, оказывается, сдохла. -
Давай.
  Место оказалось всего в квартале от "Цирка Проклятых".
  - Это на окраине Округа. Раньше убийства не случались так далеко от
Приречья.
  - Верно, - сказал он.
  - Что еще нового в этом убийстве?
  - Увидишь, когда приедешь.
  Информативный ты мой.
  - Отлично, буду через полчаса.
  - До встречи.
  Он повесил трубку.
  - Доброе утро, Дольф, - сказала я в глухую трубку. Может быть, Дольф тоже
не очень любит утра.
  Руки уже заживали. Вчера я сняла пластыри, потому что они были покрыты
козьей кровью. Царапины уже закрылись, поэтому я новых пластырей
накладывать не стала.
  Ножевую рану на руке закрывала толстая повязка. Да, на левой руке ухе не
остается места для новых ран. Укус на шее начинал превращаться в синяк и
был похож на самый большой в мире засос. Если Зебровски его увидит, мне не
жить. Я наложила на него пластырь, и стало похоже, будто я прикрываю укус
вампира. Ну и черт с ним. Пусть люди пялятся, не их собачье дело.
  Я надела красную тенниску, заправленную в джинсы. Кроссовки, наплечная
кобура для пистолета - и я готова. В кобуре был кармашек для запасных
патронов, и я сунула туда заправленные обоймы. Двадцать шесть пуль.
Берегитесь, злодеи. По правде сказать, перестрелки кончаются еще на первых
восьми патронах, но всегда бывает первый раз.
  Еще я взяла с собой ярко-желтую ветровку. Это на всякий случай, чтобы
народ не нервничал из-за пистолета. Я собираюсь работать с полицейскими, а
они носят оружие открыто. Так почему мне нельзя? И к тому же я устала от
игр. Пусть гады видят, что я вооружена и готова к бою.
  На месте убийства всегда торчит уйма народу. Не зевак, которые пришли
поглазеть - это понятно. В чужой смерти всегда есть что-то захватывающее.
Но там всегда кишат полицейские, в основном в штатском, среди которых
мелькают мундиры. Куча полиции на одно маленькое убийство. Здесь был даже
фургон телевизионщиков со здоровенной спутниковой антенной, похожей на
лучевое ружье из фантастического фильма сороковых годов. Скоро подъедут
еще фургоны, за это можно ручаться. И. без того непонятно, как полиция так
долго это держала про себя.
  Убийства вампиров - свистопляска, сенсация в чистейшем виде! Даже не надо
ничего добавлять, чтобы народ прилип к экранам.
  Я следила, чтобы между мной и операторами было побольше народу. Репортер с
короткой светловолосой стрижкой и в безупречном деловом костюме тыкал
микрофоном в лицо Дольфа. Пока я буду держаться возле скорбных останков,
мне ничего не грозит. Снять они меня могут, а показать по телевизору -
вряд ли. Соображения хорошего вкуса и вообще.
  У меня была карточка в пластиковой оболочке с фотографией, которая давала
мне доступ в огражденную полицией зону. Прикалывая ее к воротнику, я
всегда чувствовала себя свежеиспеченным госслужащим.
  Возле желтой оградительной ленты меня остановил полисмен в форме. Он
несколько секунд смотрел на мое удостоверение, будто пытался определить
степень моей кошерности. Пропустить меня за ограждение или позвать сначала
детектива?
  Я стояла руки по швам, стараясь придать себе безобидный вид. Это я очень
хорошо умею. Могу выглядеть совсем ангелочком. Полисмен приподнял ленту и
пропустил меня. Я подавила искушение сказать "молодец, мальчик" и вместо
этого сказала "спасибо".
  Тело лежало почти под фонарем. Ноги раскинуты. Одна рука подогнулась под
туловище, вероятно, сломана. Середины спины не было, будто кто-то сунул в
тело руку и зачерпнул кусок. Сердца наверняка нет, как не было и у других
трупов.
  Возле тела стоял детектив Клив Перри. Это был высокий тощий негр, позднее
других, переведенный в команду призраков. У него были очень мягкие и
вежливые манеры, и я представить себе не могла, что он может кого-нибудь
из себя вывести. Но в команду призраков запросто так не переводят.
  Он поднял глаза от блокнота:
  - Здравствуйте, мисс Блейк.
  - Здравствуйте, детектив Перри.
  Он улыбнулся:
  - Сержант Сторр мне сказал, что вы едете.
  - Все остальные уже закончили с телом?
