деревья. На холмах стояли одинаковые дома, изгороди
отделяли маленькие дворики от таких же соседних. На много ярдов
поднимались высокие деревья. Двести семидесятое - основное шоссе, идущее
через весь Сент-Луис, но почти все время едешь среди зеленой природы.
  Мы свернули на запад на шоссе 70 по направлению к Сент-Чарльзу. Налево, и
направо лежали широкие плоские поля. Стояла высокая золотистая кукуруза,
созревшая уже для жатвы. За полями стояло высокое здание с рекламой роялей
и крытых полей для гольфа. Мимо универсального оптового магазина и стоянки
подержанных автомобилей мы выехали к мосту Бланшетт.
  Слева от дороги землю перекрещивали дренажные канавы, предохраняющие землю
от затопления. Стояли высокие фабричные корпуса, отель "Омни" с фонтаном
возвышаются вблизи дороги.
  Группы деревьев попадались по-прежнему настолько часто, что их не
прерывали дома, выстроившиеся слева от дороги, и выходили к реке Миссури.
И на той стороне до самого Сент-Чарльза тоже тянулись деревья.
  Сент-Чарльз угрозе затопления не подвергался, и потому здесь были жилые
дома, кварталы магазинов, супермаркет товаров для кошек и собак,
кинотеатр, аптека, ресторан и магазин "Эпплби". Земля скрылась за
рекламными щитами и крышами. Трудно было себе представить, что река
Миссури совсем рядом и что когда-то здесь был лес. Земли не видно было за
зданиями.
  Сидя в теплой машине, где слышалось только шуршание шин по мостовой и
приглушенный говор с переднего сиденья, я поняла, как устала. Даже сидя
между двумя мужчинами, я готова была задремать. И зевнула.
  - Далеко нам еще? - спросила я.
  Ламия повернулась ко мне:
  - Заскучала?
  - Я сегодня еще не спала. И хочу только знать, сколько нам еще ехать.
  - Ты извини за неудобство, - сказала она. - Нам ведь уже недалеко, Рональд?
  Он утвердительно кивнул. Вообще он не сказал за все это время ни слова. Он
вообще говорит?
  - Куда мы точно едем?
  Кажется, они не хотели отвечать на этот вопрос, но если поставить его
иначе...
  - Примерно сорок пять минут от Сент-Питерса.
  - Возле Вентцвиля? - спросила я.
  Она кивнула.
  Час туда и почти два обратно. То есть домой я раньше часа не попаду. Два
часа на сон. Великолепно.
  Мы оставили позади Сент-Чарльз, и снова появилась земля - поля по обе
стороны дороги за прочными изгородями колючей проволоки. На холмах пасся
скот. Единственным признаком цивилизации была заправочная станция возле
шоссе. Вдали от дороги стояли здания с тянущимися до самой дороги полосами
травы. По ним грациозно ходили лошади. Я ожидала, что мы свернем к одному
из таких имений, но мы миновали их все.
  Наконец мы свернули на узкую дорогу, где висел знак такой старый и ржавый,
что я его не могла прочесть. Дорога действительно была узкой и какой-то
сразу сельской. Канавы по обеим сторонам. Трава, бурьян, прошлогодний
золотарник в человеческий рост - все это придавало дороге дикий,
запущенный вид. Пожелтевшее фасолевое поле, ждущее жатвы. Среди бурьяна
возникали боковые гравийные дороги с ржавыми почтовыми ящиками, ведущие к
невидимым отсюда домам. Над дорогой парили и пикировали деревенские
ласточки. Покрытие внезапно кончилось, пошел гравий.
  Он стучал и грохотал по днищу машины. К дороге сбегались лесистые холмы.
Время от времени попадались дома, но очень редко и далеко. Куда это мы
едем?
  Кончился и гравий, и дорога стала грунтовой, красноватой с красноватыми же
камешками. Машину стало бросать. Но машина не моя, а если они хотят ехать
по фургонной колее, это их дело.
  И, наконец, грунтовая дорога тоже кончилась каменной россыпью. И среди
камней были и такие, что были не меньше машины. Она остановилась. Я
испытала чувство облегчения при мысли, что есть места, куда даже Рональд
на машине не поедет.
  Ламия обернулась ко мне. Она улыбалась, просто сияла. Слишком она была
жизнерадостной. Что-то тут было не так. Никто не будет таким приветливым,
если ему чего-то не надо. Чего-то серьезного. Так что же нужно этой ламии?
Что нужно Оливеру?
