снулась
чего-то скверного. Может быть, так оно и было.
  - Серебряные пули ее ранят?
  Он задумался на секунду:
  - Мне неизвестно.
  - Если вы перестанете пытаться захватить мой разум, я вам помогу.
  - Вам лучше пойти против нее с пистолетом, чем со мной?
  В его голосе звучал истинный интерес.
  - Вы правильно поняли.
  Он отступил назад и сделал мне жест рукой в сторону ринга.
  Я перепрыгнула рельс и встала рядом с Жан-Клодом. Стараясь не обращать на
него внимания, я направилась к исполинской твари. Вытащила браунинг. Его
гладкая и твердая тяжесть успокаивала.
  - Древние египтяне оказывали ей божеские почести, ma petite. Это была
Эдхо, королевская змея. О ней заботились, приносили ей жертвы, обожали.
  - Она не бог, Жан-Клод.
  - Вы так уверены?
  - Не забывайте, я монотеистка. Для меня это просто сверхъестественная
ползучая тварь.
  - Как хотите, ma petite.
  Я обернулась:
  - А каким чертом вам удалось ее протащить через карантин?
  Он покачал головой:
  - Разве это важно?
  Я снова обернулась к твари посреди ринга. Сбоку от нее кровавой грудой
лежала заклинательница. Змея ее не съела. Знак уважения, преданности или
просто везение?
  Кобра задвигалась к нам, сжимая и разжимая чешуйки брюха. Жан-Клод был
прав: не важно, как она попала в страну. Она сейчас здесь.
  - Как мы будем ее останавливать?
  Он улыбнулся так широко, что стали видны клыки. Может быть, на слово "мы".
  - Если вы обездвижите ей пасть, я думаю, мы с ней разберемся.
  Туловище змеи было толще телеграфного столба. Я покачала головой:
  - Если вы так говорите...
  - Вы можете ранить ее в пасть?
  Я кивнула:
  - Если серебряные пули подействуют, то да.
  - Маленький мой снайпер, - сказал он.
  - Поберегите свой сарказм до подходящей минуты, - огрызнулась я.
  Он кивнул.
  - Если вы собираетесь в нее стрелять, я бы на вашем месте поспешил, ma
petite. Если она навалится на моих сотрудников, будет поздно.
  Лицо его было непроницаемо. Не знаю, хотел он, чтобы я стреляла, или нет.
  Я повернулась и пошла через ринг. Кобра остановила свое продвижение. Она
ждала, как качающаяся башня. Стояла, если существо без ног может стоять, и
ждала меня, пробуя воздух похожим на бич языком. Пробуя меня.
  Вдруг Жан-Клод оказался рядом со мной. Я не слышала, не ощутила его
приближения. Еще один ментальный фокус. Ладно, сейчас мне не до этого.
  Он быстро и тихо - наверное, я одна слышала, - сказал:
  - Я сделаю все, чтобы защитить вас, ma petite.
  - У вас это отлично вышло в вашем кабинете.
  Он остановился, я - нет.
  - Я знаю, что вы ее боитесь, Анита. Ваш страх ползет по моему животу, -
позвал он тихо и неразборчиво, как шум ветра.
  - Отгребитесь вы от моего сознания!
  Кобра глядела на меня. Я держала браунинг двумя руками, направив ей в
голову. Я считала, что я вне расстояния ее броска, но не была уверена.
Какое расстояние безопасно от змеи, которая больше грузовика? За два или
за три штата от нее? Я уже могла разглядеть глаза змеи, пустые, как у
куклы.
  Слова Жан-Клода пролетели сквозь мое сознание, как гонимые ветром
лепестки. Раньше в его голосе никогда не было оттенков аромата.
  - Заставьте ее идти за вами и подставьте нам ее спину перед выстрелом.
  Пульс на шее у меня бился так сильно, что мешал дышать. Во рту так
пересохло, что глотка заболела. Я медленно, очень медленно стала
отодвигаться от вампиров и оборотней. Голова змеи поворачивалась за мной,
как поворачивалась за заклинательницей. Если она пойдет вперед в броске, я
выстрелю, но если она будет просто следить за мной, я дам Жан-Клоду шанс
напасть на нее сзади.
  Конечно, есть возможность, что серебряные пули ее не ранят. И вообще тварь
такого размера пули из моего браунинга могут только разозлить. Я будто
попала в фильм с чудовищами, где какой-нибудь скользкий монстр ползет и
ползет вперед, как в него ни стреляй. Я только надеялась, что это всего
лишь голливудская выдумка.