  Он кивнул:
  - Оно в вашем распоряжении.
  От тела растеклась темно-коричневая лужа. Я нагнулась рядом с ней. Кровь
свернулась и стала по консистенции похожа на клей. Посмертное окоченение
уже прошло, если оно вообще было. Вампиры не всегда реагируют на "смерть"
так, как человеческое тело. Это затрудняет точное установление времени
смерти. Но это работа коронера, а не моя. Тело было залито ярким летним
солнцем. По форме и по черному брючному костюму я уверенно заключила, что
это была женщина. Хотя трудно было сказать по лежащему на животе трупу с
выпотрошенной грудной клеткой и отсутствующей головой. Позвоночник бело
поблескивал. Кровь вылилась из шеи, как из отбитого горлышка винной
бутылки. Кожа была разорвана и скручена. Будто бы кто-то оторвал ей голову
к чертям.
  Я тяжко сглотнула слюну. Мне уже месяцами не приходилось блевать при виде
жертвы убийства. Я встала и чуть отошла от тела.
  Мог это сделать человек? Нет. Может быть. Черт возьми, если это был
человек, он очень постарался это скрыть. Как бы это ни выглядело снаружи,
коронер всегда находил на теле следы от ножа. Вопрос в том, возникали они
до или после смерти? Это человек, который пытался имитировать чудовище,
или чудовище, пытающееся имитировать человека?
  - Где голова? - спросила я.
  - Простите, вам нехорошо? - спросил Перри.
  Я посмотрела на него. Может, я побледнела?
  - Нет, все в порядке.
  Я, большой крутой вампироборец, не падаю в обморок от вида обезглавленного
тела. Перри приподнял брови, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы
углубляться в эту тему. Он провел меня футов восемь по тротуару. Там
кто-то прикрыл голову пластиковой накидкой. Из-под нее разлилась вторая
лужица густеющей крови. Перри наклонился и взялся за пластик.
  - Вы готовы?
  Я кивнула, не доверяя своему голосу. Он поднял пластик и показал то, что
лежало на тротуаре.
  По бледному лицу разметались длинные черные волосы. Они спутались и
слиплись от крови. Лицо когда-то было привлекательным, но не сейчас. Его
черты обвисли и в своей нереальности стали почти кукольными. Мои глаза
видели его, но мозг среагировал лишь через несколько секунд.
  - Ой, блин!
  Я быстро встала и отошла на два шага. Перри подошел ко мне.
  - Что с вами?
  Я посмотрела на пластик, выпиравший грязным холмиком в середине. Что со
мной? Хороший вопрос. Я могла опознать тело.
  Это была Тереза.

  33

  В офис Ронни я прибыла в начале двенадцатого. И остановилась, положив руку
на ручку двери. Никак не могла избавиться от зрелища головы Терезы на
тротуаре. Она была созданием зла и наверняка убила сотни людей. Почему же
мне было ее жалко? Глупость, больше ничего. Сделав глубокий вдох, я
толкнула дверь.
  У Ронни в кабинете полно окон. Свет льется с двух сторон - с юга и с
запада. От этого после обеда комната похожа на солнечную печь. С такой
инсоляцией не справится никакой кондиционер.
  Из солнечных окон Ронни виден Округ, если захотите посмотреть.
  Ронни махнула мне рукой, приглашая в ослепительный свет своего кабинета.
  В кресле напротив Ронни сидела хрупкого сложения женщина, азиатка с
блестящими черными волосами, аккуратно уложенными назад. Темно-фиолетовый
жакет, отлично подходящий к сшитой на заказ юбке, был аккуратно сложен на
подлокотнике кресла. Блестящая бледно-лиловая блузка оттеняла чуть
раскосые глаза и еле заметные лавандовые тени на веках и бровях. И даже в
расплавляющем солнце она выглядела прохладной.
  Меня это застало врасплох - увидеть ее после всех этих лет. Наконец мне
удалось подобрать отвисшую челюсть и пойти к ней, протягивая руку.
  - Беверли, сколько же мы не виделись!
  Она встала и протянула мне прохладную ладонь.
  - Три года.
  Точность. Это слово характеризовало Беверли полностью.
  - Вы знакомы? - спросила Ронни.
  Я обернулась к ней:
  - Бев тебе не сказала, что она меня знает?
  Ронни покачала головой.
  Я обернулась к Бев:
  - А почему ты не сказала Ронни?
  - Я не думала, что это необходимо.
