е страшную вещь - его отдали  в
руки эльфов. Старый эльф с блеклыми желтыми  глазами  и  сухими,  как  сено,
волосами, эльф, который так напугал Джока на  суде,  самолично  заботился  о
нем. Его положили на повозку, заковали  в  кандалы  и  увезли  из  Ранненга.
Дорога до Заграбы сложилась для Джока в одну длинную нить скрипа колес, неба
над головой, гортанных разговоров эльфов и боли. Боль  приходила  ежедневно,
она раскаленными щипцами вцеплялась в Джока, когда наступал  вечер  и  эльфы
останавливались на ночлег. В это время к пленнику приходил Эроч  и  доставал
из кармана маленькую коробочку стальных иголок. Эльф всегда все делал молча,
но каждый раз после пытки Джок думал, что все, он больше не выдержит и умрет
прямо сейчас, он ждал прихода смерти,  ждал  ее  с  радостью  и  болезненным
предвкушением. Но эльфы были  слишком  внимательны,  чтобы  потерять  своего
пленника после  пытки.  Когда  боль  была  особенно  невыносима,  когда  она
грозилась  раздуться  и  разорвать  голову,  появлялся  эльфийский  шаман  и
приносил облегчение. Лечил шаман только для того,  чтобы  следующим  вечером
пытка повторилась. Изо дня в день, терпя невыразимые мучения,  Джок  умирал,
проклинал богов, оживал, плакал  и  вновь  умирал.  Страшный  сон  никак  не
кончался...
   Заграбу он помнил плохо... Зеленое, шелест листьев, звон ручьев, прохлада
и боль... Его куда-то вели, кому-то показывали, сотни  клыкастых  эльфийских
лиц, старый эльф с черным обручем на голове, молчание и снова боль...

***

   Отчего-то все деревья росли здесь сверху вниз. И трава росла сверху вниз.
А солнце заходило снизу вверх. Эльфы  ходили  по  земле,  которая  оказалась
вверху, вниз головой.
   Он долго не мог понять, что происходит. Не мог понять до тех пор, пока не
обратил внимание, что кровь, вяло капающая из рассеченной щеки, стекает  ему
на лоб, а не на подбородок, а затем срывается и взлетает на  землю,  висящую
над его головой.
   Все оказалось очень просто, он висел на дереве,  висел  вниз  головой,  а
веревка, перекинутая через толстый сук, надежно оплетала его  ноги.  Сколько
это продолжалось? Час? День?
   В лесу стемнело, наступила ночь,  и  где-то  внизу  сквозь  темные  кроны
деревьев проступили звезды. Его  никто  не  охранял.  Зачем?  Из  эльфийской
веревки так просто не выпутаешься, да и далеко ли  пробежит  по  незнакомому
лесу измученный человек?
   Джок вновь провалился в забытье, стараясь  побороть  боль.  Тихий  шелест
травы разбудил его, и, открыв глаза, он  увидел  под  собой  темный  женский
силуэт.
   "Эльфийка!" - промелькнуло у Джока в голове.
   Женщина молчала, молчал и он. Ему было все равно, он  уже  давно  привык,
что многие приходили смотреть на него.  Пусть  смотрит,  лишь  бы  не  била.
Женщина издала смешок, и он вздрогнул.
   - Кто... вы?
   Слова давались ему с трудом, он уже  давно  ни  с  кем  не  разговаривал.
Большинство времени он лишь кричал от боли.
   - Бедняжка Джок, - вздохнула женщина.
   - Лиа? Это... это действительно ты? - выдохнул он, не веря своим ушам.
   - Лиа? Что ж, ты можешь называть меня так, - сказала она, выходя из  тени
на лунный свет.
   Она была такой же красивой, как тогда в  саду,  в  тот  злополучный  день
гибели эльфийского принца. Русые  волосы,  голубые  глаза,  скуластое  лицо,
пухлые губы. Лиа. Его Лиа. Та, что предала его.
   - Но... как?
