илий, а это значило, что он тоже не хочет
быть замеченным. Я прошла мимо, желая спросить,  какого  дьявола  ему  здесь
понадобилось, но не захотела разрушать его  прикрытие.  Эдуард  был  наемным
убийцей   со   специализацией   по   вампирам,    ликантропам    и    прочим
противоестественным гуманоидам. Начинал он с людей, но это оказалось слишком
легко. А Эдуард любил трудности.
   На темной холодной улице я остановилась и задумалась, что дальше. В одной
руке у меня был окровавленный конверт, в другой все еще был зажат  браунинг.
Адреналин уже выветрился, и пальцы на рукоятке  сводило  судорогой.  Слишком
долго я держала его, не  стреляя.  Конверт  я  сунула  под  мышку  и  убрала
пистолет. Наверное, можно будет дойти до машины без пистолета в руке.
   Эдуард не вышел, хотя я наполовину этого ожидала. Он за кем-то  охотится,
но за кем? После того, что я сегодня видела, охота не казалась мне такой  уж
плохой мыслью.
   Конечно, Ричард тоже из них, и я  не  хотела,  чтобы  за  ним  кто-нибудь
охотился. Надо будет спросить Эдуарда, что это он  делает,  но  не  сегодня.
Ричарда внутри не было. Остальные пусть рискуют. На  секунду  я  подумала  о
Рафаэле, но пожала плечами. Рафаэль знает Эдуарда в лицо, если даже не знает
точно его профессии.
   На полпути к машине я остановилась. Не надо ли предупредить Эдуарда,  что
Рафаэль может его узнать и сказать остальным? Но голова раскалывалась,  и  я
решила, что в эту ночь  Смерть  как-нибудь  сам  о  себе  позаботится.  Меня
вампиры называли Истребительницей, но Эдуарда они звали Смертью. Я  хотя  бы
никогда не применяла против них огнемет.
   И я пошла дальше. Эдуард уже большой мальчик  и  сам  кого  хочешь  может
напугать. Тем же, кто в задней комнате, моя помощь тоже не нужна.
   А если даже и нужна, я не была уверена, что  готова  ее  оказать,  и  это
снова вернуло мои мысли к конверту. Зачем им может быть  нужна  моя  помощь?
Что я могу сделать такого, чего не могут они?  Мне  почти  что  не  хотелось
этого знать, но я не выбросила конверт в  ближайший  мусорный  ящик.  Честно
говоря; если я его не прочту, это  потом  не  даст  мне  покоя.  Любопытство
сгубило  кошку  -  оставалось  надеяться,  что  с  аниматорами   такого   не
происходит.

13

   В пять тридцать пять утра я завалилась в кровать с папкой в руках.  Рядом
со мной был Зигмунд, мой любимый игрушечный пингвин. Раньше я брала Зигмунда
только после того, как меня пытались убить. Последнее время  я  сплю  с  ним
почти всегда. Тяжелый год выдался.
   Браунинг отправился в свой второй дом - кобура на ночном столике.  Иногда
я сплю без пингвина, но никогда - без пистолета.
   В папке оказалось с  полдюжины  листов  бумаги.  Аккуратно  отпечатанных,
через два интервала. Первый содержал  список  из  восьми  имен  с  указанием
животного возле каждого из них. Следующие две страницы давали объяснения  по
каждому имени. Исчезли восемь ликантропов. Пропали  бесследно.  Ни  тел,  ни
следов насилия - ничего. Семьи ничего не знают. Никто  из  ликантропов  тоже
ничего не знает.
   Я вернулась к именам. Под номером семь  значилась  Маргарет  Смитц.  Жена
Джорджа  Смитца?  Пегги  -  уменьшительное  от  Маргарет.  Как  из  Маргарет
получается Пегги - понятия не имею, но это так.
   Последние страницы содержали предложения Маркуса о том, с кем мне следует
говорить. Все бы этому типу  командовать!  Еще  он  дал  объяснения,  почему
попросил меня о помощи. Он  считал,  что  другие  оборотни  будут  свободнее
говорить со мной, чем с его волками. Без шуток - я была  вроде  компромисса.
Полиции они не доверяли. А к кому еще  обратиться  лунарно  ограниченным  за
помощью, как не к соседу-аниматору?
   Я не очень понимала, что могу для  них  сделать.  Я  же  не  без  причины
послала Джорджа к Ронни: я не детектив. Никогда  в  жизни  я  не  занималась
поиском пропавших. Когда завтра - прошу прощения, сегодня утром - я  увижусь
с Ронни, ее надо будет проинформировать. Пропавшая жена  Джорджа  -  случай,
восемь пропавших ликантропов - уже картина. Им бы надо пойти в  полицию,  но
они ей не доверяют. Еще в шестидесятых ликантропов линчевали  и  сжигали  на
кострах. Так что я не могу поставить им в вину излишнюю недоверчивость.