  Если пули ей не повредят, мне придется умереть. В мозгу вспыхнул образ
дергающихся человеческих ног, торчащих из змеиной пасти. На теле змеи было
еще заметно утолщение, будто она съела огромную крысу.
  Язык хлестнул вперед, и я ахнула, подавив вопль. Анита, держи себя в
руках! Это всего лишь змея. Гигантская змея, кобра-людоед, но всего лишь
змея. Да-да.
  У меня каждый волосок на теле встал по стойке "смирно". Та мощь, которую
вызывала заклинательница змей, вышла наружу. Мало того, что эта тварь
ядовитая и с такими зубами, что могла прокусить меня насквозь. Ей еще надо
быть с волшебной силой. Прекрасно, просто прекрасно.
  Запах цветов стал гуще и ближе. Это вовсе и не Жан-Клод был. Кобра
заполняла воздух ароматом. Змеи не пахнут цветами. Они пахнут затхлостью,
и однажды услышав этот запах, ты его уже не забудешь. Ни одно животное с
мехом так не пахнет. Запах вампирьего гроба слегка напоминает запах змеи.
  Кобра повернула ко мне огромную голову.
  - Давай, еще чуть-чуть, - приговаривала я, обращаясь к змее. Что очень
глупо само по себе, потому что змеи глухи. Сладкий и густой, плыл запах
цветов. Я двигалась по краю ринга приставным шагом, и змея плыла за мной
тенью. Может, это у нее привычка такая. Я была маленькой и волосы у меня
были длинные и темные, хотя и близко не той длины, что у заклинательницы.
Может быть, этой бестии нужен был кто-то, за кем следовать?
  - Давай, деточка, иди к мамочке, - шептала я едва шевелящимися губами.
Была только я, змея и мой голос. Я не решалась глядеть через ринг на
Жан-Клода. Остались только мои ноги, идущие по рингу, движения змеи,
пистолет у меня в руках. Как в танце.
  Кобра приоткрыла пасть, мелькнув языком и показав клыки размером с косу. У
кобр клыки закрепленные, они не убираются, как у гремучих змей. Приятно,
что я еще помню что-то по герпетологии. Хотя спорить могу, что д-р
Гринберг ничего подобного никогда не видел.
  На меня накатил неудержимый порыв захихикать. Вместо этого я направила
руку на пасть этой твари. Запах цветов стал так силен, что был почти
осязаем. Я спустила курок. Голова змеи дернулась назад, расплескивая кровь
по полу. Я стреляла еще и еще. Челюсти разлетелись клочками плоти и
костей. Кобра зашипела, разинув разбитые челюсти. Наверное, это был вопль.
  Туловище толщиной с телеграфный столб заколотило по полу. Неужели я ее
убила? Неужели простые пули смог ли ее убить? Я сделала еще три выстрела в
голову. Тело завернулось огромным узлом, закипели белые и черные чешуйки,
забрызганные кровью. Петля этого тела вдруг выхлестнула наружу и сбила
меня с ног. Я упала на колени и одну руку, в другой держа пистолет,
готовая его нацелить. Меня ударило еще одним кольцом. Как будто кит
стукнул. Полуоглушенная, я оказалась под несколькими сотнями фунтов
змеиного тела. Полосатое кольцо прижимало меня к земле. Тварь нависла надо
мной, из разбитых челюстей капали кровь и яд. Если он коснется моей кожи,
это меня убьет. Слишком его много.
  Я лежала на спине под вставшей на дыбы змеей и стреляла в нее. Просто
давила на курок, а голова летела ко мне.
  В змею что-то ударило. Что-то мохнатое вонзило зубы и когти в шею змеи.
Это был вервольф с покрытыми шерстью человеческими руками. Кобра
попятилась, прижимая меня своей тяжестью. Гладкие чешуйки брюха скользнули
по моему почти обнаженному торсу, сдавливая. Она меня не съест, она меня
просто задавит насмерть.
  Я завопила и выстрелила в тело змеи. Щелкнула пустая обойма. Блин!
  Надо мной появился Жан-Клод. Его бледные, покрытые кружевами руки подняли
с меня кольцо змеи, будто это и не была тысяча фунтов мышц. Я отползла
назад на четвереньках и ползла, как краб, до края ринга, где выщелкнула
пустую обойму и вставила новую из сумки. Не помню, когда я расстреляла все
тринадцать патронов, но так оно было. Я дослала патрон в патронник и была
готова к новому танцу.
  Руки Жан-Клода ушли в змею по локоть. Он выхватил из нее кусок
поблескивающего позвоночника, раздирая ее на части.
