Я остановилась, глядя на нее. Мне хотелось ее пристрелить. Не потому  что
она предала нас, а потому, что испугала меня. Не достаточно хорошая причина.
Кроме того, это моя собственная небрежность позволила ей  испугать  меня.  Я
старалась не наказывать других за свои ошибки.
   - Я не могу отпустить тебя безнаказанной, Лив, - сказал Жан-Клод, - совет
рассмотрит это, как проявление слабости.
   Она просто смотрела на него.
   - Ударь меня, если это поможет тебе чувствовать себя лучше, Жан-Клод.
   Она оттолкнулась от джипа, и оказалась рядом с ним в  три  широких  шага.
Она подняла подбородок, как задира, который провоцирует вас  сделать  первый
удар.
   Он покачал головой.
   - Нет, Лив, - он нежно коснулся ее лица, - у меня на уме кое-что другое.
   Он ласкал ее лицо, проводя рукой по щеке.
   Она вздохнула и прижалась лицом к его  ладони.  Лив  пыталась  залезть  в
штаны к Жан-Клоду с тех пор, как появилась в городе. Она никогда не скрывала
своих планов - пройти свой  путь  наверх  через  постель.  Она  была  очень?
разочарована, когда он отказался ей в этом помочь.
   Она нежно поцеловала его ладонь.
   - Все могло бы быть совсем по-другому, если бы не эта твоя человечинка.
   Я подошла к ним ближе, но меня будто  не  замечали.  Они  словно  были  в
каком-то интимном месте, которое просто оказалось на виду.
   - Нет, Лив, - сказал Жан-Клод, - все было бы так же. Не Анита мешает тебе
попасть ко мне в постель, а ты сама.
   Его рука сомкнулась на ее горле. Пальцы впились в ее плоть.  Одно  резкое
движение, и он вырвал ей горло.
   Лив упала на землю, задыхаясь, кровь темно-красным потоком хлынула ей  на
грудь, изо рта. Она перекатилась на спину, зажимая руками горло.
   Я  встала  за  его  спиной  и  смотрела  на  нее.  Я  заметила   проблеск
позвоночника глубоко в ране. Ее глаза  распахнулись,  их  заполнили  боль  и
ужас.
   Жан-Клод  вытирал  руки  шелковым  платком,  который  появился  будто  из
воздуха. Он бросил кусок плоти на  землю,  где  он  лежал  и  казался  таким
маленьким и незначительным, что из-за него не стоило умирать.
   Мы смотрели, как Лив катается по земле. Лицо Жан-Клода  было  той  пустой
маской, прекрасное и отстраненное, будто пытающееся поспорить в  спокойствии
с луной. У меня не было зеркала, и мое лицо никогда  бы  не  смотрелось  так
приятно, но оно было таким же пустым. Я смотрела на  Лив  и  не  чувствовала
жалости.
   Никакой холодный ветер не появился, чтобы спасти ее. Думаю,  это  удивило
Лив, потому что она тянулась к Жан-Клоду. Дотянувшись, она  глазами  умоляла
помочь  ей.  Он  оставался  спокойным,  погрузившись   в   свою   абсолютную
неподвижность,  будто  желая  раствориться  в  воздухе.  Может   быть,   его
беспокоило то, как она умирает.
   Если бы она была человеком, это бы закончилось совсем скоро.  Но  она  не
была человеком, и это было не быстро. Она не умирала. Я не могу сказать, что
мне было жаль, но я не могла просто стоять и смотреть на такую  боль,  такой
ужас.
   Я вытащила браунинг из кармана плаща, и прицелилась ей в голову.
   - Я собираюсь положить этому конец.
   - Она исцелится, ma petite. Это рана, которую ее тело сможет залечить, со
временем.
   - Почему ее новый мастер не помогает ей? - спросила я.
   - Потому что он знает, что она исцелится без его вмешательства.
   - Типа, никакого лишнего расхода энергии?
   - Что-то вроде того, - сказал он.
   Трудно было сказать - крови было много, но  действительно  казалось,  что
рана заполняется.
   - Мы предлагаем горло, запястье, или сгиб локтя друг другу как формальное
приветствие. Низшие предлагают свою плоть высшим, как признание  их  власти,
силы. Это простая вещь, этикет, но это реальность, ma petite.
   Лив предложила мне свое горло, и я взял его.
   Я посмотрела в ее широко-широко открытые глаза.
   - Она знала, что могло ее ждать?
