охнула.
  - Вы просто позовите Жан-Клода и скажите ему, что Анита пришла. Хорошо?
  Она все еще хмурилась.
  - Послушайте, позовите Жан-Клода. Если я - любопытный репортер, он сам
меня вышвырнет. А если я та, за кого себя выдаю, он будет счастлив, что вы
ему сказали. Вы ничего не теряете.
  - Ну, я не знаю...
  У меня было жгучее желание наорать на нее. Но это, наверное, не поможет.
Наверное.
  - Позовите Жан-Клода, сделайте милость, - сказала я.
  Может быть, эта последняя фраза ее сразила. Она повернулась на табурете и
открыла верхнюю половину двери в задней части будки. Какая маленькая
будочка. Я не слышала, с кем она говорит, но потом она снова повернулась
ко мне.
  - Ладно, менеджер говорит, что вы можете войти.
  - Очень хорошо, спасибо. - Я взошла на крыльцо. Вся очередь уставилась мне
в спину. Но я сдержалась, хотя мне очень хотелось поежиться под
завистливыми взглядами. Никто не любит выскочек.
  В клубе царил полумрак, как и во всех заведениях такого рода. Парень у
дверец сказал мне:
  - Ваш билет, пожалуйста?
  Я посмотрела на него. На нем была белая футболка с надписью "Смеющийся
Труп - это жуть". Под надписью был нарисован оскалившийся вампир. Парень
был высокий и мускулистый. На лбу написано, что это вышибала.
  - Билет, пожалуйста, - повторил он.
  Сначала кассирша, теперь этот?
  - Менеджер сказал, что я могу войти. У меня встреча с Жан-Клодом, -
сказала я.
  - Вилли, - позвал билетер, - ты разрешил ее пропустить?
  Я повернулась и увидела Вилли Мак-Коя. Я улыбнулась ему. Я была рада его
видеть. Это меня удивило. Я не часто бываю рада видеть мертвых.
  Вилли - маленький, худенький, гладкие черные волосы зачесывает назад. Я не
могла определить в полумраке, какого цвета на нем костюм, но мне
показалось, что томатно-красный. Белая рубашка, застегнутая на все
пуговицы, большой ярко-зеленый галстук. Только со второго взгляда я
убедилась, что глаза меня не обманывают - у него на галстуке была
светящаяся в темноте гавайская танцовщица. Самая стильная вещь, которую я
когда-либо видела на Вилли.
  Он улыбнулся, обнажив клыки:
  - Анита, как и рад тебя видеть.
  Я кивнула:
  - И я тебя, Вилли.
  - Правда?
  - Угу.
  Он улыбнулся еще шире. Его клыки блеснули в полумраке. Вилли был мертв
меньше года.
  - С каких пор ты стал здешним менеджером? - спросила я.
  - Вот уже две недели как.
  - Поздравляю.
  Он шагнул ко мне. Я отступила. Инстинктивно. Против него лично я ничего не
имею, но вампир есть вампир. Не стоит подпускать его слишком близко. Вилли
только недавно умер, но и он способен гипнотизировать взглядом. Что ж,
допустим даже, что никто из новых вампиров, вроде Вилли, не смог бы меня
загипнотизировать, но старые привычки трудно искоренить.
  Лицо Вилли помрачнело. В глазах мелькнуло что-то - обида? Он понизил
голос, но больше не пытался ко мне приблизиться. Умерев, он стал учиться
быстрее, чем когда был жив.
  - Благодаря тому, что я помог тебе тогда, у меня с боссом прекрасные
отношения.
  Он говорил, как говорят в старых гангстерских филь мах, но такой уж он,
этот Вилли.
  - Очень рада, что Жан-Клод оценил тебя по достоинству.
  - О да, - сказал Вилли, - у меня никогда раньше не было такой классной
работы. И босс не... - Он подбирал слово. - Ну, ты знаешь, он не злой.
  Я кивнула. Я знаю. Я могу сколько угодно жаловаться на Жан-Клода, но по
сравнению с прежними Мастерами вампиров он просто котенок. Большой,
опасный, хищный котенок, но, тем не менее, это уже прогресс.
  - Босс пока занят, - сказал Вилли. - Он сказал, что если ты появишься
раньше, чем он освободится, я должен посадить тебя за столик у сцены.
  Чудесно. Вслух я спросила:
  - Скоро он освободится?
  Вилли пожал плечами:
  - Точно не знаю.
  Я кивнула:
  - Хорошо, я немного подожду.
  Вилли усмехнулся, сверкнув клыками.