   Папку я положила на ночной  столик  и  заметила  на  нем  белую  визитную
карточку, на которой был только номер телефона. Эдуард дал ее мне всего  два
месяца назад. Впервые у меня появилась возможность с ним связаться - до того
он просто появлялся сам. Обычно тогда, когда мне это было никак не нужно.
   Отозвался  автоответчик:  ?Оставьте  сообщение  после  сигнала?.  Пискнул
длинный гудок.
   - Это Анита. Какого черта ты делаешь  в  городе?  Перезвони,  как  только
сможешь.
   Обычно я не грублю автоответчику, но, черт побери, это же был Эдуард!  Он
меня знает, и к тому же не ценит галантерейностей обращения.
   Я поставила будильник, выключила свет и завернулась в одеяло,  сунув  под
бок своего  верного  пингвина.  Не  успела  я  согреться,  как  телефон  уже
зазвонил. Я ждала, чтобы автоответчик снял  трубку,  но  на  восьмом  звонке
сдалась. Я же его забыла включить, дуреха!
   - Не дай Бог вы звоните по пустякам, - сказала я в трубку.
   - Ты велела перезвонить поскорее. - Эдуард.
   Я втянула трубку под одеяло.
   - Привет, Эдуард.
   - Привет.
   - Зачем ты в городе? И что тебе было нужно в ?Кафе лунатиков??
   - А тебе?
   - Блин, сейчас почти шесть утра, а я еще глаз не  сомкнула.  Нет  у  меня
времени в игрушки играть!
   - А что было в той папке? На ней была кровь - чья она?
   Я вздохнула. Непонятно, что ему рассказать. От него может  быть  огромная
помощь - а может выйти так, что он поубивает тех, кому я собралась помогать.
Тяжелый выбор.
   - Ни хрена не могу тебе сказать,  пока  не  будут  точно  знать,  что  не
подвергаю людей опасности.
   - Ты же знаешь, я на людей не охочусь.
   - Значит, ты на охоте.
   - Да.
   - Кто на этот раз?
   - Оборотни.
   Этого и следовало ожидать.
   - Кто именно?
   - Я еще не знаю имен.
   - Откуда же ты знаешь, кого убивать?
   - У меня есть пленка.
   - Пленка?
   - Приезжай завтра ко мне в гостиницу, и я тебе ее покажу. И расскажу все,
что знаю.
   - Обычно ты не столь обязателен. В чем подвох?
   - Подвоха нет. Просто ты можешь их узнать, в этом все дело.
   - Я не многих оборотней знаю, - сказала я.
   - Ладно, ты приезжай, я тебе покажу, что у меня есть.
   Голос у него был очень уверенный в себе, но Эдуард - он всегда такой.
   - Ладно, где ты остановился?
   - ?Адаме Марк?. Рассказать, как проехать?
   - Не надо, найду. Когда?
   - Ты завтра работаешь?
   - Да.
   - Тогда - как тебе удобно.
   Что-то он чертовски вежлив.
   - Сколько времени займет твоя презентация?
   - Часа два, может быть, чуть меньше.
   Я покачала головой, сообразила, что он этого не видит, и сказала вслух:
   - Получается только после последнего зомби. До того времени  у  меня  все
расписано.
   - Назови время.
   - Могу подъехать между полпервого и часом.
   Даже произнести это было трудно из-за предчувствия усталости. Опять я  не
высплюсь.
   - Буду ждать.
   - Постой! Ты под какой фамилией зарегистрировался?
   - Номер 212, ты просто постучи.
   - А фамилия-то у тебя есть?
   - А как же. Спокойной ночи, Анита.
   Трубка смолкла, жужжа у меня в руке, как неспокойный дух. Положив  трубку
в гнездо, я включила автоответчик, вывела  звук  до  отказа  и  залезла  под
одеяла.
   Эдуард никогда не делился информацией, если не был вынужден.  Слишком  он
сейчас  предупредителен  -  что-то  стряслось.  Зная  Эдуарда,  можно  точно
сказать: стряслось что-то неприятное. Ликантропы исчезают без следа -  такая
игра вполне во вкусе Эдуарда. Но я почему-то  не  думала,  что  это  он.  Он
любил, чтобы о его заслугах знали - до тех пор, пока полиция не может их  на
него повесить.