   Как девушка могла оказаться так далеко от дома,  в  самом  сердце  страны
эльфов?
   - Слуги Хозяина способны и не на такое.
   - Хозяина? Я не виноват! Я не мог этого сделать, только не я!
   - Знаю, - она улыбнулась.
   - Знаешь? Но почему тогда ты молчала? Надо сказать эльфам, надо объяснить
им...
   - Поздно. Сейчас темные не  желают  никого  слушать,  сейчас  они  жаждут
мести. Разбираться, действительно ли ты виновен, они станут не  раньше,  чем
через несколько месяцев. А этого времени у  тебя,  увы,  нет.  Эльфы  решили
сделать исключение из вековых законов - завтра тебя ждет Зеленый лист.
   Джок дернулся на веревке, закачался, как маятник, и всхлипнул  от  ужаса.
Он не хотел умирать... так.
   - У  тебя  есть  выбор,  глупыш  Джок.  -  Лиа  подошла  вплотную,  и  он
почувствовал  запах  ее  клубничных  духов.  -  Или   эльфы   устроят   тебе
показательную казнь, или...
   - Или? - эхом откликнулся Джок.
   - ...или ты станешь верным слугой  Хозяина.  Лиа  говорила  долго,  очень
долго, и, когда она закончила, Джок сказал всего лишь одно слово:
   - Да.
   В глазах его разгоралась ненависть.
   Лиа достала из складок своего платья кривой эльфийский нож, привстала  на
цыпочки и перерезала горло Джоку. На ее волосы, лицо, шею, платье  обрушился
горячий водопад. Она стояла, принимая эту  страшную  Купель  Кровавой  Росы.
Стояла и улыбалась. Когда все кончилось, она  посмотрела  на  мертвое  тело,
висящее перед ней, и сказала:
   - Ты родишься вновь, родишься в Доме Любви и станешь самым первым,  самым
преданным слугой!
   Через минуту на лесной поляне уже никого не было, лишь  мертвец  тихонько
покачивался на веревке...

***

   - Ты плохо спал этой ночью. Опять кошмары?  -  спросил  у  меня  Кли-кли,
кутаясь в плащ и зябко ежась от утренней прохлады.
   - Угу, - угрюмо ответил я ему, скатывая одеяло.
   - Про что на этот раз?
   -  Про  Джока-принесшего-зиму  .
   - Ух ты! Расскажи! - заинтересовался гоблин.
   - Отстань, Кли-кли, не до тебя! - После вчерашнего разговора у  костра  и
нового сна мне было над чем подумать.
   Кли-кли разочарованно хрюкнул и поплелся приставать к Фонарщику,  который
седлал наших лошадей. Погода с утра  вновь  испортилась,  и  моросил  легкий
дождик. Капли были такими мелкими, что я их едва мог разглядеть. Как  бы  не
ливануло по новой, этот дождь успел нас всех порядком достать. Уж не знаешь,
что лучше - отупляющая жара или такая вот промозглая погода. За ночь  костер
полностью прогорел, а оставшиеся  после  него  угли  задушил  дождик.  Вновь
разжигать костер не имело смысла - пока с ним  провозишься,  потеряешь  кучу
времени.  На  ходу  перекусив  холодным  мясом  подстреленных  вчера   Эллом
куропаток, мы отправились в путь.
   Тоскливая холмистая равнина тянулась и тянулась  мимо  нас,  не  имея  ни
конца, ни края, тучи и полумрак дождливого дня навевали  глубочайшую  тоску.
Через полтора часа скачки Алистан вывел  отряд  к  старой,  расползшейся  от
дождя, едва заметной из-под луж и грязи дороге.
   - Впереди, лиги через три, будет деревня, - сказал Элл.
   - Надо пополнить припасы и купить лошадей, - кивнул Алистан Маркауз.
   - Если они продадут, - сомневающимся голосом ответил Элл. -  Тут  лошадей
не так-то просто достать.
   - У крестьян всякая животина на счету, - поддакнул Медок.
