н-Клод опустил руку к рычащему волку. Тот съежился и лизнул руку. Я
аккуратно его обошла. Но он не обращал на меня внимания, глядя только на
Жан-Клода. Жаль, что он на меня зарычал - я ничем этого не заслужила. Он
лебезил, как собака.
  Я встала справа чуть позади волков.
  - Я вам выбрал чудесный маскарадный костюм.
  - Если это что-то под стать вашему, я бы предпочла его не надевать.
  Он рассмеялся тихим и низким смехом, и этот смех резонировал у меня в
животе.
  - Стойте здесь возле трона, пока я буду говорить речь.
  - Мы, в самом деле, будем биться на глазах у толпы?
  Он встал.
  - Конечно. Это - "Цирк проклятых", и сегодня Хэллоуин. Мы покажем им такой
спектакль, подобного которому они не видели.
  - Это безумие!
  - Вероятно, но оно не даст Оливеру обрушить здание на нас.
  - Он это может?
  - Он мог бы и гораздо больше, ma petite, если бы мы не договорились об
ограничении нашей силы.
  - Вы тоже можете обрушить здание?
  Он улыбнулся и впервые в жизни дал мне прямой ответ:
  - Нет, но Оливер этого не знает.
  Я не могла сдержать улыбку.
  Он опустился на трон, перебросив ногу через подлокотник. Надвинул шляпу на
лицо, так что остался виден только рот.
  - До сих пор не могу поверить, что вы меня предали, Анита.
  - Вы не оставили мне выбора.
  - Вы, в самом деле, предпочли бы видеть меня мертвым, чем получить
четвертую метку?
  - Да.
  И тут он шепнул:
  - Анита, представление начинается!
  Свет погас. Из оказавшейся вдруг в темноте публики послышались испуганные
крики. Занавес поехал в стороны, и вдруг я оказалась на краю прожекторного
пятна. Свет был как звезда в темноте. Мне пришлось признать, что мое
простецкий свитер не соответствовал антуражу.
  Жан-Клод встал одним текучим движением. Сорвав с себя шляпу, он отвесил
низкий размашистый поклон.
  - Леди и джентльмены, сегодня вы увидите великую битву. - Он медленно
пошел вниз по ступеням. Прожектор шел за ним. Он по-прежнему держал шляпу
в руке, подчеркивая ею свои слова. - Битву за душу этого города.
  Он остановился, и прожектор стал шире, выхватив из тьмы двух вампирш рядом
с ним, одетых в широкие платья двадцатых годов - синее и красное. Они
сверкнули клыками, и в публике раздались ахи и охи.
  - Сегодня вы увидите вампиров, вервольфов, богов и дьяволов. - Каждое
слово он наполнял особым смыслом. Когда он сказал "вампиров", у меня по
шее пробежали мурашки. Слово "вервольфов" полоснуло из темноты, и в толпе
раздались вскрики. "Богов" пробежало по коже. "Дьяволов" прозвучало
горячим ветром, обжигающим лицо.
  Тьму заполнили судорожные вздоху и подавленные вскрики.
  - Что-то из этого будет настоящим, что-то - иллюзией. Что есть что -
решать вам.
  Слово "иллюзия" отозвалось в мозгу, как видение в стекле, повторяющееся
снова и снова. Последний звук замер вдали шепотом, который прозвучал как
совсем иное слово. "Настоящее", - шепнул голос.
  - В этот Хэллоуин монстры города схватятся за власть над ним. Если победим
мы, все будет мирно, как было прежде. Если победят наши враги...
  И второй прожектор выхватил из тьмы вершину другого помоста. Там не было
трона. Там стоял Оливер и ламия во всей ее змеиной красе. На Оливере был
мешковатый белый спортивный костюм в крупный горошек. На его белом лице
была печальная улыбка. Из запавшего глаза упала блестящая слеза. А на
голове у него была остроконечная шапочка с помпоном.
  Клоун? Он решил предстать клоуном? Этого я не могла бы себе представить.
Зато ламия впечатляла - ее полосатые кольца обвивались вокруг него, и рука
в перчатке касалась ее обнаженных грудей.
  - Если победят наши враги, завтра ночью город ждет кровавая баня, которой
не видел ни один город в мире. Они будут пировать на плоти и крови города,
пока не останется в нем ни крови, ни жизни. - Он остановился на полпути
вниз и начал подниматься вверх. - Мы сражаемся за ваши жизни, за самые
души ваши. Молитесь о нашей победе, милые мои люди, крепко, крепко
молитесь.
  Он сел на трон. Один из волков положил лапу ему на колени, и Жан-Клод с
отсутствующим видом потрепал его по голове.
