ьзовал твою силу, чтобы  усилить  мою  власть  над
ним? - сказал Жан-Клод.
   - Да.
   Я подтянула Дамиана себе на колени,  меч  все  еще  протыкал  его.  Когда
Жан-Клод увидел, что я делаю, он помог мне. Я уложила Дамиана, плечи на моих
коленях, голова покоится на моей руке. Я скользнула рукой по его груди,  ища
сердце, но вместо этого наткнулась на лезвие. Оно проткнуло его сердце. Даже
с моей помощью, даже с помощью Жан-Клода, не будь ему более пятисот лет,  он
бы умер. Кажется, пять сотен - это возраст,  когда  вампы  обретают  большую
силу. А то,  что  ему  около  тысячи,  может  только  помочь.  Я  могла  его
чувствовать,  телом,  головой.  Через  возрастающую  силу  я  заметила,  что
повернулась спиной к коридору.
   Тяжело об этом думать, но я спросила:
   - У нас перемирие, пока мы его не поднимем?
   - Имеешь в виду, не атакуют ли нас, пока мы его спасаем?
   - Да.
   - Я буду вас охранять, - сказал Уоррик. Он стоял и держал меч Дамиана.
   - А это не конфликт интересов, - спросила я.
   - Если он не поднимется, я  буду  наказан  за  его  убийство.  Не  только
сожаление о моей собственной беззаботности побуждает меня  помогать  вам.  Я
боюсь, что может сделать моя хозяйка.
   Жан-Клод посмотрел вниз на Дамиана.
   - Падма хочет убить нас  из-за  силы,  которую  дал  нам  триумвират,  ma
petite. Теперь, когда он знает, что ты подняла Дамиана из гроба  как  зомби,
он будет бояться тебя еще больше.
   - Уоррик собирается ему сказать?
   Жан-Клод мило улыбнулся.
   - Уоррику не за чем об этом говорить, не так ли, Странник?
   Голос выдохнул вокруг нас:
   - Я здесь.
   Я уставилась на воздух, на ничто.
   - Ты маленький сукин сын, ты подслушивал.
   Вилли запнулся. Ханна оттолкнулась от него.
   - Меня слишком много, Анита.
   Вилли повернулся к нам с этим древним разумом, горящим в его глазах.
   - Почему ты утаил от нас эту информацию, Жан-Клод?
   - Ты и без этой информации все прекрасно видишь, Странник.  Ты  обвиняешь
меня в том, что я ее от тебя утаил?
   Он слегка улыбнулся, мило и снисходительно одновременно.
   - Нет, полагаю, что нет.
   Жан-Клод сжал рукоять меча. Он  положил  руку  на  грудь  Дамиана,  чтобы
укрепиться. Его пальцы сжали мою ладонь.
   - Возможно, ты захочешь подвинуть руку, ma petite. Меч острый.
   Я покачала головой.
   - Я собираюсь заставить его сердце биться. Я не могу  сделать  этого,  не
касаясь его.
   Жан-Клод повернул голову, глядя на меня.
   - Магия сковывает тебя, ma petite, и ты забываешься.  Используй  хотя  бы
левую руку.
   Он был прав. Магия, иными словами, была зданием. Я никогда не чувствовала
собственную энергию так  сильно  без  кровавой  жертвы.  Конечно,  тут  было
достаточно крови, но пролитой не мною. Но я могла чувствовать сердце Дамиана
в его груди. Это было, как если бы я заглянула внутрь и раздвинула мышцы.  Я
не видела, но чувствовала это, но это все равно было не так. Это не  описать
словами. Это не было касанием или взглядом, но я чувствовала точно так же. Я
убрала правую руку и положила левую на тихое сердце Дамиана.
   - Ты готова, ma petite?
   Я кивнула.
   Жан-Клод встал на колени.
   - Я - Мастер Города. Ты пил мою кровь. Ты касался  моей  плоти.  Ты  мой,
Дамиан. Ты отдал себя моей воле.