   - Там увидим, - сказал Алистан Маркауз и повел отряд по дороге.
   Скорость нашего продвижения упала,  копыта  лошадей  чавкали  в  грязи  и
бурлящих от дождя лужах. Пелена дождя висела над  миром,  и  видно  было  не
дальше чем на сто-сто  пятьдесят  ярдов.  Дорога  пошла  вниз,  спускаясь  с
очередного холма. Стекающие ручьи обгоняли нас и вливались в  огромную  лужу
впереди. Так чего доброго скоро вновь представится возможность  поплавать  -
лошади шли по колено в воде. Дороги видно не было, и мы,  сбившись  с  пути,
попали на старый  уже  затопленный  погост.  Верхушки  могильных  памятников
торчали из воды,  как  маленькие  островки,  мы  ехали  мимо  них,  стараясь
направлять лошадей друг за другом, чтобы, не дай  Сагот,  не  провалиться  в
открытую могилу, которая вполне могла находиться под слоем воды.
   - Куда это нас занесло? - хмуро спросил Медок, ни к кому не обращаясь.
   - К мертвякам,  разве  не  видно?  -  буркнул  Халлас,  не  понимая,  что
некоторые вопросы бывают просто риторическими.
   - Что может делать кладбище в таком месте, да еще  такое  затопленное?  -
Медок бесстрастным взглядом  проводил  проплывающий  мимо  нас  притопленный
гроб, видать вымытый водой из свежей и неглубокой могилы.
   - Деревня близко, - ответил ему Сурок,  поправляя  край  капюшона,  чтобы
защитить высунувшегося Непобедимого от дождя.
   - Быстрей бы уж. - Шляпа  Делера  превратилась  в  нечто  бесформенное  и
мокрое. - Сейчас бы в тепло, к огню, горячего вина и теплую постель со всеми
радостями жизни.
   - Не думаю, чтобы в такой глуши мы смогли найти для тебя  трактир,  скажи
спасибо, если пустят переночевать в хлеву, - ответил Сурок, смахивая с  лица
дождевые капли.
   - Дождь затяжной, это  теперь  на  целый  день,  -  хрипло  сказал  Басс,
стараясь направить свою лошадь так, чтобы она шла параллельно Пчелке.
   - Басс, в могилу хочешь угодить? Давай или назад или вперед, -  обратился
я к нему.
   Басс обиженно зыркнул на меня из-под капюшона и придержал лошадь.
   Кладбище кончилось так же неожиданно,  как  и  началось.  Из  воды  вновь
появилось некое подобие дороги, взбирающейся на очередную возвышенность.
   Деревня мне не понравилась сразу. Пять  десятков  приземистых  деревянных
домов расположились возле стены черного елового леса. Вскопанные и размокшие
поля, жирная грязь на улицах, дым над крышами  от  печных  труб,  да  еще  и
дождь. Все это враз вызвало у меня отрицательное отношение к деревушке.
   Мальчишка, идущий с ведром в нашу сторону, увидел отряд, уронил  ведро  в
грязь и с воплем побежал прочь.
   Басс выругался сквозь зубы, видно не понимая,  что  выскользнувшие  из-за
стены дождя вооруженные всадники  могут  напугать  не  только  десятилетнего
мальца, но и взрослого человека. Мы поехали к  центру  деревни,  все  жители
попрятались от дождя, и улица была пустой. Дождь шуршал по крышам, барабанил
по капюшонам, плескался в лужах. Нас окружала тихая музыка дождя. Из  одного
дома вышел здоровенный мужик с топором и с тревогой посмотрел на нас.
   - Как называется эта деревня? - спросил у него Медок.
   - Верхние Выдры, - угрюмо ответил крестьянин, нервно  перекладывая  топор
из руки в руку. - Нам не нужны неприятности.
   - Их у вас не будет. Трактир в деревне есть?
   - Прямо, ярдов через триста. Серый дом с вывеской, не ошибетесь.
