ение.
     - Именно поэтому вы блестяще владеете различными видами оружия? - поинтересовалась женщина. - И замечательно управляетесь с лошадью?
     Реддинг кивком головы подтвердил правоту ее догадки.
     - Техас в некотором смысле напоминает мне Южную Африку: покатые холмы, равнины, пространства такие обширные, что можно днями скакать, не встретив ни единой живой души.
     - Вы сказали... Вы сопровождали поселенцев? - произнесли ее уста, а глаза жадно упрашивали: расскажи еще.
     - Я путешествовал с представителями некоей компании, имеющей отношение к освоению новых территорий, которая предполагала колонизировать южную часть страны. Я выступал в качестве проводника, охотника, охранника.
     "Игрока, перебежчика, охотника за драгоценностями", - пронеслось у него в мозгу.
     Сюзанна нащупала руку Райса.
     - На что похожа Африка?
     - Это то же самое, что спросить, на что похожа Америка - объяснил Райс. - Африка второй по величине континент и имеет много общих черт с вашей страной: богатые леса, бескрайние равнины, безграничные пустыни.
     - А кто направляется туда?
     Райс пожал плечами.
     - Люди, которые думают, что за радугу можно ухватиться рукой, но никогда не дотягиваются, таким образом, они всегда в движении. Романтики, искатели приключений или те, кто ими становится, кто покупает землю, но не знает, что с ней делать. - В словах Реддинга звучало море цинизма. - Идеалисты и миссионеры. Они приходят в Африку строить новое общество и обращать в свою веру аборигенов, которые сопротивляются чужим богам. Пришельцы силой навязывают свои привычки и обычаи людям, чьи ценности зачастую превосходят их собственные.
     - А вы? Как вы чувствовали себя там?
     - Ах, любовь моя, да что я! Я нигде не чувствую себя уютно.
     В голосе Реддинга звучало легкое раздражение, досада на себя и свою жизнь, но такое незаметное, что Сюзанна почти не обратила на него внимания. Райс еще не успел восстановить душевное равновесие, а женщина уже требовала:
     - Расскажите мне о животных Африки.
     - Они очень эффектны, хотя судьба их зачастую трагична, - темные глаза Райса засветились каким-то особенным трогательным блеском. - Животные - гордость и богатство Африки. Они бродят огромными стадами. Газели, антилопы, жирафы, зебры. Прайды львов. Фламинго. Птицы самых невероятных расцветок, самого причудливого вида. Все это было... и все это я потерял.
     Сюзанне казалось, что сейчас Реддинг ей более близок, чем даже тогда, на холме, потому что сейчас он поделился с ней частичкой себя, частичкой своей жизни. Сюзанна не могла хорошо объяснить своих ощущений, но ей хотелось, чтобы этот вечер длился и длился... бесконечно. В Райсе было какое-то напряжение, которое привлекало ее, какая-то демоническая сила, которая одновременно настораживала и манила.
     - Вы любите Африку, не правда ли?
     - Да, наверное. Тогда я не думал об этом. Тогда я думал об Англии и о своем возвращении. Не понимаю, почему. Наверное, я похож на этих смешных людей, которые бредут по миру за радугой, чтобы, приблизившись, убедиться, что она исчезла.
     В словах Реддинга была болезненная, обезоруживающая откровенность, неожиданно он распахнул перед Сюзанной душу, которую обычно держал за семью печатями.
     Райс привалился к столбу загона и улыбнулся.
     - Итак, никогда не гоняйтесь за радугами, любовь моя. Они очень ненадежны.
     - Но они красивы и доставляют радость, - вставила Сюзанна.
     - Любуйтесь ими на расстоянии... и если обнаружите, что радуга, которая привлекла ваше внимание, не более чем преломленный солнечный свет, отвернитесь на минуточку, и она исчезнет.
     - Как вы?
     - Никто никогда не сравнивал меня с радугой.
     Сюзанна игриво наклонила голову.
     - Нет, конечно, вы слишком плотны и вещественны для этого.
     - Ах, Сюзанна, напротив, я бесплотен. Я то, что выдумали вы. Иллюзия. Совсем как радуга.
     - Но вы ведь не чувствуете себя бесплотной иллюзией?
     Нет, конечно. Он чувствовал себя очень даже мужчиной. Возбужденным, страстным мужчиной, и каждый взгляд, брошенный на Сюзанну, раззадоривал его сильнее и сильнее. Темные волосы женщины были перехвачены сзади лентой. Сюзанна посматривала на него вызывающе. Черт! Где его самообладание?! Райс наклонил голову, Сюзанна поднялась на цыпочки и губы их соединились в долгожданном поцелуе. Казалось сам воздух вокруг был напоен желанием. Реддинг обвил ее гибкое страстное тело руками и властно обнял. Он почти болезненно желал ее ласкать, трогать, щекотать, заставить ее трепетать в своих объятиях. Он почувствовал в паху огонь испепеляющей страсти, страсти, которая возникала при виде этой удивительной женщины и пропадала с ее уходом. Что из этого выйдет? Что будет, когда он уедет?
     Мысль о разлуке разбавила страсть отчаянием.
     Если бы здесь можно было где-нибудь уединиться... Но увы... Уж он бы позаботился о том, чтобы проникнуть в дом тайно, несмотря на ее непристойное предложение. Райса не особенно беспокоило, что подумает Вес, если застанет их, но ему не хотелось доставлять женщине неприятности, а Райс точно знал, что ссора с братом не доставит Сюзанне радости.
     С Божьей помощью Райс становился великодушным. Но он ненавидел то, что вытворяла с ним Сюзанна: слой за слоем она счищала с него заскорузлый цинизм и самодовольство, так что теперь он и сам толком не знал, кто он.
     Реддинг опустил руки мягко, но решительно, избегая смотреть в глаза женщине.
     - Сегодня у меня был очень трудный день.
     - Вы позавтракаете с нами утром?
     - Не думаю, чтобы это было мудрым поступкам, любовь моя.
     - Почему?
     - Неужели надо объяснять?
     - Только если вы чувствуете не то, что я...
     Он с любопытством поднял бровь.
     - Как это?
     Сюзанна попыталась описать то, что описать невозможно.
     - Голод, - после некоторого раздумья произнесла она, - но относящийся совсем не к еде.
     - Оказывается, вы можете быть довольно откровенной... Вы меня понимаете?
     - Понимаю. И это самое удивительное. Я всегда была образцом благопристойности. Почти всегда, - исправилась она.
     Райс улыбнулся с восхищением и удивлением.
     - Образец благопристойности? Путешествующий по стране? Постреливающий по людям? В мужских брюках? Видно, дорогая моя, вы недолго побыли в образе благочестивой девицы.
     Волны тепла обволакивали Сюзанну всякий раз, когда он произносил "любовь моя" и "дорогая". Как будто он в самом деле имел в виду именно эти понятия. Но не успела Сюзанна полюбопытствовать, какое содержание ее спутник вкладывает во все эти нежные словечки, как он отступил назад.
     - Спокойной ночи, миссис Фэллон, - произнес он, но в его словах не было обычного сарказма, только благожелательность, которая заставила ее быстро-быстро хлопать ресницами, пока он не скрылся в доме для работников.

