ычурные, но баланс у ножей был прекрасный, а больше ничего  и
не надо. Еще два ножа лежали в ножнах, примотанных ниже локтей, и  эти  были
поменьше и сбалансированы в основном для метания, хотя оба имели рукоятки  и
не были метательными ножами в строгом смысле слова. Выпуклость под футболкой
у Харли - это  и  были  метательные  ножи,  настоящие  ?Мак-Кой?,  тонкие  и
безобидные с виду, пока не пущены в ход.
   Вокруг пояса шортов шел кожаный  ремень,  куда  отлично  поместилась  моя
кобура для браунинга. Новый браунинг принес мне Эдуард. Не  мой  собственный
пистолет, но все равно приятно было его иметь. Харли вытащил из своего мешка
кобуру для ?файрстара? с дополнительным магазином.
   На кожаных лямках вдоль ног были серебряные петельки, ножны, еще два ножа
- по одному на каждом бедре. Ниже колен  ножен  уже  не  было,  поскольку  к
наряду полагались высокие ботинки. Жан-Клоду удалось  вынуть  меня  из  моих
любимых кроссовок. На голенищах сапог были два фиала с притертой пробкой.  Я
поднесла один из них к свету  и  поняла,  что  это.  Святая  вода.  Приятный
подарок от кавалера-вампира?
   Я оглядела себя в зеркале.
   - И долго Жан-Клод над этим нарядом думал?
   - Порядком, - сказал Стивен. Он присел рядом со мной, затягивая ремни.  -
Мы все пари держали, что он тебя не заставит это надеть.
   - Мы - это кто?
   - Его шестерки. - Стивен встал, отступил и довольно кивнул. - Потрясающий
вид.
   - Похожа на шлюху из ?ангелов ада?, нарядившуюся солдатам удачи.
   - И это тоже, - согласился Стивен.
   - Кассандра, скажи мне честно, - попросила я.
   - У тебя опасный вид, Анита. Будто ты чье-то оружие. Я глянула в  зеркало
и покачала головой:
   - Скорее чья-то сексуальная игрушка.
   - Госпожа, может быть, но не игрушка, - возразила Кассандра.
   И почему мне не стало от этого приятнее? Кассандра настояла, что  поможет
мне гримироваться. Она оказалась в этом куда искуснее  меня.  Как  она  сама
сказала, годы практики. Волосы у меня были жесткие и курчавые, отросшие  уже
ниже плеч. Надо было давно их постричь, но на сегодня они были как раз. Лицо
все еще ничего себе. Косметика - потрясающая вещь. Но наряд  -  наряд  сразу
отбрасывал все притворство. Я была похожа на то, чем и была:  сначала  убью,
потом поцелую.
   Мы вышли из ванной и застали Эдуарда и  Харли,  которые  нас  ждали.  Они
взяли себе по стулу и сидели, повернувшись лицом к ванной. При виде  Эдуарда
я замерла. Он ни слова не сказал, только сидел со своей этакой полуулыбкой.
   - Ну, черт тебя побери, скажи что-нибудь!
   - Я бы сказал, что это не ты, но это, в некотором смысле, ты и есть.
   - Ага, - кивнула я.
   Харли смотрел на меня пустыми глазами. Он улыбался, но не при виде  моего
наряда, а какой-то внутренней музыке или видению, не доступным никому, кроме
него.
   На кровати лежало длинное кожаное пальто.
   - Это сюда принес кто-то из вампиров, - сказал Эдуард. - Чтобы  ты  могла
набросить на себя до начала представления.
   - Тебе все это не слишком нравится?
   - Я бы предпочел прикрыть тебе спину.
   - Ты же это и будешь делать с винтовкой на ближайшем холме?
   - Прибор ночного видения, оптический прицел - все это хорошо, но всех я с
такого расстояния не перебью.
   - Тебе их не перебить всех, будь ты даже в самой гуще.
   - Нет, но мне было бы спокойнее.
