повернувшись всем телом. Кость хрустнула, я свалилась на пол, а
Николаос бухнулась на колени. Ее голова все еще висела на обрывках кожи и
мяса. Она мигала и пыталась встать.
  Я с воплем вознесла меч из последних оставшихся сил. Удар пришелся ей меж
грудей, и я стояла, проталкивая меч внутрь. Лилась кровь. Я пришпилила ее
к стене. Лезвие показалось из спины, заскребя по стене, когда Николаос
соскользнула вниз.
  Я упала на колени рядом с телом. Да, с телом! Николаос была мертва.
  Я оглянулась на Эдуарда. У него на шее была кровь.
  - Она меня укусила, - сказал он.
  Я ловила ртом воздух, дышать было трудно, но было чудесно. Я была жива, а
она нет, А она, мать ее так, нет.
  - Не волнуйся, Эдуард, я тебе помогу. Святой воды еще хватит, - улыбнулась
я.
  Он посмотрел на меня, потом засмеялся, и я засмеялась вместе с ним. Мы еще
хохотали, когда из тоннеля появились крысолюды. Рафаэль, Царь Крыс,
оглядел бойню пуговичными глазками.
  - Она мертва.
  - Динь-дон, ведьмы больше нет, - сказала я.
  - Злобной старой ведьмы - подхватил Эдуард старую песенку.
  Мы снова свалились от хохота, и доктор Лилиан, вся укрытая шерстью, стала
лечить наши раны, начав с Эдуарда.
  Захария все еще лежал на полу. Рана у него на горле начала закрываться,
кожа срасталась. Он будет жить - если можно назвать этим словом.
  Я подобрала нож с пола и подошла к нему. Крысы смотрели на меня, но никто
не вмешался. Я опустилась на колени возле Захарии и вспорола рукав его
рубашки, обнажив гри-три. Он все еще не мог говорить, но глаза его
расширились.
  - Ты помнишь, когда я пыталась коснуться этой штуки своей кровью? Ты мне
не дал. Ты вроде бы испугался, и я не поняла, почему. - Сидя возле него, я
смотрела, как залечивается его рана. - У каждого гри-гри есть что-то, что
ты должен для него делать, и что-то, чего делать никак нельзя, или магия
кончится. Пуф - и нету. - Я приподняла руку с очень аккуратной каплей
крови. - Человеческая кровь, Захария. Разве это плохо?
  Он смог выдавить из себя что-то вроде: "Не надо!"
Кровь стекла к локтю и повисла каплей, дрожащей над его рукой. Он пытался
качать головой, что-то вроде "нет-нет". Капля сорвалась и расплескалась у
него на руке, не тронув гри-гри.
  Все его тело будто отпустила судорога.
  - У меня сегодня нет терпения, Захария, - сказала я и втерла кровь в
плетеную ленту.
  Глаза его закатились под лоб, показав белки. Горло издало задушенный звук,
руки заскребли по полу. Грудь дернулась, будто он не мог дышать. Из тела
вырвался вздох, долгий и мощный, и он затих.
  Я проверила пульс - нету. Я срезала гри-гри ножом, взвесила на руке и
сунула в карман. Произведение искусства зла.
  Лилиан подошла и перевязала мне руку.
  - Это временно. Надо будет наложить швы.
  Я кивнула и встала на ноги.
  - Ты куда? - спросил Эдуард.
  - Собрать наше оружие.
  Найти Жан-Клода. Но этого я вслух не сказала. Я не думала, что Эдуард меня
поймет.
  Со мной пошли двое крысолюдов. Ладно. Пусть идут, лишь бы не вмешивались.
Филипп все еще корчился в углу. Там я его и оставила.
  Я собрала оружие. Повесила автомат через плечо, а обрез взяла в руки.
Заряжен на медведя. Я убила тысячелетнего вампира? Нет, не я. Точно нет.
  Мы с крысолюдами нашли комнату наказаний. Там стояли шесть гробов. На
каждом - освященный крест и серебряные цепи, удерживающие крышку. В
третьем гробу был Вилли, спящий так глубоко, будто никогда не проснется. Я
его так и оставила, чтобы проснулся ночью и занялся своими делами. Вилли
совсем неплохой. А для вампира - лучше и желать нечего.
  Все остальные гробы были пусты, только последний еще не был открыт. Я
