пролетела  по  воздуху,  ударилась  в  фальшивую  стену,  но   полет   не
остановился.  Стена  разлетелась.  Я  лежала  на  животе  и  пыталась  вновь
научиться дышать. Пульс грохотал в голове  так,  что  я  ничего  другого  не
слышала. Постепенно оцепенение тела проходило, и тело сообщало мне, что  оно
поцарапано и побито, но ничего в нем не сломано. Не может  быть.  Всего  две
метки - и я превратилась в Аниту - Живой Таран.  В  первый  раз,  когда  это
случилось, я не оценила благодеяния, но сегодня поняла. Ура, я не ранена, но
мне все равно надо пройти мимо Райны. Остальные  все  разбегутся  кто  куда,
когда Райна будет мертва. Вопрос в том, как привести ее в такое состояние.
   Поглядев вверх, я поняла, что лежу рядом со столом, где выложено все  мое
оружие. А пистолеты заряжены? Если я к ним брошусь, а они не заряжены, Райна
меня убьет. Конечно, если просто лежать и истекать кровью, она поступит  так
же.
   Я слышала приближающийся цокот ее высоких каблуков. Оттолкнувшись,  встав
на колени, на ноги, я бросилась к  столу.  Она  еще  не  видела  меня  из-за
полуразбитой стены, но она меня слышала. И побежала быстрее на этих дурацких
каблуках.
   Схватив на лету ?файрстар?, я перекатилась через стол и, лежа  на  спине,
снизу  увидела  прыгающую  через  стол  Райну.   Щелкнув   большим   пальцем
предохранитель, я спустила курок. Пистолет  рявкнул,  и  пуля  попала  ей  в
живот.  Ударом  ее  чуть  притормозило,  и  у  меня  оказалась   возможность
выстрелить еще раз, выше, в грудь.
   Райна рухнула на  колени,  медово-карие  глаза  раскрылись  в  шоке.  Она
протянула руку, и я отползла, все еще на спине. У нее в глазах потух свет, и
она рухнула набок, рассыпав по полу рыжеватый водопад волос.
   Съемочная группа брызнула кто куда. Только Хейди  сжалась  под  стеной  и
плакала, закрывая уши, боясь бежать ц боясь оставаться.
   Я встала, опираясь на стол. Теперь мне было видно тело Габриэля. Из  глаз
текла кровь и какая-то прозрачная жидкость, а тело все еще не упало и стояло
на коленях в какой-то жуткой пародии на жизнь, будто сейчас он откроет глаза
и окажется, что он притворялся.
   Сквозь завешенную дверь вошел Эдуард с прикладом ружья у  плеча.  За  ним
Харли с автоматом. Он оглядел комнату, потом вернулся взглядом ко мне.
   - Анита здесь? - спросил он.
   - Да, - ответил Эдуард.
   - Я ее не узнаю.
   - Погоди стрелять. Я ее для тебя найду.
   Эдуард пошел ко мне, видя одновременно всю комнату.
   - Сколько из этой крови твоей? - спросил он. Я мотнула головой.
   - Как ты меня нашел?
   - Попытался перезвонить в ответ на твое сообщение. Никто не знал, где ты.
Потом оказалось, что никто не знает, где Ричард, где Жан-Клод и где Райна.
   Я услышала, как вскрикнул через меня Ричард,  и  на  этот  раз  не  стала
сдерживаться. Вопль  вылетел  у  меня  изо  рта.  Если  бы  Эдуард  меня  не
подхватил, я бы упала.
   - Надо быстрее к Жан-Клоду и Ричарду. Немедленно!
   - Ты даже идти не можешь, - сказал он. Я схватила его за плечи.
   - Помоги мне, и я даже бежать смогу.
   Эдуард не стал спорить - просто кивнул и обхватил меня рукой за талию.
   Харли отдал мои ножи и браунинг Эдуарду. Я стояла рядом, но  он  даже  не
попытался отдать их мне - смотрел мимо, будто меня и не  было.  Может  быть,
для него так и было.