***

     Приоткрыв дверь в дом, Сюзанна на мгновение замерла, прислушиваясь к ночным звукам.
     Черт возьми! Он мог бы разделить с ней постель сегодня ночью. Что он наделал! Черт возьми! Он полагал, что великодушие не заразно. Спаси Бог, если он ошибся, думал Реддинг, переступая порог дома для работников.
     Вес выглянул из окна, не зажигая света. Ему так больше нравилось. Темнота соответствовала мрачному состоянию его души.
     Он наблюдал, как Райс Реддинг, приблизившись к Сюзанне, мягкими, ловкими движениями обнял ее за талию, как два силуэта слились в один, странно колеблющийся в лунном свете.
     Вес прикрыл глаза, стараясь уверить себя, что это ярость пронизывает его до кости, но он знал, что это не правда. Полковника мучила пустота в его собственной душе. Ненависть в душе. Отчаянное одиночество.
     Как бы он хотел сделать то же самое с Эрин: заключить ее в свои объятия и сдаться на милость нежного повелителя. Лаской и заботой Эрин снимет его боль, ночные кошмары, мучительные воспоминания.
     Вес сглотнул и почувствовал во рту горький, неприятный привкус виски. Он распробовал больше: отвращение к самому себе, к тому, во что он превратился.
     Реддинг ушел от Сюзанны, и Вес почувствовал мгновенное облегчение. Он не просмотрел их связи. Черт! Не хочет ли пришелец, чтобы он, Весли Карр, стал глухим и слепым?
     Безногим он уже был.
     Калека. Временами он забывал об этом, например, по утрам, когда, просыпаясь, он чувствовал боль в ампутированной ноге, но каждое утро его собственное тело сообщало ему, что он недоделанный, не такой, как все. Калека.
     Сюзанне он ничего не сказал. Вес знал, что они нуждались в Реддинге, и это обстоятельство заставляло его страдать, напоминая о его ущербности. Он не мог защитить своей сестры и своего имущества и был вынужден прятаться за спиной этого искателя приключений. Если не хуже.
     Вес отвернулся от окна и посмотрел на бутылку на столе. Надо бы выпить еще. Боже! В забытье он надеялся получить то, чего не мог получить в реальности.
     Весли Карр сжал челюсти. Не сегодня. Может быть, если сегодня он продержится без следующей бутылки, завтра обойдется вообще без выпивки. Он должен это сделать. Если не ради себя, то хотя бы ради Сюзанны. Он не может оставить ее на растерзание Реддингу.