  Ясмин впилась в гигантскую рептилию, как ребенок в пирожное. Лицо и торс
ее были облиты кровью. Вытащив из змеи длинную кишку, она рассмеялась.
  Я еще никогда не видала, как вампиры используют всю свою нечеловеческую
силу. Присев на краю ринга с заряженным пистолетом, я только смотрела.
  Негритянка-оборотень сохраняла обличье человека. Достав откуда-то нож, она
с удовольствием полосовала змею.
  Кобра ударила головой по земле, и вервольф покатился кубарем. Змея встала
на дыбы и снова ударила. Раздробленные челюсти впились в плечо негритянки.
Та вскрикнула, и сзади из платья у нее показался клык. С него стекал яд,
расплескиваясь по земле. Вся спина платья пропиталась ядом и кровью.
  Я подалась вперед с пистолетом наготове, но остановилась в
нерешительности. Кобра мотала головой, пытаясь стряхнуть женщину. Но
слишком глубоко вошел клык и слишком сильно была повреждена пасть. Кобра
оказалась в капкане, но и женщина тоже.
  Я не знала, смогу ли попасть в голову змеи, не задев негритянку. Женщина
вопила и визжала. Ее руки беспомощно впивались в тело змеи. Нож она где-то
обронила.
  Белокурая вампирка схватила негритянку. Змея вскинулась, подняв негритянку
в разбитых челюстях и тряся, как пес игрушку. Женщина завизжала.
  Вервольф прыгнул змее на шею, как укротитель на необъезженную лошадь.
Теперь уже нельзя было стрелять, чтобы кого-нибудь не задеть. Черт побери!
Оставалось только стоять и смотреть.
  На ринг выбежал человек, который был на кровати. Это он так долго надевал
штаны и куртку? Куртка с расстегнутой молнией хлопала полами, открыв почти
целиком загорелую грудь. Насколько я могла понять, он не был вооружен. Так
что он собирается делать, черт его возьми?
  Он присел около тех двоих, которые в начале заварухи еще были живы, и
потащил одного из них подальше от схватки. Хорошая мысль.
  Жан-Клод схватил женщину. Ухватившись рукой за торчащий из нее клык, он с
хрустом его обломал. Треск был как от винтовочного выстрела. Рука женщины
оторвалась от тела, обнажив кости и связки. Женщина вскрикнула последний
раз и обмякла. Он отнес ее ко мне и положил на землю. Правая рука женщины
болталась на пучках мышц. Он освободил ее от змеи, но чуть не оторвал ей
руку.
  - Помогите ей, ma petite.
  Он положил ее к моим ногам, окровавленную и без сознания. Кое-что в первой
помощи я понимала, но Господи ты Боже мой, куда же тут накладывать жгут?
Или шину на руку? Она же не сломана, она вырвана из сустава!
  По палатке дохнуло ветром. Меня толкнуло воздухом. Я ахнула и отвернулась
от умирающей девушки. Жан-Клод стоял возле змеи. Все вампиры терзали ее
тело, и все же она еще жила. Ветер трепал кружевной воротник, развевал
волосы. Он шептал мне в лицо, сердце подкатывалось к горлу. Единственный
звук, который был мне слышен, - это звук шумящей в ушах крови.
  Жан-Клод пошел вперед почти что крадучись. И я ощутила, как что-то во мне
движется вместе с ним. Как будто он держит невидимую нить от моего сердца,
пульса, крови. Сердце билось так часто, что я не могла дышать. Что же это
творится такое?
  Он склонился над змеей, руки его зарылись в ее плоть чуть пониже пасти.
Это мои руки впивались в кость, рвали ее. Она была скользкой, влажной, но
холодной. Наши руки дернули в одну сторону, в другую и потянули, пока
плечи не свело от напряжения.
  Голова оторвалась и перелетела через ринг. Потом хлопнулась, щелкая пастью
в пустом воздухе. Тело еще дергалось, но уже умирало.
  Я упала на землю рядом с раненой. Браунинг оставался у меня в руке, но он
бы мне не помог. Я снова слышала, снова ощущала. Руки не были покрыты
запекшейся кровью. Там - это были руки Жан-Клода, не мои. Господи, что со
мной происходит?
  Я все еще ощущала кровь на руках. Неимоверно сильное воспоминание. О Боже!
  Что-то коснулось моего плеча, и я резко повернулась, чуть не ткнув
человека пистолетом в лицо. Это был тот, в сером тренировочном. Он
склонился надо мной, подняв руки вверх и уставясь на пистолет.
