лся.
   -  Это  что?  Такая  увеселительная  прогулка?  -  стараясь   не   терять
присутствия духа, спросил я у барона.
   - Хватит пререкаться, Гаррет. Делай, что тебе сказано, и у нас будет  мир
и любовь.
   Я многозначительно пожал плечами, показывая что любовь барона во всех  ее
проявлениях нужна мне, как доралиссцу  зубочистка,  хмыкнул  и  спрыгнул  на
каменную мостовую, оглядывая окрестности. Улочка была  пустой,  темные  дома
нависли над нами как Зам-да-Морт. По другой стороне улицы  тянулась  высокая
беловатая стена. Так. Значит, мы где-то возле Внутреннего города.
   Из  городской  канализации  уже  появились  тоненькие  и  робкие   язычки
серо-желтого тумана. Он еще стелился, низко  прижимаясь  к  мостовой,  и  не
решался подняться выше. Но не пройдет и несколько часов, и туман вновь,  как
и каждую июньскую ночь, накроет город густым покрывалом, которое  до  самого
утра будет гасить звуки ночи.
   В этот раз на улице стояла непроглядная темень, облака закрыли  пушистыми
тушами луну и звезды, и свет  лился  только  с  факелов  стражи  и  масляных
фонарей, висящих на карете.
   - Не двигайся, вор, - со скрытой  угрозой  в  голосе  произнес  чесночный
приятель, а затем стал тщательно обыскивать меня.
   Вот в подставленную другим стражником суму лег  арбалет,  затем  чехол  с
арбалетными болтами, затем нож. Рука Чесночника было потянулась к кошельку с
монетами, но барон цыкнул из кареты, и стражник торопливо отдернул руку.
   - Кошелек оставь, морда, - произнес барон. - Чист? Оружия нет?
   Стражник еще раз торопливо ощупал меня, достал из  потайного  кармана  на
поясе отмычки, из-за голенища сапога тонкую бритву и кивнул.
   - Чист, ваша милость.  Как  доралиссец,  возвращающийся  после  сделки  с
карликом.
   Стражники на лошадях заржали. Барон опять на  них  цыкнул,  и  по  ночной
улице вновь растеклась тишина. Где-то возле  стены  дома  промелькнула  тень
одинокой крысы, выбравшейся искать пропитание для своих крысят,  и  один  из
стражников запустил в нее факелом,  шепча  проклятия  слугам  Неназываемого.
Факел, естественно,  пролетел  мимо,  ударился  о  стену  и  выплеснул  сноп
кружащихся в ночи искр, устремившихся в  облачное  небо.  Крыса  пискнула  и
исчезла во тьме.
   - Хватит там! - рявкнул раздраженный Лантэн. - Повязку - и в путь.
   Чесночник достал из кармана темную плотную полоску ткани  и  завязал  мне
глаза. Тьма  стала  непроницаемой.  Клянусь  Саготом,  я  ничего  не  видел.
Стражники взяли меня за руки, запихнули внутрь экипажа, захлопнули дверь,  и
карета снова тронулась. Я поднял руки, чтобы  немного  ослабить  давящую  на
глаза повязку.
   - Я бы на твоем месте этого не делал, Гаррет, - крайне  вежливо  произнес
барон у меня над ухом.
   - Куда вы везете меня, ваша милость? Или это тайна?
   - Можешь считать,  что  государственная.  А  теперь  помолчи  и  наберись
терпения. Не зли меня.
   - Прошу прощения, ваша милость, а что будет, если я  разозлю?  -  Темнота
сделала меня разговорчивым и ехидным.
   - Если ты не договоришься  с  тем  человеком,  к  которому  мы  едем,  то
попадешь ко мне... Злому.
   Я счел, что лучше набраться терпения и немного  помолчать.  Для  меня  не
было проблемой выскочить из несущегося по ночным улицам экипажа и попытаться
скрыться в тени. Стражники едут на лошадях, они расслаблены, и у меня  будет
несколько драгоценных мгновений, прежде чем они сообразят, что случилось. Но
что-то удерживало меня от таких действий. Любопытство  или  боязнь  неудачи?
Думаю, немного и того и другого.
   Тем временем  экипаж  быстро  катил  по  городу.  Меня  иногда  трясло  и
подбрасывало на сиденье. Скорость была приличной, видно, возница был  умелым
и не жалел ни кареты, ни лошадей, ни  пассажиров.  Но  барон  не  жаловался.