   Но кто-то же это делает?  Свободные  охотники,  работающие  ради  премий,
специализирующиеся на одичавших ликантропах. Эдуард может знать, кто они,  и
потворствуют ли они убийцам. Поскольку, если все  восьмеро  мертвы,  то  это
убийство. Насколько я пока знаю, никто из них  не  был  преследуем  законом.
Полиция должна это знать, но я не  собиралась  ее  вмешивать.  Дольф  должен
знать, если ликантропы исчезают на его территории.
   Меня засосало в сон на краю мира, и я оказалась рядом с жертвой убийства.
Я видела  замерзшее  в  снегу  лицо,  разорванный,  как  виноградина,  глаз.
Раздавленная челюсть пыталась шевельнуться, заговорить. И из  раздробленного
рта донеслось одно слово:
   - Анита.
   Снова и  снова  он  повторял  мое  имя.  Я  проснулась  настолько,  чтобы
повернуться на бок, и сон окатил меня тяжелой черной волной. Если мне что  и
снилось потом, то я не помню.

14

   Каждый год я ломаю себе голову, что подарить  на  Рождество  моей  мачехе
Джудит. Вы скажете, быть может,  что  за  четырнадцать  лет  я  могла  бы  и
научиться. Конечно, можно бы подумать, что и  она  за  это  время  могла  бы
научиться выбирать подарки для меня. А кончалось всегда тем, что мы с Джудит
смотрим друг на друга через бездонную пропасть непонимания. Она хочет, чтобы
я была этакой безупречно женственной дочерью, а я хочу, чтобы она была  моей
покойной матерью. Поскольку я своего не получаю, то стараюсь, чтобы и Джудит
не получила того, что хочет. А  к  тому  же  у  нее  есть  Андриа  -  полное
совершенство. Одного безупречного ребенка на семью вполне достаточно.
   Так вот, мы с Ронни занимались покупкой  рождественских  подарков.  Перед
этим мы сделали обычную пробежку по скользким зимним улицам, а я успела часа
три поспать. Пробежка помогла, а пощечины от  зимнего  морозца  помогли  еще
больше. Оказавшись в районе магазинов с еще влажными  от  душа  волосами,  я
совсем проснулась.
   У Ронни рост пять футов девять дюймов, и свои короткие светлые волосы она
стрижет под мальчика. Стрижка ее не изменилась со времени нашего знакомства,
но и моя тоже. Она  была  одета  в  джинсы,  ковбойские  сапожки  с  лиловым
тиснением, короткое зимнее пальто и сиреневый свитер под горло. Пистолета  у
нее с собой не было. Она не думала, что он нужен для общения  с  магазинными
рождественскими эльфами.
   Я оделась как на работу, поскольку именно туда мне  идти  после  покупок.
Юбка - стандартная темно-синяя и с  черным  ремнем,  под  который  пропущена
наплечная кобура. Эта юбка была на два дюйма короче, чем мне было бы удобно,
но так настояла Ронни. Она куда лучше меня  разбирается  в  модах.  Впрочем,
вряд ли кто разбирается в них хуже. Жакет был густого полночно-синего цвета,
как глаза Жан-Клода. Еще более темный, почти черный орнамент складывался  на
нем в слегка восточный узор. Блузка с открытым воротом тоже была синяя,  под
цвет жакета. Довольно броско я выглядела в этом костюме и в черных туфлях на
высоких каблуках. Этот жакет тоже для меня выбирала Ронни. Единственным  его
недостатком было то, что он не слишком хорошо скрывал  браунинг  -  на  ходу
иногда выглядывала кобура. Пока что  никто  не  завопил,  призывая  полицию.
Знали бы люди, что у меня еще по ножу  в  каждом  рукаве,  тогда  кто-нибудь
завопил бы наверняка.
   Ронни рассматривала витрину украшений в магазине Кригла, а я  смотрела  в
ее глаза. Серые, того же цвета, что были ночью у Габриэля, но по-другому.  У
нее глаза человеческие, а у Габриэля - нет, даже в человеческом виде.
   - Что смотришь?
   Я покачала головой.
   - Ничего. Думаю про минувшую ночь.
   - И как тебе твой возлюбленный после этой ночи?
   У прилавков толпился народ в три ряда. Мы пробились к ним,  но  я  знала,
что ничего я здесь  покупать  не  буду,  и  потому  стояла  рядом  с  Ронни,
разглядывая толпу. На всех лицах была враждебность, но в ней не было  ничего
личного - предрождественская магазинная лихорадка за две недели до  Главного
Дня. Ну-ну.
   Магазин был заполнен проталкивающимся и целеустремленным народом,  и  мне
захотелось на воздух.
   - Ты что-нибудь покупать собираешься?