  - Я на вашей стороне, - сказал он.
  Сердце все еще колотилось у меня в горле. Я не решалась заговорить, не
доверяя собственному голосу, поэтому просто кивнула и отвела ствол в
сторону.
  Он расстегнул куртку.
  - Может быть, так мы хоть частично остановим кровь.
  Он скомкал куртку и прижал ее к ране.
  - Наверное, она в шоке, - сказала я. Голос мой звучал как-то странно,
сдавленно.
  - У вас тоже вид не ахти.
  И чувствовала я себя тоже не ахти. Жан-Клод входил в мой разум, в мое
тело. Мы были будто одной личностью. Я затряслась и не могла остановиться.
Может, это и был шок.
  - Я вызвал полицию и "скорую", - сказал он.
  Я разглядывала его лицо. Черты были резкими - высокие скулы, квадратная
челюсть, но губы мягкие, что придавало ему очень сочувственное выражение.
Волнистые каштановые волосы спадали по сторонам лица, как занавесы. Я
вспомнила другого мужчину с длинными каштановыми волосами. Он тоже был
связан с вампирами. Умер страшной смертью, и я не могла его спасти.
  На дальней стороне ринга я заметила Маргариту. Она стояла и смотрела с
расширенными глазами и полураскрытым ртом. Наслаждалась зрелищем. О Боже.
Вервольф оторвался от змеи. Оборотень был очень похож на классический
вариант любого вервольфа, что крался когда-либо по улицам Лондона, разве
что он был голый и между ногами у него были гениталии. Киноверсии
волколаков всегда гладкие и бесполые, как кукла Барби.
  Шерсть у вервольфа была цвета темного меда. Вервольф - блондин? Не Стивен
ли это? Если нет, значит, Стивен смылся, а такое Жан-Клод вряд ли допустил
бы.
  - Всем стоять! - завопил кто-то, и через ринг рванулись два копа с
пистолетами в руках.
  - Господи Иисусе! - сказал один из них.
  Я отложила пистолет, пока они разглядывали мертвую змею. Тело ее еще
дергалось, но она была мертва. Только до тела рептилий осознание
собственной смерти доходит дольше, чем до теплокровных.
  Я была легка и пуста, как воздух. Все было каким-то призрачно-нереальным.
И дело было не в змее. А в том, что сделал со мной Жан-Клод. Я затрясла
головой, пытаясь очистить ее, начать думать. Здесь копы. Есть то, что я
должна сделать.
  Я достала из сумки пластиковую карту-удостоверение и пристегнула к
воротнику. Карта гласила, что я член Региональной Группы Расследования
Противоестественных Событий. Почти как служебная табличка.
  - Пойдем поговорим с копами, пока они не начали стрелять.
  - Змея мертва, - возразил он.
  Волколак терзал мертвую тварь длинной остроконечной мордой, отрывая куски
мяса. Я сглотнула слюну и отвернулась.
  - Они могут решить, что змея - не единственный здесь монстр.
  - А! - сказал он очень тихо, будто такая мысль ему и в голову прийти не
могла. Что он делает здесь среди монстров?
  Я пошла, улыбаясь, навстречу полицейским. Посреди ринга стоял Жан-Клод в
рубашке настолько окровавленной, что она прилипла к его телу, очерчивая
линии сосков под тканью. По лицу его тоже была размазана кровь. Руки были
обагрены до локтей. Молодая белокурая вампирка погрузила лицо в змеиную
кровь. Она набирала в рот окровавленного мяса и высасывала его. Звук при
этом был очень влажным и казался громче, чем должен был быть.
  - Я Анита Блейк. Я работаю с Региональной Группой Расследования
Противоестественных Событий. Вот мое удостоверение.
  - Кто это с вами? - Полицейский мотнул головой в сторону мужчины в сером.
Револьвер его был направлен куда-то в сторону ринга.
  - Как вас зовут? - шепнула я уголком рта.
  - Ричард Зееман, - тихо ответил он.
  Вслух я произнесла:
  - Ричард Зееман, ни в чем не повинный прохожий.
  Это была наверняка ложь. Насколько может быть ни в чем не повинен человек,
просыпающийся в кровати среди вампиров и оборотней?
  Но полицейский кивнул.
  - А остальные? - спросил он.
  Я посмотрела туда, куда он показывал. У меня у самой был вид не лучше.
  - Менеджер и несколько его сотрудников. Они набросились на эту тварь,
чтобы не дать ей вырваться в толпу.
  - Но ведь они не люди? - спросил он.