   - Если не знала, то она глупа. Такая жестокость не прощается, только если
низший вампир не ставит под сомнение авторитет  высшего.  Она  усомнилась  в
моем превосходстве. Это - расплата.
   Лив перевернулась на бок, кашляя. Дыхание с болезненным шумом  вырывалось
из ее горла. Рана затягивалась.
   Она снова могла дышать. Когда ей удалось набрать достаточно воздуха,  она
сказала:
   - Будь ты проклят, Жан-Клод, - и снова закашлялась кровью. Красота.
   Жан-Клод протянул мне руку. Он вытер ее, но вы никогда  не  смоете  кровь
из-под ногтей без мыла и воды. Я колебалась, но взяла его за  руку.  Еще  до
окончания ночи мы будем в крови по горло, это нам было почти гарантировано.
   Мы пошли к Цирку.  Плащ  развевался  за  мной,  как  мантия.  Узи  слегка
постукивал по  спине.  Я  захватила  еще  одну  вещь  из  бардачка.  Длинную
серебряную цепь с крестом. Мне приходилось носить более  длинные  цепочки  с
крестами с тех  пор,  как  мы  начали  встречаться  с  Жан-Клодом.  Короткие
выскальзывали из-под одежды в самые неподходящие моменты. Я была  вооружена,
чтобы завалить медведя, ах, простите, вампира, и готова убить  кого  угодно.
Эдуард бы мной гордился.
 
Глава 13 
 
   На двери служебного  входа  Цирка  не  было  ручки.  Единственный  способ
попасть внутрь - если  кто-нибудь  откроет  вам  дверь.  Меры  безопасности.
Жан-Клод постучал, и от  его  прикосновения  дверь  начала  открываться.  Не
заперто, нас ждали. Зловеще.
   Дверь  открывалась  в  небольшое  помещение,   освещенное   одной   голой
лампочкой, свисавшей с потолка. Это была пустая комната всего с парой ящиков
у одной из стен. Правая дверь вела  в  основную  часть  Цирка,  куда  обычно
попадали люди, пришедшие прокатиться на чертовом колесе  и  поесть  сахарную
вату. Налево вела дверь поменьше. В том направлении не  ожидалось  ни  ярких
огней, ни сахарной ваты.
   Провод раскачивался, как будто кто-то его недавно задел.  Голая  лампочка
заставляла тени казаться тоньше, и свет плясал вокруг, так что  было  трудно
отличить его от теней. На двери слева что-то мелькнуло. К  ней  было  что-то
прикреплено. Я не могла рассмотреть, что это  было,  но  это  что-то  тускло
блестело в странном свете.
   Я пинком открыла дверь до конца, чтобы убедиться, что никто не  стоит  за
нами. Затем прижалась спиной к двери и обвела комнату браунингом.
   - Сделай так, чтобы она перестала качаться, - сказала я.
   Жан-Клод поднял руку и  дотронулся  до  лампы.  Для  этого  ему  пришлось
приподняться на цыпочки. Тот, кто ее задел, должен был быть ростом не меньше
шести футов.
   - Здесь никого нет, ma petite, - сказал Жан-Клод.
   - Что там на двери?
   Предмет был плоским и тонким, так что я  никак  не  могла  разобрать  его
форму. Что бы это ни было, оно было прибито к двери серебряными гвоздями.
   Жан-Клод тяжело вздохнул:
   - Mon Dieu.
   Я пересекла комнату, держа браунинг двумя руками и целясь в пол. Жан-Клод
сказал, что здесь никого нет. Я этому верила, но себе я доверяла больше.
   Появилась Лив и повисла на входной двери. Она была вся  в  крови,  но  ее
горло выглядело уже вполне приемлемо. Я подумала, не помог  ли  ей  Странник
после того, как мы отошли. Она кашляла, прочищая горло так яростно, что  это
было больно слышать.
   - Мне хотелось посмотреть на ваши лица, когда вы  увидите  предупреждение
Мастера Зверей, - сказала она, - Странник отказал в просьбе ему и его  людям
встретить вас лично. Так что это визитная карточка Повелителя.
   Как вам нравится?
   Она говорила хищно, неприятно. Что за дрянь там на двери?
   Даже подойдя совсем близко, я все еще не могла  понять,  что  это  такое.
Из-под этого вытекали тонкие  струйки  крови.  Сладкий  металлический  запах
крови делал застоявшийся воздух еще теплее. То, что висело  на  двери,  было
почти бумажной толщины, но  по  структуре  больше  напоминало  пластик.  Оно
закруглялось по краям, растягиваясь пятью серебряными гвоздями.
