поставила
браунинг на предохранитель и сунула его в кобуру. - Я свое слово  держу,
Томпсон. Ты хочешь жить или нет?
   - Найли и Лайнус Бек  куда  страшнее,  чем  ты  когда-нибудь  будешь,
сыкуха.
   Он назвал меня сукой и сыкухой. То ли он дурак, то ли...
   - Ты пытаешься меня достать, чтобы я тебя убила.
   - Если я заговорю, мне все равно не жить.  А  Найли  не  просто  меня
пристрелит.
   Томпсон глядел на меня, и в его глазах была твердая уверенность,  что
он уже  покойник.  Весь  вопрос  в  том,  кто  и  как  это  сделает.  Он
предпочитал, чтобы я сейчас, чем Найли потом.
   - Он не боится смерти, - тихо сказал Ашер.
   - Да, не боится, - согласилась я.
   - Можно вызвать копов, - предложил Джейсон.
   - Уж если он вас, ребята, не боится, то копов  из  полиции  штата  он
точно не  испугается.  -  Я  стояла,  глядя  на  Томпсона  сверху  вниз,
пристально. - Я еще не знаю, что я с тобой сделаю, Томпсон,  но  я  тебе
скажу, чего я не сделаю. Я не буду сидеть и ждать,  пока  протикают  два
часа. Я не дам умереть Дэниелу и Шарлотте.
   - Тогда уезжай, - сказал Томпсон.
   - Я видела Найли, Томпсон. Ты действительно думаешь, будто я  поверю,
что он их отпустит?
   - Он сказал, что отпустит.
   - И ты ему веришь? - спросила я.
   Томпсон смотрел на меня и молчал.
   - А я так не думаю.
   Пальцы Ашера разминали плечи помощника шерифа, будто он собирался ему
делать массаж.
   - Бояться можно не только смерти, но и других вещей,  Анита.  Если  у
тебя хватит на них духу.
   Я посмотрела в красивое, трагическое лицо  и  не  смогла  понять  его
выражения.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Наверное, око за око, - сказал вампир.
   Я глядела в эти хрустально-синие глаза и  давала  мысли  расцвести  у
меня в мозгу страшным цветком. Многие из тех,  кто  спокойно  смотрят  в
глаза быстрой и чистой смерти, страшатся пытки. Я, например. Собственно,
об этом и шла речь.
   - Я думаю, помощник шерифа нам в ближайший час все расскажет, если мы
будем беспощадны, - сказал Ашер. - Я сделаю  эту  грязную  работу.  Тебе
надо только это разрешить.
   Томпсон встревожился:
   - Что еще за херню вы задумали?
   - Джейсон! - позвала я.
   Он подошел ко мне и поглядел на то, что лежало на столе. Он ничего не
сказал, но по его лицу медленно покатились слезы.  Он  не  раз  бывал  у
Зееманов на воскресных обедах.
   - Помоги подержать Томпсона, - попросила я. Джейсон подошел и  прижал
руку Томпсона к столу.
   Ашер по-прежнему держал его за плечи. Я поглядела на Ашера и кивнула:
   - Делай.
   - Дамиан, не будешь ли ты так добр принести  мне  нож?  Желательно  с
зазубренным лезвием, оно лучше проходит через кость.
   Дамиан повернулся и вместе с Зейном стал открывать ящики.
   - Что вы хотите делать? - спросил Томпсон.
   - Угадай, - ответила я.
   - Я не резал эту суку! Я их не трогал! Это тот жуткий тип, который  с
Найли приехал, Лайнус Бек! Это он палец отрезал, он! Я ничего не делал!
   - Ты не волнуйся, Томпсон, мы и до Лайнуса доберемся. Но пока  что  у
нас есть только ты.
   Дамиан выбрал  большой  зазубренный  мясницкий  нож  и  шел  к  столу
кошачьей походкой.
   Томпсон теперь отбивался, его трудно было удержать на стуле.
   - Вы его лучше положите на пол, - посоветовала я.