отстегнула цепи и сняла крест. На меня глядел Жан-Клод. В его глазах горел
огонь полуночи, он ласково улыбался. У меня мелькнуло видение из первого
сна, когда он лежит в гробу, полном крови, и тянется ко мне. Я отступила,
и он поднялся из гроба.
  Крысолюды с шипением попятились.
  - Все в порядке, - сказала я. - Он вроде как на нашей стороне.
  Он вышел из гроба, будто после хорошего сна. Он улыбнулся и протянул мне
руку: - Я знал, что вы сможете это сделать, ma petite.
  - Ты наглый сукин сын! - Я ткнула его прикладом в живот, а когда он
согнулся - как раз настолько, насколько нужно - я двинула ему в челюсть.
Он покатился на спину.
  - Убирайся из моего мозга!
  Он потер лицо и отнял окровавленную руку.
  - Метки не снимаются, Анита. Я не могу их забрать.
  Я сжимала обрез так, что даже руки заболели. Кровь текла по руке и из
раны. Я думала. В какой-то момент я была готова разнести это совершенное
лицо. Я этого не сделала. Наверное, потом пожалею.
  - Вы хотя бы можете не лезть в мои сны? - спросила я.
  - Это я могу. Я прошу у вас прощения, ma petitе.
  - Перестаньте меня так называть!
  Он пожал плечами. Черные волосы чуть ли не отливали багрянцем в свете
факелов. Дух захватывает.
  - Перестаньте играть с моим сознанием, Жан-Клод!
  - О чем вы говорите?
  - Я знаю, что вся эта неземная красота - ловкий трюк. Так что перестаньте.
  - Я этого не делаю.
  - Что же это значит?
  - Когда найдете ответ, Анита, приходите и поговорим.
  Я слишком устала для загадок.
  - Кем вы себя считаете, что так играете людьми?
  - Я новый мастер этого города, - сказал он. Вдруг он оказался рядом со
мной, и его пальцы коснулись моей щеки. - И это вы возвели меня на трон.
  Я отдернула голову.
  - Держитесь от меня подальше, Жан-Клод, какое-то время или, клянусь...
  - Вы меня убьете? - сказал он. И он улыбался, он смеялся надо мной!
  Я его не застрелила. А еще говорят, что у меня нет чувства юмора.
  Я нашла комнату с земляным полом и несколькими неглубокими могилами.
Филипп дал мне его туда провести. И только тогда, когда мы стояли и
смотрели на свежевзрытую землю, он повернулся ко мне:
  - Анита?
  - Тише, - сказала я.
  - Анита, что происходит?
  Он начинал вспоминать. Он будет становиться все более живым ближайшие
несколько часов. День или два он будет почти настоящим Филиппом.
  - Анита? - позвал он неуверенным голосом. Маленький мальчик, испугавшийся
темноты. Он держался за мою руку, и рука его была настоящей. И глаза все
те же чистые и карие. - Что здесь происходит?
  Я привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. У него была теплая кожа.
  - Тебе надо отдохнуть, Филипп. Ты устал.
  Он кивнул и повторил:
  - Устал.
  Я отвела его к мягкой земле. Он лег на нее, и вдруг резко сел, хватая меня
за руку и глядя испуганными глазами.
  - Обри! Он...
  - Обри мертв. Он тебя больше не обидит.
  - Мертв? - Он осмотрел свое тело, будто только что его увидел. - Обри меня
убил.
  Я кивнула:
  - Да, Филипп.
  - Я боюсь.
  Я поддержала его, растирая ему спину мягкими бесполезными круговыми
движениями. Он обнял меня, будто никогда не отпустит.
  - Анита!
  - Тише, тише. Все хорошо, все хорошо.
  - Ты хочешь положить меня обратно? - Он отодвинулся, чтобы видеть мое лицо.
  - Да, - сказала я.
  - Я не хочу умирать.
  - Ты уже умер.
  Он посмотрел на руки, сжал пальцы.
  - Умер? - шепнул он. - Умер? - И лег на свежевскопанную землю. - Положи
меня обратно, - попросил он.
  И я положила.
  К концу его глаза закрылись, лицо обмякло и стало мертвым. Он втянулся в
могилу, и его больше не было.
  Возле могилы Филиппа я упала на колени и зарыдала.