  - Ты хочешь, чтобы я поторопил Жан-Клода?
  - А ты на это способен?
  Вилли скривился, как будто проглотил жука.
  - Боже упаси.
  - Можешь не переживать. Если я устану ждать, я сама ему об этом скажу.
  Вилли посмотрел на меня как-то боком.
  - Да уж, ты можешь.
  - Угу.
  Он лишь головой покачал и повел меня между столиков. Все столики были
заняты посетителями.
  Смех, ахи, звон бокалов, флирт. Ощущение того, что ты со всех сторон
окружен тучной, потной жизнью, было почти невыносимым.
  Я поглядела на Вилли. Он это чувствует? Сжимается ли его желудок от
голода, когда он видит теплое человеческое стадо? Мечтает ли он,
возвращаясь домой, разорвать в клочья шумную ревущую толпу? Я едва не
спросила его об этом. Я люблю Вилли, насколько вообще возможно любить
вампира. И не хочу слышать, что он ответит.
  В первом ряду у сцены был свободный столик. На нем - большая картонная
табличка: "НЕ ЗАНИМАТЬ". Вилли хотел было выдвинуть для меня стул, но я
жестом остановила его. Не потому, что я борюсь за права женщин. Просто я
никогда не могла понять, что мне полагается делать, когда молодой человек
пытается придвинуть стул вместе со мной к столу. Я не знаю, куда себя
девать. Поэтому обычно я просто перешагиваю через стул и поджимаю под него
ноги. К черту все эти церемонии.
  - Не хочешь выпить, пока суд да дело? - спросил Вилли.
  - Можно кока-колы?
  - А чего-нибудь покрепче?
  Я покачала головой.
  Вилли ушел. На сцене стоял стройный мужчина с короткими темными волосами.
Очень худой, лицо почти трупного вида, но это, несомненно, был человек.
Его внешность можно было назвать смешной - он напоминал длиннорукого
клоуна. Возле него стоял зомби и смотрел на толпу застывшим взглядом.
  Его тусклые глаза пока еще были ясны и выглядели вполне по-человечески,
только он не моргают. Зрители почти не слушали острот комика. В основном
они пялились на мертвеца. Он лишь чуть-чуть подгнил по краям, как раз
настолько, чтобы казаться страшным, но даже в первом ряду абсолютно не
чувствовалось никакого запаха. Хороший трюк.
  - Эрни самый лучший сосед по комнате, какого только можно пожелать, -
сказал комик. - Ест он мало, не болтает, не приводит домой подружек и не
запирается с ними от меня. - Возбужденный смех в зале. Взгляды всех
зрителей прикованы к старине Эрни. - Хотя тут у меня как-то раз в
холодильнике протухла свиная отбивная. Так Эрни в нее просто влюбился.
  Зомби медленно, тяжело повернулся и посмотрел на комика. Тот стрельнул в
него взглядом и снова с улыбкой обратился к публике. Зомби продолжал
смотреть на него. Человеку это явно не понравилось. Я его понимаю. Даже
мертвые не любят быть предметом шуток.
  Шутки, однако, были совершенно не смешные. Представление было просто
диковинкой, вся его соль заключалась в зомби. Все это выглядело весьма
изобретательно и весьма скучно.
  Вилли принес мне коку. Мой столик обслуживает сам менеджер, вот это да.
Конечно, то, что для меня зарезервировали столик, тоже было приятно. Вилли
поставил передо мной бокал на одну из этих бесполезных кружевных бумажных
салфеточек.
  - Прошу, - сказал он и повернулся, чтобы уйти, но я коснулась его руки. И
тут же пожалела об этом.
  Рука была достаточно твердая, достаточно реальная. Но трогать ее было все
равно что трогать деревяшку. Она была мертвая. Я не знаю, как еще это
объяснить. В ней не чувствовалось никакой жизни. Никакой.
  Я медленно выпустила его руку и посмотрела ему в лицо. Встретилась с ним
взглядом, спасибо меткам Жан-Клода. В карих глазах мелькнуло что-то вроде
скорби.
  У меня вдруг зашумело в ушах, и я глотнула, чтобы унять пульс. Вот черт.
Теперь я хотела, чтобы Вилли ушел. Я отвернулась от него и уставилась в
бокал. Вилли ушел. Возможно, звук его шагов был заглушен смехом публики,
но я их не услышала.