Значит, такая спешка была необходима, и  я  стиснул  зубы,  стараясь  сидеть
ровно, когда карету заносило на поворотах.  Правда,  я  не  отказал  себе  в
удовольствии один раз все же не удержаться и по инерции  упасть  на  барона,
незаметно сняв с его пояса кошелек. Надо сказать, что было там не густо,  но
я не мог удержаться, чтобы не проучить Фраго.
   В конце концов мы  все  же  приехали.  Меня  выгрузили  двое  стражников,
передали на руки каким-то людям, крепко взявшим меня  под  локти.  Затем  мы
куда-то  пошли.  Я  автоматически  переставлял   ноги,   спотыкаясь,   когда
попадались очередные ступеньки. За спиной неотрывно сопел  барон.  Коридоры,
лестницы. Коридоры. Звуки. Мои ноги шли по глухому каменному полу,  выбивали
гулкое и звонкое эхо из мраморных  исилийских  плит,  топали  по  скрипящему
деревянному полу. Я давно сбился со счета от количества ступенек у лестниц и
поворотов многочисленных коридоров огромного здания, по которому меня  вели,
как слепого гоблина в лесном  лабиринте  орков.  Трещали  факелы  над  ухом,
иногда нам кто-то встречался на пути, но, как я слышал, поспешно  отходил  в
сторону, давая нам пройти.
   Наконец открылась какая-то дверь, и сквозь подошвы сапог  я  почувствовал
густой ворс ковра. Не видя ковра, я ничего не мог сказать, но, скорее всего,
это ковер из Султаната, а такой стоит больших денег. Вполне можно  взять  за
такой коврик парочку лошадок доралисской породы. И притом не самых плохих.
   - Можете снять повязку.
   Я было дернулся, но стоявший сзади Фраго подошел ко мне и снял  проклятую
тряпку. Я на миг зажмурился от яркого света, исходящего от  камина,  десятка
свечей и факелов, которые горели в маленькой комнатке, наполняя и топя ее  в
ярком дневном свете. Профессиональным  взглядом  окинул  помещение,  мельком
оценив султанатские ковры, подсвечники, дорогую мебель  из  дерева,  которое
встречается в лесах И'альяла, возле самого  Хребта  мира,  полный  рыцарский
доспех работы мастеров-карликов, стоявший в дальнем углу комнаты, и  это  не
говоря о кубках и посуде, которая, кажется, вся была из золота. Мда. Вот  бы
где мне развернуться и похозяйничать хотя бы пяток минут.
   Ну  что  же.  Теперь  надобно  познакомиться  с  хозяином   всего   этого
великолепия, который так вежливо и настойчиво пригласил меня  на  огонек.  Я
огляделся. Вместо одного человека я увидел сразу пятерых,  если  не  считать
меня и барона.
   В кресле рядом с очагом сидел, кутаясь в толстое шерстяное одеяло и держа
в правой руке посох, прекрасно инкрустированный  серебром,  древний  старик.
Маг, насколько я мог судить. Даже архимаг, если учесть  то,  что  на  посохе
было четыре серебристые полоски ранга<В Ордене существует четкое  разделение
по рангам. Маг Ордена - одна полоска, Стихийный маг (овладевший  несколькими
спецификациями-школами) - две полоски, маг, допускающийся  в  совет,  -  три
полоски, архимаг - четыре полоски, магистр  -  четыре  полоски,  а  навершие
посоха маленькая черная птичка ворон>. Даже магистр - на  посохе  у  старика
вместо пресловутого камня черная птичка.
   Старичок казался маленьким и дохленьким. Он был похож на  старый  хрупкий
лесной орех. Дед недовольно ежился, как будто жар очага, горевшего рядом, не
мог согреть его древние кости. Казалось, ткни мага пальцем или подуй на него
сильный ветер, и человек просто развалится. Это впечатление было обманчивым.
Осмелившегося ткнуть  главу  Ордена  магов,  архимага  и  магистра  Арцивуса
пальцем ждал не очень приятный  конец.  Этот  человек  был  одной  из  самых
влиятельных фигур королевства и первым советником  короля,  хоть  у  многих,
впервые увидевших тщедушного  старичка,  могли  возникнуть  сомнения  насчет
трезвости его рассудка. Однако на моей  памяти  сказавших  о  предполагаемом
маразме старика вслух не было.