   Я отрезала штанины джинсов - осталась только в белье и в  кроссовках,  но
теперь я могла бежать, а бежать надо было - я это чувствовала.  Чувствовала,
как нарастает сила в этой летней ночи. Доминик готовит  лезвие.  Я  это  уже
чувствовала на вкус и молилась на бегу, молилась, чтобы мы успели.

44

   Мы бежали. Я летела так, что сердце  вырывалось  из  груди,  перепрыгивая
через деревья, уклоняясь от каких-то предметов, которых не видела  -  только
чувствовала. Бурьян ј ветви исцарапали мне ноги. Зацепившаяся за щеку  ветка
заставила оступиться, и Эдуард подхватил меня.
   - Что это? - спросил Харли.
   Среди деревьев виднелся яркий белый свет. Не огонь.
   - Кресты, - сказала я.
   - Чего? - переспросил Харли.
   - Жан-Клода подвесили на крестах.
   Я уже знала, что это так, и уже бежала на свет, Харли и Эдуард - следом.
   Так мы вылетели на поляну. Я подняла браунинг, не успев  подумать.  Всего
секунда мне была нужна, чтобы охватить взглядом  сцену.  Ричард  и  Жан-Клод
aыли так опутаны цепями, что еле могли двигаться, а о  бегстве  говорить  не
приходилось. На шею Жан-Клода был наброшен крест. Он  пылал,  как  пойманная
звезда, лежа на складках цепи. Кто-то завязал Жан-Клоду глаза, будто  боясь,
что сияние его ослепит. Это было странно, поскольку  его  собирались  убить.
Заботливые убийцы.
   У Ричарда был заткнут кляпом рот. Он  сумел  освободить  руку,  и  они  с
Жан-Клодом соприкасались пальцами, стараясь не терять контакта.
   Над ними  в  белой  церемониальной  мантии  стоял  Доминик.  Капюшон  был
отброшен назад, руки широко раскинуты, и он держал меч размером с меня. А  в
другой руке у него было что-то темное, что-то вроде пульсирующего и  живого.
Сердце. Сердце вампира Роберта.
   Сабин сидел в каменном кресле Маркуса, одетый так, как  я  видела  его  в
прошлый раз, - капюшон надвинут, лицо в темноте. Кассандра сияла белизной по
ту сторону круга силы, образуя треугольник с  двумя  своими  мужчинами.  Мои
двое лежали связанные на земле.
   Я прицелилась в Доминика и выстрелила.  Пуля  вылетела.  Я  это  слышала,
видела, но она не  дошла  до  Доминика.  Она  никуда  вообще  не  попала.  Я
выдохнула и попыталась снова.
   Доминик глядел на меня, на бородатом лице было одно лишь спокойствие и ни
следа испуга.
   - Ты принадлежишь мертвым, Анита Блейк, и ни ты, ни твои не могут  пройти
этот круг. Ты пришла лишь увидеть их смерть.
   - Ты проиграл, Доминик. Зачем же теперь их убивать?
   - Мы никогда не найдем второй раз того, что нам нужно.
   Густым,  неуклюжим  голосом,  будто  ему  трудно  было  говорить,   Сабин
произнес:
   - Это будет сегодня.
   Он встал и откинул капюшон. Кожи почти не осталось, только кустики  волос
и гноящаяся плоть. Изо рта сочилась темная жидкость. Может быть, у него  уже
не было в запасе суток. Но это не моя проблема.
   - Совет вампиров запретил вам сражения, пока  не  будет  решен  вопрос  о
законе Брюстера. Вас убьют за ослушание.
   Это было наполовину догадкой,  но  я  достаточно  терлась  возле  Принцев
городов, чтобы знать, насколько они серьезно относятся к ослушанию. А  совет
был фактически самым большим и зловредным Принцем города. И он  будет  менее
снисходительным, а не более.
   - Я рискну на это пойти, - сказал  Сабин,  тщательно  выговаривая  каждое
слово.
