бии, когда  тебя  затрет  в  толпе  людей  с
книжками и ранцами, Наверняка  есть  в  аду  такой  круг,  где  тебе  всегда
четырнадцать и ты всегда в школе. Среди самых низших кругов.
   Я дрейфовала вместе с толпой к кабинету Ричарда. Признаю: меня  несколько
радовало, что я одета лучше большинства девиц. Мелочно, конечно, но в  школе
я всегда была  коротышкой.  А  между  коротышкой  и  толстухой  нет  большой
разницы, когда речь идет о том, как кого дразнят.  Потом  все  силы  ушли  в
рост, и я уже никогда не была толстой. Да, верно, когда-то я была  даже  еще
меньше. Многие и многие годы - самая низкорослая во всей школе.
   Я встала у дверей, пропуская учеников. Ричард что-то показывал в учебнике
одной из учениц. Она  была  блондинка,  одета  во  фланелевую  блузу  поверх
черного платья, на три размера большего, чем нужно.  На  ногах  у  нее  было
что-то вроде армейских ботинок, и поверх них отвернуты толстые белые  носки.
Наряд был потрясающе современным, а выражение обожания на лице -  достаточно
древним. Она сияла и светилась только потому, что  мистер  Зееман  в  данный
момент обращался лично к ней.
   Надо  признать,  что  Ричард  заслуживал  одного-двух  разбитых   сердец.
Завязанный на затылке хвост создавал впечатление, что волосы  у  него  очень
короткие и плотно прилегают к голове. Он был высок, с выдающимися скулами  и
сильной челюстью, с ямочкой,  от  которой  лицо  его  становилось  не  таким
суровым и было почти совершенным. Глаза темно-шоколадного цвета и  с  такими
густыми ресницами, какие иногда бывают  у  мужчин  и  о  каких  так  мечтают
женщины. От ярко-желтой рубашки загорелая кожа казалась еще  более  смуглой.
Галстук сочного темно-зеленого цвета очень подходил к брюкам. Его пиджак был
наброшен на спинку стула. Он держал книгу, и под рубашкой  было  видно,  как
ходят бицепсы.
   Класс в основном сидел, в коридоре было почти тихо. Ричард закрыл книгу и
отдал ученице. Она улыбнулась и поспешила к двери,  опаздывая  на  следующий
урок. По дороге она окинула меня взглядом, не понимая, что я тут делаю.
   И не она одна. Некоторые  из  сидевших  в  классе  тоже  смотрели  в  мою
сторону. Я вошла в кабинет.
   Ричард улыбнулся, и меня всю окатило теплом. Эта улыбка  спасала  его  от
чрезмерной красоты, но это не значит, что она сама по себе была  некрасивой.
Ричард мог бы сниматься в рекламе зубной пасты. Но улыбка была мальчишеской,
открытой, приглашающей. В нем не было хитрости, скрытых темных сторон. Перед
вами был самый большой бойскаут в мире. Улыбка это показывала.
   Я хотела подойти к нему, чтобы его  руки  обвились  вокруг  меня.  Просто
неудержимо тянуло схватить его за галстук и вытащить из  кабинета.  Засунуть
руки под желтую рубашку. Так тянуло, что я засунула руки в карманы - не надо
шокировать школьников. Ричард иногда на  меня  так  действовал.  Ладно,  это
когда он не мохнатый и кровь с пальцев не слизывает. Он вервольф -  разве  я
не сказала? В школе никто не знает, а то бы  он  потерял  работу.  Людям  не
нравится, когда их милых  деточек  учат  ликантропы.  Да,  дискриминация  на
основе болезни незаконна, но она есть всюду. Так почему ее не должно быть  в
системе образования?
   Ричард коснулся моей щеки - кончиками пальцев. Я  зарылась  лицом  в  его
руку, проводя губами по пальцам. Вот  тебе  и  сдержанность  перед  детками.