   Внезапно меня осенило. И мысль  была  настолько  ужасна,  что  мои  глаза
отказывались в это поверить даже после того, как я  поняла.  Я  сделала  три
шага назад и попыталась рассмотреть очертания целиком. Вот тут  и  тут,  две
руки, две ноги, плечи. Это была человеческая кожа. Как только  я  определила
форму, я уже не могла не видеть ее. Я знала, что если закрою  глаза  сегодня
ночью, то это зрелище будет  преследовать  меня.  Эта  тонкая  натянутая  на
гвозди вещь, которая когда-то была человеком.
   - А где ступни и кисти рук? -  спросила  я.  Мой  голос  звучал  странно,
словно издалека, почти  безразлично.  От  осознания  чистого  ужаса  у  меня
покалывало губы и кончики пальцев.
   - Это просто чья-то спина, а не кожа  целиком,  ma  petite.  Кроме  того,
довольно сложно снять кожу с пальцев,  если  жертва  еще  сопротивляется,  -
сказал Жан-Клод. Его голос был абсолютно плоским, осторожно пустым.
   - Сопротивляется? Хочешь сказать, что кто бы то ни был - он был еще жив?
   - Ты же полицейский эксперт, ma petite.
   - Здесь не было бы столько крови, если бы он не был жив, - сказала я.
   - Да, ma petite.
   Он был прав. Я действительно знала это и сама. Но вид человеческой  кожи,
прибитой к двери, сбил меня с ног. Это было слишком, даже для меня.
   - Господи Иисусе, раз гвозди серебряные - значит,  жертва  была  вампиром
или ликантропом?
   - Скорее всего, - сказал Жан-Клод.
   - Это значит, что он или она все еще в сознании?
   Он посмотрел  на  меня.  Его  взгляд  мог  быть  пустым  и  красноречивым
одновременно.
   - Тот, с кого снимали кожу, оставался при этом жив. Если это  был  вампир
или ликантроп, то простое сдирание кожи не достаточно, чтобы убить их.
   Меня передернуло с ног до головы. Это был не совсем страх. Это был  ужас.
Ужас от невыносимого надругательства, жестокости.
   - Ашер что-то говорил о Падме. Это Звериный Повелитель?
   - Мастер Зверей, - сказал Жан-Клод, - ты  не  можешь  убить  его  за  эту
неосторожность, ma petite.
   - Ты не прав, - сказала я.
   Ужас поселился во мне, как тонкий слой льда под самой  кожей,  но  поверх
него была злость. Ярость. А под яростью был  страх.  Страх  перед  тем,  кто
может снять кожу с живого человека просто в назидание. Это много  говорит  о
человеке. Говорит, как мало правил он  признает.  И  это  говорило  мне,  во
вполне определенных выражениях, что я должна убить его, как только увижу.
   - Мы не можем сегодня наказать их за это, ma petite. Этой ночью нам нужно
просто выжить. Запомни это, и умерь свой гнев.
   Я посмотрела на дверь и то, что на ней висело.
   - Это уже не гнев.
   - Тогда умерь свою ярость. Нам нужно спасти остальных своих людей.
   - Если они еще живы.
   - Они были живы, когда я поднималась к вам навстречу, - сказала Лив.
   - Чья это кожа? - спросила я.
   Она рассмеялась своим обычным ревущим хохотом. Все  зажило,  все  было  в
порядке.
   - Угадай, - сказала она, - если угадаешь  правильно,  я  тебе  скажу,  но
только если угадаешь.
   Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы не наставить на нее браунинг.  Я
покачала головой:
   - Никаких игр, Лив, только не с тобой.  Настоящие  игры  начнутся  только
тогда, когда мы спустимся.
   - Хорошо сказано, ma petite. Пойдем.
   - Нет, - сказала Лив, - нет, ты угадай! Угадай, кто это.  Я  хочу  видеть
твое лицо. Хочу видеть боль у тебя в глазах, пока ты вспоминаешь всех  своих
друзей, Анита. Хочу видеть ужас на твоем лице, пока  ты  представляешь,  как
это могло случиться с каждым из них.
   - Что я тебе сделала, Лив?
   - Ты встала у меня на пути, - ответила она.
   Я покачала головой и прицелилась в нее.
   - Три страйка, и ты вылетаешь, Лив.
