й голос
накрыл толпу:
  - Мы надеемся, вам понравилась наша маленькая мелодрама. Очень
реалистично, не правда ли?
  Публика беспокойно заерзала, на лицах ясно читался страх.
  Он улыбнулся в зал и отпустил руку Обри. Расстегнул мой рукав и закатал
его, обнажив шрам от ожога. Темное пятно креста выделялось на коже.
Публика молчала, все еще не понимая. Жан-Клод отодвинул кружева у себя на
груди, показав собственный крестообразный ожог.
  Момент ошеломленного молчания, и потом - грохот аплодисментов по всему
залу. Вопли, крики, свистки.
  Они подумали, что я - вампир, и все это инсценировка. Я смотрела на лицо
Жан-Клода и наши одинаковые шрамы: его грудь, моя рука.
  Рука Жан-Клода потянула меня вниз в поклоне. Аплодисменты стали, наконец,
стихать, и Жан-Клод шепнул:
  - Нам надо поговорить, Анита. Жизнь вашей подруги Кэтрин зависит от ваших
действий.
  Я посмотрела ему в глаза:
  - Я убила тех тварей, что оставили мне этот шрам.
  Он широко улыбнулся, показав только кончики клыков:
  - Какое замечательное совпадение! Я тоже.

  7

  Жан-Клод провел нас за сцену. Там ждал еще один вампир-стриптизер. Он был
одет как гладиатор, даже с металлическим нагрудником и коротким мечом.
  - Вот это и называется "номер, после которого трудно выступать". Черт
побери!
  Он отдернул занавес и вышел.
  Кэтрин вошла, побледнев так, что веснушки выступили как чернильные пятна.
Интересно, я тоже так побледнела? Нет. У меня цвет кожи не тот.
  - Господи, Анита, что с тобой?
  Я осторожно переступила через змеившийся по полу жгут кабелей и
прислонилась к стене. И начала вспоминать, как это - дышать.
  - Ничего, - соврала я.
  - Анита, что тут творится? Что это там было на сцене? Из тебя такой же
вампир, как из меня.
  Обри беззвучно зашипел у нее за спиной, впиваясь клыками в собственные
губы. Плечи его затряслись в безмолвном смехе.
  - Анита? - Кэтрин схватила меня за руку.
  Я обняла ее, а она меня. Я не дам ей умереть такой смертью. Не допущу. Она
отодвинулась и посмотрела мне в лицо:
  - Скажи, что случилось?
  - Может быть, поговорим у меня в кабинете? - предложил Жан-Клод.
  - Кэтрин не обязательно туда идти.
  Обри приблизился. В полутьме он сиял, как драгоценный камень.
  - Я думаю, ей следует пойти. Это касается ее - интимно.
  Он розовым кошачьим языком облизал окровавленные губы.
  - Нет. Я не хочу ее в это впутывать. Как угодно, а ее впутывать не надо.
  - Во что - в это? О чем ты говоришь?
  - Она может заявить в полицию? - спросил Жан-Клод.
  - Заявить в полицию - о чем? - Голос Кэтрин становился громче с каждым
вопросом.
  - А если да?
  - Тогда она умрет, - сказал Жан-Клод.
  - Погодите-ка, - сказала Кэтрин. - Вы мне угрожаете?
  Теперь в лице ее появилась краска, и много. От гнева.
  - Она пойдет в полицию, - сказала я.
  - Вам выбирать.
  - Извини, Кэтрин, но лучше будет, если ты ничего из этого помнить не
будешь.
  - Договорились! Мы уходим. - Она потянула меня за руку, и я не
сопротивлялась.
  Обри шевельнулся у нее за спиной.
  - Посмотри на меня, Кэтрин.
  Она застыла. Ее пальцы впились мне в руку, мышцы задрожали от неимоверного
напряжения. Она боролась. Господи, помоги ей. Но у нее не было ни магии,
ни распятия. А силы воли одной мало - по крайней мере, против такого, как
Обри.