  Чтобы посмотреть мне в глаза, Беверли пришлось приподнять голову. Это мало
кому приходится делать. И это бывает настолько редко, что вызывает у меня
странное ощущение, будто мне приходится нагнуться.
  - Мне кто-нибудь скажет, откуда вы знакомы? - спросила Ронни, проходя мимо
нас за свой стол. Она слегка откинулась на шарнире кресла, сцепила руки на
животе и ждала. Чистые серые глаза, мягкие, как шерсть котенка, глядели на
меня.
  - Ты не против, если я расскажу, Бев?
  Бев снова села, плавно, как истинная леди. У нее было настоящее чувство
собственного достоинства, и она всегда производила на меня впечатление
леди в лучшем смысле этого слова.
  - Если ты считаешь это необходимым, я не возражаю.
  Не то чтобы выражение безоговорочного согласия, но сойдет. Я хлопнулась на
соседнее кресло, смущаясь своих джинсов и кроссовок. Рядом с Бев я
выглядела как неряшливо одетый ребенок. Это чувство держалось мгновение,
потом исчезло. Помните: никто не может заставить вас почувствовать себя
ниже других без вашего согласия. Это сказала Элеонора Рузвельт. Цитата,
которую я стараюсь претворить в жизнь. Почти всегда успешно.
  - Семья Бев стала жертвой шайки вампиров. Выжила только Беверли. Я была
одной из тех, кто помог уничтожить шайку.
  Коротко, по теме и с исключением многих моментов. В основном болезненных.
  Бев заговорила своим спокойным и точным голосом:
  - Анита не сказала, что спасла мою жизнь, рискуя своей.
  Она смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Я вспомнила, как впервые
увидела Беверли Чин. Бледная нога, дергающаяся на полу. Клыки вампира,
откинувшегося для удара. Бледное лицо, открытый в крике рот и черные
волосы. Полный ужаса крик. Моя рука, бросающая серебряный нож, попавший в
плечо вампира. Не смертельный удар - на это не было времени. Тварь
бросается влево, рыча на меня. Я встречаю ее последним оставшимся ножом,
пистолет давно опустел. Один на один.
  И я помню, как Беверли Чин бьет вампира по голове серебряным канделябром,
когда он навис надо мной, и я ощущала его дыхание у себя на шее. Еще много
недель я слышала во сне ее визг, с которым она крушила череп вампира, и
видела разлетевшийся по полу мозг.
  Все это промелькнуло между нами без слов. Мы спасли друг другу жизнь, а
такая связь не рвется. Может миновать дружба, но остается долг, знание,
выкованное из ужаса, крови и совместной битвы, которое не проходит
никогда. Это осталось между нами после трех долгих лет.
  Ронни - женщина умная. Она прервала неловкое молчание.
  - Кто-нибудь хочет выпить?
  - Безалкогольного, - произнесли мы с Бев одновременно, засмеялись, и
напряжение прошло. Настоящими друзьями мы никогда не будем, но можем хотя
бы перестать быть друг для друга призраками.
  Ронни принесла каждой из нас диетколу. Я скорчила гримасу, но все равно
взяла. Все, что есть в холодильнике у Ронни, мне давно известно. Сколько
мы про это ни спорили, она говорит, что любит вкус диетических напитков.
Вкус, брр!
  Бев взяла свою баночку с благодарностью; может быть, дома она пьет то же
самое. Нет, я готова пить такое, от чего толстеют, только бы вкус был
человеческий.
  - Ронни по телефону сказала, что при ЛПВ может существовать эскадрон
смерти. Это правда? - спросила я.
  Бев смотрела на свою баночку, которую держала ладошкой под донышко, чтобы
не запачкать юбку.
  - Я не могу сказать с уверенностью, но думаю, что это правда.
  - Расскажи, что ты слышала, - попросила я ее.
  - Одно время велись разговоры о создании команды для охоты на вампиров.
Убивать их так, как они убили наши... семьи. Разумеется, президент на эту
идею наложил вето. Мы работаем в рамках законности. Мы не линчеватели.
  Это прозвучало, чуть ли не вопросительно, будто она хотела убедить не нас,
а себя. Ее потрясало то, что могло оказаться правдой. Снова рушился ее
маленький аккуратный мир. - Но впоследствии я слышала некоторые слухи.
Люди нашей организации хвастались сраженными вампирами.
  - И как, предположительно, эти вампиры были убиты? - спросила я.
  Она посмотрела па меня в нерешительности:
  - Мне неизвестно.
  - И намека нет?
  Она покачала головой:
  - Я могла бы для тебя это узнать. Это важно?