   Приди ко мне сейчас, Дамиан. Встань передо мной. Приди к моей руке.
   Он сжал меч. Я почувствовала, как безжизненно двинулось тело Дамиана.
   Я чувствовала его сердце, приласкала его, но оно было холодным, мертвым.
   - Я - хозяин твоего сердца, Дамиан, - сказал Жан-Клод.  -Я  заставлю  его
биться.
   - Мы заставим  его  биться,  -  сказала  я.  Мой  голос  звучал  далеким,
странным, совсем не как мой голос. Сила проходила через меня, через Дамиана,
через Жан-Клода. Я чувствовала, как она выплескивается наружу, и знала,  что
каждое тело в этом месте чувствует возбуждение.
   - Сейчас, - прошептала я.
   Жан-Клод взглянул на меня в последний раз, затем  повернулся  к  Дамиану.
Одним резким движением он вырвал клинок.
   Сущность  Дамиана   попыталась   последовать   за   клинком,   попыталась
выскользнуть через рану. Я почувствовала, как она ускользает. Я позвала  ее,
прижала к мертвой плоти, но этого было не достаточно. Я поднесла руку к  его
сердцу и провела клинком по ладони. Кровь,  плоть,  теплая  и  человеческая,
прижалась к ране. Сущность Дамиана заколебалась.  Она  осталась  попробовать
моей крови. Этого было  достаточно.  Я  больше  не  ласкала  его  сердце,  я
прижимала его, наполняла окружавшей нас энергией. Сердце стукнулось  об  его
грудь, так что я почувствовала это  своими  костями.  Его  спина  выгнулась,
подняв его с  моих  коленей,  подбросив  его  голову.  Его  рот  открылся  в
беззвучном крике. Его глаза  широко  распахнулись.  Он  снова  упал  мне  на
колени.
   Он уставился на меня испуганно, широко раскрыв глаза. Он схватил мою руку
и попытался заговорить, но не смог из-за грохочущего в его горле  пульса.  Я
могла чувствовать кровь в его теле, биение его сердца, его напряжение.
   Он  потянулся  к  Жан-Клоду,  схватив  рукав  его  куртки,  и,   наконец,
прошептал:
   - Что вы со мной сделали?
   - Спасли тебя, mon ami, спасли тебя.
   Вдруг Дамиан упал. Его тело начало успокаиваться. Я стала терять ощущение
его пульса, вкус его сердца.
   Ощущение уходило, и я отпустила его. Но я была почти уверена,  что  смогу
вернуть его. Я смогла бы почувствовать  возбуждение  в  его  теле.  Я  могла
заставить его усиливаться и уменьшаться своим касанием. Я была почти уверена
в этом.
   Я провела рукой по его густым рыжим волосам и почувствовала искушение, но
у него был лишь легкий привкус секса. Я подняла все еще  кровоточащую  руку,
чтобы рассмотреть ее. Все было не так страшно: два-три шва, и все в порядке.
Болело, но не сильно.
   Я провела по его  волосам  все  еще  кровоточащей  рукой.  Густые  волосы
скользнули по открытой ране, бередя  ее.  Боль  вдруг  усилилась,  ноющая  и
отвратительная. Достаточно, чтобы привести меня в чувство.
   Дамиан испуганно смотрел на меня. Он меня боялся.
 
Глава 18 
 
   - Черт, ужасно трогательно!
   Я обернулась, Дамиан все еще лежал на моих коленях.  Иветт  скользила  по
коридору в нашу сторону. Она где-то оставила свой норковый  палантин,  и  ее
белое платье было очень простым, очень элегантным,  очень  в  стиле  Шанель.
Остальная картина была списана с Маркиза де Сада.