   На помощь пришел Натэниел. Томпсона положили лицом  вниз,  Джейсон  и
Ашер держали его за руку, Натэниел прижал ноги. Томпсон  был  большой  и
сильный, но с ними драться не мог. Они были сильнее. Куда сильнее.
   - Мать вашу так! - вопил Томпсон.
   Дамиан протянул нож Ашеру:
   - Я его подержу.
   Я тронула Дамиана за руку и покачала головой:
   - Я сама.
   Дамиан поглядел на меня.
   - Есть такое правило: не проси никого  сделать  то,  чего  не  можешь
сделать сама. Если я не смогу, мы вообще не будем этого  делать.  Найдем
другой способ.
   Джейсон посмотрел на меня, продолжая держать рвущегося Томпсона:
   - Другого способа нет.
   Никогда я не видела в его глазах такой ярости.
   - А ты мог бы? - спросила я. - Мог бы его кромсать?
   Джейсон медленно кивнул:
   - Я бы его блядские пальцы откусил все по одному за тот, что  в  этой
коробке.
   Он говорил серьезно, и я поняла, что совсем не знаю Джейсона.
   - Мы это можем сделать, Анита, - сказал Ашер,  -  и  это  нам  ничего
стоить не будет.
   - Должно стоить, Ашер. Если мы собираемся совершить нечто столь злое,
то оно должно нам чего-то стоить.
   - Не злое, - возразил Ашер. - Просто практичное. И даже справедливое.
   Я протянула руку за ножом.
   - Злое, и мы все это знаем. А теперь дан мне нож. Либо  я  смогу  это
сделать, либо сделаем что-нибудь другое.
   Дамиан стоял, держа нож:
   - Анита, пожалуйста, дай я.
   - Дай мне этот проклятый нож!
   Он дал, потому что ничего другого сделать не мог. Я склонилась  рядом
с Томпсоном:
   - Где они, Томпсон?
   - Нет, нет! Найли мне сказал, что со мной сделает, если  я  буду  вам
помогать. Он на фиг психованный!
   - Погоди, - сказал Зейн. Он нашел мясницкий нож поменьше. - Эта штука
больше подойдет.
   - Спасибо.
   Я взяла нож, проверила, как он уравновешен. И не знала,  смогу  ли  я
это сделать. И даже не знала, хочу ли я, чтобы  я  смогла.  Но  если  мы
действительно на это пойдем, то это я  должна  буду  исполнить  сама.  В
коробке лежал палец Шарлотты Зееман. Не пройдет и двух часов, как от нее
отрежут еще что-нибудь. Я убила вампира,  заляпала  Томпсона  мозгами  и
кровью, но он не заговорил. Злобный гад,  но  и  упорный.  У  Дэниела  и
Шарлотты нет времени на его упорство. Мы должны его сломать,  и  сломать
быстро.
   Я выложила себе все причины. Отличные причины, настоящие. И все равно
я не знала, смогу ли.
   - Начнем с пальца, Томпсон. Как Лайнус начал, - сказала я.
   - Не надо, пожалуйста, не надо! - вопил он. - Господи, не надо!
   Ашер всем весом налег ему на руку, силой раздвинув пальцы.
   - Скажи мне, где они, и этого не будет.
   - Найли обещал вспороть  мне  брюхо  и  заставить  жрать  собственные
внутренности. Он сказал, что такое уже было в Майами. Я ему поверил.
   - Я тоже верю, Томпсон. Но ты не веришь, что мы тебе  отрежем  палец,
правда, Томпсон? Ты не веришь, что мы психованные не меньше Найли.
   - Таких психованных, как Найли, больше нет.
   Я подняла тесак:
   - Вот тут ты ошибаешься.
   И я на долгий момент застыла. Не могла заставить себя начать  резать.
Не могла. Дэниел, Шарлотта.
   - Найли уже изнасиловал Дэниела? - спросила я голосом  таким  пустым,
будто меня здесь и не было.