Кто-то ахнул, кто-то нервно засмеялся.
   - Сейчас вернусь, ребята.
   Еще охи и ахи, смешки, пожелание ?Вернуться не забудьте, мистер  Зееман?.
Ричард жестом пригласил меня к двери, и я пошла, не вынимая рук из карманов.
Вообще-то я не смутилась бы перед  группой  восьмиклассников,  но  последнее
время я не доверяла себе до конца.
   Ричард вышел в пустой коридор, прислонился  к  шкафчикам  и  поглядел  на
меня. Мальчишеская улыбка исчезла. От  взгляда  темных  глаз  я  вздрогнула.
Подняв руку, я поправила ему галстук.
   - Мне можно тебя поцеловать, или детки будут шокированы?
   Задавая этот вопрос, я, глядела вниз.  Мне  не  хотелось,  чтобы  в  моих
глазах он прочел неприкрытое желание. И без того  достаточно  меня  смущало,
что он о нем знает. От вервольфа вожделение не скроешь. Они это чуют.
   - Рискну. - От его тихого и низкого голоса с теплой ноткой у меня  животе
свело.
   Он наклонился надо мной, и я подняла лицо  ему  навстречу.  У  него  были
такие мягкие губы. Я прижалась к нему всем  телом,  положив  ладони  ему  на
грудь. Его соски напряглись под кожей. Я скользнула руками к нему на  талию,
по гладкой ткани рубашки. Мне хотелось вытащить  его  рубашку  из  штанов  и
запустить под нее руки. Я шагнула назад. У меня слегка перехватило дыхание.
   Это была моя идея - не заниматься сексом до свадьбы. Моя  идея.  Но  черт
побери, это было тяжело. Чем больше мы встречались, тем это было тяжелее.
   - Ну и ну, Ричард. - Я покачала головой. - А оно-то все тяжелее.
   Улыбка Ричарда никак не была невинной или бойскаутской.
   - Тяжелеет с каждой секундой.
   Краска бросилась мне в лицо.
   - Я не это хотела сказать!
   - Я знаю, что ты хотела сказать.
   Его голос был теплым, поддразнивание - беззлобным. Лицо у меня еще горело
от смущения, но голое был ровен - очко в мою пользу.
   - Я уезжаю из города по делу.
   - Зомби, вампиры или полиция?
   - Зомби.
   - Это хорошо.
   Я поглядела на него:
   - Почему хорошо?
   - Я сильнее волнуюсь, когда ты занята  делами  полиции  или  закалыванием
вампиров. Ты же знаешь.
   - Знаю, - кивнула я.
   Мы стояли в  коридоре,  глядя  друг  на  друга.  Если  бы  обстоятельства
сложились иначе, мы были  бы  помолвлены,  назначили  бы  свадьбу.  Все  это
сексуальное напряжение как-то разрешилось бы. А так...
   - Я опаздываю, Ричард. Мне пора.
   - Ты собираешься прощаться с Жан-Клодом лично? Голос был безразличен,  но
глаза его выдавали.
   - Сейчас день, он у себя в гробу.
   - А, - сказал Ричард.
   - У меня не было с ним свидания на эти выходные, и  потому  я  ничего  не
должна ему объяснять. Это ты хотел услышать?
   - Примерно, - ответил он, отступив от шкафов, и наши тела снова оказались
очень близко. Он наклонился поцеловать  меня  на  прощание,  и  по  коридору
пронеслось хихиканье.
   Мы обернулись и увидели, что  почти  весь  класс  сгрудился  в  дверях  и
глазеет на нас. Вот черти!
   Ричард улыбнулся:
   - Ну-ка по местам, вы, монстры!
   Вопли, вой, кошачий  концерт,  одна  девица  посмотрела  на  меня  весьма
неприязненно. Я думаю, не одна девица в классе сохла по мистеру Зееману.
   - Туземцы волнуются. Мне надо вернуться.
