не увидела. Я медленно подняла глаза,
надеясь, что ничего надо мной не летает. Ничего и не было. Слава тебе,
Господи.
  Наконец я вспомнила, что дышать тоже надо. Наверное, это был гроб Терезы.
Да, он. Я оставила его открытым и подошла к следующему. Этот гроб был
новой модели, наверное, подделка под дерево, но красивый и полированный. В
нем лежал негр. Я так и не узнала его имени. И теперь уже никогда не
узнаю. Я понимала, что значило сюда прийти. Не только защитить себя, но и
убить вампиров, пока они лежат беспомощные. Насколько я знала, этот
никогда ни на кого не нападал. Тут я сама над собой рассмеялась: этот
вампир был протеже Николаос. Я что, в самом деле, думаю, что он никогда не
пробовал человечьей крови? Нет. Я прижала шприц к его шее и тяжело
сглотнула слюну. Ненавижу шприцы. Без особых причин.
  Я вонзила иглу и закрыла глаза, нажимая на поршень. Кол ему в сердце я бы
вонзила спокойно, но всадить иглу - от этого у меня шел по спине холодок.
  - Анита! - крикнул Эдуард.
  Я повернулась и увидела сидящего в гробу Обри. Он держал Эдуарда за горло
и медленно поднимал его в воздух.
  Обрез остался возле гроба Валентина. Черт! Я вытащила девятимиллиметровый
и всадила пулю Обри в лоб. Пуля отбросила его голову назад, но он только
улыбнулся и поднял Эдуарда на вытянутых руках, так что ноги его
задергались в воздухе.
  Я бросилась к обрезу.
  Эдуарду приходилось держаться двумя руками, чтобы не задохнуться под
собственным весом. Он отпустил одну руку, нащупывая автомат.
  Обри перехватил его запястье.
  Я схватила обрез, шагнула к ним и выстрелила с расстояния трех футов.
Голова Обри взорвалась, кровь и мозг расплескались по стене. Руки его
опустили Эдуарда на пол, но не разжались. Эдуард отрывисто дышал. Правая
рука вампира дергалась у него на горле, пальцы впивались в трахею.
  Мне пришлось обойти Эдуарда, чтобы выстрелить в грудь. Заряд вырвал сердце
и почти всю левую сторону груди. Левая рука повисла на нитях кости и
ткани. Труп рухнул обратно в гроб.
  Эдуард упал на колени, задыхаясь и кашляя.
  - Кивни, если можешь дышать, Эдуард, - сказала я. Хотя если Обри раздавил
ему трахею, не знаю, что я могла бы сделать. Может быть, бежать и звать на
помощь крысодоктора Лилиан.
  Эдуард кивнул. Лицо его было багрово-красным, но дышать он мог.
  В ушах еще звенело эхо выстрелов в каменных стенах. Вот тебе и фактор
внезапности. Вот тебе и нитрат серебра. Я передернула затвор, загнав еще
два патрона, подошла к гробу Валентина и разнесла ему голову в клочья. Вот
теперь он мертв. Эдуард, шатаясь, поднялся на ноги. И хрипло спросил:
  - Сколько лет было вот этому?
  - За пятьсот, - ответила я.
  Он проглотил слюну, поморщившись от боли.
  - А, черт.
  - Я не собираюсь колоть шприцами Николаос, - заявила я.
  Он полыхнул на меня взглядом, все еще наполовину привалившись к гробу Обри.
  Я повернулась к пятому гробу. Его мы, не сговариваясь, оставили
напоследок. Он стоял у дальней стены. Изящный белый гроб, слишком
маленький для взрослого. Пламя свечей отражалось от резьбы на крышке.
  У меня был соблазн стрелять прямо сквозь гроб, но надо было ее увидеть.
Надо смотреть, во что стреляешь. Сердце снова заколотилось у горла, грудь
стиснуло. Она - мастер вампиров. Их убивать, даже днем - занятие
рискованное. Их взгляд может тебя заставить оцепенеть еще до заката.