   Медок поблагодарил человека кивком головы  и  послал  лошадь  вперед.  Мы
поехали дальше, направляясь в указанную мужиком сторону. Я  не  удержался  и
оглянулся назад, но человек с топором уже исчез.
   Трактир был так же уныл и неопрятен, как и другие дома Верхних Выдр.  Над
входом висела жестяная вывеска, но что было на ней написано, я разобрать  не
смог - слишком старой она  была,  краска  давно  уже  стерлась,  а  обновить
надпись трактирщик не спешил.
   - Ждите здесь, - сказал Алистан Маркауз, спрыгивая в грязь  и  протягивая
поводья Сурку. - Медок, идем.
   Они скрылись в трактире, оставив нас мокнуть под дождем. Делер  никак  не
прекращал  стенаний,  мечтая  о  жарком  огне  и  горячей  еде.   Халлас   в
несвойственной ему вежливой манере попросил карлика замолкнуть.
   Алистан и Медок вышли из трактира хмурыми и злыми.
   - Трактир не работает, переночевать нам нельзя. Никто в деревне ничего не
продает, тем более лошадей. Их у них меньше десятка.
   - А настоять? - спросил Эграсса.
   - Не думаю, кузен, что это хороший способ  завоевать  людскую  любовь,  -
ответила эльфу Миралисса.
   По лицу Эграссы было видно, что он думает о людской любви.
   - Но переночевать-то нас пустят или нам опять мучиться под дождем? - влез
в разговор Басс. - Мне до смерти надоел этот дождь!
   - Нам всем надоел этот дождь,  Басс,  -  громыхнул  Медок,  взбираясь  на
лошадь. - Милорд Алистан, может, попробуем поискать в  домах?  Авось  кто  и
согласится нас приютить за пяток монет?
   - Не стоит и пробовать. Трактирщик сказал,  что  это  владения  Балистана
Паргайда. Сурок выругался:
   - Давайте убираться отсюда.
   Мы не проехали и двухсот ярдов - улицу преградила толпа. Угрюмая, злая  и
молчаливая. Здесь собрались чуть ли не все жители деревни. У многих в  руках
вилы, топоры, косы, цепы, а то и обычные поленья.
   - Ой! - тихонько произнес шут. Я тут же  оглянулся  назад  -  дорогу  нам
перекрыли две телеги. Ловко.
   - В чем дело? - крикнул Алистан Маркауз. Из толпы вышел давешний мужик  с
топором:
   - Мы не хотим неприятностей!
   - Мы уезжаем из деревни, пропустите!
   - С радостью, но сперва бросьте оружие и отдайте нам лошадей!
   - Что?! - взревел Халлас, потрясая  мотыгой.  -  Чтобы  гном  отдал  свое
оружие шайке мерзких вонючих крестьян?! Не бывать этому!
   Толпа угрожающе загудела и двинулась в нашу сторону.
   - Будем прорываться, - сказал Алистан Маркауз и плашмя ударил мечом  коня
по крупу.
   Огромный боевой конь сделал скачок, оказался перед людьми, смял тех,  кто
шел в первом ряду. Люди с  воплями  и  проклятьями  ринулись  в  стороны.  Я
направил Пчелку вперед, стараясь не отставать  от  остальных.  Отряд  прошел
сквозь крестьян, как нож  проходит  сквозь  масло.  Тех,  кто  не  догадался
отскочить, затоптали лошади. Один парень едва не умудрился всадить мне  вилы
в  бок,  но  Халлас  размозжил  ему  голову  мотыгой,  прежде  чем  я  успел
испугаться. Секунда - и я уже вылетел из  толпы,  отчаянно  стуча  по  бокам
Пчелки пятками и пригибаясь к ее  шее.  Воинственные  крики  толпы  остались
позади, мы неслись вдоль мрачных домов, желая  поскорей  вырваться  из  этой
проклятущей деревни. Какая муха их тут всех перекусала, хотел  бы  я  знать?
