христианскую.
Мне показалось, что индуистскую, но у каждой религии есть  свои  демоны.
Есть молитвы. Нужна только вера. А ничто так  не  укрепляет  религиозное
чувство, как появление настоящего живого демона.
   Демон застыл, поднеся к пасти человеческое тело. Шея была  разрезана,
и тварь подлизывала кровь сосущими движениями  липкого  языка.  Но  зато
хотя бы больше никого не убивала.
   Молитвы вознеслись к темному небу, и я  ручаюсь,  что  никто  из  них
никогда не молился так усердно, в церкви или  вне  ее.  Демон  встал  на
кривые ноги и пошел опять ко мне. Шарлотта забормотала новую  молитву  -
кажется, "Песнь Песней Соломона". Забавно, что только не припоминаешь  в
такие минуты.
   Демон  ткнул  в  меня  длинным  пальцем  и  произнес  голосом,  будто
заржавевшим от долгого не употребления.
   - Свободен.
   - Да, - сказала я. - Ты свободен.
   Клюв  и  слепое  лицо  заколыхались,  на  миг  я  увидела  вроде   бы
человеческое лицо, чистое и сияющее. Но не могу сказать с уверенностью.
   - Благодарю тебя, - сказал демон и исчез.
   Федералы были повсюду. Один из  них  отдал  Шарлотте  свою  куртку  с
буквами ФБР на спине. Она оказалась Шарлотте до середины  бедра.  Иногда
маленький рост - преимущество. Одним из  федералов  оказался  Мэйден.  Я
только смотрела на него, остолбенев.
   Он улыбнулся и присел рядом с нами.
   - Дэниел в порядке. Он поправится.
   Шарлотта схватила его за рукав:
   - Что они сделали с моим мальчиком?
   Улыбка исчезла.
   - Они хотели забить его до смерти. Я  вызвал  подкрепление,  но...  в
общем, они мертвы, миссис Зееман. Больше они вас не тронут. И я не прощу
себе, что не оказался на месте раньше, чтобы помочь вам. Вам обоим.
   Она кивнула:
   - Вы спасли моего мальчика?
   Мэйден уставился в землю, потом кивнул.
   - Тогда не надо передо мной извиняться.
   - А что делает федеральный агент под маской помощника шерифа в  таком
захолустье? - спросила я.
   - Когда Найли начал здесь рыскать, меня подставили  под  Уилкса.  Как
видите, помогло.
   - Это вы вызвали полицию штата? - спросила я.
   Он кивнул.
   Подошел другой агент, и Мэйден, извинившись, последовал за ним.
   Я ощутила прибытие Ричарда.  Почувствовала,  как  он  скользит  среди
деревьев. И я знала, что кое-кто из его спутников уже не в  человеческом
виде.
   Тогда я подозвала агента, который отдал куртку Шарлотте.
   - В лесу  там  вервольфы,  это  наши  друзья.  Они  идут  на  помощь.
Проследите, чтобы никто не стрелял, ладно?
   - Вервольфы? - переспросил он, не понимая.
   Я посмотрела на него:
   - Я же не знала, что здесь появится  ФБР,  а  подкрепление  мне  было
нужно.
   Он засмеялся и стал говорить всем, чтобы не  стреляли  в  вервольфов.
Вряд ли этим все были довольны, но стрелять никто не стрелял.
   К нам подошла  женщина  в  форме  СМП,  стала  осматривать  Шарлотту,
светить ей в глаза фонариком и задавать глупые вопросы - типа  знает  ли
она, какое сегодня число и где она находится.
   Вдруг появился Ричард, все еще в человеческом виде, хотя разделся  до
джинсов и ботинок. Шарлотта бросилась из моих объятий к нему  на  грудь,
не переставая плакать. Я поднялась, чтобы оставить Шарлотту с ее сыном и
врачами.
   Ричард поймал меня за руку, пока я еще не успела отойти. В  глазах  у
него стояли слезы.