   Она нахмурилась.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Предательство - это раз. Попытка захватить меня взглядом - это  два.  В
этом была отчасти и моя вина, так что  пропустим.  Но  ты  принесла  присягу
защищать всех подданных Жан-Клода. Ты поклялась использовать это  прекрасное
тело, эту силу, чтобы защищать тех, кто слабее тебя. Кому бы ни принадлежала
эта кожа, ты поклялась его защищать. Вместо этого, ты предала их.  Доставила
их прямо в ад. Это третий страйк, Лив.
   - Ты не можешь убить меня, Анита. Странник исцелит меня,  что  бы  ты  ни
сделала.
   Я выстрелила ей в правое колено. Она упала на пол, зажимая руками раненую
ногу, крича и извиваясь.
   Я почувствовала, что улыбаюсь, и скорее всего - неприятно.
   - Надеюсь, что тебе больно, Лив. Надеюсь, что тебе чертовски больно.
   Температура в комнате резко упала. Стало так холодно, что я почти ожидала
увидеть пар от дыхания. Крик Лив оборвался, она пристально смотрела на  меня
своими фиалковыми глазами. Если бы взгляды убивали, то я  тут  же  упала  бы
замертво.
   - Ты не можешь причинить мне вред, Анита. Мой мастер этого не допустит.
   Лив поднялась на  ноги,  и,  лишь  чуть  прихрамывая,  пошла  к  двери  с
ужасающим украшением. Она натянула верхний край, показывая дырочки  в  коже,
которые не относились к процессу свежевания.
   - Я кормилась от него, пока они его пытали. Я пила  его  кровь,  пока  он
кричал.
   Она убрала руку, и ее пальцы были в крови. Она вылизала их, засовывая  по
очереди в рот.
   - М-м-м, вкусно.
   Все, что мне  оставалось  -  это  гадать,  кто  это  был.  Все,  что  мне
оставалось - это играть в ее игру. Я выстрелила ей в левую коленную чашечку.
   Она повалилась на пол, взвизгнув:
   - Ты не поняла? Ты не можешь меня убить!
   - О, думаю, могу, Лив. Думаю, что смогу.
   И  я  выстрелила  в  правое  колено.  Она  свалилась  на  спину,   крича,
схватившись за разбитые колени, но отдернув руки, так как  свои  собственные
прикосновения причиняли ей боль.
   Сила Странника заставила подняться волоски на моем теле. Он действительно
собирался ей помочь. Если у меня не получится ее  убить,  то  мне  бы  лучше
оказаться где-нибудь в другом месте  до  того,  как  она  сможет  ходить.  Я
достаточно хорошо знала Лив и знала, что как только она сможет  встать,  мне
не поздоровится. И я не могла ее за это  винить.  Фактически,  если  я  буду
просто стоять и ждать, когда  она  поднимется,  это  будет  самозащита.  Ну,
хорошо, преднамеренная самозащита.
   - Пойдем, ma petite, оставь ее. Странник не дает свое  благословение  так
просто во второй раз, или это будет уже третий? На этот раз  он  исцелит  ее
по-своему. Благословение и наказание одновременно. Как и многие дары совета.
   Он открыл дверь, ведущую  на  лестницу  вниз.  Когда  он  убрал  руку,  я
увидела, что она вся в крови. Он держал руку перед собой, будто не зная, что
с ней делать. Наконец, он прошел через дверь, ведя рукой по  стене,  вытирая
кровь о камни, рисуя бледную красную полосу.
   - Чем больше мы тянем, тем больше пыток они придумывают.
   И с этими успокаивающими словами  он  начал  спускаться  по  лестнице.  Я
бросила последний взгляд на Лив.
   Она лежала на  боку,  плача  и  визгливо  вскрикивая.  Она  кричала,  что
собирается посмотреть, как я умру. Мне следовало бы выстрелить ей в  голову,
так, чтобы мозги разлились по полу. Если бы я была по-настоящему жестока,  я
так бы и сделала. Но я не стала. Я оставила ее лежать и выкрикивать  угрозы.
Эдуард был бы так разочарован!
 
Глава 14 
 
   Ведущие вниз ступени были такими большими, будто их делали  для  кого-то,
кто был не совсем человеком.
   Чтобы не испачкаться, дверь я закрыла ногой. Крики Лив словно отрезало. Я
все еще могла очень смутно слышать ее голос,  который  звучал  как  жужжание
комара, но дверь была почти  звуконепроницаемой.  Кому-то  это  было  нужно,
чтобы скрыть вопли снизу. Правда, сегодня на ступенях царила тишина.  Тишина
такая громкая, что она почти звенела у меня в ушах.
