ть ему.
   - А вдруг что-нибудь случится с вами?
   Он знал, что она беспокоится не о нем, а  о  себе.  В  конце  концов,
разве она только что не пыталась его  убить?  Он  холодно  посмотрел  на
девушку:
   - Клинт сказал, что вернется. Значит, он обязательно вернется.
   Она взглянула на его рану на голове, где запеклась кровь.
   - А с вами... все в порядке?
   - Нет, - ответил он. - А теперь ступайте под замок.
   - А если я пообещаю, что никуда не уйду?..
   - Мисс Рэндалл, даже не заикайтесь.  Не  просите.  Вы  хотите,  чтобы
кто-то помог тому детенышу, значит, ступайте под  замок.  -  Его  всегда
безразличные глаза метали молнии. Она шагнула в хижину.  -  И  молитесь,
чтобы медведица расправилась со мной  прежде,  чем  я  вернусь,  -  тихо
произнес он разъяренным голосом, а потом  захлопнул  дверь  и  защелкнул
замок.
   Тайлер постоял с минуту. Голова гудела. Он не спал уже более тридцати
часов, а тут еще эта женщина, так не похожая ни на одну из тех, кого  он
знал. Совершенно непредсказуема. Поставить все на карту, чтобы  убежать,
а затем вернуться из-за какого-то медвежонка? Ему была ненавистна мысль,
что  она  не  сомневалась:  он  поможет  медвежонку.  Потому-то  она   и
вернулась. По крайней мере, у нее хватило здравого  смысла  приехать  за
ним, а не пытаться предпринять что-то самой.
   Рейф понимал, что  сам  себе  противоречит,  но  объяснил  это  своей
усталостью.
   Он быстро расседлал коня и отвел его в конюшню. Гнедого с собой брать
нельзя.  Почуяв  запах  зверя,  конь  станет  почти  неуправляемым.  Еще
неизвестно, как все получится. Рейфу приходилось видеть,  что  делают  с
животным стальные челюсти капкана.
   Покачивая винтовкой в руке, он медленно бежал по лесу. На  полпути  к
водопаду послышался визгливый крик  медвежонка  и  бешеное  рычание  его
матери. Тайлер ускорил бег, пока не увидел их прямо перед собой.
   Черная медведица поднялась на задние лапы, оскалив пасть; Рейф замер,
не шевелясь, чтобы медведица  вспомнила  его  запах.  Затем  он  поискал
глазами и увидел медвежонка.  Маленький  зверь  действительно  угодил  в
капкан и то плакал от мучительной боли, то метался из стороны в сторону,
пытаясь высвободиться, то принимался грызть раненую лапу.  Земля  вокруг
была залита кровью.
   Рейф медленно натянул перчатки.
   - Все хорошо, - сказал он  медведице  тихим  ласковым  голосом.  -  Я
здесь, чтобы помочь.
   Медведица зарычала, угрожающе помахала перед  собой  лапами,  и  Рейф
забеспокоился, как бы не пришлось выбирать:  убить  мать,  чтобы  спасти
детеныша, или  убить  детеныша,  чтобы  тот  не  страдал.  Рейф  подошел
поближе, все время приговаривая:
   - Я друг.
   Медведица подвинулась к детенышу и опустилась на все четыре лапы. Она
не  переставала  рычать,  скаля  зубы,  но,  по  мере  того   как   Рейф
приближался, медведица отступала, открывая ему доступ к медвежонку.
   - Ты ведь все понимаешь, правда? - все так же спокойно говорил  Рейф.
- Ты знаешь, что я просто хочу помочь.
   Но стоило ему оказаться рядом с медвежонком, как  медведица  ринулась
на него и тяжело  ударила  лапой.  Когти  оцарапали  левую  руку,  Рейфа
обожгло болью, по руке потекла кровь.