   - Ты мне не ответила.
   - Выберемся из этой каши, и я отвечу.
   Она выпрямилась и жестом пригласила меня вперед.  Я  проложила  нам  путь
наружу. Рост у меня маленький,  и  одета  я  была  слишком  прилично,  чтобы
кого-нибудь напугать, но люди с нашей дороги отступили. Может  быть,  видели
кобуру. Оказавшись на открытой площади,  я  сделала  глубокий  вдох.  Здесь,
конечно, тоже была толпа, но совсем не такая, как в  магазинах.  По  крайней
мере, здесь люди об меня не терлись. Если бы попробовали, я могла бы в ответ
заорать.
   - Хочешь сесть?
   Каким-то  чудом  на  скамейке  оказались  два  свободных   места.   Ронни
предложила сесть, поскольку я была одета для работы - то есть  на  каблуках.
Но у меня пока еще  ноги  не  болели.  Может,  я  начинаю  привыкать  носить
каблуки. Бр-р-р!
   Я покачала головой.
   - Давай зайдем в ?Нейчер компани?. Может,  я  там  найду  что-нибудь  для
Джоша.
   - Сколько ему сейчас, тринадцать? - спросила Ронни.
   - Пятнадцать. Мой маленький братец в прошлом году был моего  роста,  а  в
этом году будет вообще гигантом. Джудит говорит,  он  вырастает  из  джинсов
быстрее, чем она их успевает покупать.
   - Намек, чтобы купить ему джинсы?
   - Если и так, то я его не поняла. Джошу я покупаю что-нибудь  смешное,  а
не шмотки.
   - Из теперешних подростков многие предпочли бы шмотки.
   - Только не Джош. Пока что - по крайней мере. Он, кажется, пошел в меня.
   - Так что ты будешь делать с Ричардом? - спросила Ронни.
   - Слушай, ты твердо решила не отцепляться?
   - И не мечтай.
   - Не знаю, что я буду с ним делать - после того, что видела  этой  ночью.
После того, что рассказал Жан-Клод. Не знаю.
   - Ты же знаешь, что Жан-Клод это сделал нарочно, - сказала Ронни. - Чтобы
вбить между вами клин.
   - Знаю, и у него это получилось. У меня возникло такое чувство, будто я с
Ричардом не знакома. Будто целую чужого человека.
   - Слушай, не позволяй этому клыконосцу ломать твою жизнь!
   Я улыбнулась. Жан-Клоду очень бы понравилась кличка ?клыконосец?.
   - Это не Жан-Клод ее ломает, Ронни. Если выходит,  что  Ричард  мне  лгал
несколько месяцев подряд...
   Я не закончила фразу - и так все было ясно.
   Мы уже подошли к магазинам  ?Нейчер  компани?.  Они  кишели  людьми,  как
полный кувшин потревоженных светлячков, только и вполовину не так ярко.
   - А о чем именно лгал тебе Ричард?
   - Он мне не рассказал о битве, которая идет у него с Маркусом.
   - А ты ему все-все рассказываешь.
   - Ну, тоже нет.
   - Он тебе не лгал, Анита.  Он  просто  тебе  не  рассказал.  Позволь  ему
объясниться, может быть, у него есть уважительная причина.
   Я повернулась и посмотрела  на  нее  внимательно.  Лицо  Ронни  настолько
светилось участием, что я отвернулась.
   - Он несколько месяцев подряд был в опасности, а мне не сказал. Я  должна
была знать.
   - Может быть, он не мог. Нельзя судить, пока ты его не спросишь.
   - Я в эту ночь видела ликантропов, Ронни. - Я встряхнула головой. -  И  в
них не было ничего человеческого. Даже близко.
   - Значит, он не человек. У каждого свои недостатки.
   Тут я посмотрела на нее и встретила ее взгляд.  Она  улыбалась,  и  я  не
могла не улыбнуться в ответ.
   - Я с ним поговорю.
   - Позвони ему отсюда и договорись сегодня поужинать.
   - Какая ты настырная!
   - Есть с кого брать пример.
   - Спасибо на добром слове, - сказала я. - А по  делу  Джорджа  Смитца  ты
что-нибудь узнала?
   - Ничего нового, что можно было бы добавить  к  той  папке,  что  ты  мне
показала. Только он, кажется, не знает, что, кроме  его  жены,  пропали  еще
восемь оборотней  -  он  думает,  что  она  единственная.  У  меня  есть  ее
фотография,  но  нужны  фотографии  остальных.  Первым  делом  при   розыске
пропавших нужны фотографии, иначе можно  пройти  мимо  них  на  улице  и  не
узнать.