ГЛАВА 17

     - Билл и фургон запаздывают!
     Обычно новости не вызывали таких потрясений, но в этот вечер Вес и Сюзанна вскочили, прервав едва начавшийся ужин.
     В полдень Билл Моррис уехал в город за провизией. Вес бросился собираться.
     - Поднимайте мужчин! - приказал он Джайму - Я поеду с вами.
     Сюзанна ощущала себя больной и покинутой. Предчувствие камнем лежало на сердце. Билл - молодой работник. Он иногда пропускал стаканчик-другой в салуне, но Сюзанна была уверена, что сейчас, когда он знал о всеобщем беспокойстве, задержала его не выпивка.
     Сюзанне хотелось поехать с Весом. Но он взваливал на себя все больше и больше обязанностей по дому, и ей не хотелось замедлять его постепенное душевное выздоровление, она боялась поколебать его уверенность в себе.
     Боже Всемогущий! Сюзанну бесило, что ей остается только сидеть и смотреть, как брат собирается в дорогу, быть только наблюдателем, а не участником. Но ради Веса она должна смириться. Полковник понял, что он может руководить, принимать решения, быть полезным и необходимым человеком на ранчо. И он воспрял духом.
     А Райс... После поцелуев у корраля он был сдержан и держался на расстоянии. Женщина не знала, где ее герой и что делает, и это заставляло ее нервничать еще больше. Она мечтала о том, чтобы он всегда был рядом. Уверенность и спокойствие Райса благотворно действовали на Сюзанну. Кроме того, ей бы хотелось, чтобы Райс отправился с Весом, тогда она была бы спокойна. Но с этим пожеланием она не могла обратиться ни к одному, ни к другому. Сюзанна чувствовала себя опустошенно-беспомощной, сдавленной между двух огней: потребностью в активной деятельности и необходимостью сдерживать себя, чтобы позволить распоряжаться Весу.
     Вес проковылял к стойке с оружием и выбрал себе винтовку.
     За последние три недели Сюзанна потеряла бдительность и позволила себе надеяться, что Мартины оставят в покое. Ей следовало бы знать их лучше.
     Сюзанна и Вес ждали неприятностей сразу по истечении недельной отсрочки, но тогда ничего не произошло. Сейчас она догадалась, что Ловелл Мартин рассчитывал именно таким образом усыпить их бдительность.
     Вес предпринял некоторые меры предосторожности. Скот пасся под присмотром усиленной охраны. Была увеличена численность ночных дозоров. Это означало, что люди работали по семнадцать-восемнадцать часов в сутки. Нервы у всех были напряжены.
     Сюзанна часто задумывалась над тем, что думают работники о Райсе Реддинге, если они не продолжают относиться к нему как к новоприбывшему или гостю хозяев. Ни один из работников не задал ни одного вопроса по поводу нового человек на ранчо, с его присутствием смирились.
     Сюзанна заметила, что Реддинга избегают. Он был не такой, как все. А Райс был, казалось, доволен положением отщепенца. К нему не относились враждебно или недружелюбно. Но ни в какие отношения, кроме поверхностно-вежливых, с ним не вступали. Ему чаще говорили "добрый день", чем "привет". Райс избегал работы на ранчо, в течение дня он частенько исчезал, и надолго, хотя по ночам иногда стоял в карауле. Он сторожил всегда один - одинокое, безмолвное изваяние, - и работники не были уверены, будет ли от него хоть какая-то польза, если придется принять участие в настоящей схватке.
     После разговора у загона Райс тщательно избегал Сюзанну. Приветствуя ее, он издали приподнимал шляпу, насмешливо улыбался и уходил. Он был так же неуловим, как и прежде. Он шел своим путем, не желая становиться ничьим спутником. Райс никогда не принимал участия во всеобщих трапезах, часто возвращался на ранчо поздно и направлялся прямиком в дом для работников.
     Вес ясно дал понять Сюзанне, что будет осуществлять братское попечительство. Казалось, он принял решение не оставлять ее и Райса наедине. Полковник начал приезжать домой на обед, прогуливался вместе с сестрой по вечерам, предпринимая самые невероятные ухищрения, чтобы не упустить Сюзанну из виду.
     Женщина с горечью думала, что покровительство и защита не имеют смысла: у Райса Реддинга, очевидно, пропал к ней интерес.
     Эта мысль подтачивала ее морально, разрушала ее психику.
     Сюзанна наблюдала, как Вес собирается в дорогу. Ей хотелось, чтобы рядом с ней остался Райс, но даже не догадывалась, где он может быть на самом деле. Сюзанна знала только, что рано поутру он ускакал в неизвестном направлении.
     От одиночества у Сюзанны разрывалось сердце. Ей была необходима его поддержка, его природная прозорливость, уверенность в том, что все невзгоды можно преодолеть и победить; хотела надеяться, что Билл жив, а Вес не попадет в беду. Сюзанне нужно было, чтобы Райс одобрил ее бездеятельность и передачу всей полноты власти в руки Веса.
     И вообще - она хотела его, хотела так, что ее скручивало мучительно-сладкой болью.
     Интересно, перестанет ли она когда-нибудь дожидаться его с нетерпением?