   Медвежонок повизжал,  затем  снова  принялся  грызть  лапу.  Придется
застрелить его и медведицу тоже. Рейф не мог оставить малыша страдать, и
знал, что медведица ни за что не отпустит его.
   Но когда его правая рука потянулась за кольтом, медведица  шагнула  к
детенышу. Лизнула большим языком медвежонка, а  затем,  словно  внезапно
приняв решение, отступила. Рейф убрал руку  с  кольта  и  склонился  над
малышом, мягко поглаживая его шерстку, чтобы показать медведице,  что  у
него нет злых намерений. Последовало тихое рычание, но не больше.
   Не обращая внимания на боль в руке, Рейф наклонился ниже и  ухватился
за стальные челюсти правой рукой, придерживая капкан  ногой  в  ботинке.
Потянул на себя изо всех сил, и  капкан  раскрылся.  Медвежонок  вытянул
покалеченную лапку и  отполз  немного  в  сторону,  не  переставая  тихо
поскуливать.
   Медведица тут же подскочила к сынишке и начала лизать ему лапу.  Рейф
немного понаблюдал за ними, затем снял окровавленную рубашку  и  оторвал
от нее полоску ткани, которую крепко обернул вокруг своей зияющей  раны.
Постоял с минуту в нерешительности, не зная, что делать. В голову ничего
не приходило.
   Медвежонок попытался идти, но тут же развопился, и  Рейф  понял,  что
животному самому не справиться. Лапа висела плетью, и  спасти  ее  можно
было, только наложив шину. Но позволит ли медведица  забрать  малыша?  А
если позволит, то удастся ли дойти до хижины?
   Рейф медленно подошел к скулившему зверьку. Медведица  не  сводила  с
Тайлера глаз, но враждебность исчезла. - Теперь  ты  знаешь,  что  я  не
причиню ему вреда. Так ведь?  -  сказал  Рейф  мягким  голосом,  которым
приручил Абнера и успокаивал гнедого. Он протянул правую руку  и  поднял
медвежонка,  думая,  что  медведица  вновь  набросится   на   него.   Не
набросилась.
   Тайлер тронулся в путь,  медведица  следовала  за  ним  на  небольшом
расстоянии. Медвежонок съежился на руках клубочком и подгонял его  тихим
жалобным поскуливанием. Идти предстояло целую милю, может  быть  больше.
Подумай о Шей  Рэндалл,  о  ее  беспокойных  глазах.  Он  заставил  себя
продолжать путь. Шаг за шагом. Теперь всю руку разрывала боль, а  голова
все еще ныла от удара. И он так устал.
   Тайлер вышел на поляну и нащупал в кармане ключ от хижины. Левая рука
онемела и не слушалась, но в конце концов ему удалось  вставить  ключ  в
замочную скважину. Когда дверь открылась, он  начал  падать.  Уцепившись
левой рукой за косяк, Тайлер умудрился  опустить  медвежонка,  но  затем
начал оседать. Он почувствовал, как чья-то рука поддержала его.  Тонкая,
хрупкая рука. В то же время на удивление  сильная,  успел  подумать  он,
подходя к кровати, прежде чем сознание  отключилось  во  второй  раз  за
день.

***

   Очнулся Рейф от холодной воды. Легкие прикосновения  пальцев  вернули
его  к  неприятной  действительности,  заполненной  болью.  Он  лежал  в
постели, в полном изнеможении. В голове гудело, рука горела, как в огне.
Тайлер пытался пошевелиться, но тело не слушалось.
   - Рейф. - Голос был таким тихим, и мягким, и ласковым.
   Он не мог припомнить, чтобы его так называли по имени раньше -  тепло
и спокойно, словно наносили бальзам на раны, гораздо более глубокие, чем
на теле.