Ментальная сила. Голос. Колоссальная сила. А Николаос была сильнее всего,
что я в жизни видела. Но у меня есть освященный крест. Все будет в
порядке. Да, но слишком много у меня забирали крестов, чтобы я чувствовала
себя вполне надежно. Ну, ладно. Я попыталась поднять крышку одной рукой,
но она была тяжелой и не была сбалансирована так, чтобы легко открывалась,
как у современных гробов.
  - Эдуард, ты можешь подойти мне помочь? Или ты все еще заново учишься
дышать?
  Он подошел. Его лицо почти вернулось к нормальному цвету. Он взялся за
крышку, и я навела обрез. Он нажал, и крышка съехала в сторону. Она была
без петель.
  - Блин! - сказала я.
  Гроб был пуст.
  - Вы меня ищете? - произнес высокий мелодичный голос от двери. - Не
двигаться. Так, кажется, надо говорить? Вы у нас на мушке.
  - Я бы не советовал вам хвататься за оружие, - сказал Бурхард.
  Я глянула на Эдуарда и увидела, что его руки находятся близко к автомату,
но недостаточно близко. Лицо его было непроницаемым, спокойным,
нормальным. Как на воскресной прогулке. Я была так напугана, что
чувствовала в горле вкус собственной желчи. Мы переглянулись и подняли
руки.
  - Медленно повернитесь, - сказал Бурхард.
  Мы повернулись.
  Он держал какую-то полуавтоматическую винтовку. Я не такой фанат оружия,
как Эдуард, поэтому не узнала страну и систему, но поняла, что она делает
большие дырки. За спиной у него торчала рукоятка меча. Настоящего меча,
честное скаутское.
  Рядом с ним стоял Захария, держа пистолет. Держал он его двумя руками,
напряженно. У него тоже не был особенно довольный вид.
  Бурхард держал винтовку так, будто с ней родился.
  - Будьте добры, бросить оружие и положить руки на голову, сплетя пальцы.
  Мы сделали, как он сказал. Эдуард бросил автомат, а я обрез. У нас было
еще много другого оружия.
  Николаос отступила в сторону. Лицо у нее было холодное и разгневанное.
Когда она заговорила, голос ее заполнил комнату.
  - Я старше, чем вы можете себе даже представить. И вы думали, что свет дня
может удержать меня в гробу? После тысячи лет?
  Она вошла в комнату, тщательно следя, чтобы не встать между нами и
Бурхардом, взглянула на то, что осталось в гробах.
  - Ты за это заплатишь, аниматор. - Она улыбнулась, и я никогда не видала
улыбки, где было бы столько зла. - Отбери у них остальное оружие, Бурхард,
а потом мы займемся аниматором.
  Они встали перед нами, но не слишком близко.
  - Встаньте к стене, аниматор, - приказал Бурхард. - Захария, если мужчина
шевельнется - застрели его.
  Бурхард толкнул меня к стене и обыскал очень тщательно. Он не заглядывал в
зубы и не заставлял меня снять штаны, но близко к тому. Он нашел все, что
у меня с собой было. Даже короткоствольник. Мой крест он засунул себе в
карман. Может быть, надо было сделать крест татуировку? Вряд ли бы это
помогло.
  Я отошла от стены и встала перед Захарией, и настала очередь Эдуарда. Я
посмотрела на Захарию:
  - Она знает?
  - Заткнись.
  Я улыбнулась:
  - Значит, не знает?
  - Заткнись!
  Эдуард вернулся и встал рядом со мной. Мы стояли безоружные, с руками на
голове. Не слишком приятное зрелище.
  Адреналин бурлил шампанским, и сердце угрожало выпрыгнуть из горла наружу.