  - Ко всем людям приходит смерть, - сказал Оливер.
  Прожектор медленно погас на лице Жан-Клода, и единственным пятном света
остался на Оливере. Символизм в лучшем виде.
  - И все вы когда-нибудь умрете. Быстро - от несчастного случая, или
медленно - от долгой болезни. Боль и агония ждут каждого из вас.
  Публика беспокойно зашевелилась.
  - Вы защитили меня от его голоса? - спросила я.
  - Вас защищают метки, - ответил Жан-Клод.
  - А что чувствует публика?
  - Резкую боль в сердце. Старение своего тела. Резкий ужас при воспоминании
о несчастных случаях.
  Воздух наполнили вздохи, вскрики, вопли - это слова Оливера дошли до
каждого и заставили его вспоминать о том, что он смертен.
  Это было мерзко. Кто-то, помнящий миллион лет, напоминал людям о том, как
хрупка жизнь.
  - Если вам предстоит умереть, не лучше ли умереть в наших радостных
объятиях? - По ступеням помоста ползала ламия, показывая себя всей
публике. - Она возьмет вас нежно, о, как нежно и ласково в эту темную
ночь! Мы превращаем смерть в праздник, в радостный переход. Не надо
мучительных сомнений! И в конце своем вы возжелаете, чтобы руки ее легли
на вас. Она даст вам радость, которая никогда не снилась смертному. И
разве дорого заплатить за это смертью, если вам все равно умирать? Не
лучше ли умереть, ощущая на коже наши губы, а не острый маятник времени?
  Раздались крики "Да!", "Скорей!", и их было немало.
  - Остановите его! - сказала я.
  - Это его минута, ma petite. Я не могу его остановить.
  - Друзья мои, я предлагаю вам воплотить в наших объятиях самые черные ваши
мечты! Придите к нам!
  Темнота зашелестела движением, и вспыхнул свет. Люди лезли на ограждение,
они стремились обнять смерть.
  И все они застыли в свете и глядели взглядом лунатиков, разбуженных на
ходу. У некоторых был озадаченный вид, но человек у самых перил чуть не
плакал, будто у него грубо вырвали какое-то яркое видение. Он рухнул на
колени, плечи его затряслись, и он зарыдал. Что увидел он в словах
Оливера? Что он почувствовал в воздухе? Сохрани нас Боже от этого.
  Во вновь загоревшемся свете я увидела, что внесли внутрь, пока мы ждали за
занавесом. Это было что-то вроде мраморного алтаря и ведущих у нему
ступеней. Он стоял между двумя помостами, ожидая... чего? Я повернулась к
Жан-Клоду, но уже что-то происходило на арене.
  Рашида отошла от помостов, приблизившись к ограждению и к публике. Стивен,
одетый во что-то вроде купального костюма из ремней, подошел крадучись к
другой стороне ограждения. Его почти обнаженное тело было таким же
гладким, без шрамов, как у Рашиды. "Мы быстро исцеляемся", - сказала она.
  - Леди и джентльмены, мы даем вам несколько минут, чтобы оправиться от
первого потока волшебства этого вечера. Потом мы вам покажем кое-какие из
наших секретов.
  Толпа разошлась по местам. Служитель помог вернуться на место плачущему
мужчине. На зал упала тишина. Никогда я не видела такой безмолвной толпы.
Слышно было бы, как муха пролетит.
  - Вампиры могут призывать зверей себе на помощь. Мой зверь - волк.
  Он обошел вершину помоста, демонстрируя своих волков. Я стояла в луче
прожектора и не знала, что делать. Я не была в фокусе - просто была
видимой.
  - Но я могу призвать и волчьих кузенов-людей.
  Он сделал широкий жест рукой, и возникла музыка, сперва тихо, но тут же
стала нарастать сверкающим крещендо.
  Стивен упал на колени. Я обернулась - Рашида тоже упала на землю. Они
меняли форму прямо на глазах у публики. Никогда я не видела раньше, как
перекидывается оборотень. Должна признать, что испытывала... да,
любопытство.
  Стивен уже стоял на четвереньках. Его спина выгнулась судорогой боли.
Длинные желтые волосы мели по полу. Кожа на спине покрылась рябью, как
вода, и позвоночник выступил каменной грядой. Он вытянул руки, как в
поклоне, прижимаясь лицом к полу, и застонал. Под его кожей что-то
перемещалось, как ползущие звери. Позвоночник выгнулся вверх, поднимаясь,
как остов шатра. По коже спины побежал мех, проступая до невозможности
быстро, как на ускоренной киноленте. Форма его менялась напряженно и
резко. Мышцы извивались змеями. Кости выходили из плоти и возвращались
обратно с тяжелым и влажным звуком. Как будто волчий облик пробивал себе
дорогу сквозь тело человека. Еще быстрее растекся мех цвета темного меда.