   Он поднял веки и увидел прямо перед собой ее глаза.  Они  были  очень
близко, серо-голубые, полные беспокойства и тревоги. Но дело  тут  вовсе
не в нем. Незачем ей из-за него тревожиться. Это невозможно  ни  сейчас,
ни в будущем.  Он  закрыл  глаза.  Во  рту  пересохло,  и  он  попытался
глотнуть.
   - Рейф, - снова позвала она. - Ты должен мне помочь. Теперь ее  голос
звучал повелительно и неожиданно твердо. Он снова открыл глаза,  пытаясь
понять.
   - Теперь путь... свободен, - хрипло прошептал он, отказываясь верить,
что она предпочтет остаться. - Я не смогу... помешать.
   Он не хотел, чтобы она оставалась.  Не  мог  позволить  ей  остаться,
потому что тогда... она сделает это по собственному желанию,  а  с  этой
ситуацией ему не справиться. Когда она была его пленницей, она была  для
него под запретом, и он сохранял хоть  какую-то  дистанцию  между  ними,
хотя временами терпел полное фиаско. Но если она  не  будет  больше  под
замком...
   - Тише, - сказала она. Ее голос мягко обволакивал. - Это  я  во  всем
виновата.
   - Детеныш?
   - Он здесь. Мне нужна твоя помощь. Я не знаю, что  делать.  Его  мать
ходит взад-вперед перед хижиной.
   Рейф попытался сесть. От движения голова загудела еще сильней, и руку
пронзил новый приступ боли.  Он  подавил  стон,  но  губы  скривились  в
гримасе. Рейф с трудом прислонился к стенке и увидел в углу  медвежонка,
обложенного одеялами и одеждой.
   Тайлер посмотрел на свою руку. Повязку,  которую  он  сделал,  сменил
кусочек белой ткани, которая теперь пропиталась кровью. Он  помнил,  как
по его груди струилась кровь - его собственная  и  медвежонка,  но  Шей,
видимо, смыла ее.
   Она проследила за его взглядом.
   - Я... зашила твою рану, - неуверенно произнесла она, - пока  ты  был
без сознания.
   Он вопросительно посмотрел на нее.
   - Моя рабочая корзинка. - Шей помешкала, видимо, не  зная,  нужно  ли
объяснять что-нибудь еще. - Я хорошо  шью.  У  моей  мамы  было  шляпное
ателье. Я помогала ей.
   Рейф попытался переварить сказанное. Дочь Рэндалла.  Шляпное  ателье.
Рабочая корзинка. Он вспомнил эту  корзинку,  вспомнил,  как  нашел  ее,
когда осматривал вещи Шей, и решил не отбирать. Маленькая иголка  -  это
все-таки не оружие.
   - Как долго я пробыл без сознания?
   - Все время, пока я занималась твоей рукой, - сказала она.
   - Почему... ты не ушла?
   Шей  слегка  склонила  голову  и  неожиданно  улыбнулась.  Это   была
поразительная улыбка, полная озорства, которого он никак не ожидал.
   - Медведица меня бы не выпустила.
   - Ты могла бы оставить меня истекать кровью, - упрямо твердил он.
   Ему было не понять, зачем она ухаживала за ним, почему не ушла, когда
появилась возможность.  Она  и  сейчас  может  уйти.  В  теперешнем  его
состоянии ему даже котенка не задержать.
   Озорная улыбка исчезла.
   - Ты в самом деле полагаешь, что я могла бы так поступить?
   - Да, - мрачно ответил он. - Любой человек с каплей здравомыслия  так
бы и сделал.
   - Любой человек с каплей здравомыслия не отправился бы с  незнакомцем
в горы, - спокойно ответила она. - Ну, что же мы  будем  делать  с  этим
малышом?
   - То же, что и с моей рукой, - сказал он.  -  Зашьем  рану.  Соорудим
шину. На лапу нужно наложить шину. Может быть, тогда  мы  сумеем  спасти
звереныша. - Слово "мы" вырвалось невольно, и он тут же пожалел об этом.