   Я кивнула:
   - В понедельник надеюсь вернуться.
   - Пойдем тогда в поход на следующие выходные.
   - Я отказала на эти выходные Жан-Клоду. Две недели подряд я не могу этого
делать.
   Лицо Ричарда начало омрачаться злостью.
   - По пещерам днем, свидание с вампиром по ночам. Вполне честно.
   - Мне все это нравится не больше, чем тебе, - сказала я.
   - Хотелось бы мне в это верить.
   - Ричард!
   Он глубоко вздохнул. Злость вроде бы как  вытекла  из  него.  Никогда  не
понимала, как это у него получается.  Он  мог  яриться  -  и  через  секунду
успокоиться. И оба  этих  чувства  казались  неподдельными.  А  я  уж  когда
злилась, так злилась. Недостаток моего характера?
   - Прости, Анита. Действительно, непохоже было бы на  тебя  встречаться  с
ним за моей спиной.
   - Я никогда ничего не буду делать за твоей спиной, Ричард. Ты знаешь.
   - Знаю, - кивнул он. Снова оглянулся на класс. - Мне надо вернуться, пока
они школу не подожгли.
   И он направился по коридору, не оглядываясь.
   Я чуть не окликнула его, но не стала. Настроение  несколько  испортилось.
Ничего  так  не  сдувает  человеку  паруса,  как  знание,  что  его  подруга
встречается еще с кем-то. Я бы не стала с этим мириться, если бы был  способ
избежать. Двойной стандарт, но такой, с которым мы  все  трое  могли  как-то
жить. Если термин ?жить? подходит к Жан-Клоду.
   Черт возьми, слишком запутана  моя  личная  жизнь,  чтобы  передавать  ее
словами. Я пошла по коридору, и надо было пройти мимо открытой двери класса.
Стук моих каблуков эхом отдавался в коридоре. Я  не  стала  искать  взглядом
Ричарда - еще хуже было бы, ведь надо уходить.
   Встречаться с Мастером Города придумала не я. Жан-Клод предложил  мне  на
выбор: либо он убьет Ричарда, либо я буду встречаться с ними  обоими.  Тогда
это показалось мне выходом. Через пять недель я  уже  не  была  так  в  этом
уверена.
   Мои моральные принципы не позволили нам с Ричардом довести наши отношения
до логического конца (симпатичный,  кстати,  эвфемизм).  Жан-Клод  ясно  дал
понять, что, если я что-то делаю с Ричардом, я должна то же самое делать и с
ним. Он пытался за мной ухаживать. Если Ричард может  меня  касаться,  а  он
нет, это будет нечестно. Наверное, в его словах был смысл. Но мысль  о  том,
что придется заниматься сексом с вампиром,  охраняла  мое  целомудрие  лучше
любых идеалов.
   Встречаться до бесконечности с ними обоими я не  могла.  В  конце  концов
одно только сексуальное напряжение меня убьет Я могла бы уехать.  Ричард  бы
даже позволил мне это сделать. Ему бы это  не  понравилось,  но  если  бы  я
хотела от  него  освободиться,  он  бы  меня  отпустил.  С  другой  стороны,
Жан-Клод... он бы не отпустил меня никогда. Вопрос вот в  чем:  хочу  ли  я,
чтобы он меня отпустил? Ответ таков: черт  побери,  да!  Фокус  в  том,  как
освободиться, чтобы все остались живы.
   Да, тоже вопрос на 64000 долларов. Беда только, что на него у  меня  пока
нет ответа. А ответ нам понадобится рано или поздно, и чем дальше, тем ближе
это самое ?поздно?.