  Рука ее упала, пальцы обмякли. Воздух вырвался из ее груди долгим
прерывистым выдохом. Она смотрела куда-то чуть выше моей головы, на
что-то, чего я не видела.
  - Прости, меня, Кэтрин, - шепнула я.
  - Обри может стереть у нее память об этой ночи. Она просто будет думать,
что слишком много выпила. Но это не исправит сделанного.
  - Я знаю. Единственное, что может разрушить власть Обри над ней, - это его
смерть.
  - Раньше она обратится в прах в своей могиле!
  Я уставилась на него, на кровавое пятно на груди. И улыбнулась очень
продуманной улыбкой.
  - Эта царапина - везение, и больше ничего.
  - Не становись слишком самоуверенной, - сказал Обри.
  Самоуверенной. Хорошо сказано. Я еле удержалась от смеха.
  - Я поняла угрозу, Жан-Клод. Либо я делаю то, что вы хотите, либо Обри
закончит с Кэтрин то, что начал.
  - Вы очень верно схватили ситуацию, ma petite.
  - Перестаньте меня так называть! Что вы конкретно хотите?
  - Я думаю, Вилли Мак-Кой вам сказал, чего мы хотим.
  - Вы хотите, чтобы я расследовала убийства вампиров?
  - Совершенно точно.
  - Это, - я махнула рукой в сторону пустого лица Кэтрин, - вряд ли было
необходимо. Вы могли меня пытать, угрожать моей жизни, предложить больше
денег. Вы много чего могли сделать вместо этого.
  Он улыбнулся, не разжимая губ.
  - И на это ушло бы время. И позвольте мне быть откровенным, после всего вы
бы все равно отказались.
  - Может быть.
  - А так у вас нет выбора.
  В его словах был смысл.
  - О'кей, я займусь этим делом. Вы довольны?
  - Вполне, - сказал Жан-Клод. - Что будем делать с вашей подругой?
  - Отправьте ее домой в такси. И мне нужны гарантии, что этот длинный клык
ее не убьет в любом случае.
  Обри рассмеялся - густой звук, оборвавшийся истерическим шипением. Он
согнулся пополам от хохота.
  - Длинный клык. Мне нравится.
  Жан-Клод глянул на хохочущего вампира и заявил:
  - Я даю вам слово, что она не пострадает, если вы нам поможете.
  - Не обижайтесь, но этого недостаточно.
  - Вы сомневаетесь в моем слове?
  Голос его заворчал низко и жарко от гнева.
  - Нет, но поводок Обри не у вас в руках. Если он не отвечает перед вами,
вы его поведение гарантировать не можете.
  Смех Обри затих в отрывистом хихиканье. Ни когда не слышала, как вампир
хихикает. Не самый приятный звук. Смех затих, и Обри выпрямился.
  - Мой поводок никто не держит, девушка. Я сам - мастер.
  - Ну, не надо преувеличивать. Тебе больше пятисот лет, и если бы ты был
мастером, на сцене ты бы со мной разобрался сразу. Поскольку вышло, - я
повернула руки ладонями вверх, - что ты этого не сделал, это значит, что
ты очень стар, но ты не мастер, и потому себе не хозяин.
  Он зарычал горловым звуком, лицо его потемнело от гнева.
  - Да как ты смеешь?
  - Подумай, Обри, она оценила твой возраст с точностью до пятидесяти лет.
Ты не мастер вампиров, и она это знала. Она нам нужна.
  - Ее надо научить скромности.
  Он шагнул ко мне, напрягаясь от гнева, и кулаки его сжимались и
разжимались в пустом воздухе.
  Жан-Клод встал между нами.
  - Николаос ожидает, что мы привезем ее в целости и сохранности.
  Обри остановился, зарычал, челюсти его щелкнули в воздухе. Зубы лязгнули с
глухим злобным звуком.