   Томпсон перестал  вырываться  и  лежал  неподвижно.  Глаза  он  завел
кверху.
   - Не надо, пожалуйста!
   Глядя прямо ему в глаза, я задала следующий вопрос:
   - Ты насиловал Шарлотту Зееман?
   И в глазах его мелькнул страх. Вспышка страха, которая  сказала  мне,
что да. И этого хватило. Я смогу. Да простит меня Господь.
   Я  отхватила  мизинец  и  кончик  безымянного,  потому  что   Томпсон
дернулся. Но ребята освоились и стали держать его лучше, а я освоилась и
стала лучше резать. Томпсон нам сказал, где держат  Дэниела  и  Шарлотту
Зееман. Не прошло и пятнадцати минут, как он готов был нам выдать тайные
ингредиенты семейного соуса и вообще все, что угодно. Он сознался  бы  в
убийстве Гоффы или в танцах  с  дьяволом.  В  чем  угодно,  лишь  бы  мы
перестали.
   Меня рвало в углу, рвало, пока не осталось  ничего,  кроме  желчи,  и
голова готова была лопнуть. И я знала, что  сделала  наконец  такое,  от
чего мне не  оправиться  никогда.  В  момент  первого  удара,  или  даже
второго, что-то во мне сломалось такое, что уже никогда не срастется.  И
я была этим довольна. Если мы получим обратно Дэниела и Шарлотту, я этим
довольна. Меня заполнял изнутри холодный и твердый ком. Это даже не была
ненависть. Я заставлю их заплатить за то, что они сделали.  Я  их  убью.
Всех.
   Какая-то легкость и пустота ощущались во мне, и я подумала, не это ли
и значит безумие. Не слишком плохо. Потом, когда пройдет шок, мне станет
хуже. Потом я буду гадать, не было ли другого способа заставить Томпсона
заговорить. Потом я вспомню, что хотела сделать  ему  больно,  заставить
ползать на брюхе и вымаливать пощады. Что я хотела все то, что случилось
с Шарлоттой и Дэниелом, собрать в единое целое и вырезать на его  шкуре.
А сейчас надо спасать Дэниела и Шарлотту. Ах да, еще одно.  Томпсон  все
кричал высоко и жалобно, как раненый заяц.
   Я выстрелила ему в голову. Крик прекратился.

Глава 43

   Я вела фургон в темноте по узкому проселку. За руль я села для  того,
чтобы чем-то быть занятой. Не могла я просто сидеть и смотреть  в  окно.
Но я уже начинала думать, что надо было  посадить  за  руль  кого-нибудь
другого, потому что я, кажется, еще не вернулась в реальность до  конца.
Было ощущение легкости, пустоты, ошеломления. Но не вины. Вины пока  еще
не было. Томпсон заслужил свою смерть. Он изнасиловал мать Ричарда.  Они
ее пытали. Они изнасиловали и пытали Дэниела. Все они заслужили смерти.
   Джемиль и Натэниел сидели позади с Роксаной и Беном.  Лупа  не  будет
оставлена в стороне от схватки,  даже  если  телохранителю  придется  ее
выносить из машины на руках. Времени спорить с Роксаной у меня не  было,
и она поехала с нами.
   Джейсону и доктору Патрику пришлось ехать впереди со  мной.  Зейна  и
Черри отправили в лупанарий привести Ричарда и всю компанию. Но ждать мы
не стали. Я не верила, что у Найли не возникнет новых  творческих  идей.
Нет, на самом деле я  не  верила  Лайнусу  и  его  господину.  Насколько
подчиняется Найли его ручной психопат?  Изнасилование  уже  совершилось.
Что может происходить сейчас? У Найли нет правил, и я это знала.
   Я до  боли  сжимала  баранку.  Фары  вырезали  в  темноте  золотистый
туннель. Деревья, обступившие дорогу, скребли по крыше фургона  толстыми
когтистыми пальцами. Казалось, они сжимаются вокруг нас, как кулак. Фары
освещали проселочную дорогу, но света было мало. Во всем мире сейчас  не
хватило бы света, чтобы прогнать эту тьму.