Изменения стали под ним не так видны, и я была этому рада.
  Из его глотки вырвался звук, средний между воплем и воем. И, наконец, я
увидела тот же облик человека-волка, который был в ночь битвы со змеей.
Волколак задрал морду к небу и завыл. От этого звука зашевелились волосы
на теле.
  И второй вой отозвался эхом с противоположной стороны ринга. Я резко
обернулась и увидела второго волколака, но этот был черный, как уголь.
Рашида?
  Публика бешено хлопала, оря и топая ногами.
  Вервольфы подползли к помосту и легли по обе стороны от него.
  - Я не могу предложить вам ничего столь же зрелищного. - Свет снова упал
на Оливера. - Мои создания - змеи.
  Ламия дважды обернулась вокруг него, зашипев так громко, чтобы слышала
публика. И раздвоенным языком лизнула его набеленное ухо.
  Он показал рукой на подножие своего помоста. Та стояли две фигуры в черых
плащах, закрыв лица капюшонами.
  - Это тоже мои создания, но побережем их для сюрприза. - Он посмотрел на
нас. - Давайте начнем.
  Свет снова медленно погас. Я подавила порыв дотронуться в темноте до
Жан-Клода.
  - Что это?
  - Начинается битва, - сказал он.
  - Как именно?
  - Дальше мы программу вечера не планировали, Анита. Как всякая битва, она
будет хаотичной, жестокой и кровавой.
  Свет медленно загорался, и весь шатер был залит тусклым сиянием, как в
семерки или на рассвете.
  - Начинается, - шепнул Жан-Клод.
  Ламия скользнула по ступеням, и стороны бросились друг на друга. Это была
не битва. Это была свалка, больше похожая на драку в баре, чем на войну.
  Фигуры в плащах побежали вперед. Я увидела промельк чего-то вроде змеи, но
нет. Плевок автоматной очереди - и фигура отшатнулась назад. Эдуард.
  Я смотрела вниз, держа в руке пистолет. Жан-Клод не шевелился.
  - Вы не спуститесь?
  - Настоящая битва будет здесь, ma petite. Делайте что хотите, но все
решиться противостоянием силы Оливера и моей.
  - Ему же миллион лет! Вам его не победить.
  - Я знаю.
  Минуту мы смотрели друг на друга.
  - Простите меня, Жан-Клод. Мне жаль, что так вышло.
  - Мне тоже, Анита, ma petite, мне тоже.
  Я сбежала вниз, чтобы вступить в битву. Змеевидная тварь свалилась,
рассеченная пополам автоматной очередью. Эдуард стоял спиной к спине с
Ричардом, у которого в руке был револьвер. Он стрелял по одной из фигур в
плаще, но та даже не замедлилась. Я вытянула руку и выстрелила в закрытую
капюшоном голову. Фигура споткнулась и повернулась ко мне. Капюшон упал
назад, открыв голову кобры размером с лошадиную. Ниже шеи это была
женщина, но выше... Выстрелы мои и Ричарда не оставили на ней даже
царапины. Она летела по ступеням ко мне, и я не знала, ни кто она, ни как
ее остановить. Веселого вам Хэллоуина!

  47

  Тварь летела ко мне. Я бросила браунинг и успела до половины выхватить
нож, как она уже была рядом, и я оказалась на ступенях, а она сверху и
откинулась для удара. Я успела выхватить нож, а она всадила зубы мне в
плечо. Я вскрикнула и ткнула ножом. Он вошел, но не было ни крови, ни
боли. Она грызла мое плечо, накачивая в него яд, и нож не помогал.
  Я снова вскрикнула, и в голове у меня прозвучал голос Жан-Клода:
  - Теперь яд вам не опасен.
  Болело дьявольски, но я от этого не умру. И я с воплем всадила нож ей по
горло, не знаю, что еще делать. Она поперхнулась, и по моей руке побежала
кровь. Я ударила снова, и она отпрянула с обагренными кровью клыками. Дико
зашипев, она слезла с меня, но я уже поняла. Уязвимое место - там, где
стыкуются тело змеи и человека.
  Левой рукой я подхватила браунинг - правое плечо у меня было распорото. Я
спустила курок и увидела, как из горла твари хлынула кровь. Она
повернулась и побежала, и я не стала ее преследовать.