  Она вышла из машины, мужчины за ней, как дрессированные собачки. Я
засомневалась, но уж если я заехала так далеко, то стоит узнать, чего
хочет Оливер. Я всегда смогу отказаться.
  Ламия снова взяла Рональда под руку. На каменистой дороге и на высоких
каблуках это вполне разумная предосторожность. Мне в кроссовках помощь
была не нужна. Блон-динчик и Весельчак предложили мне руки одновременно, я
оставила это без внимания. Хватит уже этой актерской игры. Я устала, и мне
совершенно не нравилось, что меня затащили на край света. Даже Жан-Клод
никогда не заводил меня в дремучие леса. Он был городской мальчик.
Конечно, Оливер мне тоже показался городским мальчиком. Доказательство,
что нельзя судить о вампире по одной встрече.
  Каменистая дорожка вела наверх по склону. По склонам холма тоже валялись
упавшие валуны и каменная крошка. Рональд просто поднимал Мелани и
переносил ее через самые большие завалы.
  Я остановила этих ребят раньше, чем они успели это предложить.
  - Спасибо, я вполне справлюсь сама.
  У них недовольно вытянулись лица. Светловолосый сказал:
  - Мелани нам велела присмотреть за вами. Если вы споткнетесь и упадете на
камни, она будет нами недовольна.
  Брюнет согласно кивнул.
  - Ничего со мной не случится, мальчики, не волнуйтесь.
  И я пошла вперед, не ожидая их действий. Тропинка была ненадежна из-за
мелких камней. Мужчины шли вплотную за мной, протянув руки, чтобы
подхватить меня в случае падения. Никогда у меня еще не было таких
параноидально заботливых кавалеров.
  Кто-то выругался. Я обернулась, увидела растянувшегося на земле брюнета и
не могла сдержать улыбки. Не ожидая, пока они догонят, я пошла вперед. С
меня хватило этих нянек, а мысль, что сегодня мне не придется спать,
хорошего настроения не создавала. Самая главная ночь в году, а я буду
выжата как лимон. Лучше бы Оливеру иметь ко мне действительно важное дело.
  За высокой кучей щебня была черная прорезь, вход в пещеру. Рональд внес
ламию внутрь, не поджидая меня. Пещера? Оливер переехал в пещеру? Как-то
это не отвечало впечатлению от его современного солнечного кабинета.
  У входа еще было светло, но в нескольких футах уже начиналась темнота. Я
остановилась на краю освещенной зоны, не зная, что делать дальше. Мои
заботники подошли следом и вынули каждый небольшой фонарик. В этой темноте
их лучи казались до жалкого маленькими.
  Блондинчик пошел впереди. Весельчак замыкал шествие. Я шла между тонкими
лучами их фонарей. Световое пятнышко шло за моими ногами и позволяло не
споткнуться о случайный камень, но в основном туннель был гладким.
Посередине пола текла тонкая струйка воды, терпеливо прокладывая себе путь
в камне. Свод терялся в темноте. Это все проточила вода. Впечатляет.
  Кожей лица я ощущала прохладу и влажность воздуха. Хорошо, что я надела
свой кожаный жакет. Здесь не может быть по-настоящему тепло, но и
по-настоящему холодно тоже не будет. Вот почему наши предки жили в
пещерах. Круглогодичный температурный контроль.
  Влево отходил широкий проход. В темноте бурлила и стучала вода. Много
воды. Весельчак посветил фонариком на поток, заполнявший почти весь
боковой коридор. Вода была черной и казалась холодной и глубокой.
  - Я не взяла болотных сапог, - сказала я.
  - Мы пойдем главным коридором, - ответил Весельчак. - Не дразните госпожу,
она этого не любит.
  В полусвете его лицо казалось очень серьезным.
  Светловолосый пожал плечами и пошел прямо вперед. Струйка воды растеклась
веером по скале, но еще было достаточно сухого места с каждой стороны.
Ноги мочить мне еще не приходилось - пока что.
  Мы держались левой стены. Я коснулась ее, чтобы сохранить равновесие, и
отдернула руку. Стена была склизкой от воды и минеральных солей.
  Весельчак рассмеялся в мой адрес. Смеяться, наверное, ему дозволялось.
  Оглянувшись на него, я нахмурилась и снова положила руку на стену. Она не
была на самом деле такой противной - это я от неожиданности. Мне
приходилось трогать вещи и похуже.
  Темноту заполнил грохот воды, падающей с большой высоты. Впереди был
водопад; мне даже не нужно было видеть его, чтобы это решить.