   - Спасибо тебе за маму.
   Я сжала его руку и оставила их.  Если  бы  я  не  ушла,  я  бы  снова
заплакала.
   Ко мне подошел человек из СМП.
   - Вы Анита Блейк?
   - Да, а что?
   - С вами хочет говорить Франклин  Найли.  Он  умирает,  и  мы  ничего
поделать не можем.
   Я пошла с ним. Найли лежал на спине, в руку ему вставили капельницу и
пытались остановить кровотечение, но он был слишком сильно располосован.
Я встала так, чтобы он мог меня видеть, не напрягаясь.
   Он облизнул губы и смог заговорить только со второй попытки.
   - Как ты смогла войти в круг?
   - Он был предназначен, чтобы держать зло внутри или не пропускать его
снаружи. Я - не зло.
   - Ты поднимаешь мертвых.
   - Я некромант. Раньше я сомневалась, по какую  сторону  добра  и  зла
меня это ставит, но, очевидно, Бог ничего против не имеет.
   - И ты шагнула в круг, не зная, что с тобой будет? - Он наморщил лоб,
искренне недоумевая.
   - Я не могла сидеть и смотреть, как гибнет Шарлотта.
   - Ты готова была пожертвовать собой ради нее?
   Я задумалась на секунду.
   - Такие мысли не приходили мне в голову, но я не могла  допустить  ее
смерти, если в моих силах ее спасти.
   Он вздрогнул, закрыл глаза, снова посмотрел на меня.
   - Чего бы это тебе лично ни стоило?
   - Наверное, да.
   Он глядел мимо, его зрение теряло четкость.
   - Экстраординарно. Экстраординарно.
   Он резко выдохнул и умер. Медики налетели на него как грифы,  но  его
уже не было. Больше его не смогли заставить дышать.
   Вдруг возле меня оказался Джейсон:
   - Анита, Натэниел умирает.
   - Что ты такое говоришь?
   - Он получил две пули в грудь, когда  началась  стрельба  по  демону.
Федералы стреляли серебряными пулями - они знали, кто такой Лайнус.
   - О Боже! - Я схватила Джейсона за руку. - Веди меня к нему.
   По обе стороны Натэниела стояли  медики  из  СМП.  Он  тоже  был  под
капельницей, и  кто-то  поставил  лампу.  В  свете  этой  лампы  кожа  у
Натэниела казалась бледной и восковой. Пот покрывал его росой.  Когда  я
подошла к нему и попыталась протиснуться  между  ребятами  из  "скорой",
светлые глаза его меня не видели.
   Я не сопротивлялась, когда медики отодвинули меня  с  дороги.  Просто
сидела среди бурьяна и слушала, как пытается  Натэниел  дышать  с  двумя
дырами в груди.
   Его не плохие парни подстрелили - он попал под шальные пули  хороших.
Дурацкий несчастный случай. Теперь он умрет, потому что  оказался  не  в
том месте и не в то время. Нет, я не отдам его этой глупой  случайности.
Не потеряю его из-за неудачного расписания.
   Я посмотрела на Джейсона:
   - Марианна здесь?
   - Сейчас посмотрю. - И он нырнул в хаос.
   Туловище Натэниела выгнулось  вверх.  Дыхание  вырывалось  с  хрипом.
Потом он опустился на землю  страшно  неподвижный.  Один  из  фельдшеров
покачал головой и встал. Я посмотрела на его напарницу-женщину с хвостом
светлых волос.
   - Я могу что-нибудь сделать?
   Она посмотрела на меня:
   - Это ваш друг?
   Я кивнула.
   - Близкий?
   Я кивнула.
   - Мне очень жаль, - сказала она.
   Я тряхнула головой:
   - Нет, я не дам ему умереть.
   Я не была злом. При всем, что я сделала, вера моя была все еще чиста.