3

   Я скорчилась у борта вертолета, вцепившись мертвой хваткой в  прибитую  к
стене петлю. Хотелось вцепиться и второй рукой,  будто  эта  дурацкая  петля
спасет меня, если вертолет вдруг хлопнется на землю. Одной рукой я держалась
потому, что двумя выглядело бы слишком  трусливо.  У  меня  на  голове  были
наушники, вроде тех, что надевают в тире, но на скобе был и микрофон,  чтобы
разговаривать на фоне шума, от которого зубы шатались.  Вертолет  был  вроде
прозрачного пузыря, гудящего и дрожащего, но я это не замечала. Я  старалась
как можно меньше открывать глаза;
   - Вам нехорошо, миз Блейк? - спросил Лайонел Баярд.
   Я вздрогнула.
   - Нет, все в порядке.
   - У вас не очень хороший вид.
   - Я не люблю летать, - ответила я.
   Он слегка улыбнулся. Кажется, я не внушала уверенности  Лайонелу  Баярду,
адвокату и шестерке фирмы ?Бидл,  Бидл,  Стирлинг  и  Левенштейн?.  Это  был
маленький аккуратный человечек с белесыми усиками, наводившими на мысль, что
это и есть вся лицевая растительность, доставшаяся на долю Лайонела  Баярда.
Треугольная челюсть была гладкой, как  у  меня.  Может  быть,  усики  просто
приклеены? Коричневый костюм из тонкого твида сидел на нем, как сделанная на
заказ  перчатка.  Тонкий  галстук  в  коричнево-желтую  полоску  с   золотой
булавкой. На булавке монограмма. И  на  изящном  кожаном  дипломате  -  тоже
монограмма. Все в полной гармонии, вплоть до туфель с золотыми кисточками.
   Ларри повернулся ко мне - он сидел рядом с пилотом.
   - Ты в самом деле боишься летать?
   Я видела, как шевелятся его  губы,  но  звук  доносился  только  из  моих
наушников - без них в таком шуме разговаривать  было  бы  невозможно.  Ларри
явно развеселился.
   - Да, Ларри, я действительно боюсь летать. - Я  надеялась,  что  наушники
передадут сарказм не хуже веселья.
   Ларри заржал. Очевидно, сарказм дошел. Ларри был свежевыбрит, одет в свой
запасной костюм и в белую рубашку - одну из трех, которые у него  были  -  и
нацепил второй из лучших галстуков. Самый лучший был весь залит  кровью.  Он
все еще учился в колледже и работал по выходным в ожидании  зашиты  диплома.
Его короткие волосы имели цвет удивленной моркови.  Он  был  веснушчатый,  с
меня ростом - коротышка, со светло-голубыми глазами.
   Баярду больших усилий стоило не нахмуриться в мой адрес. Но  усилия  были
настолько прозрачны, что пропадали даром.
   - Вы уверены, что справитесь с этим заданием?
   Я поглядела в его карие глаза:
   - Надейтесь, что это так, мистер Баярд, потому что я - единственное,  что
у вас есть.
   - Я  в  курсе  вашей  профессиональной  квалификации,  миз  Блейк.  Я  за
последние  двенадцать  часов  переговорил  со  всеми  анимационными  фирмами
Соединенных штатов.  Филиппа  Фристоун  из  ?Воскресительной  компании?  мне
сказала, что она не может сделать того,  что  мы  хотим,  а  единственный  в
стране человек, который, быть может, на это способен,  -  это  Анита  Блейк.
?Элан Виталь? из Нового Орлеана дала тот  же  отзыв.  Они  назвали  и  Джона
Берка, но не были уверены, что он может сделать то, что нам надо, а нам надо
поднять всех мертвых, иначе все бесполезно.
   - Вы не пропустили  мимо  ушей  объяснение,  что  я  не  уверена  на  сто
процентов, что это получится?
   Баярд моргнул.
   - Мистер Вон вполне уверен, что вы можете сделать то, что мы просим.
   - Берт может быть уверен в чем хочет. Не ему разгребать бардак.
   - Я понимаю, что землеройная техника усложнила вашу работу, миз Блейк, но
мы не делали этого намеренно.