Оружия я не боялась - на самом-то деле. Я боялась Николаос. Что она с нами
сделает? Со мной? Если бы у меня был выбор, я бы заставила их меня
застрелить. Это лучше всего, что придумает злобный ум Николаос.
  - Они безоружны, госпожа, - сказал Бурхард.
  - Отлично, - сказала она. - Вы знаете, чем мы занимались, пока вы убивали
мой народ?
  Я не думала, что она ждет ответа, и потому не ответила.
  - Мы готовили твоего друга, аниматор.
  У меня засосало под ложечкой. Мелькнула мысль о Кэтрин, но ее же нет в
городе! Ронни! Господи, Ронни! Она у них?
  Наверное, это отразилось на моем лице, потому что Николаос рассмеялась
высоким диким смехом, возбужденно хихикая.
  - Терпеть не могу твой крысиный смешок, - сказала я.
  - Молчите! - приказал Бурхард.
  - Ох, Анита, какая же ты забавная. Приятно будет превратить тебя в одну из
моих.
  Она начала высоким детским голосом, а закончила таким низким, что у меня
по спине мурашки поползли.
  Она ясным голосом позвала:
  - Войди теперь в эту дверь.
  Я услышала шаркающие шаги, и в комнату вошел Филипп. Страшная рана на его
горле заросла грубым и толстым рубцом. Он смотрел в комнату и ничего не
видел.
  - О Боже, - шепнула я.
  Они подняли его из мертвых.

  47

  Николаос танцевала вокруг него, и развевалась вокруг ее ног юбка
пастельно-розового платья. Подпрыгивал большой розовый бант в волосах,
когда она вертелась с расставленными руками. Тонкие ноги ее были покрыты
белым трико. Туфли были белыми с розовыми бантами.
  Она остановилась, смеясь и запыхавшись. На щеках ее играл здоровый
румянец, глаза блестели. Как она это делает?
  - Правда, он совсем как живой? - спросила она, потрепывая его по руке.
  Он отдернулся, следя глазами за каждым ее движением, испуганный. Он ее
помнил. Помоги нам Боже, он ее помнил.
  - Хочешь посмотреть, как я буду его испытывать?
  Я надеялась, что я ее не поняла. И изо всех сил старалась сохранить
бесстрастное лицо. Наверное, мне это удалось, потому что она топнула на
меня ножкой и уперла руки в бока.
  - Ну, - сказала она, - хочешь посмотреть, как работает твой любовник?
  Я проглотила желчь. Может, мне следовало просто на нее блевануть. Чтобы ей
неповадно было.
  - С тобой? - спросила я.
  Она подобралась ко мне, сцепив руки за спиной.
  - Можно и с тобой. Если хочешь.
  Ее лицо было вплотную к моему. Глаза такие широкие и невинные, что это
казалось просто богохульством.
  - Меня ни то, ни другое не прельщает, - сказала я.
  - Жаль. - Она скользнула обратно к Филиппу. Он был обнажен, и его
загорелое тело было по-прежнему красиво. Что значит еще пара шрамов?
  - Ты же не знала, что я здесь буду, зачем же было поднимать Филиппа из
мертвых? - спросила я.
  Она повернулась на каблучках.
  - Мы его подняли, чтобы он попытался убить Обри. Убитые зомби так забавны,
когда пытаются убить своих убийц. Мы думали дать ему шанс, пока Обри спит.
Он умеет двигаться, если его побеспокоить. - Она глянула на Эдуарда. - Но
вы же это знаете.
  - Ты хотела дать Обри убить его еще раз.
  Она закивала головой:
  - Ум-гу!
  - Сука ты - сказала я ей.
  Бурхард ударил меня прикладом в живот, и я упала на колени, ловя ртом
воздух. Это не получалось.
  Эдуард смотрел, не отрываясь, на Захарию, который держал пистолет точно
напротив его груди. На таком расстоянии не надо ни умения, ни везения.
Просто нажми на спуск и убей.
  - Я могу тебя заставить делать все, что мне захочется, - сказала Николаос.