Когда я говорила эти слова, они были для меня так же реальны, как  в  те
годы, когда я их запомнила, в рождественские празднества.  И  эти  слова
все еще меня волновали. Я никогда не сомневалась в Боге. Я сомневалась в
себе. Но может, Бог куда более великодушный Бог, чем я думала.
   Вернулся Джейсон с Марианной.
   Я схватила ее за руку:
   - Помоги мне вызвать мунина.
   Она не стала спорить, просто села рядом со мной.
   - Вспомни ощущение его тела. Вспомни его улыбку. Запах  его  волос  и
кожи.
   Я кивнула:
   - Он пахнет ванилью и мехом.
   Я склонилась к Натэниелу, касаясь его кожи, но она уже  холодела.  Он
умирал. Ни малейшего намека на секс не было в моем ощущении, были только
страх и печаль. Я склонила голову и стала молиться - молиться,  чтобы  я
открылась Райне. Молилась, чтобы открыть глаза и ощутить вожделение  при
виде Натэниела. Жутко было молиться о таком,  но  стоило  попытаться.  Я
ощутила то спокойствие, которое иногда  снисходило,  на  меня  во  время
молитвы. Это не значит, что тебе дадут то, о  чем  ты  просишь,  но  это
значит, что тебя слушают.
   Медленно я  открыла  глаза  и  посмотрела  на  Натэниела.  В  длинных
распущенных волосах застряли сухие листья. Я их выбрала. Ощущая в  руках
его волосы, я ткнулась в  них  лицом.  Они  все  еще  пахли  ванилью.  Я
потерлась о них щекой, ткнувшись ему за ухо, прямо в шелк волос. Он чуть
застонал от боли при моем прикосновении. Не знаю,  то  ли  дело  было  в
стоне, то ли в привычном запахе его тела, то  ли  в  молитве,  но  Райна
потекла по моему телу, как расходится огонь. Мунин  оседлал  меня,  и  я
открылась ему без борьбы. Я приняла его, и смех Райны  вылетел  из  моих
губ. Я приподнялась, встала на колени и стала смотреть на Натэниела.
   Я  уже  не  боялась.  Райна  думала,  что  отлично  было  бы  с   ним
потрахаться, пока он будет умирать. Я приложила губы к его губам, и  они
были холодны и сухи. Я прижалась к нему ртом и  ощутила,  как  огонь  из
моего рта перетекает в него.
   Пальцы нашли раны у него на груди и стали их гладить, влезая  внутрь.
Медичка попыталась оттащить меня, и Джейсон с  кем-то  еще  оттянули  ее
прочь. Я вкапывалась в рану, пока глаза Натэниела не открылись и  он  не
застонал от боли. Глаза у него дрожали, бледные, бледно-бледно-сиреневые
в этом искусственном свете. Он смотрел, но не видел меня. Вообще  ничего
не видел.
   Я стала покрывать его лицо нежными поцелуями, и каждое  прикосновение
обжигало. Я вернулась к  его  губам  и  стала  дышать  в  рот.  Когда  я
отодвинулась, его глаза стали осмысленными. Он выдохнул едва слышно:
   - Анита.
   Я оседлала его тело и положила руки на обнаженную грудь. Ладони легли
на его раны, но изнутри я касалась его груди не руками,  чем-то  еще.  Я
ощущала все повреждения. Я могла покатать его пробитое  сердце  в  жару,
исходившем из моих рук, проникавшем ему в кожу, заполнявшем его плоть.
   Я горела заживо. Я должна была вложить этот жар  в  него.  Поделиться
этой энергией. Мои руки бросили рану на груди Натэниела и стали  сдирать
с меня блузку. Она слетела с плеч и исчезла в траве, но топ застрял  под
ремнями кобуры. Чьи-то руки помогли мне стащить ремни с плеч,  и  кобура
неуклюже и тяжело захлопала по бедру. Я расстегнула  ремень  -  кажется,
это Марианна помогла мне вытащить его из петель.  И  точно  Марианна  не
дала мне снять штаны. Райна у меня в голове зарычала.