   - Не  могу  поверить,  что  ты  это  сделала,  -  сказал  Патрик.  Он
отодвинулся, вжавшись в дверцу, будто боялся оказаться  ко  мне  слишком
близко.
   Сидящий посередине Джейсон сказал:
   - Патрик, оставь.
   - Она его изрезала как скотину, а потом застрелила.
   В третий раз он уже повторял одно и то же.
   - Заткнись, - сказал Джейсон.
   - Не заткнусь. Это было варварство.
   - Патрик, у меня выдалась трудная ночь. Брось тему, - попросила я.
   - Ну и по заслугам, - буркнул он.
   - Томпсон кричал от боли, - сказала я.
   - И ты его убила.
   - Кто-то должен был это закончить.
   - Да как у тебя язык поворачивается? Закончить! - Он возвысил  голос,
и я невольно стала про себя прикидывать,  насколько  взбесится  Роксана,
если я его застрелю. После всего, что я этой ночью уже сделала, мне  это
не казалось ничем особенным.
   - Давно ты уже ликои? - спросила я.
   После этого вопроса был момент удивленного молчания, потом я услышала
ответ:
   - Два года.
   - И какое же есть правило насчет охоты? - спросил Джейсон.
   - Которое?
   - Не строй из себя дурака, Патрик, - сказал Джейсон.  -  Сам  знаешь,
какое.
   Патрик замолчал, и только гул мотора слышен был в салоне да  шуршание
шин по дороге. Фургон покачивало на выбоинах.  Действительно  ли  слышен
был на  этом  фоне  высокий  жалобный  крик  или  это  мне  кажется?  Да
мерещится,  конечно.  Какое-то  время  воображение  не  будет   ко   мне
милостиво.
   Наконец Патрик произнес:
   - Никогда не начинай охоту, если не собираешься убивать.
   - Вот именно, - сказал ему Джейсон.
   - Но это не было охотой, - возразил Патрик.
   - Было. Мы просто охотились не на этого помощника.
   - И что ты этим хочешь сказать? - спросил Патрик.
   - То, что мы охотимся за теми, кто в том доме, - ответила ему я.
   Он повернулся ко мне бледным лицом.
   - Не может быть, чтобы ты  собиралась  убить  их  всех.  Только  один
человек отрезал ей палец. Только он и виновен.
   - Они все смотрели. И ничего не сделали, чтобы ему помешать. В глазах
закона они соучастники.
   - Ты - не закон, - сказал он.
   - Да нет, здесь я закон.
   - А я говорю - нет! Черт возьми, ты не закон!
   - Каждый, кто обидит члена стаи без причины, - наш враг, - сказала я.
   - Женщина, не цитируй мне закон стаи!
   - Как поступаем мы с врагами? - спросила я.
   - Смерть, - ответил Джейсон.
   - Почти ни одна стая сейчас не держится старых законов, и вы оба  это
знаете, - заявил Патрик.
   - Послушай, Патрик, у меня нет времени объяснять  подробно,  так  что
вот тебе краткое резюме. Найли и его прихвостни  изнасиловали  и  пытали
мать Ричарда и его брата. За это мы их убьем. Всех.
   - А шериф Уилкс и его люди?
   - Если Томпсон участвовал в изнасиловании матери Ричарда, то  он  был
не один. Всякий, кто коснулся любого  из  них,  -  покойник.  Ты  понял,
Патрик? Покойник.
   - Я не могу этого делать.
   - Тогда оставайся в машине, - сказала я, - но заткнись на фиг, а то я
тебя застрелю.
   - Видишь! - сказал он. - Совесть уже не дает тебе покоя.
   Я глянула на него, сжавшегося в темном углу.