   Джейсон, вервольф, прислужник, временами добровольный ужин для немертвых,
был с ней. Он был одет в нечто среднее  между  черными  кожаными  штанами  и
обтягивающими ремнями. Обнаженная кожа была видна на бедрах,  казалось,  что
кожаный ремень закрывает его  пах.  На  шее  был  надет  собачий  ошейник  с
заклепками и поводком. Поводок держала Иветт.  Свежие  шрамы  покрывали  его
лицо, шею и руки, порезы на груди и животе напоминали следы когтей. Его руки
были крепко прижаты к телу и связаны за спиной, что само по  себе  причиняло
боль.
   Иветт остановилась в восьми футах от нас, позируя. Она ткнула Джейсона  в
спину достаточно сильно, чтобы он упал на  колени,  издав  тихий  звук.  Она
подняла поводок высоко, так что он почти висел.
   Она пригладила рукой его желтые волосы, поправляя их, словно он собирался
фотографироваться.
   - Он - мой подарок, пока я здесь. Тебе нравится обертка?
   - Ты можешь сесть? - спросила я Дамиана.
   - Думаю, смогу, - он скатился с моих коленей,  аккуратно  садясь,  словно
тело не достаточно еще его слушалось.
   Я поднялась.
   - Джейсон, ты как?
   - Я в порядке, - ответил он.
   Иветт натянула поводок крепче, чтобы  он  не  мог  говорить.  Я  заметила
металлические шипы внутри ошейника, это был ошейник для пыток. Великолепно.
   - Он мой волк, Иветт. Он под моей защитой. Ты не получишь его,  -  сказал
Жан-Клод.
   - Я уже его поимела, - сказала она - и еще поимею.  Я  не  причинила  ему
вреда. Эти шрамы - не моя работа, он получил их, защищая это место.  Защищая
тебя. Спроси его самого.
   Она ослабила ошейник, а потом и поводок.
   Джейсон глубоко вздохнул и посмотрел на нас.
   - Она ранила тебя? - спросил Жан-Клод.
   - Нет, - ответил он.
   - Ты проявила большое терпение, - сказал Жан-Клод, обращаясь Иветт. - Или
твои вкусы изменились с момента нашей последней встречи?
   Она рассмеялась.
   - О, нет, мои вкусы остались прежними.  Я  буду  мучить  его  у  тебя  на
глазах, и ты будешь бессилен остановить меня. Таким  образом  я  мучаю  лишь
некоторых людей.
   Она улыбалась. Она выглядела лучше, чем в ресторане, не такой бледной.
   - Кто кормил тебя? - спросила я.
   Она прострелила меня глазами.
   -  Скоро  ты  все  увидишь,  -  она  повернулась   к   Уоррику.   Он   не
раболепствовал, но вдруг показался маленьким, не таким сияющим.
   - Уоррик, ты подвел меня.
   Уоррик стоял, прислонившись к стене, все еще держа в руках меч Дамиана.
   - Я не хотел убивать его, госпожа.
   - О, я не об этом. Ты охранял их, пока они возвращали его.
   - Вы сказали, я буду наказан, если он умрет.
   - Сказала, но неужели ты бы поднял этот великолепный меч против меня?
   Он упал на колени.
   - Нет, госпожа.
   - Как в таком случае ты бы защитил их?
   Уоррик покачал головой.
   - Я не думал? - Ты никогда не думаешь, - она притянула Джейсона  к  своим
ногам, прижимая его лицо к бедру, - Смотри, Джейсон, смотри, что я  делаю  с
плохими маленькими мальчиками.
   Уоррик поднялся на ноги, прислонившись к стене. Меч  выпал  из  его  рук,
зазвенев по каменному полу.
   - Пожалуйста, госпожа, не делайте этого.
   Иветт глубоко вздохнула, откинув голову и закрыв глаза,  поглаживая  лицо
Джейсона. Она была в предвкушении.
   - Что она собирается делать? - спросила я.
   - Смотри, - все, что мне ответил Жан-Клод.
   Уоррик стоял на коленях достаточно близко  ко  мне,  чтобы  я  могла  его
коснуться. Что бы ни должно было произойти, мы  собирались  быть  сторонними
наблюдателями. Так было надо, я полагаю.