   Чьи-то руки гладили мне спину, и я знала, что это Ричард. Он встал на
колени рядом со мной, поставив ноги над ногами Натэниела, но не опираясь
на него. Ричард прижал меня к себе. Вдруг я осознала,  что  мы  -  центр
стаи. Стая окружила нас стеной тел и лиц.
   Руки Ричарда сняли с моей спины лезвие в ножнах. Они  нашли  застежку
моего лифчика и расстегнули. Я попыталась возразить, удержать его, и  он
стал целовать мне плечи, губами сдвигая бретельки прочь.
   - Голая кожа для этого лучше, - шепнул он.
   Щекочущий порыв энергии заполнил глядящих  ликои,  заполнил  и  залил
меня. Энергия мунина питалась их силой и росла, пока мне не  показалось,
что у меня сейчас кожа лопнет.
   Ричард направил мое тело к телу Натэниела. Голые груди коснулись  его
кожи, мазок бархата по разорванной плоти. Я задрожала, и от  моей  голой
кожи пошел жар. Сначала было будто моя обнаженная плоть  плыла  над  его
кожей в озере  пота,  потом  она  поддалась.  Тело  мое  упало  на  тело
Натэниела со вздохом, и будто наши тела стали пластичными, жидкими.  Они
слились в одну плоть, одно тело, и я  тонула  в  его  груди.  Я  ощутила
касание наших сердец, их  совместное  биение.  Я  вылечила  его  сердце,
закрыла его плоть своей.
   Губы Натэниела нашли мои, и сила потекла между нами как дыхание, пока
не покрыла мурашками всю мою кожу, и не осталось ничего, только его руки
вокруг меня, мои руки на его теле, его губы на моих, и как дальний якорь
был Ричард, а за ним - вся стая. Я чувствовала, как они отдают мне  свою
силу, свою энергию, и приняла ее. А  за  всем  этим,  как  далекий  сон,
ощущался Жан-Клод. Его холодная сила соединилась с нашей и укрепила  ее,
жизнь из смерти. Я взяла ее всю и  вдвинула  в  Натэниела,  пока  он  не
оторвался от меня и не вскрикнул. Его тело поддалось  под  моим,  и  его
радость хлынула по моей коже, и я бросила ее в ждущую стаю.  Я  взяла  у
них энергию и отдала им наслаждение.
   Мунин покинул меня в порыве  удивленных  голосов.  Райна  никогда  не
умела брать силу у  других.  Это  было  мое  достижение.  Так  что  даже
западная сука никогда не могла доставить удовольствие стольким сразу.
   Я села, все еще верхом на  Натэниеле.  Он  поглядел  на  меня  своими
сиреневыми глазами и улыбнулся. Я провела руками по его  груди,  и  раны
исчезли,  остался  только  заживающий  рубец.  Вид   у   Натэниела   был
по-прежнему бледный и ужасный, но смерть ему не грозила.
   Ричард протянул мне сброшенную блузку. Я надела ее и застегнула.  Что
случилось с остальной одеждой, я не  знала,  но  кобура  и  нож  были  у
Джейсона. Это самое важное.
   Попытавшись встать, я споткнулась, и только руки Ричарда не дали  мне
упасть. Он провел меня через толпу. Все пытались коснуться меня на ходу,
погладить руками. Я не возражала - или мне было все равно. Обняв Ричарда
за талию, я на сегодня все это приняла. Завтра буду думать, что все  это
было. Или послезавтра.
   Из толпы выступил Верн:
   - Черт побери, девонька, ты и даешь!
   Рядом с ним стояла Роксана:
   - У меня все зажило. Как ты это сделала?
   Я улыбнулась и ответила на ходу:
   - Поговори с Марианной.
   Вперед пробивались  медики  со  "скорой".  Я  услышала,  как  женщина
произнесла:
   - Черт побери, это же чудо!