  - Полиция скрыла от публики некоторые подробности. Их может знать только
убийца.
  - Понимаю. - Она посмотрела на баночку у себя в руках, потом снова подняла
глаза на меня. - Я не считаю, что это убийство, даже если наши люди
сделали то, что говорят в газетах. Уничтожение опасных животных не должно
считаться убийством.
  Частично я была с ней согласна. Когда-то я была с ней согласна всем
сердцем.
  - Тогда зачем сообщать нам? - спросила я.
  Теперь она смотрела прямо на меня, и темные, почти черные глаза глядели в
мои.
  - Я у тебя в долгу.
  - Ты тоже спасла мне жизнь. Ты мне ничего не должна.
  - Между нами всегда будет долг. Всегда.
  Я посмотрела ей в глаза и поняла. Бев молила меня никому не говорить, что
она проломила голову вампиру. Мне кажется, ее пугала мысль, что она
способна на такое насилие, каковы бы ни были мотивы.
  Полиции я сказала, что она отвлекла вампира и дала мне возможность его
убить. За эту невинную ложь она была мне благодарна непропорционально.
Если бы никто больше не знал, она бы уговорила себя, что этого не было.
Может быть.
  Она встала, оправляя складки юбки сзади. Банку она аккуратно поставила на
край стола.
  - Я оставлю сообщение у мисс Симс, когда узнаю больше.
  Я кивнула:
  - Я ценю твою помощь.
  Возможно, она ради меня предавала свое дело.
  Она перебросила лиловый жакет через руку, щелкнула маленькой сумочкой.
  - Насилие - это не ответ. Мы должны работать в системе законов. "Люди
против вампиров" отстаивают закон и порядок, а не суд Линча.
  Это было похоже на речь по бумажке. Но я не стала придираться. Каждому
надо во что-то верить.
  Она пожала руки нам обеим. Рука ее была сухой и прохладной. Она вышла,
очень стройная, очень прямая. Дверь за ней закрылась твердо, но бесшумно.
Посмотреть не нее - никогда не подумаешь, что она имела хоть какое-то
отношение к невероятному насилию. Наверное, она хотела, чтобы так о ней и
думали. И кто я такая, чтобы с этим спорить?
  - Ладно, - сказала Ронни, - теперь ты мне расскажи. Что ты выяснила?
  - А откуда ты знаешь, что я что-то выяснила?
  - Потому что у тебя был больной вид, когда ты вошла в двери.
  - Ну и ну. Я не думала, что это заметно.
  Она потрепала меня по руке.
  - Не беспокойся. Я тебя слишком хорошо знаю, вот и все.
  Я кивнула, удовлетворившись этим объяснением. И рассказала ей о смерти
Терезы. Рассказала все, кроме снов с Жан-Клодом. Это было мое личное.
  Она присвистнула.
  - Да, - ты поработала. Ты думаешь, это делает человеческий эскадрон смерти?
  - Ты имеешь в виду ЛПВ?
  Она кивнула. Я сделала глубокий вдох и медленный выдох.
  - Не знаю. Если это люди, я понятия не имею, как они это делают. Чтобы
оторвать голову, нужна нечеловеческая сила.
  - Очень сильный человек? - предположила она.
  У меня в мозгу мелькнул образ бугристых рук Винтера.
  - Может быть, но такая сила...
  - В экстремальных обстоятельствах маленьким старушкам случалось поднимать
автомобили.
  В ее словах был смысл.
  - Как тебе мысль посетить Церковь Вечной Жизни? - спросила я.
  - Подумываешь туда вступить?
  Я посмотрела на нее без всякого юмора, и она рассмеялась.
  - Ладно, ладно, не надо на меня дуться. А зачем нам туда?
  - Этой ночью они ворвались на вечеринку с дубинками. Я не думаю, что они
хотели кого-нибудь убить, но когда начинаешь лупить дубинками... - Я
пожала плечами. - Всякое может случиться.
  - Ты думаешь, за этим стоит Церковь?
  - Не знаю, но если они настолько ненавидят придурков, что готовы врываться
на их вечеринки, может быть, этой ненависти хватит и на то, чтобы их
убивать.
  - Большинство членов Церкви - вампиры.
  - Именно так. Сверхчеловеческая сила и возможность подобраться к жертве.
  - Неплохо, Блейк, неплохо, - улыбнулась Ронни.
  Я скромно склонила голову:
  - Теперь нам остается только это доказать.