   Уоррик пялился на дальнюю стену  за  нашей  спиной,  игнорируя  нас,  как
только мог. Белая пленка покрыла его бледно-голубые глаза, пока они не стали
затуманенными, слепыми. Если бы я не стояла на расстоянии  протянутой  руки,
это было бы сложно заметить.
   Его глаза ввалились внутрь, наполненные гноем.  Его  лицо  все  еще  было
великолепным, сильным, героическим, как  гравюра  Святого  Георгия,  но  его
глаза были пустыми гноящимися дырами. Жидкий зеленоватый гной стекал по  его
щекам, как слезы.
   - Это она сделала с ним? - спросила я.
   - Да, - почти неслышно сказал Жан-Клод.
   Из горла Уоррика вырвался тихий звук. Черная жидкость выплеснулась из его
рта, заливая губы. Он пытался кричать,  но  получалось  глубокое  шокирующее
бульканье. Он упал вперед на четвереньки. Гнойная  жидкость  лилась  из  его
рта, глаз, ушей. Она собиралась в лужицу, более жидкую, чем из крови.
   Это должно было вонять, но, как  часто  бывает  с  гноящимися  вампирами,
запаха не было. Уоррика стошнило  его  собственными  гноящимися  внутренними
органами.
   Все мы начали отодвигаться от расползающейся лужи. Не хотелось  наступать
на нее. Это не причинило бы нам  никакого  вреда,  но  даже  другие  вампиры
отступили.
   Уоррик согнулся пополам. Его белые одежды стали черными от крови. Но  под
всем этим месивом он оставался целым. Его тело было нетронутым.
   Его руки слепо шарили вокруг, и это был беспомощный жест.  Жест,  который
лучше любых слов говорил, что ему больно,  и  он  все  еще  здесь.  Все  еще
чувствует. Все еще думает.
   - Боже мой, - сказала я.
   - Вы должны увидеть, что я могу сделать  с  собственным  телом,  -  голос
Иветт снова обратил внимание на нее.
   Она все еще стояла  там,  прижимая  Джейсона  к  ноге.  Она  была  белой,
светящейся фигурой, если не считать рук. От локтя  вниз  стекал  зеленоватый
гной.
   Джейсон заметил это и начал кричать, но она подтянула ошейник так крепко,
что он замолчал. Она гладила его лицо своей гноящейся рукой, оставляя  пятна
чего-то жирного и темного, и слишком реального.
   Джейсон начал биться. Он оттолкнулся от нее. Она дернула ошейник так, что
его лицо стало розовым, потом красным. Он боролся, чтобы не  приближаться  к
ней, как рыба на крючке. Его лицо стало пурпурным, но он все  еще  не  хотел
подходить к ее гноящейся руке.
   Джейсон свалился на пол. От шока он потерял сознание.
   -  Он  уже  попробовал  наслаждение  гноящейся  плоти  раньше  с  другими
вампирами, не так ли, Джейсон? Он так испуган. Вот почему Падма дал его мне.
   Иветт стала сокращать дистанцию между ней и распростертым телом Джейсона.
   - Сомневаюсь, что его разум переживет эту ночь. Разве не великолепно?
   - Мы так не думаем, - сказала я, вытащив браунинг из  кармана  и  показав
ей, - не трогай его.
   - Вы побеждены, Анита. Ты еще не усвоила это? - спросила она.
   - Победи это, - сказала я, направив на нее браунинг.
   Жан-Клод коснулся моей руки.
   - Убери свой пистолет, ma petite.
   - Мы не можем позволить ей получить Джейсона.
   - Она не получит Джейсона,  -  сказал  он,  глядя  на  Иветт,  стоящую  в
коридоре, - Джейсон мой. Мой в любом случае. Я не  собираюсь  делить  его  с
тобой, и это против правил гостеприимства, если ты сделаешь что-то  с  одним
из моих людей на основании временной  компенсации.  Уничтожение  его  разума
нарушает законы совета.