   - Я попрошу фотографии у Каспара.
   - Не у Ричарда?
   - Я на него злюсь. И не хочу просить его о помощи.
   - Мелочная ты стала.
   - Одна из лучших черт моего характера.
   - Я проверю по обычным каналам, по которым ищут  пропавших,  но  раз  это
оборотни, я спорить готова, что они не пропали.
   - Думаешь, они убиты?
   - А ты как думаешь?
   - Именно так.
   - Но кто или что может убрать восемь оборотней без следа?
   - Меня это тоже беспокоит. - Я тронула ее за руку. - Ты  все-таки  теперь
носи с собой пистолет.
   - Обещаю, мамочка, - улыбнулась она.
   Я мотнула головой:
   - Что, рискнем зайти еще в один магазин?  Если  я  куплю  подарок  Джошу,
половина работы уже будет сделана.
   - Тебе ведь надо еще купить подарок Ричарду.
   - Что?
   - Постоянному кавалеру полагается покупать подарок. Традиция.
   - Блин!
   Я на него злилась невероятно, но Ронни была права. Ссора там или  что,  а
рождественский подарок вынь да положь. Что, если он сделает мне подарок, а я
ему нет? Я со стыда сгорю. А если я ему куплю подарок, а он мне нет, я  буду
чувствовать собственное превосходство. Или разозлюсь. Я почти надеялась, что
он не станет мне ничего покупать.
   Я что, ищу повода бросить Ричарда? Может быть. Конечно, может быть, после
нашего разговора он поднесет мне этот повод  на  тарелочке  -  извините,  на
блюдечке с голубой каемочкой. Я уже была готова к окончательной, решительной
схватке и ничего приятного не предвидела.

15

   На час у меня была назначена встреча  с  Эльвирой  Дрю.  Она  пила  кофе,
охватив чашку  изящными  пальцами.  Ногти  у  нее  были  со  светлым  лаком,
блестящие, как раковины абелонов - бесцветные, пока на них не падает  прямой
свет.  Все  остальное  было  выдержано  с  тем  же  вкусом.  Платье   такого
причудливого  цвета  -  то  оно  синее,  то  оно   зеленое.   Его   называют
сине-зеленым, но это не точно. Оно было почти зеленым. Такая ткань,  которая
вот так живет своей жизнью и переливается, как  мех,  должна  быть  дорогой.
Наверное, это платье стоит больше, чем весь мой гардероб.
   Длинные  желтые  волосы  элегантно  спадали  вдоль  спины,  и  это   было
единственное, что выбивалось из  ансамбля.  Платье,  маникюр,  идеальные  по
подбору цвета туфли, почти невидимая косметика должны были бы сочетаться  со
сложной, хотя и безупречного вкуса, укладкой. Из-за своих свободно висящих и
почти нетронутых волос она мне нравилась больше.
   Когда она встретилась со мной  взглядом,  я  поняла,  зачем  она  столько
потратила  на  свое  платье.  Глаза  у  нее  были  того  же   поразительного
сине-зеленого цвета - сочетание, от которого захватывало дух.
   Я сидела напротив, попивая кофе, и радовалась, что сегодня приоделась.  В
обычном своем наряде  я  бы  чувствовала  себя  бедной  родственницей,  зато
сегодня - вполне соответствовала.
   - Что я могу для вас сделать, мисс Дрю?
   Она улыбнулась, и улыбка была точно такая, какая должна была бы быть. Как
будто она знала, как эта улыбка действует почти на любого. Мне было бы почти
страшно увидеть, как она улыбается мужчине. Если она так светится  рядом  со
мной, то что было бы в присутствии Джеймисона или Мэнни - и думать боюсь.
   - Я писательница, и сейчас работаю над книгой об оборотнях.
   Моя улыбка чуть скукожилась.
   - Правда? Это интересно. А что привело вас в ?Аниматор Инкорпорейтед??
   - Книга построена по главам, каждая из которых посвящена отдельной  форме
животного. Я даю исторические сведения, рассказываю об известных  в  истории
оборотнях этой формы, а потом описываю личность современного оборотня.
   У меня заболели мышцы лица, и улыбка  ощущалась  скорее  как  оскал,  чем
что-либо другое.
   - Судя по описанию, очень интересная книга. А чем я могу вам помочь?
   Она моргнула великолепными ресницами и поглядела недоуменно.  У  нее  это
хорошо получалось. Я только что видела в ее глазах  интеллект,  и  этот  вид
глупенькой блондинки был всего лишь игрой. А подействовало бы это  на  меня,
будь я мужчиной? Хочется думать, что нет.
   - Мне не хватает одного интервью. Ну