  Меня окатило новой волной адреналина, и это было избыточно. Меня вывернуло
в угол. Я получила сильный удар по нервам живота прикладом. Нервы были мне
не в новинку; приклад - это был новый опыт.
  - Ай-ай-ай, - сказала Николаос. - Так я тебя напугала?
  Я, в конце концов, заставила себя встать.
  - Да.
  Зачем отрицать.
  Она хлопнула в ладоши:
  - Вот и хорошо.
  Ее лицо будто переключилось на другую передачу - сразу. Девочки больше не
было, и никакие платья с розовыми кружевами не могли ее вернуть. Лицо
Николаос стало тоньше, стало нечеловеческим. Глаза - как бездонные озера.
  - Слушай меня, Анита. Ощущай мою силу в твоих жилах.
  Я стояла, опустив глаза в пол, и страх бежал по коже холодной волной. Я
ждала, что меня что-то ухватит за душу. Что ее сила собьет меня с ног и
потащит. Ничего.
  Николаос нахмурилась. Маленькая девочка вернулась вновь.
  - Я укусила тебя, аниматор. Ты должна была бы ползать, если я скажу. Что
ты сделала?
  Я произнесла короткую молитву от всего сердца и ответила:
  - Святая вода.
  Она зарычала:
  - На этот раз ты будешь с нами до третьей метки. Займешь место Терезы.
Тогда, быть может, ты охотнее будешь искать, кто убивает вампиров.
  Я изо всех сил не давала себе обернуться на Захарию. Не потому, что не
хотела его выдавать, я это запросто сделала бы, но я ждала момента, когда
это будет нам полезно. Иначе Захария будет убит, но это не уберет ни
Бурхарда, ни Николаос. Захария был в этой комнате наименее опасен из всех.
  - Я так не думаю.
  - Зато я думаю, аниматор.
  - Я скорее умру.
  Она развела ручками:
  - Но я ведь и хочу, чтобы ты умерла, Анита. Я хочу, чтобы ты умерла.
  - Это у нас взаимно, - ответила я.
  Она хихикнула. От этого звука у меня зубы заболели. Если она захочет меня
пытать, ей достаточно запереться со мной в комнате и смеяться. Это будет
сущий ад.
  - Давайте, мальчики и девочки, на игровую площадку!
  Николаос повела процессию. Бурхард сделал нам знак идти за ней. Они с
Захарией пристроились сзади с оружием в руках. Филипп неуверенно стоял в
середине комнаты, не зная, что делать.
  - Пусть он идет за нами, Захария, - бросила через плечо Николаос.
  - Иди за мной, Филипп, - позвал Захария.
  Он повернулся и пошел за нами, глаза его были неуверенными и блуждали.
  - Идите, - сказал Бурхард, чуть приподнимая винтовку, и я пошла.
  - Глазеешь на своего любовника? - обернулась Николаос. - Как это мило.
  Путь к подземной тюрьме был долог. Если они попытаются приковать меня к
стене, я на них брошусь. Я заставлю их меня убить. Значит, бросаться лучше
на Захарию. Бурхард может просто ранить меня или послать в нокаут, а это
будет очень, очень плохо.
  Николаос свела нас по ступеням и вниз на пол. Прекрасный день для парада.
Филипп шел за нами, но теперь он оглядывался и действительно видел. Он
застыл, глядя на место, где Обри его убил. Протянув руку, он коснулся
стены. Согнул руку, проведя пальцами по ладони, будто, в самом деле,
что-то чувствовал. Его рука поднялась к шее и нашла шрам. Он закричал, и
эхо отдалось от стен.
  - Филипп! - позвала я.
  Бурхард удержал меня винтовкой. Филипп скорчился в углу, спрятав лицо,
охватив руками колени. И издавал высокий непереносимый звук.
  Николаос смеялась.