***

     Вес оседлал коня и был готов двинуться на выручку Биллу во главе отряда из пяти человек.
     Они обнаружили фургон на полпути от Перекрестка. Повозка была разграблена, лошади исчезли, Билл погиб, раздавленный фургоном.
     Визит к шерифу ничего не дал.
     - Должно быть, несчастный случай, - изрек служитель закона. - Ведь никаких пуль на месте происшествия не было.
     Вес едва сдерживал гнев.
     - Я также не вижу провизии, за которой ездил Билл, - съязвил он.
     Шериф долго и тяжело смотрел на полковника.
     - Будьте осторожны, полковник, вас недолюбливают в округе. Я предполагаю, некоторые местные жители считают, что имеют право забрать то, что валяется на дороге.
     - Собираетесь ли вы предпринять какое-либо расследование?
     - Да, я расспрошу об этом происшествии всех вокруг, но думаю, что вам не стоит на что-либо рассчитывать.
     Вес кипел негодованием, но... вхолостую. Его предупреждали, что шериф подкуплен, а сейчас он видел это собственными глазами. Шериф, несомненно, покрывал Мартинов.
     - Тогда я сам займусь этим делом, - проскрежетал Вес. Шериф оглядел его довольно презрительно.
     - Одноногий янки будет сражаться за справедливость?
     Те же слова употребили в ссоре с ним и Мартины, и Вес почувствовал нарастающее чувство беспомощности. Слова, произнесенные шерифом, были лишним доказательством того, что между ним и Мартинами недавно состоялся разговор. Веса так и подмывало врезать в циничную, наглую физиономию шерифа, но этого ни в коем случае нельзя было допустить. Полковник сжал зубы, вскарабкался на лошадь и пустился галопом, слыша за спиной скабрезные насмешки.