   - Нет, моя совесть меня не беспокоит. Пока что. Потом, быть может.  А
может, и нет. Но сейчас, сегодня, у  меня  нет  плохого  чувства  насчет
того, что я сделала. Я хотела, чтобы  Томпсону  было  больно.  Я  хотела
наказать его за то, что он сделал. И  знаешь  что,  Патрик?  Этого  было
мало. И всегда будет мало, потому что я, блин, убила его слишком на  фиг
быстро.
   Снова у меня  в  горле  собрался  предательский  ком.  Когда  пройдут
онемение и злость, мне будет нехорошо. Пока что я  должна  держаться  на
адреналине,  на  ярости.  Сегодня  ночью  -  только  на  них.  А  завтра
посмотрим.
   - Не могло не быть другого способа, - сказал Патрик.
   - Что-то я не слышала, чтобы ты что-нибудь предлагал.
   - Нашему доброму доктору не дает покоя, - вставил Джейсон, -  что  он
ничего не сказал. Никак не пытался нам помешать.
   Я оценила это "нам".
   - Я его не держал, - сказал Патрик. - Я его пальцем не тронул.
   - Тебе только надо  было  сказать:  "Перестаньте,  не  надо",  но  ты
промолчал. Ты дал нам его кромсать. Ты дал  нам  его  убить  и  даже  не
пикнул, - напомнил ему  Джейсон.  -  Твоя  совесть  не  слишком  рвалась
наружу, пока он был жив.
   Патрик надолго замолчал. Мы тряслись по дороге,  уходя  от  ветвей  и
объезжая  выбоины.  Была  только  темнота,  золотистый  туннель  фар   и
молчание, наполненное гулом мотора. Вряд ли молчание  было  мне  так  уж
приятно в тот момент, но все же  лучше,  чем  слушать,  как  Патрик  мне
рассказывает, какое я чудовище. Я была с ним  согласна,  отчего  слушать
становилось еще труднее.
   Но тут молчание сменилось звуком, который еще  больше  испытывал  мою
выдержку. Патрик плакал. Он прижался к дверце как можно  дальше  от  нас
обоих и тихо всхлипывал. Наконец он сказал:
   - Вы правы. Я ничего не сделал, и  это  будет  преследовать  меня  до
конца моих дней.
   - Не тебя одного, - отозвалась я.
   Он уставился на меня из темноты:
   - Зачем же ты тогда это сделала?
   - Кто-то должен был.
   - Никогда не забуду, как ты его кромсала. Такая маленькая  девушка...
И твое лицо, когда ты его убила. Боже мой, у тебя был такой  вид,  будто
тебя вообще там не было. Зачем ты сама взялась делать это?
   - А лучше, если бы это был кто-то из ребят? - спросила я.
   - Да.
   - Пожалуйста, избавь меня от этого мачизма. Ты так расстроился  из-за
того, что это сделала девушка?
   Патрик засопел:
   - Наверное, да. В том смысле, что, может, не смотрелось  бы  это  так
ужасно, если бы кто-то другой. Ты  такая  миниатюрная  красоточка...  Не
тебе бы отрубать людям пальцы.
   - Ради бога! - взмолилась я.
   - Я в могилу сойду, вспоминая выражение твоего лица.
   - Поговори еще, и окажешься там раньше, чем ты думаешь, -  пробурчала
я.
   - Ты что-то сказала? - спросил он.
   - Ничего.
   Джейсон тихо хмыкнул - вроде как засмеялся. Если бы он  только  знал,
насколько мое замечание было лишено  юмора.  У  меня  и  без  того  было
хреново на душе, и я меньше  всего  нуждалась  во  всхлипывающем  Джимми
Крикете, указующем, что я пала в пропасть. Монстр не дышал мне в шею: он
сидел у меня в голове. Внутри  головы,  жирный  и  откормленный.  И  вот
почему я была так уверена, что этот монстр на месте:  я  не  чувствовала
себя виноватой. Муторно было потому, что должно было быть плохо -  а  не
было. Какие-то личные границы нельзя переходить. Я думала, что для  меня
такой границей являются пытки. Оказывается, нет.