  - Хватит! - Я бросилась к Филиппу, и Бурхард упер ствол винтовки мне в
грудь. Я заорала ему в лицо: - Стреляй, гад! Застрели меня, черт тебя
возьми! Чтобы я этого не видела!
  - Хватит, - велела Николаос. Она кралась ко мне, и я отступила. Она шла,
заставляя меня отступить, пока я не уперлась спиной в стену. - Я не хочу,
чтобы тебя застрелили, Анита, но я хочу, чтобы ты страдала. Ты своим
ножиком убила Винтера. Давай посмотрим, что ты умеешь на самом деле. - Она
отошла от меня. - Бурхард, верни ей ножи.
  Он ни секунды не колебался, не спросил, зачем. Он только подошел ко мне и
протянул мне ножи рукоятками вперед. Я тоже ни о чем не спросила и взяла
их.
  Николаос вдруг оказалась рядом с Эдуардом. Он попытался отодвинуться.
  - Если он еще раз двинется, Захария, убей его.
  Захария подошел ближе с наставленным пистолетом.
  - На колени, смертный, - велела она.
  Эдуард не подчинился. Он взглянул на меня. Николаос пнула его в колено
так, что он ухнул и упал на одно колено. Она схватила его за правую руку и
завела за спину. Тонкая ручка схватила его за горло.
  - Если ты шевельнешься, человек, я вырву тебе горло. Твой пульс как
бабочка в моей руке. - Она засмеялась, и комната наполнилась горячим
напирающим ужасом. - Теперь, Бурхард, покажи ей, что значит работать ножом.
  Бурхард взошел по лестнице к двери. Винтовку он положил па пол, расстегнул
перевязь меча и положил меч рядом с винтовкой. Потом вынул длинный нож с
почти треугольным лезвием.
  Быстро потянулся, разминая мышцы, а я смотрела на него. Я умею работать
ножом. Я отлично его бросаю - натренировалась. Почти все боятся ножей.
Если ты покажешь, что по-настоящему хочешь кого-то порезать, тебя
испугаются. Бурхард не был "почти все". Он стал в стойку и пошел вниз,
держа нож в правой руке свободно, но твердо.
  - Бейся с Бурхардом, аниматор, или вот этот умрет.
  Она резко потянула его за руку, но Эдуард не закричал. Она могла бы
вывихнуть ему руку, и он не издал бы ни звука.
  Я вложила один нож в ножны на правом запястье. Драка двумя ножами выглядит
эффектно, но я никогда ею толком не владела. Это мало кто умеет. Да и у
Бурхарда ведь один нож, верно?
  - Это бой насмерть? - спросила я.
  - Тебе никогда не убить Бурхарда, Анита. Это просто глупо. Бурхард только
тебя порежет. Даст тебе попробовать твою кровь, Анита, ничего серьезного.
Я не хочу, чтобы ты потеряла слишком много крови. - В ее голосе
послышалась скрытая струйка смеха и тут же исчезла. Голос ее крался по
комнате, как суховей. - Я хочу видеть, как течет твоя кровь.
  Классно.
  Бурхард стал кружиться вокруг меня, и я старалась держаться спиной к
стене. Он бросился на меня, сверкнул клинок. Я не отступила, уклонившись
от клинка и нанеся встречный удар. Мой нож распорол воздух. Он стоял вне
досягаемости, глядя на меня. У него было шестьсот лет практики, плюс минус
сколько-то. Мне это не превзойти. Даже не приблизиться.
  Он улыбнулся. Я слегка кивнула. Он кивнул в ответ. Может быть, знак
уважения между двумя воинами. Или это, или он надо мной издевался. Как вы
думаете, какой из этих вариантов казался мне вероятнее?
  Вдруг его нож оказался рядом, вспоров мне руку. Я махнула ножом наружу и
зацепила его поперек живота. Он бросался ко мне, а не от меня. Я ткнула
ножом и сделала шаг от стены. Он улыбнулся. Черт возьми, он выманивал меня
на открытое место. Доставал он ровно вдвое дальше меня.