Тем не менее оно прозвучало... уместно.
   Шей кивнула:
   - Ты подержишь его, пока я буду зашивать?
   Он  не  был  уверен,  что  сумеет  удержать  медвежонка,   но   решил
попытаться. Он слишком много сделал для этого чертенка, чтобы  позволить
ему умереть.
   - Да.
   Шей подошла к медвежонку и подняла его так  заботливо,  что  Рейф  на
секунду позавидовал ему. Он пошевелил раненой рукой, чтобы взять  мишку,
и чуть не выругался, когда боль полоснула острым ножом. Наверное, что-то
отразилось на его лице, потому что она спросила:
   - Ты уверен?
   Вместо ответа он потянулся и забрал медвежонка, стиснув  зубы,  чтобы
не застонать.
   - Делай свое дело.
   Шей опустилась рядом с  ним,  держа  в  руках  рабочую  корзинку.  Он
наблюдал, как она вдевает нитку в иголку.
   - Сначала нужно сделать ему намордник, - сказал  он.  -  Несмотря  на
юный возраст, у него острые зубы, и вряд ли он поймет нас.
   На лице девушки промелькнула озабоченность, а затем  она  кивнула  и,
наклонившись, оторвала от нижней юбки полоску  ткани.  Точно  такую  же,
какой была перебинтована рука Рейфа. Он взял ткань и умело обвязал морду
медвежонка, потом погладил его по спинке, стараясь успокоить.
   Шей промыла  больную  лапку  водой,  которая  уже  стала  красной,  -
наверное, от его крови, решил Рейф. Она  сосредоточенно  склонилась  над
маленьким пациентом и начала шить, пока Рейф крепко держал лапку  правой
рукой. Движения ее были на удивление ловкими, несмотря на то что  зверек
то и дело дергался. Когда  она  сделала  последний  стежок  и  закрепила
нитку, он взглянул ей в лицо и увидел, что  оно  выражает  беспокойство:
губы прикушены, а глаза блестят  от  слез  из-за  того,  что  медвежонок
терпит такую боль. По  щеке  девушки  размазалась  кровь  там,  где  она
коснулась ее, откидывая прядь волос, и  это  пятно  ярко  выделялось  на
коже, побледневшей от напряжения.
   Она встретилась  с  ним  взглядом,  и  он  почувствовал,  как  слегка
улыбается  ей,  как  бы  выражая  удовлетворение,  что  они  так  славно
потрудились над медвежонком. У него сжало горло, и с минуту  он  не  мог
дышать. Она была  вся  забрызгана  кровью  и  покрыта  испариной,  пряди
влажных волос выбились из косы и свисали по щекам, и тем  не  менее  ему
показалось, что прелестнее картины он никогда не видел.
   В душу незаметно прокралось удовольствие, успокоив наболевшее.  После
трибунала ему казалось, будто кто-то разорвал его на кусочки,  а  теперь
эти кусочки наконец соединились вместе.
   Медвежонок дернулся, и его приглушенный вопль внезапно рассеял  чары,
заворожившие Рейфа и Шей. Тайлер вернулся к реальности, вспомнив, кто он
такой и кто она такая.
   - Мне нужна шина, - произнес он, стараясь говорить холодно.
   Шей отпрянула.
   - Как она выглядит?
   - Кусочек дерева. Небольшой, но крепкий.
   Она оглядела хижину. Прошлой ночью ей  пришлось  сжечь  в  очаге  все
деревянное.
   - Поищу снаружи.
   Тайлер отдал ей медвежонка:
   - Пойду я.
   Он попытался подняться. Потеря крови, удар по  голове,  непреодолимая
усталость сковали его движения, но Рейф не мог позволить  девушке  выйти
из хижины, когда там бродит разъяренный зверь. Медведица  знала  его  и,
видимо, доверяла в какой-то мере. Собрав всю волю в кулак, он поднялся и
заковылял к двери.