  - Как вы думаете, какой высоты водопад? - спросил Блондинчик.
  Грохот заполнял темноту, окружал. Я пожала плечами:
  - Десять или двадцать футов или больше.
  Он посветил фонариком на струйку воды, падавшую с пяти дюймов. Крошечный
водопад и питал этот тонкий ручеек.
  - Пещера усиливает звук, и он становится громом, - сказал светловолосый.
  - Интересный фокус, - сказала я.
  Широкая скальная полка вела серией водопадиков вверх к широкому подножию
камня. На краю полки сидела ламия, болтая в воздухе туфлями на высоких
каблуках. Подъем футов на восемь, но свод терялся наверху в черноте. От
него и отражался эхом звук воды.
  Рональд стоял у нее за спиной как хороший телохранитель, сцепив руки перед
собой. Рядом с ними был еще один лаз, который вел дальше в пещеру к истоку
ручейка.
  Блондинчик влез наверх и протянул мне руку.
  - Где Оливер?
  - Там, впереди, - ответила ламия. И в ее голосе был легкий оттенок смеха,
будто над шуткой, которую я не слышала. Наверное, на мой счет.
  Я не обратила внимания на руку Блондинчика и влезла сама. Руки у меня
покрылись тонкой бледно-коричневой коркой воды и грязи - превосходная
смазка для соскальзывания. Подавив желание обтереть их об штаны, я присела
у небольшого озерца, которое питало водопад. Вода была ледяной, но я
отмыла руки и почувствовала себя лучше. И тогда уже вытерла об штаны.
  Ламия сидела, окруженная своими мужчинами, как будто позируя для семейной
фотографии. Они кого-то ждали. Оливера. Но где он?
  - Где Оливер?
  - Боюсь, что он не придет.
  Голос раздался из глубины пещеры. Я шагнула назад, но дальше пойти не
могла, чтобы не свалиться с утеса.
  Два фонарика повернулись к отверстию, как миниатюрные прожектора. В луч
света вышел Алехандро.
  - Сегодня вы не увидитесь с Оливером, мисс Блейк.
  Я потянулась к пистолету, не ожидая дальнейших событий. Фонари погасли, и
я осталась в абсолютной темноте с Мастером вампиров, ламией и тремя
враждебно настроенными мужчинами. Не самый удачный день.

  40

  Я упала на колени, держа пистолет наготове поближе к телу. Тьма была
плотная, как бархат. Я даже руку у себя перед лицом не видела. Закрыв
глаза, я попыталась сосредоточиться на звуках. Вот! Шорох ботинок по
камню. Движение воздуха - это кто-то приближался ко мне. У меня было
тринадцать серебряных пуль. Предстояло выяснить, могут ли они поразить
ламию. Алехандро уже получил серебряную пулю в грудь и хуже выглядеть не
стал.
  В общем, я сидела в очень глубоком дерьме.
  Шаги почти рядом. Ощущалось приближение какого-то тела. Я открыла глаза.
Как в эбонитовом шаре - полная чернота. Но я ощущала, что кто-то стоит
рядом. Подняв пистолет чуть ниже уровня груди, я выстрелила, не вставая с
колен.
  Вспышки полыхнули в темноте как молния, как синее пламя. И в свете этого
пламени рухнул назад Весельчак. Слышно было, как он упал за край, - и все.
Ничего, кроме темноты.
  Чьи-то руки схватили меня за запястья, а я так ничего и не услышала. Это
был Алехандро. Я вскрикнула, когда он вздернул меня на ноги.
  - Твой пистолетик мне ничего не сделает, - сказал он тихо и совсем рядом.
  Отбирать у меня пистолет он не стал. Он его не боялся. А должен был бы.
  - Я предложил Мелани свободу после смерти Оливера и Мастера города. Тебе
же я предлагаю вечную жизнь, вечную молодость, и ты получишь право жить.
  - Ты мне поставил первую метку!
  - Сегодня я поставлю тебе вторую.
  По сравнению с голосом Жан-Клода его голос был обыкновенным и
невыразительным, но интимность темноты и его руки на моих вкладывали в его
слова больше, чем там было.
  - А если я не хочу быть твоим слугой?
  - То я все равно тебя возьму, Анита. Потерять тебя - это большой удар по
Мастеру, Это означает потерю последователей и уверенности в себе. Нет,
Анита, ты будешь моей. Приди ко мне добровольно - и это будет
удовольствие. Сопротивляйся - и это будет пытка.