Впереди было нечто вроде перекрестка. Прямо на  нашем  пути  стояло  человек
пятнадцать, и эти, в отличие от крестьян, были вооружены копьями и луками. И
одеты не в пример лучше - шерсть  и  сталь.  Алистан  направил  коня  влево,
проносясь мимо выставленных копий.  Миралисса  умудрилась  сжечь  одного  из
врагов заклинаньем. Пока остальные хлопали глазами и орали от испуга,  отряд
пронесся за Алистаном. Я скакал предпоследним, сразу же за Халласом. Гном на
своем коньке успел проскочить опасное место, а на мою долю достались  острые
наконечники копий, мелькнувшие в пяти  дюймах  от  лица.  Пчелка  встала  на
задние ноги и заржала. Я только каким-то чудом не сверзился  с  седла  и  не
упал в грязь.
   - Направо! - рявкнул Басс,  видя,  что  дорога  налево  уже  перегорожена
копейщиками.
   Я с трудом  направил  Пчелку  вслед  за  лошадью  Басса  -  придется  нам
прорываться вдвоем. Теперь  мы  скакали  в  противоположном  направлении  от
наших. За спиной щелкнули тетивы, и одна из  стрел,  прожужжав  у  меня  над
ухом, впилась в круп лошади Басса, скачущего впереди меня. Лошадь, крича  от
боли, встала на дыбы и сбросила Басса на землю.
   - Руку! - крикнул я, подлетая к нему и свешиваясь с седла.
   Проныра вцепился в мою руку, подпрыгнул, я закинул его на Пчелку,  позади
себя, и Басс вцепился в меня не хуже пиявки.
   - Надо выбираться отсюда! Гони!
   Меня не стоило упрашивать дважды. Вновь вжикнули стрелы, но на  этот  раз
мимо. Мы пронеслись  сквозь  всю  деревню,  больше  не  встретив  ни  одного
человека, - ни своих, ни чужих. Я остановил  Пчелку,  только  когда  Верхние
Выдры остались далеко за нашими спинами, скрывшись за завесой дождя.
   - Неласковые ребята, чего они на нас взъелись?
   - Мы можем вернуться и спросить их об этом. - Басс соскользнул с Пчелки.
   - Надо отыскать наших.
   - При таком-то дожде? Ты их не заметишь, пока не столкнешься с ними нос к
носу.
   - И что ты предлагаешь?
   - Я бы смылся, не  находись  мы  так  глубоко  в  Приграничье.  Отсюда  в
одиночку не выберешься. Я слез с лошади и повернулся к Бассу.
   - Ты не прав, нам надо как можно скорее  найти  отряд.  Смотри,  вон  там
деревня, - я указал рукой за спину Басса. - Нам просто стоит сделать крюк, и
мы выйдем к отряду.
   - Вдвоем на одной лошади? - Басс обернулся и задумчиво  стал  смотреть  в
сторону Верхних Выдр. Вот тут-то я и увидел это. Из спины Басса торчало  две
стрелы.  Толстые,  с  палец  толщиной,  с  белым  оперением,  одна  застряла
прямехонько под левой лопаткой, другая  намного  ниже  и  правее.  Сердце  и
печень. С такими ранами люди не живут. Басс же, казалось, даже не чувствовал
ни боли, ни стрел, да и на его одежде не было видно ни капли крови.
   - Так что ты думаешь? Гаррет, я, кажется, с тобой говорю!
   - А? Да так, задумался.
   Видно в моих глазах что-то проскользнуло, потому что Басс внимательно,  с
прищуром посмотрел на меня и спросил:
   - Что с тобой, дружище?
   - Ты знаешь, - осторожно начал я. - Те парни все же хорошо стреляют.
   - С чего ты взял? Мы вроде как живы.
   - У тебя из спины торчат две стрелы, ты не ощущаешь?
   Еще один внимательный взгляд. Басс нашарил рукой одну из стрел и хмыкнул.
   - Вот тьма! Если бы ты знал, как не вовремя это все  случилось,  -  криво
ухмыльнулся Басс, а затем ударил меня под дых.