   Может, она и была права.
   Ричард сказал:
   - Я не буду искать другую лупу.
   Я обняла его:
   - Собеседования прекратятся?
   - Ты моя лупа, Анита. Мы вместе можем быть такой сильной парой, каких
я и не видел никогда.
   - Мы сильны не вдвоем, Ричард. Тут еще и Жан-Клод.
   Он поцеловал меня в лоб:
   - Я ощутил его, когда ты вызывала силу. Я чувствовал, как он  нам  ее
дает.
   Мы остановились, и я повернулась к нему лицом при луне.
   - Мы триедины, Ричард, нравится нам это или нет.
   - Menage a trois, - сказал он.
   Я приподняла брови:
   - Это только если ты с Жан-Клодом не ограничивался разговорами.
   Он засмеялся и обнял меня:
   - Он меня еще не настолько развратил.
   - Рада слышать.
   Мы пошли  вниз,  обнявшись.  Шарлотта  лежала  у  подножия  холма  на
носилках.
   Она подняла к нам руки. Одна из них была перевязана бинтом.  Шарлотта
улыбнулась:
   - Почему ты мне не сказал, Ричард?
   - Я боялся, что ты не примешь меня такого. Боялся, что ты  не  будешь
больше меня любить.
   - Дубина, - сказала Шарлотта.
   - Именно так я его и назвала, - сообщила я.
   Шарлотта тихо заплакала, прижимая к  груди  руку  Ричарда.  Я  только
улыбалась и держала ее за руку. Жизнь  -  не  совершенство,  но  сейчас,
когда я стояла и смотрела на Ричарда с матерью, держала их за руки,  она
была к этому близка.

Глава 46

   У Дэниела был серьезно сломан нос. Безупречный профиль теперь уже  не
так  безупречен.  Дэниел  говорит,  что  теперь  его  любят  женщины  за
мужественный вид. О том, что случилось, он никогда со мной  не  говорил.
Шарлотта тоже, но на первом воскресном обеде после их выхода из больницы
она вдруг расплакалась и убежала на кухню. Я вошла туда первой. Она  мне
позволила держать ее, пока она плачет, сказала, что чувствует себя очень
глупо и что все в порядке. Зачем ей плакать?
   Если бы я по-настоящему умела воскрешать  мертвых,  я  бы  вернула  к
жизни Найли и всех его прихвостней и убила бы их гораздо медленнее.
   Семья Ричарда считает, что я полный идеал,  и  свои  планы  не  очень
скрывает. Свадьба - мы должны  пожениться.  Неплохая  мысль  была  бы  в
другой ситуации, но  мы  не  пара.  Мы  -  трио.  Это  трудно  объяснить
родственникам Ричарда. И ему самому - тоже.
   Говард  Грант,  экстрасенс,  сидит  в  тюрьме  за  мошенничество.  Он
сознался в некоторых своих прошлых делах. Я ему сказала, что если он  не
сядет в тюрьму, я его убью. Все это  началось  с  его  жадности.  Он  не
трогал ни Шарлотту, ни Дэниела, он был в ужасе от Найли и от  того,  что
случилось, но все началось с его вранья. И это не  должно  сойти  ему  с
рук. Я ему только предложила выбирать наказание.
   Полиция считает, что помощник шерифа Томпсон скрылся из штата. Его до
сих пор ищут, а из нас никто ничего не сказал. Не знаю,  что  сделала  с
телом стая Верна. Может, оно висит на дереве,  ожидая  Рождества  летом.
Может, они его съели. Не знаю и не хочу знать.
   Совет  Вампиров  никого  не  прислал  нас  убивать.  Очевидно,  Колин
переступил положенные границы, и мы имели право  убить  его  и  всю  его
свору. Он не пережил смерти своей слуги. Нового Принца города пока  нет,
и Верн с его стаей не торопятся подыскивать замену.