   В кресле напротив Арцивуса с бокалом белого вина сидела женщина в дорогом
и изящном голубом платье жительниц Миранграда<Миранград - столица Мирануэха,
королевства, расположенного по соседству с Валиостром>. Довольно рискованный
выбор одежды в нашем королевстве, особенно когда война с Мирануэхом так и не
затихла. Уснула на время, пока стороны приходят в себя после  кровопролитных
боев, прекратившихся около пяти лет назад, но никак не затихла.  Мирануэхцев
у нас любят не больше чем  Неназываемого,  но  леди,  как  я  вижу,  это  не
заботило.
   На лицо незнакомки была наброшена вуаль, полностью скрывающая его от моих
пытливых взглядов. С другой неизвестной миледи  я  уже  встречался  два  дня
назад, в ту памятную ночь, когда  у  меня  было  небольшое  дело  в  усадьбе
милорда Патийского. Именно  она  проезжала  мимо  меня  в  окружении  личной
гвардии короля, когда я стоял, спрятавшись в тени. Жаль,  что  не  видно  ее
лица, незнакомка меня заинтриговала.
   Мой взгляд метнулся к третьему человеку, который стоял,  прислонившись  к
стене и положив правую руку на изящную рукоять батарного меча<Батарный меч -
разновидность полуторного меча. Этот меч можно удерживать как одной,  так  и
двумя руками> канийской ковки.  Он  с  брезгливым  любопытством  изучал  мою
скромную персону, как будто перед ним  была  по  меньшей  мере  крыса.  Хотя
именно этот человек сам был Крысой. Так называли  его  враги.  Граф  Алистан
Маркауз, начальник личной гвардии его величества Сталкона  Девятого,  избрал
своим гербом обычную серую крысу. Его всегда можно было узнать  по  тяжелому
рыцарскому доспеху с выгравированной крысой на грудных  пластинах  и  шлему,
который был отлит в виде крысиной головы. Как говаривали злые  языки,  Крыса
даже спал и мылся в доспехах, но не думаю, что это утверждение было верным.
   Алистан был  первым  мечником  королевства  и  опорой  нашего  дражайшего
короля. Он руководил службой безопасности, был человеком своей,  только  ему
понятной чести, уничтожал  и  ненавидел  всех,  кто  злоумышлял  против  его
славного господина. Военная рутина,  стычки  с  ограми  и  великанами  возле
Одинокого  Великана,  война  с  орками  Заграбы,  пара  пограничных  войн  с
Мирануэхом,  когда  тамошнему  королю  после  войны  с   западными   кланами
заграбских орков захотелось размять кости.  Он  пробовал  на  зуб  и  своего
северо-восточного соседа, пытаясь отгрызть небольшой кусочек Спорных земель,
расположенных между двумя государствами на самой границе с  лесами  Заграбы.
Выйдя живым из всех этих стычек, милорд Алистан Маркауз стал тем, кем и  был
в данный момент, - правой рукой короля и опорой трона. Воин смотрел на  меня
стальными серыми глазами, покусывая пышные,  свисающие  до  груди,  по  моде
жителей Низины, усы. Я ответил на его прищур кислым взглядом и стал  изучать
четвертого человека.
   Ну, с человеком я, конечно, загнул. Арктически-голубыми глазами,  которые
сильно контрастировали с зеленой кожей, на меня смотрел гоблин. Всамделишный
гоблин, один из тех, кто обитает где-то в  лесах  Заграбы,  по  соседству  с
орками и эльфами.
   Гоблины - несчастный  и  забитый  народец.  Ростом  они  не  выше  самого
маленького гнома. То есть мне где-то по  пупок,  не  больше.  С  самой  зари
времен люди, как всегда все  перепутав  и  посчитав,  что  гоблины  являются
союзниками орков, принялись из века  в  век  изничтожать  это  несчастное  и
забитое всеми расами Сиалы племя. Каких только страшных сказок не  ходило  в
те времена о гоблинах! Что это ужасные и хитрые  людоеды,  которые,  дай  им
волю, уничтожат все человечество. Что они  поклоняются  тьме  и  проводят  в
полнолуние  кровавые  обряды,  где  мучают  девственниц,  зажаривая  их   на
медленном огне и обмазывая кровавыми мозгами летучих мышей. И тому  подобные
страшные и безумные сказки.  Мне  ли  вам  рассказывать,  на  какие  истории
способны испуганные и невежественные люди?