   Я не стала комментировать. Я видела фотографии -  они  пытались  спрятать
концы в воду. Не будь строители из местных и не найдись среди них сторонники
Бувье, они бы перепахали захоронение, залили бы бетоном и - voila -  никаких
следов.
   - Без разницы. Я сделаю что смогу с тем, что вы мне оставили.
   - Для вас было бы намного легче, если бы  вас  пригласили  до  того,  как
потревожили могилы?
   - Да.
   Он вздохнул у меня в наушниках.
   - Тогда примите мои извинения.
   Я пожала плечами:
   - Если это сделали не вы лично, то не вы должны приносить мне извинения.
   Он поерзал на сиденье.
   - Приказ о земляных работах отдал не я. Там на месте - мистер Стирлинг.
   - Сам мистер Стирлинг? - спросила я. Кажется, до Баярда юмор не дошел.
   - Да, тот самый мистер Стирлинг. - Может быть, он  действительно  считал,
что я должна знать это имя.
   - И всегда старший партнер надзирает за вами у вас через плечо?
   Он поправил пальцем очки. Впечатление было такое, что этот жест остался у
него от времен, когда еще не было новых очков и сшитых на заказ костюмов.
   - Когда на карту поставлены такие деньги, мистер  Стирлинг  считает,  что
должен быть на месте на случай, если возникнут дополнительные проблемы.
   - Дополнительные проблемы? - переспросила я.
   Он быстро заморгал, как хорошо ухоженный кролик.
   - Дело Бувье.
   Он врал.
   - Что там еще не удалось в вашем маленьком предприятии?
   - О чем вы, миз Блейк? - Наманикюренные пальцы поправили галстук.
   - У вас там проблемы не только с Бувье, -  сказала  я  как  об  известном
факте.
   - Все проблемы, которые у нас есть или якобы  есть,  миз  Блейк,  вас  не
касаются. Мы  наняли  вас,  чтобы  поднять  мертвых  и  установить  личность
упомянутых субъектов, переставших существовать. Других обязанностей,  помимо
названных, у вас нет.
   - Вам приходилось поднимать зомби, мистер Баярд?
   Он снова моргнул.
   - Разумеется, нет! - произнес он с чувством оскорбленного достоинства.
   - Тогда откуда же вы знаете, что прочие  проблемы  не  скажутся  на  моей
работе?
   Между  его  бровями  залегли  морщинки.  Он  был  адвокатом   и   неплохо
зарабатывал на жизнь, но создавалось впечатление, что  мыслительный  процесс
для него труден. Интересно, что он оканчивал.
   - Я не вижу, каким  образом  наши  трудности  могут  сказаться  на  вашей
работе.
   - Вы только что признали, что ничего о моей работе не знаете,  -  сказала
я. - Откуда же вам известно, что может на ней сказаться, а что нет?
   Ладно, я блефовала. Наверняка Баярд был прав. Прочие проблемы  меня  вряд
ли касаются; впрочем, наверняка сказать нельзя никогда. Я просто  не  люблю,
когда со мной играют втемную.  И  не  люблю,  когда  мне  лгут,  пусть  даже
умолчанием.
   - Я думаю, мистеру Стирлингу придется позвонить по  вопросу  о  том,  что
именно вам надо сообщить.
   - Слишком мелкая сошка, не имеющая права принимать решения? - сказала я.
   - Я действительно не имею права принимать решения, - ответил Баярд.
   Черт побери, некоторых людей даже подколоть невозможно.  Я  поглядела  на
Ларри. Он пожала плечами:
   - Кажется, мы садимся.
   Я поглядела в окно на быстро приближающуюся землю. Мы были в глубине  гор
Озарк и парили над шрамом красноватой голой земли. Стройплощадка, наверное.
   Земля разбухала нам навстречу. Я закрыла глаза и сглотнула  слюну.  Полет
почти завершился. Почти  завершился.  Почти.  Резкий  толчок  заставил  меня
ахнуть.