  Они глядели друг другу в глаза. Их воли вились в воздухе далеким ветром.
От него покалывало затылок и вставали дыбом волосы. Первым отвернулся
Обри, сердито моргнув. - Я не буду предаваться гневу, мой мастер.
  Он подчеркнул слово "мой", давая понять, что Жан-Клод не "его" мастер.
  Я дважды сглотнула слюну, и этот звук показался мне громким. Если они
просто хотели меня напугать, то работу проделали отлично.
  - Кто это - Николаос?
  Жан-Клод повернулся ко мне, и лицо его было спокойно и красиво.
  - Не нам отвечать на этот вопрос.
  - Что это должно значить?
  Он улыбнулся, тщательно изгибая губы так, чтобы не показать клыки.
  - Давайте посадим вашу подругу в такси подальше от греха.
  - А что с Моникой?
  Здесь он улыбнулся, показав клыки. Мои слова его искренне позабавили.
  - Вы волнуетесь за ее безопасность?
  Тут мне стукнуло - этот неожиданный девичник, на котором были только мы
трое.
  - Она должна была заманить сюда меня и Кэтрин!
  Он кивнул - опустил и поднял голову.
  Я хотела пойти обратно и дать ей в морду. И чем больше я об этом думала,
тем эта мысль мне больше нравилась. И тут как по волшебству она вошла в
разрез занавеса. Я улыбнулась ей, и мне было хорошо.
  Она застыла в нерешительности, глядя то на меня, то на Жан-Клода.
  - Все идет по плану?
  Я шагнула к ней, Жан-Клод схватил меня за руку.
  - Не трогайте ее, Анита. Она под нашей защитой.
  - Клянусь вам, сегодня я ее пальцем не трону. Я только хочу ей кое-что
сказать.
  Он отпустил мою руку - медленно, будто не знал, стоит ли это делать. Я
подошла к Монике вплотную, чуть не касаясь ее, и прошептала прямо ей в
лицо:
  - Если что-нибудь случится с Кэтрин, я увижу твою смерть.
  Она криво улыбнулась, уверенная в своих защитниках.
  - Они вернут меня обратно как одну из них.
  Я почувствовала, как качнулась моя голова - чуть влево, чуть вправо,
медленным точным движением.
  - Я вырежу тебе сердце. - Я все еще улыбалась, наверное, просто не могла
остановиться. - Потом я его сожгу и выброшу пепел в реку. Ты меня поняла?
  У нее дернулось горло вверх-вниз. Кварцевый загар приобрел слегка зеленый
оттенок. Она кивнула, глядя на меня, как на страшилище.
  Я думаю, она мне поверила. Правильно сделала. Терпеть не могу зря тратить
хорошие угрозы.

  8

  Я смотрела, как такси Кэтрин сворачивает за угол.
  Она не повернулась, не помахала, ничего не сказала. Завтра она проснется
со смутными воспоминаниями, как повеселилась с подружками.
  Хотелось бы мне думать, что она вне опасности, но это был бы самообман. В
воздухе густо пахло дождем. Уличные фонари блестели на тротуаре. Воздух
так тяжел, что дышать, казалось, было невозможно. Лето в Сент-Луисе.
Отличное время.
  - Мы пойдем? - спросил Жан-Клод.
  Он стоял, сверкая в темноте белоснежной сорочкой. Если сырость его
беспокоила, он этого не показывал. Обри стоял в тени возле дверей.
Единственный свет на него падал с багровой неоновой вывески клуба. Он
улыбнулся мне окрашенным в алое лицом, а тело было скрыто в тени.
  - Слишком наиграно, Обри, - сказала я.
  Улыбка его дрогнула:
  - Что ты имеешь в виду?
  - Ты похож на Дракулу из малобюджетного фильма.
  Он слетел по ступеням с тем непринужденным совершенством, которое присуще
только по-настоящему старым. Уличные фонари осветили перекошенное лицо,
сжатые в кулаки руки.