  - Нет, - ответила я. - Не люди.
  - Твою Бога мать! Ребята в участке нам ни за что не поверят, - сказал его
напарник.
  Наверное, он был прав. Я была здесь и тоже с трудом могла поверить.
Гигантская кобра-людоед. Именно что твою Бога мать.

  8

  Я сидела в коридорчике, который служил для выхода артистов на арену.
Освещение здесь было тусклое, будто некоторые из тех, что здесь проходили,
не любили сильного света. Тоже мне удивили. Стульев здесь не было, и я
слегка устала сидеть на полу. Сначала я давала показания полицейским,
потом детективу в штатском. Потом прибыла РГРПС и начала допрос снова.
Дольф мне кивнул, а Зебровски застрелил из большого и указательного
пальцев. С тех пор прошел час пятнадцать минут. И мне стало надоедать, что
на меня не обращают внимания.
  Ричард Зееман и вервольф Стивен сидели напротив. Руки Ричарда свободно
обхватили одно колено. На ногах у него были найковские кроссовки с синим
верхом на босу ногу. И даже лодыжки у него были загорелыми. Густые волосы
спадали на голые плечи. Глаза его были закрыты, и я могла разглядывать его
мускулистый торс, сколько мне угодно. Плоский живот с треугольником темных
волос, поднимающимся над тренировочными штанами. Грудь гладкая,
правильная, без единого волоска. Это я оценила.
  Стивен спал, свернувшись на полу клубком. На левой стороне его лица
наливался синяк теми черно-синими и мясисто-красными цветами, которые дают
по-настоящему серьезные ушибы. Он был завернут в серое одеяло, которое
дали ему санитары, и, насколько я могла судить, больше ничего на нем не
было. Наверное, всю одежду он потерял, когда перекидывался. Волколак был
больше, чем он сейчас, и ноги имели совсем другую форму. Итак, красивые
джинсы в обтяжку и ковбойские сапоги ушли в историю. Наверное, потому и
была голой негритянка-оборотень. А не потому ли был голым и Ричард Зееман?
Он, что ли, тоже оборотень?
  Не похоже. Если так, то он маскировался лучше любого другого, кого мне
приходилось встречать. И к тому же, если он оборотень, почему не вступил в
битву с коброй? Для невооруженного человека он поступил очень разумно: не
путался под ногами.
  Стивен, с которого начиналась эта великолепная ночь, выглядел совсем не
великолепно. Длинные белокурые волосы пропитались потом и прилипли к лицу.
Пол закрытыми глазами налились черные мешки. Дышал он быстро и неглубоко.
Глаза под закрытыми веками дергались. Сны видит? Кошмары? Снятся ли
вервольфам оборотни-овцы?
  Ричард выглядел великолепно, но ведь его не колотили о бетонный пол
гигантская кобра. Он открыл глаза, будто почувствовал, что я его
рассматриваю. И посмотрел в ответ совершенно пустыми карими глазами. Мы
смотрели друг на друга молча.
  Его лицо состояло из сплошных углов. Лепные скулы и твердая челюсть.
Ямочки смягчали черты его лица и делали его слишком совершенным на мой
вкус. Мне всегда неуютно в обществе слишком красивых мужчин. Может, низкая
самооценка. Или, быть может, прекрасное лицо Жан-Клода заставляет меня
ценить очень человеческое качество - несовершенство?
  - Что с ним? - спросила я.
  - С кем?
  - Со Стивеном.
  Он посмотрел на спящего. Стивен во сне издал какой-то тихий звук,
беспомощный и перепуганный. Определенно кошмар.
  - Его не надо разбудить?
  - Вы имеете в виду - от сна? - спросил он.
  Я кивнула.
  Он улыбнулся:
  - Мысль хорошая, но он еще несколько часов не проснется. Можете устроить
здесь пожар, он все равно не пошевелиться.
  - Почему?
  - Вы, в самом деле, хотите знать?
  - Конечно. Все равно мне сейчас делать нечего.
  Он оглядел пустынный коридор.
  - Что ж, неплохая причина.
  Он откинулся назад, отыскивая голой спиной кусок стены поудобнее.
Поморщился: наверное, удобной стены не бывает.
  - Стивен перекинулся обратно из волка и человека меньше чем через два часа.
  Это было произнесено так, будто все объясняло. Может быть, но не мне.
  - И что? - спросила я.
  - Обычно оборотень остается в обличии зверя от восьми до десяти часов,
потом коллапсирует и перекидывается обратно. Перекинуться раньше - это