  По голосу я навела пистолет на его горло. Если я раздроблю ему
позвоночник, тысяча ему там лет или сколько, а он умрет. Может быть. Боже,
молю Тебя...
  Я выстрелила. Пуля попала ему в глотку. Он дернулся назад, но рук моих не
выпустил. Еще две пули ему в глотку, одна в челюсть, и он отшвырнул меня с
визгом.
  Я упала спиной в ледяную воду.
  Темноту прорезал луч фонарика. Там стоял Блондинчик - отличная мишень. Я
выстрелила, и свет погас, но крика не было. Поторопилась и промахнулась.
Вот черт!
  Спуститься в темноте по скальной стенке я не могла. Наверняка упаду и ногу
сломаю. Значит, остается только лезть глубже в пещеру, если смогу туда
пробиться.
  Алехандро все еще яростно вопил без слов. И крики его отражались от стен и
перекатывались по пещере эхом, так что я не только ослепла, а еще и
оглохла.
  - Отберите у нее пистолет! - приказала ламия.
  Она переместилась и, судя по голосу, была возле раненого вампира.
  Я стояла в темноте и ждала каких-то признаков, что они идут ко мне. По
лицу прошло дуновение холодного ветра. Но это не они двигались. Может
быть, я рядом с отверстием, ведущим в глубь пещеры? И могу просто
выскользнуть? В темноте, не зная, есть ли там ямы или глубокая вода, где
можно утонуть? Не очень радостная перспектива. Может, я смогу просто их
всех перебить? Держи карман шире.
  Сквозь эхо воплей Алехандро донесся другой звук: высокое шипение, как от
огромной змеи. Ламия меняла форму. И мне надо убраться, пока она ее не
сменила.
  Почти надо мной плеснула вода. Я подняла глаза, но ничего не увидела,
кроме сплошной черноты.
  Я ничего не почувствовала, но вода плеснула еще раз. Я выстрелила на звук.
Вспышка выхватила из темноты лицо Рональда. Очков на нем не было, и в
желтых глазах мелькнули щели зрачков. И я выстрелила в это лицо еще два
раза. Он вскрикнул, и под зубами показались клыки. Да кто же он такой?
  Кем бы он ни был, а он упал назад. Раздался всплеск, слишком громкий для
мелкого озерца. Больше я его движений не слышала. Убит?
  Крики Алехандро прекратились. Тоже убит? Или подбирается поближе? И сейчас
почти рядом? Выставив перед собой пистолет, я пыталась хоть что-нибудь
почувствовать в этой темноте.
  По камню ползло что-то тяжелое. У меня живот свело судорогой. Черт возьми,
это же ламия!
  Все, другого выхода нет. Я протиснулась в отверстие плечом вперед и
поползла, опираясь на колени и на одну руку. Бежать без крайней
необходимости мне очень не хотелось - вышибу себе мозги о сталактит или
упаду в какую-нибудь бездонную яму. Ну, не бездонную, но тридцати футов
вполне хватит, чтобы считать ее таковой. Мертвая - все равно мертвая.
  Сквозь джинсы и кроссовки просачивалась ледяная вода. Камень скользил под
пальцами. Я ползла со всей возможной скоростью, нащупывая рукой западню,
опасность, которой мне не могло быть видно.
  Черноту наполнил тяжелый скользящий звук. Ламия. Она уже сменила облик.
Что быстрее движется по камню - я или это чешуйчатое тело? Меня подмывало
вскочить и бежать. Бежать со всех ног. Плечи напряглись от желания лететь
сломя голову.
  Громкий всплеск сообщил мне, что она вошла в воду. Она ползла быстрее
меня; это мне теперь было ясно. Если я побегу... и разобью себе голову или
упаду? Что ж, лучше попытаться, чем быть пойманной в щели, как мышь.
  Я поднялась на ноги и побежала. Левую руку я выставила перед собой, чтобы
защитить лицо, но все остальное пришлось оставить на волю случая. Ни хрена
не было видно. Я бежала, слепая, как летучая мышь, и под ложечкой сосало
от ожидания падения в какую-нибудь яму под ногами.
  Шорох ползущей чешуи отдалился. Я ее обгоняла. Прекрасно.
  Правым плечом я въехала в камень. От удара меня развернуло к другой стене.
Рука онемела от плеча до пальцев, пистолет я выронила. Там оставались еще
три пули - лучше, чем ничего. Я прислонилась к стене, прижимая правую руку
левой, ожидая, чтобы вернулась чувствительность, гадая, смогу ли я найти в
темноте пистолет и будет ли у меня на это время.