  Жан-Клод встал перед ним и заговорил тихим успокаивающим шепотом. Обри
отвернулся, резко пожав плечами, и заскользил по улице. Жан-Клод
повернулся ко мне.
  - Если вы будете продолжать его дразнить, он дойдет до точки, откуда я не
смогу его повернуть. И вы умрете.
  - Я думала, вам поручено доставить меня к этому Николаосу.
  Он нахмурился.
  - Так и есть, но я не стану жертвовать жизнью, защищая вас. Вы это
понимаете?
  - Теперь да.
  - Отлично. Пойдемте?
  Он показал рукой вдоль улицы, куда удалился Обри.
  - Мы пойдем пешком?
  - Здесь недалеко. - Он протянул мне руку. Я посмотрела на нее и покачала
головой. - Анита, это необходимо. Иначе я не предложил бы.
  - Почему необходимо?
  - Эта ночь не должна стать известной полиции, Анита. Возьмите мою руку,
изобразите обезумевшую женщину со своим любовником-вампиром. Это объяснит
кровь на вашей блузке. Объяснит, куда мы идем и зачем.
  Рука его висела в воздухе, изящная и бледная. Она была неподвижна, даже
пальцы не трепетали, будто он мог так стоять и протягивать мне руку целую
вечность. Может быть, так оно и было. Я приняла его руку. Длинные пальцы
сомкнулись на тыльной стороне моей ладони. Мы пошли, и рука его в моей
руке была неподвижна. Я чувствовала, как бьется мой пульс об его ладонь.
Его пульс ускорился, попадая в такт с моим. Кровоток его жил я ощущала,
как второе сердце.
  - Вы сегодня питались?
  - А вы не можете определить?
  - С вами никогда нельзя ничего определить.
  Уголком глаза я заметила улыбку.
  - Я польщен.
  - Вы не ответили на мой вопрос.
  - Нет.
  - Нет - вы не ответили на мой вопрос, или нет - вы сегодня не питались?
  Он на ходу повернулся ко мне. На верхней губе у него сверкнули бисеринки
пота.
  - А как вы думаете, ma petite? - Голос его был тишайшим из шепотов.
  Я попыталась выдернуть руку, хотя и знала, что это глупо и не выйдет. Рука
его судорожно сжалась на моей, сдавила так, что я ахнула. Он даже не
сильно старался.
  - Не боритесь со мной, Анита. - Он провел языком по верхней губе. -
Борьба... возбуждает.
  - Почему вы сегодня не стали питаться?
  - Мне было приказано этого не делать.
  - Почему?
  Он не ответил. Начал моросить дождик, легкий и прохладный.
  - Почему? - повторила я.
  - Не знаю.
  Его голос был еле слышен за тихим шумом дождя. Будь это кто-то другой, я
бы сказала, что он боится.
  Здание гостиницы было высоким и узким и построено из настоящего кирпича.
Вывеска на фасаде голубым неоном извещала: "Есть пустые комнаты". Других
слов не было. Никак не узнать, как она называется или вообще что это.
Пустые комнаты. Капельки дождя черными бриллиантами блестели в волосах
Жан-Клода. Топ прилипал у меня к телу. Кровь смывалась. Холодная вода -
идеальное средство от пятен свежей крови. Рекомендую.
  Из-за угла выехала полицейская машина. Я напряглась. Жан-Клод рывком
притянул меня к себе. Я уперлась ему в грудь ладонью, чтобы не дать ему
прижать меня к себе. Его сердце стучало у меня под рукой.
  Полицейская машина ехала очень медленно. Прожектор оглядывал темную улицу.
Округ они патрулировали регулярно. Для туризма будет плохо, если туристы
начнут пропадать из-за нашего лучшего аттракциона. Жан-Клод схватил меня
за подбородок и заставил смотреть на него. Я пыталась вырваться, но пальцы
его сомкнулись железом.
  - Не сопротивляйтесь!