  Вилли Мак-Кой был единственным вампиром, которого я знала еще до того, как
он умер. Я помнила его живым. Он был мелким хулиганом. Мальчик на
побегушках у крупной рыбы. Возможно, Вилли думал, что если он станет
вампиром, то сам превратится в акулу. Он ошибся. Теперь он стал просто
мелкой немертвой рыбешкой. Жан-Клод или кто-нибудь вроде него будет вечно
распоряжаться "жизнью" Вилли. Бедный Вилли.
  Я вытерла руку, которой его коснулась, о штаны. Я хотела забыть то дикое
ощущение, но не получалось. Тело Жан-Клода никогда таким деревянным не
казалось. Конечно, Жан-Клод мог чертовски ловко сойти за человека.
Кое-кому из старых это удается, и Вилли со временем научится. Бог ему в
помощь.
  - Зомби лучше, чем собаки. Они тоже могут приносить вам тапочки, а
выгуливать их не нужно. Эрни даже выполняет команды "сидеть" и "голос".
  Публика смеялась. Я не могла понять почему. Смех не был настоящим веселым
хохотом. Это был нервный смех от потрясения.
  Смех типа "неужели я не ослышался?".
  Зомби неуклюже пошел к комику, словно в замедленном кино. Скрюченные
пальцы потянулись вперед, и я похолодела. Вчера ночью я это уже видела.
Зомби почти всегда нападают. Просто протянув к человеку руки. Точно так,
как в кино.
  Комик не понял, что Эрни решил положить конец веселью. Если зомби оживляют
просто, без специальных распоряжений, он обычно становится таким же, каким
был при жизни. Хороший человек останется хорошим человеком, пока его мозг
окончательно не распадется, пока не сотрется его индивидуальность. Как
правило, зомби не убивает без приказа, но один раз на сотню может повезти,
и оживленный зомби окажется потенциальным убийцей. Комику, похоже, повезло.
  Зомби шел к нему как чудовище Франкенштейна из плохого фильма. Комик,
наконец, сообразил, что происходит нечто непредвиденное. Он умолк на
середине шутки и уставился на своего напарника круглыми глазами.
  - Эрни, - сказал он. Больше комик ничего добавить не успел, потому что
разлагающиеся руки трупа сомкнулись у него на горле и стали душить.
  На мгновение я даже решила позволить зомби его убить. Эксплуатация мертвых
мне ненавистна, но... глупость не карается смертью. Если бы за глупость
казнили, у нас бы сильно сократилось население.
  Я встала и обвела взглядом клуб, чтобы выяснить, не предусмотрены ли тут
свои меры безопасности на такой случай. Вилли взбежал на сцену. Он
обхватил зомби за пояс и стал его оттаскивать, но труп не разжимал хватки.
  Комик уже опустился на колени и захрипел. Лицо его побагровело от удушья.
Публика смеялась. Они думали, что представление продолжается. А по мне,
так сейчас на сцене творилось гораздо более смешное действо, чем во время
представления.
  Я взобралась на сцену и тихо спросила Вилли:
  - Помощь нужна?
  Он посмотрел на меня, не выпуская зомби. При своей сверхчеловеческой силе
Вилли мог бы оторвать сразу все пальцы зомби от шеи комика и спасти его.
Но сверхсила вампира не поможет, если не знать, как ее применить. Вилли не
знал. Конечно, зомби мог раздавить человеку трахею до того, как вампир
разожмет ему пальцы. Такое тоже может быть. Лучше не выяснять.
  Конечно, комик был тот еще хрен, но не могла же я дать ему умереть. Не
могла.
  - Стоп, - тихо сказала я зомби. Он перестал сжимать комику горло, но и не
ослабил пальцев. Комик уже начал терять сознание. - Отпусти его.
  Зомби отпустил. Комик упал. Вилли выпустил мертвеца и разгладил свой
томатно-красный костюм. Волосы его были густо покрыты лаком, поэтому такая
мелочь, как сражение с зомби, не могла испортить ему прическу.
  - Спасибо, - прошептал он мне, а в зал произнес: - Удивительный Альберт и
его любимый зомби, дамы и господа. - Публика была слегка растеряна, но
понемногу начала хлопать. Когда же Удивительный Альберт, пошатываясь,
встал на ноги, зал взорвался аплодисментами.
  Комик прокаркал в микрофон:
  - Эрни думает, что нам пора домой. Вы были чудесной публикой. - В ответ
снова послышались самые настоящие громкие аплодисменты.
  Комик ушел за кулисы. Зомби остался стоять и смотрел на меня. Ждет, ждет
следующего приказа. Не понимаю, почему обычные люди не могут заставить
зомби слушаться их приказов. Мне для этого никаких особых усилий не
требуется. И я не чувствую ни покалывания электричества, ни прилива
мистической силы. Я говорю, и зомби слушаются.