   - Ты за меня волнуешься?
   Он пожал плечами:
   - Я твой телохранитель. Если ты погибнешь,  находясь  под  моей  защитой,
другие телохранители будут надо мной смеяться.
   Я даже не сразу поняла, что он  шутит.  Харли  глянул  на  него  почти  с
удивлением. Вряд ли кто-либо из нас слышал от Эдуарда много шуток.
   Я подошла к нему, поскрипывая кожаной сбруей, и остановилась прямо  перед
ним, расставив ноги, глядя на него сверху вниз.
   - Да? - спросил Эдуард, подняв глаза.
   - Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь над тобой  смеялся,  Эдуард.
Он тронул одну из моих кожаных лямок.
   - Такое могло бы быть, если бы я вот так оделся. Я невольно улыбнулась:
   - Наверное, тебе  пришлось  бы  так  одеться,  если  бы  ты  сегодня  нас
сопровождал.
   Светлые глаза Эдуарда уставились прямо в мои.
   - Я еще и похлеще этого носил, Анита. Я хороший актер,  когда  приходится
играть.
   Он уже не шутил, в лице его было что-то  дикое  и  целеустремленное.  Да,
Эдуард способен сделать то, чего я делать не стану, у  него  меньше  правил,
чем у меня, но в каком-то смысле он - мое зеркало.  Предостережение,  чем  я
становлюсь. А может быть, будущий портрет.
   Ричард сказал бы, что предостережение. Я пока еще не решила.
   В дверь постучали, и вошел Ричард, не дожидаясь приглашения. Он хмурился,
но вся мрачность исчезла, как только он меня увидел. Глаза  его  полезли  на
лоб.
   - Я-то собирался пожаловаться на свой наряд. - Он покачал головой.  -  Но
если я буду жаловаться, ты меня  не  застрелишь?  -  И  на  его  лице  стала
расползаться улыбка.
   - Зря смеешься, - сказала я.
   Улыбка стала шире. Ричард чуть придушенным голосом сумел выговорить:
   - Чудесно. Ты чудесно выглядишь.
   Если тебя одели как Барби -  сексуальную  террористку,  у  тебя  остаются
только два варианта: смущаться или вести себя агрессивно.  Угадайте,  что  я
выбрала.
   Я пошла к  нему,  чуть  раскачиваясь.  Почему-то  в  сапогах  было  легче
покачивать бедрами так, как надо. Лицом, глазами, телом я выражала  то,  что
обещал наряд: секс, насилие, жар.
   Веселье сползло с лица Ричарда, оставив ответный жар  и  нерешительность,
будто он засомневался, надо ли нам делать это на людях.
   На нем были черные кожаные штаны и замшевые сапоги, такие же, как у меня.
Волосы он зачесал назад  и  завязал  черной  лентой.  Рубашка  у  него  была
шелковая, сочного синего цвета, нечто между  бирюзовым  и  лиловым.  На  его
загорелой коже она смотрелась великолепно.
   Я остановилась прямо перед ним, расставив ноги. Подняла глаза, посмотрела
провокационным взглядом, приложила палец к его губам, провела  по  щеке,  по
шее, по ключице, до самой пуговицы рубашки.
   Потом таким же шагом вернулась к кровати и взяла кожаное  пальто.  Его  я
набросила на одно плечо, и оно потащилось за мной шлейфом, не очень  скрывая
мой наряд. Открыв дверь, я остановилась в ней на секунду, как в раме.
   - Идешь? -  спросила  я  и  пошла,  не  ожидая  ответа.  Достаточно  было
выражения его лица - будто я его стукнула кувалдой между глаз.
   Класс. Осталось только испытать этот облик на Жан-Клоде, и можно ехать.

36

   В майском лесу была теплая и тесная темнота. Мы с Ричардом  стояли  возле
сарая, где Райна снимала свою порнографию. Стая должна была собраться в лесу
возле фермы.  На  каждом  подходящем  клочке  земли  припарковались  машины,
некоторые даже касались деревьев.