  Ее глаза все еще искрились весельем, когда она сказала:
  - Если, конечно, это делают они.
  - Слушай, заткнись. Надо же с чего-то начать.
  Она широко развела руками.
  - Что ж, я не жалуюсь. Мой отец всегда мне говорил: "Никогда не критикуй,
если не можешь сделать лучше".
  - Так ты ведь тоже не знаешь, что происходит? - спросила я.
  Ее лицо стало серьезным.
  - Хотела бы знать.
  И я тоже.

  34

  Главное здание Церкви Вечной Жизни стоит рядом с Паж-авеню, вдалеке от
Округа. Церковь не любит, чтобы ее связывали с непристойными увеселениями.
Стрип-клуб вампиров, "Цирк Проклятых" - ай-ай-ай, как не стыдно. Себя они
считают главным направлением развития культуры неживых.
  Сама церковь стоит на участке голой земли. Маленькие деревца рвутся
вырасти в большие деревья и затенить до изумления белые стены церкви. В
жарком июльском солнце она сияет, как севшая на землю Луна.
  Я заехала на стоянку и припарковалась на сияюще новом черном асфальте.
Только земля выглядела обычной, голая красноватая почва, перемешанная в
грязь. Траве здесь не дали шанса вырасти.
  - Симпатично, - сказала Ронни, кивая в сторону здания.
  Я пожала плечами:
  - Если ты так говоришь. Я, честно говоря, никак не могу привыкнуть к этой
беспредметности.
  - Беспредметности?
  - Витражи - абстрактная игра цветов. Ни изображений Христа, ни святых, ни
священных символов. Чисто и однотонно, как новенькое подвенечное платье.
  Она вышла из машины, надевая солнечные очки. Посмотрела на церковь, держа
скрещенные руки на животе.
  - Действительно, будто его только что развернули и еще не подгоняли.
  - Ага, церковь без Бога. Что здесь странного?
  Она не засмеялась.
  - В такое время там кто-нибудь есть?
  - Да, днем там идет вербовка.
  - Вербовка?
  - Ну, знаешь, "от двери к двери" - как мормоны и свидетели Иеговы.
  Она уставилась на меня:
  - Ты шутишь?
  - Разве похоже, что я шучу?
  Она покачала головой.
  - Вампиры - "от двери к двери". Как это... - она поводила руками в
воздухе, - ...удобно. - Ага, - подтвердила я. - Давай посмотрим, кто
остался в офисе на хозяйстве.
  К массивной двустворчатой двери вели широкие белые ступени. Одна из
створок была отворена, на второй была надпись: "Войди, Друг, и пребывай в
Мире". Я подавила искушение сорвать плакат и потоптать его ногами.
  Они подлавливали людей на самом древнем страхе - страхе смерти. Смерти
боится каждый. Тем, кто не верит в Бога, мысль о ней невыносима. Умри - и
ты перестаешь существовать. Пуф - и все. Но Церковь Вечной Жизни обещает
именно то, что гласит ее имя. И может это доказать. Не надо усилий веры.
Не надо ждать. Нет вопросов, на которые не будет ответов. Каково быть
мертвым? Просто спроси у собрата.
  Да, и еще ты не будешь стареть. Не надо подтяжек лица, нет складок на
животе - вечная юность. Неплохое предложение, если ты не веришь в
бессмертие души.
  Если ты не веришь, что душа навеки поймана в теле вампира и никогда не
попадет на Небо. Или еще хуже, что вампиры по сути своей являются злом и
ты обречен Аду. Добровольный вампиризм католическая церковь рассматривает
как вид самоубийства. Я склонна с этим согласиться. Хотя Папа отлучил и
всех аниматоров, которые не перестанут поднимать мертвых. Ну и ладно, я
ушла в епископальную церковь.
  Два ряда полированных скамей вели к месту, где должен был бы быть алтарь.
Там стояла кафедра, но назвать это алтарем я бы не могла. Это была просто
пустая голубая стена, окруженная белыми стенами.
  Окна состояли из красных и синих цветных стекол. Сквозь них искрился
солнечный свет, отбрасывая на пол тонкие тени.
  - Мир и покой, - сказала Ронни.
  - Как на кладбище.
  Она улыбнулась:
  - Я так и думала, что ты это скажешь.
  Я нахмурилась:
  - Кончай подначки, мы здесь по делу.
  - Что конкретно мне делать?
  - Будешь у меня подкреплением. Придай себе зловещий вид, если сможешь.
Высматривай ключи.
  - Ключи?
  - Ага. Корешки б