   - Мы сели, - сказал Ларри. - Можешь открыть глаза.
   Я открыла.
   - Доволен как верблюд, да?
   Он ухмыльнулся:
   - Не так часто можно тебя видеть не в своей стихии.
   Вертолет окружило туманом взрытой земли. Лопасти медленно останавливались
с тупым ритмичным шорохом. Когда они застыли, пыль осела и стало видно,  где
мы.
   Это была небольшая плоская площадка среди гор. Похоже, что здесь когда-то
была узкая долина, но ее расширили бульдозерами, сделав посадочную площадку.
Земля была настолько красной, что казалась ржавой рекой. Гора прямо  впереди
казалась красной насыпью. У дальнего края долины  стояли  машины  и  тяжелая
техника. Около нее копошились люди, прикрывая руками глаза от пыли.
   Когда лопасти застыли, Баярд отстегнул привязной ремень. Я тоже. Мы сняли
наушники, и Баярд открыл дверь. Я  открыла  свою,  и  оказалось,  что  земля
дальше, чем можно было подумать. Чтобы поставить на нее ногу,  мне  пришлось
довольно сильно показать бедро.
   Строительные рабочие оказались благодарной публикой. Одобрительный свист,
вопли и предложение проверить, что у меня там под юбкой. На самом деле слова
были сказаны другие.
   К нам направился человек в белой шляпе. Он был в комбинезоне, но покрытые
грязью туфли были от Гуччи, а  загар  блистал  совершенством,  полученным  в
клубе здоровья. За ним следовали еще двое: мужчина и женщина.
   Мужчина был типичный прораб. Одет в джинсы и рабочую куртку с закатанными
на мускулистых предплечьях рукавами. Мышцы не от тенниса,  а  от  простой  и
тяжелой работы.
   Женщина в традиционном костюме - жакет с юбкой - с  небольшой  брошкой  у
горла. Костюм дорогой, но неудачного гнойного оттенка, никак не подходившего
к темно-рыжим волосам,  зато  подходившего  к  оттенку  румян  на  щеках.  Я
поглядела на шею - действительно, белая полоска над воротником. Как будто ее
учили гримироваться в школе клоунов.
   Дама не слишком юная.  Казалось,  кто-нибудь  давно  уже  должен  был  ей
намекнуть, насколько у нее неудачный вид. Я, впрочем, не собиралась ей этого
говорить. В конце концов, кто я такая, чтобы наводить критику?
   У Стирлинга были серые глаза, такие светлые, каких я в жизни  не  видела.
Радужки только чуть темнее белков. Он остановился, и свита  остановилась  за
его спиной. Он оглядел меня с головы до ног, и, кажется, то, что он  увидел,
ему не слишком понравилось. Мельком он оглядел и Ларри  в  дешевом  костюме.
Мистер Стирлинг помрачнел.
   Баярд вынырнул сзади, оправляя пиджак.
   - Мистер Стирлинг, это Анита Блейк. Миз Блейк, это Раймонд Стирлинг.
   Он продолжал стоять,  глядя  на  меня  несколько  разочарованно.  Женщина
застыла с блокнотом и наставленным пером. Наверное, секретарша.  У  нее  был
встревоженный вид, будто очень важно  было,  чтобы  мы  понравились  мистеру
Стирлингу.
   А мне постепенно становилось безразлично, понравимся мы ему или  нет.  ?В
чем проблема?? - хотелось мне спросить.
   - Есть проблемы, мистер Стирлинг? - Вот  что  я  спросила.  Берт  был  бы
доволен.
   - Вы не такая, как я ожидал, миз Блейк.
   - В каком отношении?
   - Прежде всего хорошенькая. - Это не было комплиментом.
   - И?..
   Он жестом показал на мой наряд:
   - Вы не одеты должным образом для работы.
   - Ваша секретарша ходит на каблуках.
   - Костюм миз Гаррисо