  В туннеле закачался свет, приближаясь ко мне. Это шел Блондинчик, рискуя
жизнью - если бы пистолет был при мне. Но его не было. Могло быть хуже,
если бы я руку сломала. Но чувствительность возвращалась болезненным
покалыванием и пульсацией в месте удара. Фонарик мне нужен! Что, если
спрятаться и забрать фонарь у Блондинчика? У меня два ножа, а он,
насколько я знаю, не вооружен. Есть шанс.
  Свет приближался медленно, скользя из стороны в сторону. Может, у меня
есть время. Поднявшись на ноги, я нащупала скалу, из-за которой едва не
осталась без руки. Это был выступ, а за ним отверстие. Оттуда пахнуло
прохладным воздухом. Мне оно было на уровне плеча, значит, для Блондинчика
- на уровне лица. Отлично.
  Я уперлась ладонями и отжалась вверх. Правая рука протестовала, но я
заставила ее работать и заползла в туннель, вытянув руки вперед в поисках
сталактитов или других скальных выступов. Но было только узкое пустое
пространство. Будь я побольше, мне бы сюда вообще не залезть. Да
здравствует миниатюрность!
  Левой рукой я вытащила нож. Правая все еще дрожала. Я была правшой, но
левую руку тоже тренировала - с тех самых пор, как правую руку мне сломал
вампир и только левая меня тогда спасла. Близкая смерть - отличный мотив
для тренировки.
  Я затаилась на коленях в туннеле, сжимая нож и балансируя правой рукой. У
меня будет только один шанс. На счет своих шансов против атлетически
сложенного мужчины на сто фунтов тяжелее меня у меня иллюзий не было. Если
первый бросок не удастся, он измолотит меня в порошок или отдаст ламии. Я
предпочитала первое.
  Итак, я затаилась в темноте и готовилась перерезать кому-то глотку. Не
очень красиво, если выразить это такими словами, но ведь необходимо,
правда?
  Он уже почти приблизился. Тонкий луч фонарика после темноты был
ослепительно ярок. Если он посветит на мое укрытие раньше, чем подойдет
ближе, я в заднице. Если он пройдет по левой стороне туннеля не подо
мной... хватит гадать.
  Свет уже был почти подо мной. Я слышала, как он шлепает по воде, подходя
ближе. Он держался за правую стенку, как мне и хотелось.
  Его светлые волосы показались почти вровень с моими коленями. Я рванулась
вперед, он повернулся. Его губы сложились в букву "о" от удивления, и тут
лезвие вошло в его шею справа. Из-за зубов блеснули клыки, лезвие
наскочило на позвоночник. Правой я схватила его за волосы, натягивая шею,
и вырвала нож у него из глотки спереди. Внезапным дождем хлынула наружу
кровь, и нож вместе с моей левой рукой стали скользкими.
  Он с громким всплеском рухнул на пол туннеля. Я выбралась из укрытия и
спрыгнула рядом с его телом. Фонарик свалился в воду, но все еще светил, и
я его выловила. Браунинг лежал почти под рукой Блондинчика. Он был мокрый,
но это ерунда. Из современных пистолетов можно стрелять под водой, и они
отлично работают. Одна из причин, по которым так вольготно действовать
террористам.
  Поток воды потемнел от крови. Я посветила обратно в туннель. Луч выхватил
из темноты ламию. Длинные черные волосы рассыпались по бледному торсу,
выдавалась высокая грудь с яркими, почти красными сосками. Ниже талии она
была желтовато-белой с зигзагами бледного золота. Длинные чешуйки брюха
сверкали белизной с черными точками. Она приподнялась на длинном твердом
хвосте и мелькнула в мою сторону раздвоенным языком.
  За ней стоял Алехандро, покрытый кровью, но он шел, двигался. Я хотела
заорать: "Чего же ты не сдох?", но это было бы бесполезно. Может, и все
остальное тоже бесполезно.
  Ламия поползла в туннель. Пистолет убил ее мужчин с клыками, Рональда с
кошачьими глазами. А на ней я еще пуль не пробовала. Что мне было терять?
  Я навела фонарь на ее грудь и подняла пистолет.
  - Твои пульки мне ничего не сделают. Я бессмертна!
  - Подползай ближе, и проверим эту теорию.
  Она заскользила ко мне, и руки ее двигались будто бы в такт ногам, а все
тело подавалось вперед мощными ударами хвоста.