   Я не  ожидал  от  него  ничего  подобного.  Пчелка  испуганно  заржала  и
шарахнулась в сторону, я не удержался на ногах и упал на землю.
   - Мне всего лишь надо было наблюдать за тобой и говорить женщине, где вы.
- Голос Басса звучал жалобно. - Теперь Хозяин меня накажет.
   Я поднял на стоявшего надо мной Басса  глаза,  и  сердце  у  меня  весьма
ощутимо екнуло. Глаз у Басса  больше  не  было,  вместо  зрачков  и  радужки
плескалось море тьмы. Глаза Проныры были глазами старика из тюрьмы  Хозяина.
Теперь я не раздумывал, нож сам прыгнул в мою руку,  и  я  с  криком  всадил
длинное лезвие Бассу в живот. Тот даже не пикнул. Я не заметил, как он  меня
ударил, в груди разорвалась  боль,  не  спасла  даже  кольчуга,  и  я  снова
оказался на земле.
   - Ты знаешь, - скучающим голосом сказал Басс, вытаскивая  из  живота  мой
нож и взвешивая его в руке. - Ребята Маркуна  действительно  отправили  меня
под Пирс в тот день, когда я украл у вас с Фором деньги.  Не  повезло.  Быть
мертвым - очень плохая штука, Гаррет. Но Хозяин вернул меня из мира мертвых,
я стал Продавшимся и всего лишь должен был присматривать за вами и  сообщать
женщине, где вы находитесь. Ну и что нам теперь с тобой делать?
   Вжих! Черная стрела ударила Бассу в сердце.
   Вжих! В горло.
   Вжих! В живот.
   Элл стоял не далее чем в десяти ярдах от нас и с методичностью  вбивал  в
Басса стрелу за стрелой. Без толку!
   - Меня так просто не убить, - сказал Басс, выставляя перед собой нож. - Я
очень давно хотел сделать то, что сейчас сделаю!
   Не обращая на меня никакого внимания, Басс бросился к Эллу. Эльф отбросил
лук и достал из-за спины с'каш.  Мой  нож  намного  уступал  длиной  кривому
клинку Элла, но Басса это нисколько не смущало,  он  налетел  на  эльфа  как
весенний ураган. Тяжелое дыхание, мелькание рук, звон стали  о  сталь.  Басс
лишился левой руки по локоть, но продолжал атаковать. Из обрубка не  вытекло
ни капли крови.
   Его черные глаза были безучастны.
   Я всадил ему в затылок арбатетный болт, пробивший голову Басса  насквозь.
Теперь болт торчал у  него  изо  лба.  Эта  неприятность  Продавшегося  тоже
нисколько не смутила.
   Я вспомнил, что говорил Посланник Лафресе.
   - Элл! - заорал я, перезаряжая арбалет. - Голова! Сноси ему голову!
   Басс зарычал, отвернулся от  Элла  и  бросился  на  меня  с  ножом.  Эльф
подскочил сзади, кривой меч взвизгнул и отделил голову того, кто раньше  был
Бассом, от туловища. Голова упала в грязь и  покатилась,  тело,  напичканное
стрелами, отчаянно махало из стороны  в  сторону  уцелевшей  рукой,  пытаясь
задеть кого-нибудь из нас  ножом.  Тварь  до  сих  пор  оставалась  живой  и
опасной. Элл подскочил к голове и дважды ударил извлеченным  из-за  голенища
кинжалом по  черным  глазам.  Раздался  звук  трескающейся  скорлупы,  глаза
лопнули, и тело, конвульсивно дернувшись в последний раз, рухнуло в  лужу  и
затихло. Элл, не теряя времени даром, оказался рядом с  мертвецом  и,  вновь
взявшись за с'каш, расчленил труп, отсекая тому руки и ноги. Я все еще стоял
с опущенным арбалетом, когда эльф молча протянул мне мой  нож.  Я  осторожно
взял его, осмотрел и убрал в ножны. На клинке не было ни капли крови Басса.
   - Он мне никогда не нравился. - Желтые глаза с