   - Кассандра тебе сказала о моем предложении? Если мы не  сможем  вылечить
тебя завтра, я дам Жан-Клоду поставить на меня метку. Сегодня  у  тебя  лишь
часть того, что нужно тебе для заклинания. Я  нужна  тебе,  Сабин,  так  или
иначе, а тебе без меня не обойтись.
   Я не стала говорить, что метки на мне уже есть. Если  бы  они  узнали  об
этом, я могла бы предложить лишь одно: что я умру вместе с ребятами.
   Доминик покачал головой:
   - Я обследовал тело Сабина, Анита.  Завтра  будет  поздно.  Нечего  будет
спасать.
   Он склонился над Ричардом.
   - Ты ведь не знаешь наверняка.
   Он положил бьющееся сердце на грудь Ричарда.
   - Доминик, не надо! - Уже было поздно лгать. - Я  отмечена,  Доминик.  Мы
будем совершенной жертвой. Открой круг, и я войду.
   Он повернулся ко мне.
   - Если это правда, то ты слишком опасна, чтобы тебе доверять.  Вы  втроем
без круга смели бы нас. Понимаешь, Анита, я  сотни  лет  входил  в  истинный
триумвират. Тебе и не снилось, какой силы можешь ты коснуться. Вы с Ричардом
куда сильнее Кассандры и меня. Вы стали  бы  такой  силой,  с  которой  надо
считаться. Сам совет боялся бы вас. - Он засмеялся:
   - Быть может, за одно это они нас простят.
   Он говорил слова, от которых вокруг меня взвихрилась сила.  Я  подошла  и
коснулась круга. Ощущение было такое, будто кожа хочет сползти с  костей.  Я
упала и соскользнула по чему-то, чего там не было. Жан-Клод  взвизгнул.  Мне
было больно так, что я кричать не могла. Лежа рядом с кругом, я  при  каждом
вдохе полным ртом ощущала вкус смерти - старой, гниющей смерти.
   - Что это? - склонился надо мной Эдуард.
   - Без твоих партнеров у тебя нет силы сломать этот круг, Анита.
   Доминик встал, занося меч для удара.
   В той комнате Дольф прошел через круг! Я схватила Эдуарда за рубашку.
   - Войди в круг и убей этого гада! Быстрее!
   - Если ты не можешь, как смогу я?
   - В тебе нет магии, вот как!
   Вот в такие редкие моменты понимаешь, что значит слово ?доверие?.  Эдуард
ничего не знал об этом обряде, но спорить не стал. Он просто сделал то,  что
я ему сказала. Я не была на сто процентов уверена, что  это  выйдет,  но  не
могло не выйти.
   Доминик обрушил меч вниз, я вскрикнула. Эдуард вошел в  круг,  будто  там
ничего не было. Меч вошел в грудь Ричарда, приколов к нему бьющееся  сердце.
Боль от вошедшего клинка бросила меня на колени. Я ощутила, как он входит  в
тело Ричарда, и больше не ощущала уже ничего, будто  повернули  выключатель.
Заряд дробовика попал Доминику в грудь.
   Он не упал. Он поглядел на дыру у себя в груди, на Эдуарда,  вытащил  меч
из груди Ричарда и снял с него пульсирующее сердце. Так он и стоял, с  мечом
в одной руке и сердцем в другой. Эдуард выстрелил еще раз, и  ему  на  спину
прыгнула Кассандра.
   Тут в круг вошел Харли. Схватив Кассандру  за  пояс,  он  оторвал  ее  от
Эдуарда, и они  вдвоем  покатились  по  земле.  Заговорил  автомат,  и  тело
Кассандры дернулось, кулачок взлетел вверх и обрушился вниз.
   Эдуард стрелял, пока лицо Доминика не исчезло брызгами костей и крови,  и
его тело медленно рухнуло на колени. Протянутая рука уронила сердце на землю
рядом со страшно неподвижным телом Ричарда.
   Сабин взлетел в воздух:
   - За это, смертный, я душу из тебя выну!