  Боль в руке была острой и обжигающей, но и у него на плоском животе
появилась алая полоска. Я улыбнулась. Глаза его дернулись - чуть-чуть.
Могучий воин нервничал? Я на это надеялась.
  Я отступила от него. Это было смешно. Нам предстояло умирать по частям,
нам обоим. И я бросилась вперед на Бурхарда, нанося удар. Он застал его
врасплох, и Бурхард шагнул назад. Я повторила его стойку, и мы закружили
по полу.
  И я сказала:
  - Я знаю, кто убийца.
  Бурхард приподнял брови.
  - Что ты сказала? - спросила Николаос.
  - Я знаю, кто убивает вампиров.
  Вдруг Бурхард скользнул мне под руку, прорезав блузку. Это не было больно.
Он просто со мной играл.
  - Кто? - спросила Николаос. - Говори, или я убью этого человека!
  - Отчего не сказать, - ответила я.
  - Нет! - крикнул Захария, повернулся и выстрелил в меня. Пуля свистнула
над головой. Мы с Бурхардом оба упали на пол.
  Эдуард вскрикнул. Я поднялась бежать к нему. Рука его торчала под странным
углом, но он был жив.
  Пистолет Захарии рявкнул дважды, и Николаос выхватила у него оружие и
бросила на пол. Она схватила его и прижала к себе, перегибая назад в
поясе, ломая. Голова его откинулась назад, и он завопил истошным голосом.
  Бурхард стоял на коленях, глядя на представление. Я всадила нож ему в
спину. Он с глухим звуком ушел по рукоять. Спина Бурхарда выгнулась, он
потянулся выдернуть клинок рукой. Я не стала смотреть, сможет ли он это
сделать, вытащила нож и всадила ему в горло сбоку. Когда я вытащила нож,
кровь текла у меня по руке. Я еще раз ударила, и он медленно свалился на
пол лицом вниз.
  Николаос бросила Захарию на пол и повернулась с измазанным кровью лицом,
розовое платье спереди заалело. На белое трико капала кровь. У Захарии
была разорвана глотка. Он лежал на полу, ловя ртом воздух, но еще
шевелился и был жив.
  Она уставилась на тело Бурхарда, завопила, и эхом по всей камере разнесся
дикий вой баньши. Она бросилась ко мне, вытянув руки. Я метнула нож, и она
отбила его в сторону. Она ударила меня всей инерцией тела, вбила в пол и
навалилась сверху. Она все кричала и кричала. Схватив мою голову, она
отвела ее в сторону. Никаких ментальных фокусов, грубой силой.
  - Нет! - закричала я.
  Раздался выстрел, и Николаос дернулась раз, другой. Она вскочила с меня, и
я услышала ветер. Он полз по комнате предвестием бури.
  Эдуард прислонился к стене, держа упавший пистолет Захарии.
  Николаос пошла к нему, и он разрядил в нее всю обойму. Она даже не
замедлилась.
  Я села и глядела, как она крадется к нему. Эдуард бросил в нее пистолет.
Вдруг она оказалась над ним, прижимая его к полу.
  Меч лежал на полу и был почти с мой рост. Я вытащила его из ножен.
Тяжелый, неуклюжий, тянущий руку вниз. Я подняла его над головой, положив
серединой на плечо, и побежала к Николаос.
  Она снова говорила высоким песенным голосом:
  - Я сделаю тебя своим слугой, смертный! Слугой!
  Эдуард вскрикнул, а почему - я не видела. Я подняла меч, и под собственным
весом он пошел вниз и наискось, как ему и полагалось. Он ударил в шею с
тяжелым хлюпающим звуком. Клинок уперся в кость, и я его вытащила. Острие
заскребло по полу.
  Николаос обернулась ко мне и стала вставать. Я снова подняла меч и ударила
наотмашь,