  - Я не буду смотреть вам в глаза!
  - Даю вам слово, что не буду вас зачаровывать. Сегодня ночью можете
спокойно смотреть в мои глаза. Клянусь вам. - Он метнул взгляд на машину,
медленно приближающуюся к нам. - Если вмешается полиция, я не могу
гарантировать судьбу вашей подруги.
  Я заставила себя обвиснуть в его объятиях, дав своему телу прильнуть к
нему. Сердце стучало, как на бегу. Потом я поняла, что это не мое сердце
стучит. Пульс Жан-Клода колотился в моем теле. Я его слышала, ощущала,
почти сжимала в руке. Я взглянула в его лицо. Глаза его были темнейшей
синевы, как полночное небо. Темные и живые, но не было ощущения, будто
тонешь, они не затягивали. Глаза как глаза.
  Лицо его склонилось надо мной, и он шепнул:
  - Клянусь вам.
  Он собирался меня поцеловать. Я не хотела. Но еще меньше я хотела, чтобы
полицейские остановились и стали задавать вопросы. Не хотела объяснять
порванную блузку и пятна крови.
  Губы его нерешительно застыли над моим ртом. Громко отдавалось у меня в
голове биение его сердца, пульс его ускорялся, и дыхание мое прерывалось
тяжестью его жажды.
  Губы его были шелковисты, язык - быстрой влагой. Я попыталась оторваться и
почувствовала его руку у себя на затылке.
  Нас накрыло полицейским прожектором. Я обвисла в руках Жан-Клода, давая
ему себя целовать. Рты наши прижались друг к другу. Языком я нащупала
гладкую твердость клыков. Я отодвинулась, и он меня отпустил. Тут же он
прижал меня лицом к своей груди, я почувствовала, как он дрожит. И не от
дождя.
  Дыхание его было отрывистым, сердце колотилось. Гладкая шероховатость
шрама уперлась мне в щеку.
  Голод его окатил меня бешеной волной, как жар. Раньше он его от меня
прятал.
  - Жан-Клод! - Я даже не пыталась скрыть свой страх.
  - Тише.
  По его телу пробежала крупная дрожь, с шумом вырвалось дыхание. Он
отпустил меня так резко, что я пошатнулась и оступилась.
  Он отошел прочь, прислонился к припаркованной машине и поднял лицо к
дождю. Я все еще чувствовала биение его сердца. Никогда я не ощущала так
своего пульса, пульса крови, текущей по моим жилам. Обхватив себя руками,
я задрожала под горячим дождем.
  Полицейская машина скрылась в полумраке уличных фонарей. Минут, может
быть, через пять Жан-Клод выпрямился. Я больше не чувствовала биения его
сердца, а мой собственный пульс стучал медленно и мерно. Что бы тут ни
произошло, оно уже кончилось.
  Он прошел мимо меня и позвал через плечо:
  - Идемте, Николаос ждет нас внутри.
  Я прошла в дверь вслед за ним. Он не пытался взять меня за руку. Даже
держался на таком расстоянии, чтобы мы не могли друг друга коснуться, пока
я шла за ним через маленький квадратный вестибюль. За конторкой сидел
мужчина - человек. Он оторвал глаза от журнала, скользнул взглядом по
Жан-Клоду и с вожделением уставился на меня.
  Я ответила взглядом в упор. Он пожал плечами и вернулся к своему журналу.
Жан-Клод быстро шел к лестнице, не ожидая меня. Даже не оглядываясь.
Наверное, он слышал мои шаги или просто ему было все равно, иду ли я за
ним.
  Я так поняла, что мы больше не прикидываемся любовниками. Представьте себе
- я чуть не сказала, что вампир в ранге мастера боялся не сдержать себя со
мной!
  Мы поднялись в длинный коридор с дверьми по обеим сторонам. Жан-Клод уже
входил в одну из них. Я пошла к ней, отказываясь спешить. Подождут, черт
их не возьмет.