   Я коснулась круга - он был на месте.  Эдуард  с  ружьем  поворачивался  к
вампиру. Обнаженное сердце пульсировало и трепетало в сиянии крестов.
   - Сердце, стреляй в сердце!
   Эдуард не колебался. Он повернулся и расстрелял сердце, превратив  его  в
ошметки мяса. В тот же миг на него налетел Сабин и швырнул в воздух, а когда
Эдуард упал, Сабин оказался сверху.
   Я протянула руку и нащупала пустой воздух. На ходу, с двух рук,  я  стала
стрелять в Сабина, всадила ему в грудь  три  выстрела,  заставив  подняться,
слезть с Эдуарда.
   Сабин почти умоляющим жестом  поднял  руку  перед  скелетом  лица.  Глядя
поверх ствола в его здоровый, глаз, я спустила курок. Пуля попала чуть  выше
остатков носа. Выходное отверстие оказалось, как и  должно  было,  огромным,
плеснув на траву мозгами и кровью. Я сделала еще два выстрела, пока Сабин не
стал казаться обезглавленным.
   - Эдуард? - Голос Харли. Он стоял над неподвижным,  очень  мертвым  телом
Кассандры и искал глазами единственного человека, которого мог узнать.
   - Харли, это я, Анита.
   Он потряс головой, будто отгоняя надоедливую муху.
   - Эдуард, здесь все еще монстры, Эдуард!
   Он направил на меня автомат, и я знала, что не могу дать ему  выстрелить.
Нет, даже не так - я  подняла  браунинг  и  выстрелила  раньше,  чем  успела
подумать. От первого выстрела он упал на колени.
   - Эдуард!
   Он выпустил очередь, которая прошла чуть выше голов обоих прикованных.  Я
всадила вторую пулю ему в грудь и еще одну в голову, пока он не упал.
   Подходя к нему, я держала пистолет наготове. Если бы он  дернулся,  я  бы
стреляла еще. Он не дернулся. Я ничего не знала о Харли, кроме того, что  он
натуральный псих и потрясающе умеет обращаться с оружием. И  ничего  уже  не
узнаю, потому что Эдуард информацией никогда не делится. Я пинком  отбросила
автомат от мертвой руки Харли и пошла к остальным.
   Эдуард медленно сел, потирая затылок, и смотрел, как я отхожу от тела.
   - Это ты сделала?
   Я посмотрела ему в глаза.
   - Да.
   - Я убивал людей и за меньшее.
   - Я тоже, - сказала я, - но если мы собираемся ссориться, давай я сначала
освобожу ребят? Я не чувствую Ричарда.
   Слово ?убит? я не хотела говорить вслух. Пока  нет.  Эдуард  поднялся  на
ноги - шатаясь, но поднялся.
   - Потом поговорим. - Потом, - согласилась я.
   Он подошел и сел со своим другом. Я пошла и села возле моего любовника  и
второго кавалера.
   Браунинг я сунула в кобуру, сдернула крест с груди Жан-Клода и  запустила
его в лес. Темнота обрушилась плотным бархатом. Я наклонилась освободить его
от цепей, и одно звено стукнуло меня по голове.
   - А, черт!
   Жан-Клод сел, отбросив цепь с груди, как простыню. Потом  содрал  с  себя
повязку. Я уже ползла к Ричарду. Я видела, как меч  пронзил  его  грудь.  Он
должен был бы быть мертвым, но я стала искать  пульс  на  сонной  артерии  и
нашла его. Он бился под моими пальцами, Как еле ощутимая мысль, и я  обмякла
от облегчения. Он был жив. Слава тебе. Господи.
   Жан-Клод присел с другой стороны от тела Ричарда.
   - Я думал, вы не можете стерпеть его прикосновения - так он  мне  сказал,
когда ему еще не заткнули рот кляпом. Они боялись, что он призовет на помощь
своих волков. Я уже позвал Джейсона и моих вампиров. Они скоро здесь будут.
   - Почему я его не чувствую у себя в голове?