   Может, где-то там и была полная луна,  но  облака  были  такие  густые  и
темнота такая полная, что мы стояли будто в пещере.  Только  в  этой  пещере
было движение. Чуть шевелил  густые  темные  листья  легкий  ветерок.  Будто
невидимый великан гладил  пальцами  деревья,  чуть  нагибал  их  и  шелестел
листьями, и от этого движения в ночи у меня напрягались  плечи.  Будто  сама
ночь была живой, и раньше я такого не видала.
   Рука у Ричарда была теплой и чуть влажной. Он  приглушил  свою  щекочущую
энергию, и касаться его не было неприятно. Я была  ему  за  это  благодарна,
зная, что это нелегко. Ричард придвинулся  ближе,  чуть  зашелестев  кожаным
плащом, наброшенным на одно плечо и завязанным на груди. Плащ в сочетании  с
длинными рукавами ярко-синей рубашки придавал ему какой-то античный вид.
   Ричард подтянул меня за руку, привлек к себе, в круг своих рук, к  плащу.
Облака разошлись, и вдруг мы оказались в густом серебристом  сиянии.  Ричард
смотрел вдаль. Кажется, он прислушивался к чему-то, чего я не  слышала.  Его
руки сжались у меня на пальцах, почти  болезненно.  Он  посмотрел  на  меня,
будто вспомнил, что я тоже здесь. И улыбнулся:
   - Ты это чувствуешь?
   - Что?
   - Эту ночь.
   Я хотела ответить ?нет?  -  и  остановилась.  Огляделась,  снова  увидела
волнующиеся деревья, ощутила движение.
   - Сегодня лес как-то более живой.
   Он улыбнулся шире, блеснув белыми зубами, почти оскалился.
   - Да. Я попыталась отодвинуться, но он меня не пустил.
   - Это ты делаешь, - сказала я. Сердце вдруг забилось у меня  в  горле.  Я
ожидала, что придется бояться много чего, но о Ричарде я в  этом  смысле  не
думала.
   - Мы должны делиться силой, и это я и делаю. Но эта сила должна быть моя,
Анита. Зомби не произведут впечатления на стаю.
   Я попыталась опустить сердце обратно и заставила себя стоять  неподвижно.
Заставила себя  сжать  его  руки  в  ответ.  Я  недодумала,  как  это  будет
происходить. Не учла, что не я тут буду главной. Не моя сила должна быть,  а
его. Я должна была служить топливом для его огня, а не наоборот.
   - Это метка Жан-Клода, - сказала я. - Вот что это все делает.
   - Мы и думали, что она так подействует, - ответил Ричард.
   И я поняла, что это ?мы? не включает меня.
   - И как же она действует?
   - Вот так.
   Вибрирующая энергия хлестнула по его коже, как теплая волна. Из  его  рук
она хлынула в мои, накрыла меня,  и  там,  где  она  веяла,  шевелились  все
волоски.
   - Как ты, Анита?
   - Нормально, - ответила я, но шепотом  без  голоса.  Он  поймал  меня  на
слове. Рухнул какой-то барьер, и сила Ричарда ударила в меня будто  кулаком.
Я помню, как падала, помню руки Ричарда вокруг моей талии,  а  потом  -  как
будто я была где-то еще. Везде. Я была там, в лесу, глядя  на  нас  глазами,
которые пытались повернуться и увидеть меня, но меня там не было.  Это  было
похоже на ветер, открывавшийся во мне, когда я ходила  по  кладбищу,  только
это не была сила, рвущаяся  наружу.  Это  была  я  сама.  Я  выглядывала  из
десятков глаз, касалась тел, мохнатых и еще  пока  без  шерсти.  Я  тянулась
наружу, наружу,  коснулась  Райны  -  я  знала,  что  это  она,  и  ее  сила
выставилась наружу, как щит, отбросив меня, но я успела ощутить ее страх.