   Несколько веков происходило планомерное  уничтожение  расы  гоблинов,  на
которых в лесах Заграбы, презрев опасность нарваться  на  орков,  устраивали
настоящие облавы. Доловились до  того,  что  некогда  многочисленный  мирный
народец, который страдал не только от ятаганов орков, но и от  мечей  и  пик
людей, был почти полностью истреблен. А когда наконец разобрались  (то  есть
проглотили гордость и спросили у эльфов, хотя в итоге им  не  поверили),  то
осталось всего лишь несколько небольших племен, которые  прятались  в  самой
глухой чаще Заграбы от людей и орков с помощью магии своих шаманов. В  конце
концов недоразумение было исправлено (кто-то еще спустя четыре века все-таки
решил разобраться, почему ужасные  зеленые  карлики  не  бросаются,  оскалив
зубы,  на  людские  мечи,  а  в  ужасе   убегают   в   лесную   чащобу),   и
коротышек-гоблинов оставили в покое, а лет сто назад даже стали нанимать  на
службу. Как оказалось,  они  были  очень  умны,  находчивы,  остры  на  свой
бордовый язык, проворны, а потому как  нельзя  лучше  подходили  для  службы
посыльными и шпионами. Также  Орден  магов  очень  интересовался  гоблинским
шаманством, берущим начало от обрядов шаманов орков и темных эльфов.
   Шаманство  было  самым  древним  колдовством  в  этом  мире.  Оно  первым
появилось в Сиале вместе с ограми - самой древней расой Сиалы, а потому маги
питали  к   этому   колдовству   огромный   интерес   как   к   изначальному
первоисточнику, которое у огров  переняли  орки,  затем  эльфы,  а  потом  и
гоблины.
   Гоблин оказался шутом. Об этом говорил и его колпак с  колокольчиками,  и
шутовское трико, раскрашенное в красно-синие  квадраты,  и  шутовской  жезл,
который он  сжимал  зеленой  рукой.  Гоблин  расположился  прямо  на  ковре,
скрестив коротенькие смешные ножки и иногда вращая головой, из-за  чего  его
бубенчики издавали веселый и мелодичный тренькающий звук. Заметив, что  я  с
изумлением его изучаю, гоблин усмехнулся мне, показывая ряд острых как  иглы
зубов. Шмыгнул длинным крючковатым носом, подмигнул голубым глазом и показал
мне бордовый язык. Великолепно! Шут за работой!
   Я перевел взгляд  на  последнего  незнакомца  в  комнате,  перед  креслом
которого  и  сидел  гоблин.  Внешне  человек  был  похож  на  преуспевающего
трактирщика.  Такой  же  толстенький,  маленький,  с  плешивой   головой   и
аккуратными руками. И одежда была более чем скромной. Простой толстый свитер
из овечьей шерсти. Такие  свитера  вяжут  крестьяне,  живущие  под  боком  у
Одинокого Великана, они прекрасно  защищают  человека  в  январские  морозы.
Интересно, ему в нем не жарко? Коричневые просторные  брюки,  которые  носят
обычные стражники. Абсолютно  серенький  и  незаметный  человечек,  если  не
обращать внимания на толстое золотое кольцо с  огромным  рубином  на  правой
руке и глаза. В этих карих глазах жил ум, сталь и власть. Власть короля.
   Я низко поклонился и замер.
   - Так, так, - пробасил Сталкон Девятый.
   Именно его голос я слышал, когда меня ввели в комнату.
   - Это и есть знаменитый на весь Авендум вор? Гаррет-тень?
   - Именно так, ваше величество, - подобострастно произнес  стоявший  рядом
со мной барон Лантэн.
   - Ну что ж. - Король погладил сидящего шута по голове, и  тот  замурлыкал
от удовольствия, копируя кошку.  -  Ты  быстро  нашел  его,  Фраго.  Намного
быстрее, чем я рассчитывал. Благодарю тебя.
   Барон сдержанно поклонился, прижав руку к сердцу, хотя и шуту было видно,
что он несказанно рад похвале.
   - Подождите за дверью барон, будьте так любезны, -  прокашлял  из  своего
кресла архимаг Арцивус.
   Барон еще раз поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
   - Так, значит, ты Гаррет? - Король внимательно посмотрел мне в глаза.
   - Не  думал,  что  ваше  величество  наслышано  обо  мне.  -  Я  еще  раз
поклонился, чувствуя себя неловко в окружении первых лиц государства.
   - А он смел, - пискляво провозгласил шут и состроил мне  очередную  рожу,
сведя глаза к переносице.
   - И не дурак. - Это уже произнесла таинственная женщина, водя пальчиком в
перчатке по краю хрустального бокала.
   Я   был   в   роли   коровы   на   рынке,   которую   обсуждает   парочка
крестьян-покупателей.