   Медведица ходила взад-вперед  поддеревьями.  Она  зло  посмотрела  на
него, но не сделала ни шагу. Он подошел к поленнице и выбрал  подходящую
деревяшку. Затем с трудом вернулся в хижину и упал на  кровать,  прикрыв
глаза и приказав себе не терять сознания.  Через  минуту  головокружение
уменьшилось. Ему нужен был глоток виски и хороший долгий сон.
   Тайлер вынул нож и выстругал небольшую шину, пока Шей  причитала  над
медвежонком. Сделал ей знак,  чтобы  она  поднесла  к  нему  зверька,  и
укрепил шину на  лапке.  Он  знал,  что  медвежонок  попытается  сорвать
повязку, особенно когда рана будет заживать и начнет чесаться.
   Покончив с делом, он прислонился к стене, а Шей отнесла медвежонка на
мягкую постель, которую специально  для  него  соорудила.  Рейф  прикрыл
веки, усталость совсем его сморила.
   Что-то прохладное коснулось его плеча, и  он  заставил  себя  открыть
глаза. То была рука, зашившая обе раны - его и  медвежонка.  Всю  ладонь
покрывали крошечные волдыри, некоторые из них лопнули и сочились.
   - Почему? - прохрипел он, пока Шей опускала его голову на подушку.  -
И почему ты только оказалась дочерью Рэндалла?

Глава четырнадцатая

   Шей сидела рядом с Рейфом, пока тот спал. Она  не  могла  отвести  от
него взгляд. Ни от новой раны на руке, ни от  старого  шрама  на  плече,
который он, должно быть, получил, когда спасал Клинта и Бена  на  войне.
Две раны. Обе  получены  потому,  что  этот  человек  был  смел  и  умел
сострадать.
   Ее взгляд скользнул на руку, туда, где была выжжена  буква  "В".  Она
могла только догадываться, какую травму нанесло клеймо его гордости. А о
десяти годах, проведенных в тюрьме, ей даже  думать  не  хотелось.  Что,
если он был невиновен?
   Теперь Шей Рэндалл полагала, что скорее  всего  так  и  было.  Она  и
раньше это подозревала, но не хотела в том признаваться даже самой себе,
потому что иначе пришлось бы обвинить  человека,  которого  она  считала
своим отцом. А ведь именно благодаря его показаниям капитан  Тайлер  был
осужден.
   Ни один человек, способный на поступок, подобный тому,  что  совершил
сейчас Рейф, не смог бы запятнать честь мундира. Рейф  рисковал  жизнью,
чтобы спасти звереныша, проявив терпение и нежность, даже после того как
его  покалечили.  Жадный  человек,  бесчестный  человек  никогда  бы  не
поступил так.
   Единственное оправдание отцу - то, что  капитан  Тайлер  сражался  на
стороне его противников, но и в это Шей не могла  поверить.  Тайлер  был
слишком прямодушен, слишком честен, чтобы играть  роль  шпиона,  слишком
почитаем своими друзьями, которые готовы пожертвовать всем ради него.
   Лучшего офицера, чем капитан Тайлер, я на войне не встречал.
   И вы в самом деле думаете, что человек, рискнувший своей  жизнью,  не
подчинившийся приказу ради спасения двух новобранцев, сделал то,  в  чем
его обвинили?
   Это были слова Клинта Эдвардса. Слова человека,  подтвердившего  свою
преданность, которая могла ему обойтись многими годами свободы.
   На  кровать  вскарабкался  Абнер  и  пополз  по   ноге   Рейфа.   Шей
наклонилась, подхватила мышонка, пока  тот  не  добрался  до  обнаженной
груди больного и не разбудил его. Провела пальцами по спинке зверушки.
   - Тебе тоже его не хватает? Да? -  поинтересовалась  она  срывающимся
шепотом.