   Ричард позвал меня назад, хотя ?позвал? - это значит голосом, а голоса не
было. Я вернулась в себя в потоке  клубящейся  золотистой  энергии,  увидела
свет у себя за глазами, хотя там нечего было видеть на самом деле. Я открыла
глаза, хотя не на сто процентов уверена, что они  были  закрыты.  Золотистая
энергия никуда не делась, она клубилась у меня внутри,  гуляла  по  коже.  Я
охватила руками плечи Ричарда и ощутила в нем ответную энергию.
   Мне не надо было спрашивать, что я только что пережила. Я знала. Это было
то, что и значит, по крайней мере, для такого  сильного,  как  Ричард,  быть
альфой. Он мог бросить свою сущность наружу и вступить в контакт  со  стаей.
Вот как он удержал от превращения того вервольфа два дня назад. Вот  как  он
делился кровью. Маркус не умел этого делать, но Райна умела.
   Ни сила Жан-Клода, ни даже моя сила никогда не ощущалась столь живой. Это
было как будто я отбираю энергию у деревьев, у ветра, будто  подключилась  к
гигантскому  аккумулятору,  в  котором  сила  не  иссякнет  никогда.  Ничего
подобного я в жизни не испытывала.
   - Бежать можешь? - спросил  Ричард.  В  этом  вопросе  было  больше,  чем
говорили слова, и я это знала.
   - О да!
   Он улыбнулся, улыбнулся радостно, взял меня за руку,  и  мы  бросились  в
лес. Хотя он и оставался  пока  человеком,  но  в  беге  мне  былое  ним  не
сравниться. Сегодня  он  даже  не  столько  бежал,  сколько  скользил  между
деревьями. Как будто сонар предупреждал его о каждой  ветке,  каждом  корне,
каждом поваленном стволе. Будто деревья расступались перед  ним,  как  вода,
или проходили через него, как нечто, для чего у меня  нет  слова.  Он  тянул
меня за собой. Не только рукой, но всей своей энергией. Как будто он вошел в
меня, и что-то нас связало. Это должно было казаться вторжением, пугать меня
- но не пугало.
   Мы вылетели на большую поляну, и сила Ричарда наполнила ее, пробежала  по
остальным ликантропам, как  огонь  по  сухим  веткам.  Она  наполнила  их  и
заставила повернуться к нему. Не тронула она лишь Маркуса,  Райну,  Джемиля,
Себастьяна и Кассандру - только эти пятеро смогли  не  пустить  его  в  себя
усилием воли. Остальных он просто смел, и я  знала,  что  частью  той  силы,
которая дала ему это сделать,  была  я.  И  был  еще  далекий  как  сон  или
полузабытый кошмар Жан-Клод, глубоко внизу  этой  извивающейся  силы,  почти
похороненной ярким светом Ричарда.
   Я ощущала каждое движение. Как будто мир вдруг  стал  хрустальным,  почти
как под действием адреналина или в шоке, когда все становится резким, острым
и пугающе ясным. Будто тебя погрузили в реальность, а все  остальное  навеки
будет сном. И это было почти больно.
   Маркус сидел в кресле, вырезанном  из  камня  так  давно,  что  края  его
стерлись под действием стихий, ладоней и тел. Я знала, что ликои уже  очень,
очень давно сходятся на этой поляне.
   На Маркусе был коричневый фрак с атласными лацканами. Рубашка из  золотой
ткани - не ламе, а настоящей золотой  ткани,  будто  расплавили  драгоценный
металл и выковали  рубашку.  На  краю  каменного  кресла  свернулась  Райна.
Длинные рыжеватые волосы были  уложены  затейливыми  кольцами  на  голове  и
вокруг лица. Ее лоб перерезала золотая цепь с - бриллиантом размером  в  мой
палец. Вокруг шеи  огнем  горели  другие  бриллианты.  Она  была  совершенно
обнажена, если не считать золотых блесток на теле, от которых соски казались
металлическими. Еще на лодыжке у нее была  золотая  цепь  с  бриллиантом,  и
низко на бедрах золотая цепь помассивнее. И все.