  Лежа на ступеньках, я прижимала правую руку к телу. Вряд ли что-нибудь
сломано, но боль нестерпимая. Но кровь не текла так сильно, как должна
была бы. Я глянула вверх на Жан-Клода - он стоял неподвижно, но какое-то
движение ощущалось вокруг, как от нагретого воздуха. И так же недвижим был
на своем помосте Оливер. Здесь и шла настоящая битва; все происходящие
внизу смерти мало, что значили - кроме как для тех, кто умирал.
  Прижимая правую руку к животу, я спустилась к Эдуарду и Ричарду. Пока я
дошла до низу, рука стала лучше. Настолько, что можно было переложить
пистолет в правую. Я смотрела на рану от укуса, и будь я проклята, если
она не зарастала! Третья метка. Я исцелялась, как оборотень.
  - Как ты? - спросил Ричард.
  - Кажется, ничего.
  Эдуард таращил на меня глаза:
  - Такая рана должна быть смертельной!
  - Объяснения потом, - сказала я.
  Похожая на кобру тварь лежала у подножия помоста с отсеченной автоматной
очередью головой. У Эдуарда быстрая реакция.
  Раздался высокий, пронзительный крик. Ясмин извивалась в руках у
Алехандро. Одну руку он заломил ей за спину, а другой прижимал ее плечи к
своей груди. А кричала Маргарита, вырываясь из рук Карла Ингера. Но
противник был куда сильнее. И у Ясмин, очевидно, тоже.
  Алехандро рванул ей горло зубами, и она вскрикнула. Он рванул зубами
позвоночник, лицо его залило кровью, и Ясмин обвисла у него в руках. Еще
одно движение - и его рука прошла насквозь через грудь, раздавив сердце в
кашу.
  Маргарита визжала пронзительно, на одной ноте. Карл Ингер ее отпустил, но
она не заметила. Упав на колени, она вцепилась ногтями себе в лицо.
  - Господи! - ахнула я. - Остановите ее!
  Карл смотрел на меня через арену. Я подняла браунинг, но он нырнул за
помост Оливера. Я направилась к Маргарите, но между нами встал Алехандро.
  - Ты хочешь ей помочь?
  - Да.
  - Дай мне на тебя поставить оставшиеся две метки, и я отойду с твоей
дороги.
  Я покачала головой:
  - Весь город за одного человека-слугу? Слишком дорого.
  - Анита, ложись!
  Я бросилась на пол, и Эдуард пустил надо мной струю из огнемета. Я
почувствовала кипящий жар.
  Алехандро завизжал. Я поняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он
горит. Пылающей рукой он махнул наружу, и я ощутила, как что-то пронеслось
у меня над спиной... к Эдуарду.
  Я перекатилась и увидела, что Эдуард лежит на спине, пытаясь подняться, а
сопло огнемета снова смотрит в мою сторону. Я упала, не ожидая команды.
  Алехандро сделал еще одно движение рукой, и пламя рванулось обратно к
Эдуарду.
  Он бешено покатился по полу, сбивая огонь с плаща. Горящую маску смерти он
сбросил. Бак огнемета был охвачен пламенем. Ричард помогал Эдуарду его
сбросить, и они побежали прочь. Я припала к земле, охватив голову руками.
От взрыва затряслась земля. Когда я снова взглянула вверх, падал огненный
дождь горящих мелких осколков, но и все. Ричард с Эдуардом выглядывали
из-под помоста.
  Алехандро в обугленной одежде, покрытый волдырями, шел ко мне.
  Я поднялась на ноги, направив на него пистолет. Конечно, этот пистолет и
раньше не мог проделать в нем хорошей дыры. Я попятилась, пока не уперлась
спиной в ступени, и стала стрелять. Пули входили в тело, и даже шла кровь,
но он не остановился. Щелкнула опустевшая обойма. Я повернулась и побежала.
  Что-то ударило меня в спину, бросив наземь. Алехандро оказался у меня на
спине, вцепившись мне в волосы и оттягивая голову назад.
  - Брось автомат, а то я ей шею сломаю!
  - Стреляй! - крикнула я.
  Но Эдуард бросил автомат на пол. Проклятие!
  Он выхватил пистолет и тщательно прицелился. Тело Алехандро дернулось, но
он засмеялся.
  - Серебряными пулями тебе меня не убить!
  Он прижал меня к земле коленом, и в его руке сверкнул нож.
  - Нет, - сказал Ричард, - он ее не убьет.
  - Я ей перережу глотку, если будете лезть, а если оставите нас в покое, я
ей ничего не сделаю.
  - Эдуард, убей его!