  - Следуй за Альбертом и выполняй его приказания, пока я не отдам новый
приказ.
  Зомби секунду смотрел на меня, потом развернулся и медленно побрел за
своим хозяином. Теперь он его не убьет. Впрочем, я не стану говорить об
этом комику. Пусть думает, что его жизни угрожает опасность. Пусть думает,
что ему придется позволить мне уложить зомби обратно в могилу. Я бы очень
этого хотела. И зомби скорее всего тоже.
  Эрни явно было не по нутру выставлять себя на обозрение толпе. Но одно
дело - зубоскальство, а другое - убийство. Это уже чересчур.
  Вилли проводил меня к столику. Я села и хлебнула колы. Вилли опустился
напротив. Вид у него был потрясенный. Руки дрожали. Он стал вампиром, но
все еще был Вилли Мак-Коем. Я спрашивала себя, сколько лет пройдет, прежде
чем исчезнут последние остатки его личности? Десять, двадцать, сто?
Сколько должно миновать времени, прежде чем монстр сожрет человека?
  А может быть, все происходит гораздо быстрее. Но это не моя проблема. Я
всего этого не увижу. По правде говоря, я не хочу этого видеть.
  - Никогда не любил зомби, - сказал Вилли.
  Я посмотрела на него с удивлением:
  - Ты боишься зомби?
  Он покосился на меня и опустил глаза.
  - Нет.
  Я усмехнулась:
  - Ты боишься зомби. У тебя фобия.
  Он наклонился ко мне через стол.
  - Не говори никому. Пожалуйста, не говори. - В его глазах читался
настоящий страх.
  - Кому же я скажу?
  - Ты знаешь.
  Я покачала головой:
  - Не понимаю, о чем ты, Вилли.
  - МАСТЕРУ. - Он произнес это слово заглавными буквами.
  - Зачем мне говорить Жан-Клоду?
  Теперь он перешел на шепот. На сцену вышел новый комик, в зале снова царил
смех, и, тем не менее, Вилли говорил шепотом.
  - Ты его человек, нравится тебе это или нет. Он сказал, что когда мы
говорим с тобой, мы говорим с ним.
  Теперь наши лица были совсем близко. От Вилли пахло мятой. Почти все
вампиры пахнут мятными таблетками. Не знаю, что они делали, пока не
изобрели освежители дыхания. Наверное, просто воняли.
  - Ты же знаешь, что я ему не слуга.
  - Но он хочет, чтобы ты служила ему.
  - Если Жан-Клод чего-то хочет, это еще не значит, что он это получит, -
сказала я.
  - Ты не знаешь, какой он.
  - Мне кажется, я знаю...
  Он коснулся моего локтя. На этот раз я не стала отдергивать руку. Я была
слишком поглощена разговором.
  - Он не такой, как прежний Мастер, который умер. Он гораздо сильнее, чем
ты думаешь.
  Об этом я и сама догадывалась.
  - Так почему я не должна ему говорить, что ты боишься зомби?
  - Он станет этим пользоваться, когда захочет меня наказать.
  Я посмотрела ему в глаза.
  - Ты хочешь сказать, что он мучает людей, чтобы держать их в повиновении?
  - Вилли кивнул. - Вот черт.
  - Ты не скажешь?
  - Не скажу. Обещаю, - сказала я.
  Он явно почувствовал облегчение, и я потрепала его по руке. Рука была
похожа на руку. Она больше не казалась деревянной. Почему? Я не знала, и
если бы я спросила Вилли, он, скорее всего, тоже не смог бы ответить. Одна
из тайн... смерти.
  - Спасибо.
  - Мне показалось, ты говорил, что Жан-Клод самый лучший Мастер из всех,
кого тебе пришлось увидеть.
  - Это верно, - сказал Вилли.
  Да, такова страшная правда. Какой же гадиной была Николаос, если наказание
самым глубинным страхом все же лучше, чем то, что творила она? Черт, кому,
как не мне, это знать. Она была ненормальная. Жан-Клод все-таки не мучил
людей только ради того, чтобы полюбоваться на их судороги. Его жестокость
не была беспричинной. Это уже прогресс.
  - Мне надо идти. Спасибо, что помогла справиться с зомби. - Вилли встал
из-за стола.
  - А ты ведь не струсил, знаешь, - сказала я.
  Он усмехнулся мне, и клыки блеснули в тусклом свете зала. Но улыбка его
тут же погасла, как будто ее выключили.
  - Я не могу позволить себе быть пугливым.