   А я еще жаловалась на свой костюм.
   - Добро пожаловать, Ричард и Анита, - сказал Маркус. - Добро пожаловать в
нашу счастливую семью.
   Голос у него был густой, глубокий,  парящий  на  острие  его  собственной
силы, но этого было мало. И в любом случае  было  бы  мало.  Ричард  мог  бы
надеть свои джинсы с футболкой, и все равно они все склонились бы перед ним.
Не только одежда делает короля.
   - Приветствую вас, Маркус и Райна, - отозвался Ричард.
   Он, медленно отпустил мою руку, но связь при этом осталась. Немножко было
похоже, как я привязала к себе ауры  Ричарда  и  Жан-Клода,  но  здесь  было
больше того. Он сделал несколько  шагов  и  встал  передо  мной.  Я  ощущала
Ричарда как огромный,  переливающийся...  предмет.  Энергия  его  потрясала.
Самым близким к этому из моего опыта aыла испытанная мною сила одного  Даоин
Сидхе - фэйре из высшего круга.
   - Ах ты скверный мальчишка! - сказала Райна. - Ты ее сделал нашей.
   - Нет, - ответил Ричард. - Она  осталась  той,  кем  была  всегда.  Самой
собой.
   - Как же ты тогда можешь пользоваться ее силой? - спросила Райна. - А она
твоей?
   Райна оттолкнулась от кресла и заходила мягкими шагами вдоль его передней
кромки, как зверь в клетке.
   - Что ты сделал, Ричард? - спросил Маркус.
   - Она - моя пара.
   - Райна, проверь, - велел Маркус.
   Райна улыбнулась - очень неприятно - и пошла  к  нам  тем  же  крадущимся
шагом. Стала  раскачиваться,  превращая  походку  в  соблазнительный  танец.
Сегодня я чувствовала ее силу. Ее похоть  пронизывала  воздух,  как  струйки
молний, колола кожу, сушила во рту.  Я  чувствовала,  как  каждый  самец,  и
Ричард тоже не может отвести от нее глаз, и не презирала это. Черт,  я  сама
не могла отвести глаз. Она  была  великолепна  в  этой  чистой,  неприкрытой
похоти. Секс для Райны был силой - в буквальном смысле слова.
   Я сбросила длинный черный плащ, и он  медленно  упал  на  землю.  Людские
горла ахнули в один голос. Я провела руками по голой коже талии, по  кожаным
ножнам. И рассмеялась. Громкий, лающий смех -  это  Райна  мне  ответила.  Я
оседлала ее силу, танцуя на краю этой энергии.
   И я пошла к ней, не ожидая ее, а встречая в центре  круга.  Мы  пошли  по
кругу, и я не уступала ей в танце. Ее ауру секса и насилия я втянула в себя,
как будто сунула в нее руку и вытащила ее кусок.  Глаза  ее  расширились  от
страха, дыхание стало чаще.
   Она умела защититься от другого вервольфа, но мой род  силы  был  слишком
иным, и она не знала, что ей делать. Я никогда, не  делала  этого  раньше  и
сама не понимала, что я делаю, пока Райна не отступила. Она  не  побежала  к
Маркусу, но сияние ее исчезло. Она поджала  хвост,  и  я  в  своем  сознании
ощутила ее вкус, будто лизнула ее кожу.
   Тогда я повернулась к Ричарду и пошла к  нему,  раскачиваясь  на  высоких
каблуках. Я чувствовала на себе взгляды всех мужчин, знала, что они смотрят.
Обернув эти взгляды вокруг себя,  я  бросила  их  Ричарду.  Он  стоял  почти
неподвижно, темные глаза наполнились жаром, который был и сексом, и силой, и
еще чем-то. И впервые я поняла это что-то. Я услышала музыку,  ощутила,  как
она танцует в моем теле.