  В комнате была кровать, ночной столик с лампой и три вампира: Обри,
Жан-Клод и незнакомая женщина-вампир. Обри стоял в дальнем углу у окна. И
улыбался мне. Женщина полулежала на кровати и выглядела, как положено
вампиру: длинные прямые черные волосы рассыпаны по плечам. В длинном
черном платье. Высокие черные сапоги с трехдюймовыми каблуками.
  - Погляди мне в глаза, - велела она.
  Я бросила на нее взгляд, не успев себя проконтролировать, и тут же
опустила глаза на пол.
  Она рассмеялась смехом, очень похожим по осязаемости на смех Жан-Клода.
Звук, который можно подержать в ладонях.
  - Обри, закрой дверь, - приказала она. В ее голосе звучало раскатистое
"р", но я не могла определить, что это за акцент.
  Обри прошел мимо меня, закрыл дверь и остался у меня за спиной, где я его
не видела. Я отошла так, чтобы встать спиной к стене, откуда я видела всех
троих, хотя, конечно, толку в этом мало.
  - Боишься? - спросил Обри.
  - А кровь еще идет? - спросила я.
  Он прикрыл пятно на рубашке руками.
  - Посмотрим, у кого будет идти кровь на рассвете.
  - Обри, не ребячься. - Женщина-вампир встала с кровати, ее каблуки
застучали по голому полу. Она обошла вокруг меня, и я подавила
поползновение обернуться вслед за ней, чтобы не терять ее из виду. Она
рассмеялась, будто поняла это.
  - Ты хочешь, чтобы я гарантировала безопасность твоей подруги? - спросила
она. И опять грациозно опустилась на кровать. Голая запущенная комната
казалась еще хуже от присутствия этой женщины в двухсотдолларовых кожаных
сапогах.
  - Нет, - ответила я.
  - Ведь это то, о чем вы просили, Анита, - сказал Жан-Клод.
  - Я сказала, что хочу гарантий от мастера Обри.
  - Ты говоришь с моим мастером, девушка.
  - Это не так.
  Вдруг в комнате стало очень тихо. Слышно было, как что-то скребется в
стене. Мне пришлось посмотреть, чтобы убедиться, что вампиры все еще в
комнате. Они были неподвижны, как статуи - ни признака движения, дыхания
или жизни. Они все были неимоверно старыми, но ни один из них не был
достаточно стар, чтобы быть Николаосом. - Николаос - это я, - сказала
женщина-вампир, и голос ее вкрадчиво задышал в комнате. Я хотела бы ей
поверить, но не верила.
  - Нет, - сказала я. - Ты не мастер Обри. - И я рискнула взглянуть в ее
глаза. Они были черными и чуть расширенными от удивления. - Ты очень стара
и чертовски хороша, но ты не настолько стара или сильна, чтобы быть
мастером для Обри.
  - Я же тебе говорил, что она поймет, - произнес Жан-Клод.
  - Молчать!
  - Игра окончена, Тереза. Она знает.
  - Только потому, что ты ей сказал!
  - Объясните им, как вы поняли, Анита.
  Я пожала плечами.
  - Не то ощущение. Она недостаточно стара. От Обри исходит ощущение большей
силы, чем от нее. Это неправильно.
  - Ты все еще настаиваешь на разговоре с нашим мастером? - спросила женщина.
  - Я все еще хочу получить гарантии безопасности для моей подруги. - Я
посмотрела на каждого из них по очереди. - И мне надоели эти дурацкие игры.
  Вдруг Обри бросился ко мне. Мир замедлился. Не было времени испугаться. Я
попыталась отступить, зная, что некуда.
  Жан-Клод, вытянув руки, бросился ему наперерез. Но он не успевал.
  Рука Обри, появившись из ниоткуда, попала мне в плечо. Удар вышиб воздух
из моих легких и отбросил меня назад. Я врезалась спиной в стену. Через
мгновенье о ту же сте