  48

  У Эдуарда оказался вывих плеча, перелом двух костей руки и укус вампира.
Мне наложили четырнадцать швов. Мы оба выздоровели. Тело Филиппа перевезли
на местное кладбище. Каждый раз, когда я там работаю, я прохожу мимо и
здороваюсь, хотя знаю, что Филипп мертв и ему это все равно. Могилы нужны
живым, а не мертвым. Они дают нам возможность думать о них, а не о том,
что те, кого мы любили, гниют под землей. Мертвым безразличны красивые
цветы и мраморные статуи.
  Жан-Клод послал мне дюжину белейших роз на длинном стебле. К ним была
приложена карточка: "Если вы правдиво ответили на вопрос, приходите
танцевать со мной". Я написала на обороте "Нет" и в дневное время сунула
карточку под дверь "Запретного плода". Меня привлекал Жан-Клод. Может
быть, и до сих пор привлекает. И что из этого? Он думал, что это меняет
положение вещей. Это не так. И чтобы об этом вспомнить, мне достаточно
только посетить могилу Филиппа. Да, черт возьми, даже этого не нужно. Я
знаю, кто я. Я - Истребительница, и я не встречаюсь с вампирами. Я их
убиваю.



Лорел К. ГАМИЛЬТОН

                             СМЕЮЩИЙСЯ ТРУП


                             АНИТА БЛЕЙК - 2


  Моему агенту Рисии Мэйнхарт: красивой, умной, честной и уверенной в себе.
Чего еще может пожелать писатель?

  Выражаю благодарность:
  Как всегда, моему мужу Гарри, который, несмотря на десять лет совместной
жизни, все еще самый дорогой мне человек. Джинджер Бучанан, нашему
редактору, которая поверила в нас с Анитой с самого начала.
  Кэрол Кохи, нашему английскому редактору, которая переправила нас с Анитой
через океан. Марсии Вулси, которая первой прочла рассказ об Аните и
сказала, что ей понравилось. (Марсия, пожалуйста свяжитесь со моим
издателем, я буду очень рада с тобой поговорить.)
Ричарду А. Кнааку, доброму другу и уважаемому альтернативному историку.
Наконец-то ты узнаешь, что было дальше.
  Дженни Ли Симнер, Марелле Сэндс и Роберту К. Шифу, которые всегда считали,
что эта книга не имеет себе равных. Удачи тебе в Аризоне, Дженни. Нам
будет тебя не хватать.
  Деборе Миллителло, за то, что она всегда поддерживала меня в трудную
минуту.
  М.С. Самнеру, соседу и другу. Да здравствует альтернативные историки!
  Спасибо всем, кто посещал мои чтения на Виндиконе и Каприконе.