***

     Райс вернулся спустя два часа после отъезда Веса. После того, как ему поведали новость о Билле, он зашел в дом, чтобы скрасить Сюзанне томительное ожидание.
     - Вы хотите, чтобы я отправился следом за ними? - прямо спросил он.
     Сюзанна оказалась перед необходимостью принять труднейшее решение.
     - Нет, - наконец выдавила она из себя.
     Женщина знала, что Вес никогда не простит ей, если она пошлет Райса Реддинга ему в няньки. Она долго мечтала, чтобы Вес принял на себя обязанности по управлению ранчо, и, когда он, наконец, отважился, она не должна была вмешиваться в его деятельность.
     Ожидание было мучительнее активного действия. Райс пристроился в кресле у стены, намеренно соблюдая дистанцию. У Сюзанны складывалось впечатление, что повторения сладостно-болезненной близости не будет.
     Женщина предложила Реддингу перекусить и удивилась, когда он согласился. Он ел с выражением ленивого безразличия, которое никак не вязалось с лихорадочным блеском глаз.
     Райс вышел на кухню и моментально очаровал Ханну, хотя она была очень разборчива в людях. Он расспросил ее о семье, выудив такие детали и подробности, каких даже Сюзанна никогда не слышала. Неожиданные воспоминания Ханны немного отвлекли ее от тяжких предчувствий.
     Если бы Сюзанна не была обеспокоена поездкой и долгим отсутствием Веса, она бы, несомненно, предприняла атаки на Райса.
     Наконец, женщина услышала топот копыт и бросилась к дверям. Шестеро мужчин вернулись. От радости Сюзанна закружилась по комнате и неожиданно нашла себя в объятиях Райса. Повернувшись через минуту к двери, она увидела гневное лицо Веса, который успел подняться по ступеням.
     Сюзанна перевела взгляд на Райса. Тот встретил Веса обычной издевательской ухмылкой.
     - Вы опоздали на чертовски вкусный обед, - проговорил Реддинг. - Удалось вам найти пропавшего Билла?
     - Он мертв, - отрубил полковник. Ухмылка сбежала с лица Реддинга.
     - Вы знаете?..
     - Я знаю, но не могу ничего доказать. Шериф дал мне донять, что, будучи янки, я должен быть готовым к любым проявлениям недоброжелательности.
     - Ну, тогда они начались, - сказал Райс холодным, могильным голосом.
     - Да, начались, - подтвердил Вес с нотой тяжкого груза в голосе.

***

     Этой ночью Вес, Сюзанна и Джайм решили, что работники больше не будут поодиночке покидать ранчо, а Сюзанна отныне не будет предпринимать самостоятельных вылазок ни к Эрин, ни на старое ранчо.
     Сюзанна знала, что исключением будет Райс, который не терпел никаких ограничений. Как бы для того, чтобы это стало ясно всем, он исчез сразу же после возвращения Веса. Правда, к удовольствию женщины, наутро он отправился с другими загонщиками на пастбище. Сюзанна вышла проводить мужчин, и ее сердце учащенно забилось при виде Райса.
     Райс заметил ее. Она стояла на крыльце, на ней было синее платье, и он знал, что если подойти к Сюзанне поближе, то будет видно, как цвет платья подчеркивает глубину ее глаз.
     Черт подери! Он хотел бы быть в состоянии отринуть это прелестное наваждение, как отверг много разных привлекательных вещей в своей жизни. Но эта женщина змеей заползла в его сердце и разлеглась там, как дома, и не имело значения, держал ли он дистанцию, воздвигал ли преграды между ними - освободиться от нее он не мог.
     Райс начал было надеяться, что угроза Мартинов была преувеличенной, что его помощи не потребуется и что он сможет уехать, не оставляя за спиной незавершенного дела. Незаконченное дело. Вот что удерживало его на ранчо. Не совесть, не симпатия или какая-нибудь другая чепуха. Просто он любил быть хозяином положения, а Мартины задели его.
     Итак, сегодня утром он решил прогуляться. Райс хотел, чтобы на него обращали как можно меньше внимания. Сколько раз за последние дни он намеревался пробраться в дом?! Сколько раз он собирался влезть в окно ее спальни?! Сколько раз он воображал, что целует ее в шею, в грудь?! Сколько раз он собирался вонзить в нее свой трепетный кинжал?! Но он не может потакать своим капризам. Однажды ему уже пришло в голову, что, если он возьмет ее, могущественное влечение исчезнет. Но этого не случилось. Наоборот, зов плоти стал еще сильнее, безудержнее. Желание обладать ею превратилось в доминирующее чувство. С ним он вставал и ложился. Райс и во сне не был спокоен и свободен