   Слезы подступили к  горлу  сильнее,  но  черт  меня  побери,  если  я
заплачу. Что сделано, то сделано, и это надо выбросить из головы  -  или
хотя бы запихнуть куда-нибудь подальше, пока не завершим работу - спасем
Дэниела и Шарлотту. Если я их  не  вытащу,  все  было  зря.  Я  напрасно
приобрела себе новые кошмары. Но главное не в этом. Если они погибнут, я
не смогу заглянуть в лицо Ричарду. Раньше я злилась на него, сердилась -
но не теперь.  Конечно,  он  бы  наверняка  согласился  с  Патриком.  Но
поступил бы очень мудро, если бы не стал мне сегодня читать мораль.
   Однако и не только в Ричарде было дело. Я знала весь  клан  Зееманов.
Они были так безупречны, что у меня зубы от них болели. От такой  потери
семья не оправится никогда. Моя семья не оправилась. Я рассчитывала, что
после пыток Шарлотта и Дэниел придут в себя. Считала, что у  них  хватит
сил не сломаться на всю жизнь. И надеялась, что я права. Нет,  молилась,
что окажусь права.
   Томпсон сказал нам, в какой комнате их держат. Позади, поблизости  от
леса и как можно дальше от дороги. Не слишком удивительно.  Может  быть,
Томпсон мог бы выдать еще какую-то полезную информацию. Может, мне  надо
было применять меньше пытки и больше  угроз.  Может,  таким  образом  мы
получили бы больше подробностей, и притом быстрее. Может, да,  а  может,
нет. Я новичок в деле допросов под пыткой, и  мне  не  хватает  техники,
наверное. Можно бы сказать, что техника придет  с  практикой,  но  я  не
собиралась больше этим заниматься. От одного случая мне всю жизнь  будут
слышаться жалобные крики, но если я еще раз  позволю  себе  такое,  меня
можно будет сразу закапывать. И  без  того  я  не  могла  избавиться  от
ощущения врезающегося в пол тесака. Помню, что я не  почувствовала,  как
он прорезает кость, - ощутила лишь,  как  он  входит  в  пол.  Я  видела
отскакивающие в струях крови пальцы, но  почему-то  крови  было  не  так
много, как следовала бы ожидать.
   - Анита, Анита, поворот!
   Я моргнула и ударила по тормозам, отчего всех бросило вперед.  Только
я была  пристегнута.  Обычно  я  напоминаю  всем,  чтобы  пристегнулись.
Небрежна я сегодня.
   Джейсон отделил себя от приборной доски, залез  снова  на  сиденье  и
спросил:
   - Что с тобой?
   Я медленно подала фургон назад.
   - Ничего.
   - Врешь.
   Я сдавала назад,  пока  не  увидела  белый  знак:  "Грин-Вэлли-Хауз".
Вообще-то в конце проселочной дороги  найти  дом,  имеющий  имя,  -  это
несколько неожиданно, но что есть, то есть. Если дорога не мощеная,  еще
не значит, что у людей нет стиля или хотя  бы  претензий.  Иногда  очень
трудно указать разницу.
   Дорога стала гравийной. Гравий  стучал  по  днищу  фургона  даже  при
скорости меньше двадцати миль в час. Я еще сбросила газ.  Роксана  знала
этот дом - она выросла вместе с сыном старика Грина.  Они  были  лучшими
друзьями, пока гормоны не взяли свое и он не стал  пытаться  поиграть  с
ней в мальчика и девочку. Но дом  она  знала.  На  полпути  должна  быть
поляна, где можно будет оставить фургон.
   Поляна оказалась именно там, где и ожидалось.  Я  съехала  в  бурьян.
Стебли  шелестели  по  металлу,  хлестали  по  шинам.   Черный   фургон,
припаркованный среди деревьев,  был  практически  невидим.  И  несколько
заклинен. Быстро его не вывести. Конечно,  я  не  планировала,  что  нам
придется к нему бежать. Моей главной задачей  было  вы