  1

  Особняк Гарольда Гейнора стоял посреди ярко-зеленой лужайки, под сенью
живописных куп деревьев. Дом сверкал в лучах жаркого августовского солнца.
Мой босс, Берт Вон, остановил машину на гравиевой дорожке. Гравий был
такой белый, что больше напоминал отборную каменную соль. Откуда-то
доносился тихий шелест невидимой дождевальной установки. Несмотря на
сильную засуху, подобной которой уже лет двадцать не бывало в Миссури,
трава казалась исключительно сочной. Но довольно. Я прибыла сюда не для
того, чтобы беседовать с мистером Гейнором об искусственном поливе. Я
приехала, чтобы поговорить о восставших из мертвых.
  Не о воскресших. Я не такой мастер. Я имела в виду зомби. Шаркающих
мертвецов. Разлагающиеся трупы. "Ночь опустилась на кладбище..." Вот таких
зомби. Хотя, безусловно, менее колоритных, чем те, кого рисует нам
Голливуд. Я аниматор. Это просто работа, как любая другая.
  Анимирование стало легальным бизнесом всего пять лет назад. Прежде оно
было только Божьей карой, религиозной практикой или приманкой для
туристов. В Новом Орлеане все так и осталось, но здесь, в Сент-Луисе, это
бизнес. Причем весьма прибыльный, во многом благодаря моему боссу. Он,
конечно, мошенник, прохвост, жулик, но будь я проклята, если он не знает,
как делать деньги. Это хорошая черта для дельца.
  Берт ростом в шесть футов и три дюйма, широкоплечий - в колледже играл в
футбол, - и у него уже наметился пивной животик. Темно-синий костюм,
который он носит, сшит так, чтобы этот животик скрывать. Костюм стоимостью
в восемьсот долларов обязан скрыть хоть стадо слонов. Светлые волосы Берта
пострижены ежиком - спустя много лет он снова в моде. Морской загар
придает выразительность его физиономии, контрастируя со светлыми волосами
и глазами.
  Берт поправил синий в красную полоску галстук и смахнул с загорелого лба
бусинку пота.
  - Я слышал в новостях, что возникла идея использовать зомби на полях,
загрязненных пестицидами. Это сбережет здоровье живым.
  - Зомби разлагаются, Берт, и предотвратить это не возможно. К тому же они
стремительно тупеют.
  - Ну, это же только такая идея. По закону у мертвецов нет прав, Анита.
  - Это пока.
  Нехорошо оживлять мертвых, чтобы они на тебя пахали. По-моему, это
очевидно, но никто меня не слушает. Наконец правительству пришлось принять
меры. Собрался общенациональный комитет, состоящий из аниматоров и прочих
специалистов. Мы должны были рассмотреть условия труда для зомби.
  Условия труда! Они не понимают. Нельзя трупу создать приличные условия
труда. Он их все равно не оценит. Зомби могут ходить и даже разговаривать,
но все-таки они очень-очень мертвые.
  Берт снисходительно улыбнулся. Я с трудом удержалась, чтобы не врезать по
его наглой морде.
  - Я знаю, что вы с Чарльзом заседали в этом комитете, - сказал Берт. -
Разбирали по косточкам все тонкости этого бизнеса и изучали зомби. Тем
самым вы сделки хорошую рекламу "Аниматор Инкорпорейтед".
  - Я это делала не ради рекламы, - сказала я.
  - Я знаю. Ты веришь в свое маленькое дело.
  - Ты последний ублюдок, - сказка я с приветливой улыбкой.
  Он усмехнулся в ответ:
  - Я знаю.
  Я только покачала головой. Берта оскорблениями не проймешь. Ему наплевать,
что я о нем думаю, коль скоро я продолжаю на него работать.
  Мой строгий синий жакет считался летним, но оказалось, что он не
заслуживает этого звания. Стоило мне выйти из машины, как по спине у меня
заструился пот.
  Берт обернулся ко мне и подозрительно прищурил свои поросячьи глазки.
  - У тебя с собой пистолет.
  - Жакет хорошо его маскирует, Берт. Мистер Гейнор ни о чем не догадается.
  Под ремешками, поддерживающими кобуру под мышкой, начал скапливаться нот.
Я почувствовала, что шелковая блузка начала мокнуть на плечах. Обычно я
стараюсь не совмещать шелковые вещи и оружие. Шелк становится жеваным и
под ремешками собирается морщинками. Но у меня браунинг калибра девять
миллиметров, и я люблю, чтобы он всегда был под рукой.
  - Ну же, Анита. Вряд ли тебе понадобится пистолет среди бела дня во время
визита к клиенту. - Берт говорил со мной тем покровительственным тоном,
каким обычно говорят с детьми. Ну же, деточка, не упрямься, ведь это для
твоего же блага.
  О моем благе Берт нисколько не заботился. Он просто боялся отпугнуть
Гейнора. Этот человек уже выдал нам чек на пять тысяч долларов. И это
только за то, что мы приедем к нему поговорить. Подразумевалось, что если
мы возьмемся за дело, которое он нам собирается предложить, мы получим
еще. Кругленькую сумму. Берт был весь поглощен мыслью о гонораре. Я же
была настроена скептически. В конце концов, не Берту придется оживлять
трупы. Придется мне.
  Но, по-видимому, Берт был нрав. Средь бела дня мне пистолет не
понадобится. Скорее всего.
  - Ладно, открывай багажник.
  Берт открыл багажник своего новехонького "вольво". Я уже снимала жакет.
Босс встал передо мной, чтобы загородить от окон дома. Бог мне не простит,
если кто-нибудь увидит, что я прячу в багажник пистолет. Интересно, что
сделает наш клиент - запрет дверь и начнет звать на помощь?
  Я обмотала ремешки вокруг кобуры с пистолетом и уложила браунинг в