   - Падма так не думает, - сказала Иветт.
   - Но ты не Падма, - Жан-Клод скользнул к ним. Его сила  начала  заполнять
коридор, как холодная текущая вода.
   - Ты был моей игрушкой более сотни лет, Жан-Клод.  Ты,  правда,  думаешь,
что выстоишь против меня теперь?
   Я почувствовала ее удар,  как  порез  ножа,  но  ее  сила  встретилась  с
Жан-Клодом и отступила, как если бы она ударила  туман.  Он  не  использовал
силу для драки, просто впитывал.
   Жан-Клод подошел, почти касаясь ее, и выдернул поводок из  ее  руки.  Она
коснулась его лица гноящейся рукой,  оставляя  на  щеке  нечто  худшее,  чем
кровь.
   Жан-Клод рассмеялся, и смех его был острым, как осколки разбитого стекла.
Было больно слышать этот звук.
   - Я видел тебя и в худшем состоянии, Иветт. Ты не показала ничего нового.
   Она отняла руку и уставилась на него.
   - Впереди еще много удовольствия. Тебя ждут Падма и Странник,  -  она  не
знала, что Странник уже с нами.
   Тело Вилли вело себя тихо, не выдавая Странника. Интересно.
   Иветт подняла руку, и она снова стала гладкой и красивой.
   - Ты побежден, Жан-Клод. Просто ты пока об этом не знаешь.
   Жан-Клод толкнул ее, след силы пронес ее через  помещение  и  не  слишком
элегантно ударил об стену.
   - Я могу быть побежден, Иветт, но не тобой. Не тобой.
 
Глава 19 
 
   Жан-Клод освободил руки Джейсона и снял с него ошейник. Джейсон маленьким
мячиком свернулся на полу.
   Он издавал слабые звуки, более примитивные, чем слова, и более жалостные.
   Иветт развернулась на высоких каблуках и оставила нас. Уоррик  исцелялся,
если можно  так  сказать.  Он  сел,  все  еще  покрытый  остатками  жидкости
собственного тела, но его глаза были чистыми и синими, и он выглядел целым.
   Странник в теле Вилли подошел к Жан-Клоду.
   - Ты впечатлил меня не единожды этой ночью.
   - Я ничего для этого не делал, Странник. Это мой народ. Это мои земли.  Я
их защищаю. Это не игра.
   Он достал откуда-то два носовых платка и протянул один мне.
   - Для твоей руки, ma petite.
   Он начал вытирать лицо Джейсона другим платком.
   Я уставилась вниз на свою левую руку.  Кровь  бежала  симпатичной  ровной
линией вниз по руке. Я забыла об этом, глядя на разлагающегося Уоррика. Ужас
был хуже, чем боль. Я взяла у Жан-Клода кусочек синего шелка.
   - Спасибо.
   Я обмотала импровизированный бинт вокруг раны, но не смогла завязать  его
одной рукой.
   Странник попытался помочь мне завязать платок. Я отшатнулась от него.
   - Я предлагаю помощь, не вред.
   - Нет, спасибо.
   Он улыбнулся, и снова чужая мысль скользнула по лицу Вилли.
   - Ты расстроена, что я занял это тело. Почему?
   - Он мой друг, - сказала я.
   - Дружба. Ты поддерживаешь дружбу с этим вампиром. Он - ничто. В нем  нет
силы, с которой можно считаться.
   - Он мой друг не из-за силы или бессилия. Он просто мой друг.
   - Давно никто не защищал дружбу в моем присутствии. Все молили о  пощаде,
но никто никогда не говорил о дружбе Жан-Клод встал.
   - Никто другой не мог об этом подумать.
   - Никто другой не был столь наивен, - сказал Странник.
   - Это - только форма наивности, - промолвил Жан-Клод. -  Это  правда,  но
сколько времени прошло с тех пор, когда кто-либо имел смелость быть  наивным
перед советом? Они приходили просить силы, защиты, мести, но не  дружбы,  не
верности. Нет, этого у совета никто не попросит.