   Жан-Клод, словно большая кошка, двигался по этим  уродским  ступенькам  с
текучей грацией. Мне пришлось перебросить  подол  плаща  через  левую  руку,
чтобы не навернуться, наступив на его край. Но  все  равно  -  скользить  по
лестнице у меня не получалось. На трехдюймовых каблуках я скорее ковыляла.
   Жан-Клод остановился перед поворотом лестницы, на ступень выше площадки.
   - Я могу тебя нести, ma petite.
   - Нет уж, спасибо.
   Если снять туфли, то платье будет слишком длинным,  и  мне  придется  его
тоже держать. А мне была нужна одна свободная рука для  пистолета.  Если  бы
передо  мной  стоял  выбор  между  пистолетом  наготове,  но  при  медленном
передвижении, и быстротой, но  с  занятыми  платьем  руками?  я  бы  выбрала
первое.
   Ступени стали становиться все шире, так что  скоро  на  них  с  легкостью
развернулся бы  небольшой  автомобильчик.  Лестница  упиралась  в  массивную
дубовую дверь, обитую железом, как любая уважающая  себя  дверь  в  тюремное
подземелье. Сегодня это было подходящее сравнение.
   Жан-Клод навалился на тяжелую дверь, и она медленно открылась. Обычно  ее
запирали. Он повернулся ко мне.
   - Совет может потребовать, чтобы я формально приветствовал в этих  стенах
каждого вампира.
   - Хочешь сказать, формально - это так же, как ты поприветствовал  Лив?  -
спросила я.
   Он скупо улыбнулся.
   - Если я не признаю их превосходство надо мной, то возможно.
   - А что будет, если признаешь? - спросила я.
   Он покачал головой.
   - Если бы мы пришли к совету за поддержкой,  тогда  мне  бы  не  пришлось
никому противостоять. Я бы просто признал их полное превосходство, и с  этим
вопросом было бы покончено. У меня недостаточно силы, чтобы стать  одним  из
них. Это я знаю.
   Он разгладил оборки на рубашке,  расправил  манжеты  пиджака  и  поправил
кружева на запястьях. Он обычно занимался своей  одеждой,  когда  нервничал.
Хотя, конечно, он занимался своей одеждой и когда совсем не нервничал тоже.
   - Чувствую, есть "но", - сказала я.
   Он снова улыбнулся.
   - Oui, ma petite. Но они пришли к  нам  сами.  Вступили  на  нашу  землю.
Причинили вред нашим людям. Если бы признаем их  превосходство  без  борьбы,
они могут поставить нового мастера на мое место. Они могут забрать все, чего
я добился.
   - Я думала,  что  единственный  способ  перестать  быть  мастером  -  это
умереть.
   - В конце концов, этим и кончится.
   - Значит, мы идем драть задницы.
   - Но мы не можем победить силой, ma petite. То, что  мы  сделали  с  Лив,
было очевидно и ожидаемо. Ее было необходимо наказать. Но в игре  "убей  или
будь убит" совет выиграет.
   Я нахмурилась.
   - Если мы не можем сказать, что они больше и страшнее нас, но и не  можем
драться с ними, то что нам делать?
   - Играть в их игру, ma petite.
   - В какую игру?
   - Игру, которой я в совершенстве овладел при дворе много лет  назад.  Это
смесь дипломатии, бравады, оскорблений.
   Он взял мою левую руку и нежно поцеловал ее.
   - Отчасти у тебя получится очень хорошо, отчасти -  плохо.  Дипломатия  -
это не твоя сильная сторона.
   - Зато бравада и оскорбления - мои лучшие стороны.
   Он улыбнулся, все еще держа меня за руку.
   - Определенно, ma petite, определенно. Убери пистолет. Я не  говорю  тебе
его не использовать, но осторожнее выбирай, в кого стрелять. Не все, что  ты
сегодня встретишь, можно остановить серебряными пулями.
   Он склонил голову на бок, словно размышляя.
   - Хотя, если подумать, я еще не видел, чтобы кто-то пытался  убить  члена
совета современным серебряным оружием, - он улыбнулся, - может, и получится.
   Он помотал головой, будто отгоняя от себя какое-то видение.
   - Но если дойдет до того, что придется стрелять в совет, то мы проиграли,
и нам останется только попытаться за