   - Присаживайся, Гаррет, - милостиво махнул в мою сторону король, и я  сел
в  кресло  с  высокой  резной  спинкой,  изображавшее   что-то   из   битвы,
произошедшей на поле Сорна.
   Кресло каким-то чудом оказалось за моей спиной, хотя, когда я входил, его
вроде как и не было. Впрочем, я могу ошибаться, так  как  ничего  не  видел,
когда меня ввели сюда.
   Сложив на животе руки, сплетя пальцы в замок,  я  ожидал,  что  же  будет
дальше.
   - Ты позволишь? - небрежно спросил король,  беря  со  столика,  стоявшего
рядом с креслом, мой арбалет.
   Клинок, отмычки и бритва лежали там же, но Сталкон выбрал именно арбалет.
   - Карлики делали?
   Не давая мне времени даже кивнуть, король направил арбалет на стоявший  в
дальнем углу  комнаты  стародавний  доспех  и  нажал  на  спусковой  крючок.
Щелкнула тетива, арбалетный болт взвизгнул и четко вошел  в  смотровую  щель
рыцарского шлема. Шут карикатурно захлопал в ладоши. Король  умел  стрелять.
Вообще-то он многое умел делать. И делал это хорошо.  Короля  любил  простой
народ, хотя он и  держал  королевство  в  кулаке,  жестоко  подавляя  бунты,
которые пару раз случались во время весеннего голода. Просто его  величество
получил в наследство кроме короны знания от отца, деда и прадеда. Великий ум
всей династии Сталконов, о котором ходили в стране легенды.
   Король не завышал налоги, но и не делал их мизерными, он ослабил  поводок
торговцам и купцам, но сделал так, чтобы они  платили  подать,  если  хотели
торговать в Валиостре, а также брал деньги  с  гильдии  воров  и  убийц,  не
ссорился с магами, прислушиваясь к их советам, но  в  итоге  делая  то,  что
считал нужным. Он не притеснял другие дружественные людям расы, и те платили
королю если не  дружбой,  то  терпимостью  к  людям  и  подчинялись  законам
королевства. Единственной ошибкой короля, о  которой  шептались  его  враги,
была идея союза с гномами, после заключения которого карлики  рассорились  с
Валиостром и заперлись в своих горах, лишь изредка поддерживая  отношения  с
Филандом и вольным Загорьем. Конечно, небольшая община карликов  осталась  в
Авендуме, в основном самые жадные, хотевшие загрести еще немного золотишка с
продажи дорогих поделок, хотя и они не одобряли того, что люди сговорились с
врагами всех карликов - гномами. Правда, тут я был на стороне  короля.  Если
выбирать  между  мечами,  которые  делают  карлики  самым  богатым   жителям
королевства, и пушками, которые делают гномы,  естественно,  нужно  выбирать
то, что более эффективно в бою и дешевле стоит, - пушки.
   - Интересная игрушка. Но речь  сейчас  пойдет  не  о  твоем  арбалете,  -
произнес король, кладя разряженное оружие обратно на столик. - Не мог бы  ты
мне сказать, вор, как к тебе попала эта вещь?
   На моих глазах довольный шут достал откуда-то из-за кресла короля золотую
статуэтку собаки и показал ее мне. В один миг моя спина покрылась  липким  и
холодным потом. Хоть у меня на лице и нельзя было ничего  прочесть  -  маска
невозмутимости, по счастью, не пропала, - но в  голове  звенела  паника.  Та
самая статуэтка из дома герцога Патийского, украденная мной  в  ночь,  когда
милорда кронгерцога убило Нечто. Так вот кому понес ее человек Гозмо! Ай  да
Гозмо! Если нам доведется встретиться, его ждет не самый приятный разговор!
   А теперь выходит, что все улики показывают на меня. Это  же  преступление
против короны! Четвертование, которое ко мне применят, будет  считаться  еще
благодатью богов и милостью королевского суда. Как бы чего похуже со мной не
сделали! Я решил, что лучше помолчать и послушать.
   - А он и вправду не дурак, - вновь произнесла женщина,  разглядывая  меня
из-под плотной вуали.
   Шут тихонько хихикнул только ему понятной шутке  и  прошелся  по  комнате
колесом. Потом,  все  так  же  сжимая  в  руках  статуэтку,  встал  рядом  с
Алистаном, скопировав его позу, серьезное лицо, и  замер,  положив  руку  на
голову золотого пса, превратив  его  в  импровизированный  меч.  Я  чуть  не
расхохотался. Действительно похоже на Крысу и очень смешно.  Гоблин  не  зря
получал деньги.
   - Это по нашему заданию ты,