   Я подобрала плащ и притянула к себе Ричарда. Мы поцеловались,  и  поцелуй
горел, будто в нем смешалась не  только  плоть.  Я  резко  отпустила  его  и
посмотрела ему не в лицо, а намного ниже. Даже не касаясь, я знала,  что  он
уже тверд и готов. Стаю  я  все  еще  ощущала,  далекую,  но  на  расстоянии
прикосновения. Огромная волчья голова Джейсона  потерлась  о  мое  бедро.  Я
запустила пальцы в этот густой мех и знала, что, если мы с  Ричардом  сейчас
займемся любовью, стая будет об этом знать. Здесь и сегодня они будут вместе
с нами. Это не будет только секс, это будет магия,  и  это  не  казалось  ни
стыдным, ни запретным, ни не правильным.
   - Ты не можешь им позволить это делать! - сказала Райна. -  Маркус  резко
встал, и вид у него был усталый.
   - Нет, вряд ли могу, - сказал он  и  посмотрел  на  Райну  -  обнаженную,
красивую, внушающую страх. - Но ведь это же не твоя кровь прольется сегодня,
да, любимая?
   Сарказм можно было хоть ножом резать, и  я  впервые  поняла,  что  Маркус
знает, что такое Райна, - а может быть, всегда это знал.
   Райна встала перед ним на колени, вцепившись руками в  собственные  ноги.
Она потерлась шеей о его бедро, гладя одной рукой в опасной близости к паху.
Даже сейчас это было то, что она лучше всего умела, - секс и боль.
   Он бережно тронул ее волосы, глядя на нее  сверху  вниз,  и  нескрываемая
нежность на его лице заставила меня отвернуться. Это был до  ужаса  интимный
взгляд, интимнее секса, сильнее его. Этот дурак ее любил.
   Если бы он не заказал мое убийство, я бы его пожалела. Маркус отступил от
Райны  и  пошел  вокруг  поляны.  Его  сила  открылась  как  дверь,  плеснув
электрической  водой  на  волков,  на  меня.  Он  снял  галстук,  расстегнул
несколько пуговиц рубашки.
   - Хватит предисловий, Ричард. Давай делать дело.
   - Я знаю, что ты пытался убить  Аниту,  -  сказал  Ричард.  Рука  Маркуса
замерла  на  полпути.  Лицо  его  исказилось  удивлением,  потом   удивление
сменилось улыбкой.
   - Ты уже дважды поразил меня сегодня, Ричард. Посмотрим,  сможешь  ли  ты
сделать это в третий раз.
   - Сегодня я убью тебя, Маркус, и ты это знаешь.  Маркус  сбросил  фрак  с
плеч.
   - Можешь попытаться. Ричард кивнул:
   - Я собирался дать тебе шанс уйти живым.
   - Я пытался убить твою подругу. Теперь  ты  не  можешь  оставить  меня  в
живых. - Он расстегнул манжеты.
   - Не могу, - согласился Ричард. Он развязал плащ и сбросил его на  землю.
Вытащил рубашку из штанов и одним  движением  снял  ее  через  голову.  Тени
лунного  света  переливались  на  мышцах  его  груди  и  живота.  Мне  вдруг
захотелось, чтобы он не делал этого. Я  могу  пристрелить  Маркуса,  и  дело
сделано. Ричард мне никогда этого не простит, зато останется  в  живых.  Они
будут биться не потусторонней силой, а зубами и  когтями.  Вся  вибрирующая,
рвущаяся энергия Ричарда не спасет его от перегрызенного горла.

37

   Ричард повернулся ко мне, одетый лишь в сапоги и  кожаные  штаны.  Маркус
попросил, чтобы они не раздевались догола -  пощадили  достоинство  старика.
Чушь собачья. Что-то повисло в воздухе, что мне не нравилос