  На Эдуарда прыгнула вампирша, сбив его на землю. Ричард пытался ее
отодрать от Эдуарда, но ему на спину прыгнул крошечный вампир. Женщина и
маленький мальчик, что были в ту ночь.
  - Теперь, когда твои друзья заняты, мы закончим наше дело.
  - НЕТ!
  Нож только пробил кожу - острой и резкой болью, но порез был крошечный.
  - Обещаю, это не больно.
  Я кричала.
  Его губы сомкнулись на порезе и присосались. Он солгал - это было больно.
Меня окружил запах цветов, я тонула в нем. Я ничего не видела, и мир стал
теплым и сладким.
  Когда я снова могла видеть и думать, я лежала на спине, глядя в потолок
шатра. Чьи-то руки подняли меня с пола. Алехандро прижимал меня к себе. Он
провел ножом полоску у себя на груди чуть выше соска.
  - Пей!
  Я уперлась в него руками, сопротивляясь. Его руки легли мне на затылок,
прижимая лицом к ране.
  - НЕТ!
  Я выхватила второй нож и всадила ему в грудь, пытаясь попасть в сердце. Он
ухнул, схватил меня за руку и сжал так, что я выронила нож.
  - Серебро не поможет. Я уже неуязвим для него.
  Он прижал мое лицо к своей ране, и я ничего не могла сделать. Просто не
хватало сил. Он мог бы одной рукой раздавить мне череп, но он только
прижимал мое лицо к порезу на груди.
  Я отбивалась, но он прижимал все сильнее. Кровь была солоновато-сладкой,
слегка металлической. Всего лишь кровь.
  - Анита! - вскрикнул Жан-Клод. Не знаю, вслух или только у меня в голове.
  - Кровь от крови моей, плоть от плоти моей, да будут эти двое одним. Одна
плоть, одна кровь, одна душа.
  Что-то сломалось у меня где-то глубоко внутри. Волна жидкого тепла окатила
меня с головы до ног. Она заплясала по коже, заколола в пальцах. Спину
свело судорогой, я дернулась вверх. Меня подхватили сильные руки,
поддерживая, укачивая.
  Чья-то рука отвела у меня волосы с лица. Я открыла глаза посмотреть на
Алехандро. Больше я его не боялась. Я спокойно плыла в потоке.
  - Анита!
  Голос Эдуарда. Я медленно повернулась на звук.
  - Эдуард.
  - Что он с тобой сделал?
  Я попыталась объяснить, но не могла найти слов. Я села, мягко
оттолкнувшись от Алехандро.
  У ног Эдуарда валялась куча мертвых вампиров. Пусть серебро и не могло
поразить Алехандро, но его подручных оно убило.
  - Мы сделаем других, - сказал Алехандро. - Ты читаешь это в моем сознании?
  И - да, когда я об этом подумала, то поняла, что да. Это не было
телепатией. Не слова. Я знала, что он думает о силе, которую я ему дала. У
него не было сожаления о погибших вампирах.
  Толпа вскрикнула.
  Алехандро посмотрел вверх, и я проследила за его взглядом. Жан-Клод стоял
на коленях, по его боку текла кровь. Алехандро завидовал умению Оливера
пускать кровь на расстоянии. Когда я стала слугой Алехандро, Жан-Клод
ослабел. И Оливер его одолел.
  Это и был его план с самого начала.
  Алехандро крепко меня к себе прижимал, и я не пыталась ему помешать. Он
шепнул мне в щеку:
  - Анита, ты некромант. У тебя есть власть над мертвыми. Вот почему
Жан-Клод хотел, чтобы ты стала его слугой. Оливер хочет управлять тобой,
управляя мной, но я знаю, что ты некромант. Даже став слугой, ты сохранила
свободную волю. Ты не должна повиноваться, как другие. И ты - слуга, а
потому сама по себе оружие. Ты можешь ударить одного из нас и пустить
кровь.
  - О чем ты говоришь?
  - Они договорились, что проигравший будет распростерт на алтаре и пронзен
тобой.
  - Что за...
  - Жан-Клод - в подтверждении своей силы. Оливер - как жест, показывающий,
как он управляет тем, что принадлежало когда-то Жан-Клоду.
  Толпа ахнула. Оливер медленно левитировал. Он спустился на пол. Потом он
поднял руки, и Жан-Клод медленно взмыл в воздух.
  - Твою мать! - выдохнула я.
  Жан-Клод почти без сознания висел в пустом сияющем воздухе. Оливер мягко
положил его на пол, и по белому полу расплескалась свежая кровь.
  Появился Карл Ингер и взял Жан-Клода под руки.
  Где же все? Я