   - Я вас блокирую. Рана страшная, и я  лучше  умею  справляться  с  такими
вещами.
   Я вытащила кляп изо рта у Ричарда, коснулась его губ. Мысль о том, как  я
отказалась его поцеловать, жгла немилосердно.
   - Он умирает?
   Жан-Клод сломал цепи Ричарда - куда осторожнее, чем свои. Я  помогла  ему
снять их с его тела. Ричард лежал на земле в окровавленной белой футболке  и
вдруг оказался опять Ричардом. Я  не  могла  себе  представить  того  зверя,
который мне предстал. И мне вдруг стало все равно.
   - Я не могу его потерять.
   - Ричард умирает, ma petite. Я чувствую, как уходит его жизнь.
   Я повернулась к нему:
   - Ты все еще не даешь мне это почувствовать?
   - Я защищаю вас, ma petite. - Выражение его лица мне не понравилось.
   Я взяла его за руку - кожа была прохладна на ощупь.
   - Зачем?
   Он отвернулся.
   Я дернула его, заставляя повернуться ко мне.
   - Зачем?
   - Имея даже всего две метки, Ричард  может  выпить  досуха  нас  обоих  в
стремлении остаться в живых. Я этому препятствую.
   - Вы защищаете нас обоих?
   - В момент его смерти, ma petite, я могу защитить одного из  нас,  но  не
двоих.
   - То есть, когда он умрет, умрете вы оба?
   - Боюсь, что да. Я затрясла головой:
   - Нет. Только не оба сразу. Так нельзя. Черт  возьми,  вы  же  не  должны
умирать!
   - Простите меня, ma petite.
   - Нет! Мы можем объединить силы, как когда поднимали  зомби,  вампиров  -
как вчера ночью.
   Жан-Клод вдруг подался вперед, опираясь одной рукой на тело Ричарда.
   - Я не потащу вас за собой в могилу, ma petite. Лучше я буду думать,  что
вы живете и благоденствуете.
   Вцепившись пальцами одной руки в плечо Жан-Клода, я другой коснулась тела
Ричарда. От прерывистого дыхания рука задрожала от плеча до пальцев.
   - Я буду жить, но не благоденствовать. Мне лучше  умереть,  чем  потерять
вас обоих.
   Он глядел на меня долгую секунду.
   - Вы не знаете, о чем просите.
   - Мы теперь триумвират. Мы можем это  сделать,  Жан-Клод,  можем,  но  ты
должен мне показать как.
   - Мы сильны так, что во сне не приснится, ma petite, но даже мы не  можем
обмануть смерть.
   - Этот тип у меня в долгу. Жан-Клод дернулся, как от боли:
   - Кто у вас в долгу?
   - Смерть.
   - Ma petite...
   - Делайте, Жан-Клод, делайте, что бы оно ни было. Быстрее, пожалуйста!
   Он свалился на Ричарда, едва в силах поднять голову.
   - Третья метка. Она либо свяжет нас навеки, либо убьет нас всех.
   Я протянула ему запястье.
   - Нет, ma petite. Раз это будет наш последний и единственный раз, иди  ко
мне.
   Он лег, наполовину на тело Ричарда, раскрыв объятия. Я легла в  круг  его
рук, а когда коснулась его груди, поняла, что  сердце  не  бьется.  Тогда  я
подняла глаза к его лицу:
   - Не оставляй меня.
   Полночные синие глаза наполнились огнем.  Жан-Клод  отвел  мне  волосы  в
сторону:
   - Откройся мне, ma petite, откройся нам обоим.
   Я так и сделала, распахнув сознание, сняв все защиты, что у меня были.  И
стала падать вперед, до невозможности  -  вперед,  вниз,  в  длинный  черный
туннель, к жгучему синему огню. Белым ножом резанула тьму боль,  я  услышала
собственный стон. Я ощутила, как входят в меня  клыки  Жан-Клода,  смыкается
его рот на моей шее, высасывая меня и выпивая.