   Голова Вилли снова склонилась в сторону, словно Странник думал.
   - Она предлагает мне дружбу или ждет этого от меня?
   Я собралась отвечать, но Жан-Клод опередил меня.
   - Ты можешь предложить истинную дружбу, не прося ничего взамен?
   Я  открыла  рот,  чтобы  сказать,  что  скорей  приму  дружбу   голодного
крокодила, но Жан-Клод осторожно тронул мою руку. Этого было достаточно.  Мы
выигрывали, не стоило этого портить.
   - Дружба, - сказал Странник. - Это на самом деле то, чего я не  предлагал
с тех пор, как занял свое кресло в совете.
   Тогда я сказала, не подумав.
   - Должно быть тебе очень одиноко.
   Он засмеялся, и это была та же ненормальная смесь шумного гогота Вилли  и
змеиного шипения.
   - Она как ветер, ворвавшийся в  окно,  которое  долго  держали  закрытым,
Жан-Клод. Смесь цинизма, наивности и силы.
   Он коснулся моего лица, и я позволила ему. Он положил руку  на  мою  щеку
почти знакомым жестом.
   - В ней есть некий? шарм.
   Его рука спустилась по моему лицу, пальцы провели  линию  по  моей  щеке.
Вдруг он убрал руку, потер пальцы между собой, словно пытаясь  почувствовать
что-то невидимое. Он встряхнул головой.
   - Мы с этим телом будем ждать вас в комнате пыток.
   Он ответил прежде, чем я успела сказать нет.
   - Я не собираюсь вредить этому телу, Анита, но  нужно  же  мне  в  чем-то
ходить. Я покину эту оболочку, как только ты укажешь мне на другую.
   Он повернулся  и  посмотрел  на  остальных.  Его  взгляд  остановился  на
Дамиане.
   - Я могу взять этого. Думаю, Бальтазару он понравится.
   Я покачала головой.
   - Нет.
   - Он тоже твой друг?
   Я взглянула на Дамиана.
   - Не друг, нет, но он все же мой.
   Странник повернул голову, уставившись на меня.
   - Он принадлежит тебе, как? Он твой любовник?
   Я покачала головой.
   - Нет.
   - Брат? Кузен? Предок?
   - Нет, - сказала я.
   - Тогда в каком смысле он? твой?
   Я не знала, как объяснить это.
   - Я не отдам тебе Дамиана, чтобы спасти Вилли. Ты же сам сказал,  что  не
причинишь ему вреда.
   - А если бы причинил? Ты бы  променяла  безопасность  Дамиана  на  своего
друга?
   Я покачала головой.
   - Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
   - Я просто пытаюсь увидеть, насколько для тебя важны друзья, Анита.
   Я снова покачала головой. Мне не нравилось,  к  чему  сводился  разговор.
Если я скажу что-нибудь не то, Странник начнет рвать  Вилли  на  части.  Это
была ловушка, и любое мое слово могло привести в нее.
   - Ma petite ценит своих друзей, - вмешался Жан-Клод.
   Странник поднял руки.
   - Нет, она должна ответить сама. Я хочу понять ее верность, а не твою.
   Он уставился на меня с расстояния меньше фута, неуютно близкого.
   - Насколько важны для тебя твои друзья, Анита? Отвечай на вопрос.
   Мне на ум  пришел  один  ответ,  который  уводил  в  сторону  от  задумок
Странника.
   - Достаточно важны, чтобы убить ради них, - сказала я.
   Его глаза расширились, рот открылся от удивления.
   - Ты мне угрожаешь?
   Я пожала плечами.
   - Ты задал вопрос. Я на него ответила.
   Он закинул голову и рассмеялся.
   - О, из тебя бы получился отличный мужик.
   Я провела достаточно времени среди мачо, чтобы знать, что  это