чистенький багажник. Оттуда пахло новой машиной - запах пластмассы и грез.
Берт закрыл багажник, а я продолжала смотреть, как будто могла видеть свой
пистолет.
  - Ты идешь? - спросил Берт.
  - Сейчас, - сказала я. Мне отчего-то не хотелось оставлять браунинг в
машине. Может, это дурное предчувствие? Берт махнул мне рукой, чтобы я
поторопилась.
  Я пошла, осторожно шагая по гравию в своих черных лодочках на высоком
каблуке. Женщины могут носить одежду самых разных оттенков, зато у мужчин
удобнее обувь.
  Берт уставился на дверь; улыбочка по-прежнему не сходила с его лица. Эта
была его лучшая профессиональная улыбка - она так и светилась
искренностью, а в светло-серых глазах искрилось радушие. Маска. Берт мог
снять и надеть ее в мгновение ока. Признаваясь в убийстве собственной
матери, он нацепил бы точно такую же улыбку.
  Дверь отворилась, и я поняла, что Берт ошибся насчет пистолета. Росту в
парне не было и шести футов, но оранжевая рубашка с короткими рукавами
грозила вот-вот треснуть на его широченной груди. Черная спортивная куртка
была ему явно мала, и казалось, что стоит ему сделать движение, и швы
тотчас разойдутся, будто хитиновый панцирь чересчур растолстевшего
насекомого. Черные джинсы-варенки хвастались тесным поясом, и оттого было
похоже, что Бог, слепив этого парня, стиснул его посередине, пока глина
была еще влажной. Волосы у него были очень светлые. Он молча смотрел на
нас, и глаза его были пустыми и мертвыми, как у куклы. Я уловила силуэт
плечевой кобуры под спортивной курткой и с трудом справилась с искушением
пихнуть Берта коленкой.
  То ли мой босс не заметил оружия, то ли не придал этому никакого значения.
  - Привет, я - Берт Вон, а это - моя напарница, Анита Блейк. Я думаю,
мистер Гейнор нас ожидает. - Берт очаровательно улыбнулся.
  Телохранитель - а кем еще ему быть? - отодвинулся в сторону. Берт
воспринял это как приглашение и вошел. Я вошла следом, хотя не была
уверена, что мне этого хочется. Гарольд Гейнор очень богатый человек.
Возможно, он нуждается в телохранителе. Возможно, кто-то ему угрожает.
Или, возможно, он просто из тех, у кого хватает денег держать при себе
гору накачанных мышц, независимо от того, нужно им это или нет.
  А может быть, дело в чем-то еще. В чем-то таком, для чего необходимы
оружие, мускулы и люди с мертвым, ничего не выражающим взглядом. Не
слишком обнадеживающая мысль.
  Кондиционеры работали плохо, и мы немедленно взмокли от пота.
Телохранитель провел нас в длинный центральный холл, обшитый панелями из
темного, дорогого на вид дерева. Узкая ковровая дорожка с восточным узором
была, похоже, ручной работы.
  По правую руку были тяжелые двойные деревянные двери. Телохранитель
распахнул их и снова отступил в сторону, пропуская нас вперед. Это была
библиотека - но я готова побиться об заклад, что ни одной из книг, что
здесь находились, никто никогда не читал. От пола до потолка высились
темные книжные шкафы. Книги стояли на полках в два ряда, а сами шкафы
занимали все пространство вплоть до узкой лестничной площадки. Все книги
были одинакового размера, все в твердых обложках приглушенных тонов, и все
это вместе напоминало большой коллаж. Мебель, само собой, была обтянута
красной кожей с медными заклепками.
  У дальней стены сидел человек. Когда мы вошли, он улыбнулся. Это был
крупный мужчина с приятным круглым лицом и двойным подбородком. Он сидел в
инвалидном кресле с электроприводом, укрытый до колен пледом.
  - Мистер Вон и мисс Блейк, как любезно с вашей стороны к нам приехать. -
Голос его был под стать лицу - приятный и едва ли не дружеский.
  В одном из кожаных кресел сидел стройный негр. В нем было больше шести
футов росту, но насколько именно больше, сказать было трудно. Он
развалился, вытянув перед собой скрещенные ноги. Ноги у него были длиннее
моего роста. Его карие глаза изучали меня, как будто хотели запомнить,
чтобы как-нибудь на досуге выставить мне оценку.
  Белокурый телохранитель встал, привалившись к книжному шкафу. У него не
получилось толком скрестить руки на груди, потому что куртка была слишком
тугой, а мускулов - слишком много. Нельзя как следует прислониться к стене
и выглядеть круто, если не скрестить при этом руки на груди. Весь эффект
пропадает.
  Мистер Гейнор сказал:
  - Вы уже знакомы с Томми, - потом кивнул на телохранителя, который сидел в
кресле. - Это Бруно.
  - Вас правда так зовут или это кличка? - спросила я, глядя Бруно прямо в
глаза.
  Он слегка поерзают в кресле.
  - Меня так зовут.
  Я улыбнулась.
  - А что? - спросил он.
  - Просто никогда раньше не встречала телохранителя, которого бы на самом
деле звали Бруно.
  - Это что, смешно? - спросил он.
  Я покачала головой. Бруно. Бесперспективный малый. Все равно, что девочку
назвать Венерой. Все Бруно должны быть телохранителями. Это закон. Или
полицейскими? Не-е, это имя для нехорошего парня. Я опять улыбнулась.
  Бруно выпрямился в кресле одним плавным движением. Он не носил оружия,
насколько я могла заметить, но оружие ему заменяла внешность. Осторожно,
опасность, - говорил он всем своим видом. Берегись.
  Наверное, мне не стоило улыбаться.
  Тут вмешался Берт:
  - Анита, уймись. Приношу свои изв