   Я просыпаюсь от снов, которые не мои. Мысли,  чувства  тоже  не  мои.
Влюбленность - достаточно поглощающее чувство  в  наплыве  первого  жара
страсти, а тут еще метки засасывают меня в  каждого  из  них.  Они  меня
проглатывают, и каждый сексуальный акт усиливает этот эффект. И потому -
с сексом пока покончено. Сперва мне надо научиться контролировать метки.
   Пока я спала с ними обоими, Ричард тоже  шлялся  по  девкам.  Сейчас,
когда я впала в целомудрие, он последовал моему примеру. Жан-Клод, как я
понимаю, знает, что я ищу повода  сказать:  "Ага,  значит,  ты  меня  не
любишь по-настоящему". А потому тоже ведет  себя  как  ангел  -  правда,
темный.
   Я взяла месяц отпуска и поехала  в  Теннеси  учиться  у  Марианны.  Я
обучаюсь  владеть  мунином,  и  это  способствует  освоению  власти  над
метками. Иметь своим единственным учителем Жан-Клода - не очень разумно.
Он слишком много в  меня  вложил.  И  я  учусь  ставить  барьеры,  такие
высокие, широкие, твердые, чтобы защититься от них обоих. Отсидеться  за
моими стенами.
   Но секс эти барьеры крушит - будто тонешь. Думаю, если я это  позволю
и они позволят, мы станем единым организмом из трех частей.
   Ричард, кажется, не видит опасности. Он все так же наивен или  я  его
просто не понимаю. Я его люблю, но даже когда  я  думаю  его  мыслями  и
чувствую его эмоциями, он для меня загадка.
   Жан-Клод  эту  опасность  осознает.  Он   говорит,   что   может   ее
предотвратить, но я ему не верю. Я его люблю - в каком-то смысле, но  не
верю ему. Я не  раз  чувствовала  его  сдавленный  смех  радости,  когда
вырастала мощь нашего триумвирата.
   Он мне сказал когда-то, что любит меня  со  всей  силой,  на  которую
способен. Может быть, так оно и есть. Но силу и власть он любит больше.
   Значит, снова воздержание, черт бы его побрал.  Как  можно  сохранить
целомудрие, когда в твоем распоряжении по первому вызову могут оказаться
два сверхъестественных жеребца? Способ один: умотать из города.
   Я стала браться за любую аниматорскую работу за пределами  города.  Я
проводила уик-энды с Марианной. Во мне самой есть большая сила - не сила
меток, а моя собственная. Я все уклонялась  от  того,  чтобы  посмотреть
этой силе  в  лицо,  но  Жан-Клод  меня  заставил.  Мне  надо  научиться
управлять этой магией.
   Глупо звучит, что человек, зарабатывающий на жизнь подъемом  мертвых,
старается не замечать внутри себя магию, но так это со мной  и  было.  Я
находила самый минимум, которым можно обойтись. С этим покончено.
   Марианна говорит мне, что  у  меня  есть  средства  уцелеть  в  нашем
триумвирате.  Пока  я  с  этими  средствами  не   освоюсь,   я   избегаю
прикосновений любого из них. Три месяца - и ни одного прикосновения. Три
месяца никого в моей постели. Три месяца я не лупа. Чтобы  расстаться  с
Ричардом, мне пришлось расстаться со стаей. Да, но леопардов  я  бросить
не могу. У них никого нет, кроме меня. Так что я  по-прежнему  Нимир-ра.
Марианна даже учит меня, как объединить леопардов в здоровое общество. И
Верн тоже.
   Я бросила все противоестественное, насколько это было  возможно.  Мне
надо разобраться в себе, понять, что осталось от той девушки, которой  я
себя считала.
   Я встретила демона лицом к лицу  и  одолела  его  верой  и  молитвой.
Значит ли это, что Бог мне простил  мои  грехи?  Не  знаю.  Но  если  Он
простил мне, то Он великодушнее меня.