   Рейф Тайлер,  лежащий  на  кровати  и  забывшийся  беспокойным  сном,
выглядел таким... беззащитным. Строгие  глаза,  окаймленные  золотистыми
ресницами, были  закрыты.  Последние  лучи  заходящего  солнца  смягчили
суровые черты лица. Она  думала  о  его  добром  и  нежном  обращении  с
медвежонком. Несмотря на все  невзгоды,  он  не  потерял  сострадания  и
способности заботиться о более слабом существе.
   И почему ты только оказалась дочерью Рэндалла?
   Он никогда не простит ей этого.
   Ей следовало уйти, но она осталась. С ним может случиться что угодно.
Может загноиться рана, может последовать запоздалая реакция на  удар  по
голове. Медведица может рассвирепеть и попытаться войти  в  хижину.  Шей
решила, что не имеет права уйти и оставить его беспомощным.
   Во рту внезапно пересохло, и она поняла, что в хижине  нет  ни  капли
питьевой воды. Она использовала всю воду в ведре на  то,  чтобы  промыть
раны Рейфа. С большой  неохотой  Шей  положила  мышонка  на  кровать  и,
подойдя к двери, распахнула ее. Медведица больше не металась из  стороны
в сторону - она сидела неподалеку от хижины и не отрываясь  смотрела  на
дверь. При виде Шей медведица привстала, словно предупреждая, и  девушка
с грохотом захлопнула дверь, осознав, что все  еще  такая  же  пленница,
какой была этим утром.
   Шей не могла убежать, даже если бы захотела.

***

   К вечеру Рейф покрылся холодной испариной. Ему нужен был  доктор.  Он
нуждался в уходе.
   Несколько раз казалось, что он приходит в  сознание,  но  лихорадочно
блестевшие глаза не видели ее. Он смотрел не мигая в потолок и вел  себя
удивительно спокойно, когда другие на его месте метались бы в бреду.  На
Шей снизошло озарение,  что  он  настолько  привык  контролировать  свои
эмоции, что даже сейчас подсознание диктовало ему оставаться спокойным.
   Шей  хотелось  пить,  и  она  понимала,  что  он,  несомненно,   тоже
испытывает жажду. Она старалась уменьшить его жар, обмакивая компресс  в
окровавленную воду, и вскоре вода стала совсем липкой. Дольше ждать  Шей
не могла. Она должна была раздобыть воды.
   Несколько раз она  пыталась  покинуть  хижину,  но  неизменно  быстро
захлопывала дверь при  виде  медведицы.  Нужно  было  что-то  придумать.
Возможно, если медведица увидит своего детеныша,  она  отступит,  поняв,
что человеческие существа всего лишь стараются помочь.
   Шей тряслась от страха, наклонившись, чтобы  поднять  медвежонка.  Он
поскулил, когда его потревожили, но затем лизнул ей руку.  Если  бы  его
мамаша оказалась такой же благодарной...
   Шей медленно открыла дверь, переступила  порог  и  сделала  несколько
шагов, держа медвежонка перед собой, чтобы показать маме, что он  жив  и
если не здоров, то, по  крайней  мере,  находится  в  заботливых  руках.
Положив медвежонка на  землю,  Шей  отступила  к  двери,  наблюдая,  как
медведица приблизилась и начала внимательно осматривать его, обнюхивать,
тыкать носом. Мать призывала  детеныша  подняться  на  лапки,  но  когда
медвежонок попытался сделать  шаг  и  упал,  она  сконфузилась  и  вновь
подтолкнула малыша в спину.
   Шей стояла и смотрела, переполненная жалостью  к  медведице,  которая
явно расстроилась. От своего намерения добраться  до  ручья  девушка  не
отказалась. Медведица словно почуяла ее  затруднение,  тихо  зарычала  и
отошла в сторону. Медленно и очень осторожно Шей подошла  к  медвежонку,
забрала его и унесла в хижину, затем вновь оказалась