   В падающей тьме прошумел ветер, подхватив меня будто  сетью  перед  самым
этим синим огнем. Ветер нес запах свежей земли и мускусный аромат шерсти.  И
еще одно ощутила я: печаль. Печаль и скорбь Ричарда, не о собственной смерти
- об утрате. Будь он жив или мертв, он утратил  меня,  а  среди  многих  его
слабостей была верность, не  знающая  резонов.  Однажды  полюбив,  он  любил
вечно, что бы ни сделала женщина.  Истинный  рыцарь  в  любом  смысле  этого
слова. Дурак он был, и за это я его любила. Жан-Клода я любила вопреки тому,
кем он был, Ричарда - благодаря.
   Я не утрачу его.
   Я завернулась в его суть, будто собственным телом в простыню, только тела
у  меня  не  было.  Я  держала  его  сознанием,  телом  и   заставляла   его
почувствовать мою любовь, скорбь, сожаление. И Жан-Клод тоже  был  здесь.  Я
слегка ждала, что он попытается возразить, сорвать все это, но он  не  стал.
Синий огонь пролился из туннеля нам навстречу, и мир взорвался невообразимой
путаницей  форм  и  цветов.  Обрывки  воспоминаний,  ощущений,  мыслей,  как
элементы трех разных мозаик, разлетались в воздухе, и каждый кусочек ложился
в картину.
   Я шлепала через лес на четырех ногах.  От  одних  только  запахов  я  уже
пьянела. Я погружала клыки в тонкое запястье, и оно было не мое.  Я  глядела
на пульс на шее женщины и думала о  крови,  теплой  плоти,  и  где-то  очень
отдаленной была мысль о сексе. Воспоминания нахлынули быстро,  еще  быстрее,
понеслись карнавальным потоком, образы покрылись тьмой, будто в воду пролили
чернила. И когда тьма стала всем, я всплыла на невообразимый миг и  погасла,
как пламя свечи. И ничего.
   Я даже испугаться не успела.

45

   Очнулась я пастельно-розовой больничной палате. Сестра в таком же розовом
халате улыбнулась, глядя на меня. Страх ударил изнутри,  как  шампанское  из
бутылки. Где Ричард? Где Жан-Клод? Но смогла я спросить только одно:
   - Как я сюда попала?
   - Вас привез ваш друг. - Она кивком показала в сторону. У стены в  кресле
сидел  Эдуард,  перелистывая  журнал.  Он  поднял  глаза,   мы   встретились
взглядами, и на его лице не выразилось ничего.
   - Эдуард?!
   - Друзья меня зовут Тед, Анита, ты это знаешь. - Та самая открытая улыбка
- добрый старый Тед Форрестер. Единственное его  легальное  обличье  -  даже
копы считали, что он и есть этот самый миляга Тед. - Сестра, мы не могли  бы
несколько минут поговорить наедине?
   Сестра улыбнулась, с любопытством поглядела на нас и вышла, не переставая
улыбаться.
   Я хотела взять Эдуарда за руку, но  оказалось,  что  левая  рука  у  меня
примотана к столу, и на ней стоит капельница. Я протянула правую,  и  он  ее
взял.
   - Они живы?
   Он улыбнулся - чуть скривил губы.
   - Ага.
   Облегчение, какого вообще не могло быть,  нахлынуло  на  меня  волной.  Я
рухнула на кровать.
   - Что произошло?
   - У тебя были царапины от ликантропов и очень серьезный укус вампира.  Он
почти осушил тебя, Анита.
   - Может быть, это и нужно было, чтобы нас спасти.
   - Может быть, - согласился Эдуард и сел на край кровати.  Пиджак  у  него
чуть распахнулся, показав кобуру с пистолетом. Он перехватил мой  взгляд.  -
Полиция согласилась, что монстры могли затаить злобу.  Даже  у  твоей  двери
поставили полицейский пост.
   Мы уже не держались за руки. Он смотрел на меня, и что-то очень  холодное
отразилось у него на лиц