  Сообщество вампиров во многом похоже на волчью стаю. Тот, кто слабее,
должен подчиниться или умереть. Изгнание у них не практикуется. Вилли шел
по восходящей. Проявление слабости в лучшем случае могло остановить его
продвижение. Я часто задавалась вопросом, чего боятся вампиры. Один из них
боялся зомби. Я бы рассмеялась, если бы не видела настоящий страх в его
глазах.
  Новый комик на сцене был вампиром. Недавно умершим. Кожа белая как мел,
глаза как прожженные дырки в листе бумаги. Десны у него были бледные и
отставали от клыков, что послужило бы предметом зависти для любой немецкой
овчарки. Я никогда не видела такого уродливого вампира. Обычно они
стараются быть похожими на людей. Этот не старался.
  Я пропустила реакцию зала на его появление, но теперь все смеялись. Если с
моей точки зрения предыдущий номер был не смешной, то этот был еще хуже.
Но женщина за соседним столиком хохотала так, что у нее по щекам катились
слезы.
  - Я поехал в Нью-Йорк, неприветливый город. На меня тут же налетела
какая-то шпана, но я их попробовал на зубок. - Зрители держались за
животики.
  Я ничего не понимала. В шутках не было ни грамма юмора. Я внимательно
оглядела толпу и увидела, что все как один уставились на актера. Они
глядели на него с беспомощной преданностью околдованных.
  Он использовал гипноз. Я видела, как вампиры соблазняют, запугивают,
устрашают - все вместе. Но я ни разу не видела, чтобы они заставляли
смеяться. Он принуждал их смеяться.
  Это было не самое страшное применение вампирских способностей. Он не
причинял им вреда. Этот массовый гипноз не опасен, он исчезнет, как только
комик уйдет со сцены. Но это неправильно. Манипуляции сознанием - одна из
самых страшных вещей, на какие способны вампиры. Но многие этого не
понимают.
  Я понимала, и поэтому мне представление не нравилось. Комик был еще
неопытным мертвецом, и потому даже без меток Жан-Клода он не смог бы меня
околдовать. Работая аниматором, приобретаешь некоторый иммунитет к
вампирам. Еще и поэтому аниматоры так часто становятся истребителями
вампиров. Нам, как говорится, и карты в руки.
  Я просила Чарльза прийти пораньше, но его все еще не было видно. Его не
заметить трудно, он возвышается в толпе, как Годзилла среди небоскребов
Токио. Так где же он? И когда Жан-Клод, наконец, соизволит со мной
поговорить? Было уже больше одиннадцати. Сначала угрозами заставил меня
прийти на встречу, теперь заставляет ждать. Какой все-таки высокомерный
сукин сын!
  Чарльз появился из дверей кухни. Он шел мимо столиков к выходу из зала. На
ходу он качал головой и что-то бормотал маленькому азиату, который едва
поспевал за ним на своих коротеньких ножках.
  Я помахала Чарльзу рукой, и он повернул ко мне. Я услышала, как маленький
человечек бубнит:
  - У меня очень хорошая, чистая кухня.
  Чарльз что-то пробормотал ему в ответ, но я не услышала. Околдованная
аудитория забыла обо всем на свете. Мы могли бы дать над головой публики
салют из двадцати одного орудия, и никто бы не поморщился. Пока вампир не
закончит выступление, они ничего другого не услышат.
  - Откуда вы, черт бы вас побрал? Из департамента здравоохранения? -
спросил коротышка. В руках он теребил традиционный поварской колпак.
Темные глаза горели гневом.
  В Чарльзе всего шесть футов росту, но кажется гораздо выше. Все его тело
от широких плеч до мощных ног одной толщины. У него совершенно отсутствует
талия. Он подобен движущейся горе. Огромный. Красивые карие глаза того же
оттенка, что и кожа. Поразительно темного. Он может пятерней закрыть мне
лицо.
  Повар-азиат рядом с Чарльзом казался сердитым щенком. Он схватил Чарльза
за руку. Я не знаю зачем, но Чарльз остановился. Он поглядел вниз на
дерзновенную руку и очень отчетливо произнес:
  - Не трогайте меня руками.
  Повар отдернул руку, словно его обожгло, и попятился. А ведь Чарльз
наградил его лишь половинной нормой своего коронного взгляда. Полная
норма, как известно, предполагала, что потенциальные грабители начинают
звать на помощь. Но сердитому повару хватило и половины. Когда он снова
заговорил, голос его звучал намного ровнее:
  - У меня чистая кухня.
  Чарльз покачал голо