я за костыли и медленно поднялся. На этот раз, приблизившись к лошади, он тихо стал нашептывать ей что-то на ухо, успокаивая ее, а может быть, себя. На этот раз Вес одержал победу.
     Не говоря ни слова, Сюзанна подошла ко второй лошади. Как по мановению волшебной палочки рядом с ней оказался Райс, подставляя руку, чтобы женщине было удобнее вскочить на лошадь. Каждый раз, когда Райс помогал ей, Сюзанна восхищалась выносливостью и силой мужчины. Его руки, плечи, корпус контрастировали с приятным английским выговором, свойственным джентльменам. При взгляде на мощную фигуру в голову приходили мысли о природном, естественном развитии организма, что входило в противоречие со строем его речи и аристократическим произношением.
     Райс помог Сюзанне и сразу же отошел прочь, как бы оберегая себя от ненужных эмоций. Он уходил, слегка сгорбившись, что-то в нем напоминало утомленного скачкой Веса. Неприступный.
     Райс снял вожжи с загнанных лошадей, одни дал Весу, взял себе другие и с неподражаемой грацией вскочил в седло.
     Вслед за Реддингом они выезжали с поляны по залитой луной тропинке. Как всегда, Райс выглядел одиноким и неуязвимым, и было ясно, что именно таким он и хотел быть.

***

     Путешественники сделали привал только в полдень следующего дня. Преодолев более тридцати миль, все были утомлены.
     Вес болтался в седле как тряпичная кукла. Он знал, что выглядит жалко. Он молча умолял Реддинга сделать привал, но вслух не мог выдавить из себя ни звука. Унижение минувшей ночи было слишком живо, слишком болезненно. Он был не в состоянии защитить свою сестру. Схватка с бандитами ясно показала ему, как много он потерял на войне, как мало у него осталось.
     Чувство беспомощности, угнетавшее его с момента попадания в полевой госпиталь джонни, начало пожирать его с новой силой. Еще несколько дней назад Весу казалось, что он обрел некоторую уверенность в себе, научился передвигаться и держаться в седле. Но все это выбили из него прошлой ночью, как выбили костыль, единственную подпорку в жизни.
     Вес старался не думать об Эрин. Он позволил себе несколько туманных воспоминаний о ней за последние дни, когда еще лелеял слабую надежду на совместную жизнь, но сейчас... Как он будет защищать женщину? Чудом было уже то, что она ждала его. Пуговка сказала, что она ждет. Прошло четыре года с тех пор, как он видел ее последний раз, с тех пор, как он осторожно предложил расторгнуть помолвку. Эрин отказалась и писала ему чудесные письма, которые помогли ему уцелеть в этой проклятой войне. Она была одной из очень немногих, кто понял его решение сражаться на стороне североамериканцев. Эрин и Марк. Его друг Марк.
     Муж его сестры.
     Но Марк погиб. Он был глубоко порядочным человеком, и тем не менее Вес сомневался в необходимости и правильности его брака с сестрой. Он опасался, что Сюзанна согласилась вступить в брак больше в силу дружеских чувств и чувства благодарности, нежели по любви, которую женщина должна испытывать к мужчине. Такая страстная, истинная любовь была у них с Эрин. Когда они были вместе, все вокруг преображалось. Вес желал Сюзанне именно такой любви. Он хотел бы видеть радость и счастье в ее глазах, беззаботную улыбку на губах. Она заслужила счастье. Последнее время она несла бремя, непосильное для женщины.
     А сейчас Вес беспокоился за сестру. Его пугал тот огонь, которым загорались глаза Сюзанны, когда она смотрела на Реддинга. То, что сестра симпатизировала Реддингу, настораживало и оскорбляло Веса до глубины души. Особенно остро он почувствовал это несколько часов назад, во время расправы над бандитами. За годы войны он видел тысячи смертей и тысячи убийств, но у него вызывала омерзение хладнокровная жестокость Райса Реддинга. Английская речь, свойственная высокородной аристократии, была призвана скрыть нечистое прошлое, в котором, по мнению Веса, было много крови и насилия. В Реддинге было много странного и некрасивого, что не вязалось с понятием "джентльмен". К винтовке он относился с особым почтением, как относятся к старшему другу, всегда готовому помочь. Каждое движение, которое проделал несколько часов назад Реддинг, и то, как он бесшумно подкрался к поляне, свидетельствовало о глубоком, естественном, как характер, двуличии. Вес заметил и хищнический голодный блеск, который иногда вспыхивал в глазах у Реддинга при взгляде на Сюзанну. Но сейчас было неудачное время, чтобы напрямую высказать свои мысли Сюзанне, особенно после нападения. Особенно после того, как он сам понял, что не может защитить сестру. Кроме того, она была упряма, как техасский мул. Прекрасным доказательством упрямства было ее замужество. Ни один человек не смог отговорить ее от этого шага. Тогда она была уверена, что поступает правильно. Сейчас, задумав их переезд в Техас, она снова была убеждена в своей правоте.
     Сюзанна легкомысленно доверилась человеку, который сопровождал их, человеку, чья нравственная нечистоплотность не требовала особых доказательств. Порядочный человек интуитивно чувствовал это и сторонился Реддинга. Вес ощущал это особенно остро, когда на лице Реддинга появлялась двусмысленная улыбка, которая контрастировала с выражением глаз и, как подозревал Вес, не соответствовала внутренним помыслам Райса.
     Единственное, чего не понимал полковник, так это почему Райс Реддинг продолжал оставаться с ними. Вначале он нуждался в них, в помощи Сюзанны, но сейчас обстоятельства изменились: они в Реддинге нуждались, а он в них - нисколько. Ему было бы лучше в одиночку. Исходя из своего личного опыта, Вес был готов поклясться, что у Реддинга напрочь отсутствовало чувство ответственности, а если и было, то в минимальном количестве. Полковник предполагал, что Реддинг отделается от них еще в самом начале пути, а может быть, и прихватит кое-что с собой. То, что Райс еще находился с ними, противоречило представлению Веса о Райсе и молодчиках такого пошиба. За этим что-то скрывалось. И не самое благородное. Труд наемного рабочего на ранчо его явно не прельщал, эту причину можно отбросить сразу. Райс Реддинг принадлежал к тем редким людям, которые выживают при любых обстоятельствах, но Вес не мог представить себе статного англичанина с великосветским выговором и наглой ухмылкой, пасущим коров.
     Оставалось одно - Сюзанна, хотя Райс помыкал ею разве что чуть меньше, чем Весом, а его предпочтение заключалось в редких взглядах изголодавшегося по женской ласке мужчины. Но это было единственное объяснение, и все, что Вес мог предпринять, это не оставлять их наедине. Так или иначе он должен быть начеку.

***

     Дни были похожи один на другой. По подсчетам Весли, за день они преодолевали от тридцати до сорока миль. За годы войны он научился точно отмерять расстояние. Это была утомительная скачка как для людей, так и для лошадей. Как подозревал Вес, у каждого была личная причина спешить, даже у Реддинга. Должно быть, он хотел отделаться от них поскорее.
     Вечерний ритуал оставался неизменным. Как только они останавливались на привал, Райс исчезал и часто возвращался с добычей. Иногда ему удавалось подстрелить какое-нибудь мелкое животное, например, зайца, а однажды он принес заднюю ногу оленя. К его возвращению разжигали костер. Обычно они останавливались вблизи водоемов, и пока Райс охотился, а Вес разводил огонь, Сюзанна умывалась и плескалась в воде.
     Несколько раз Райс разделил с ними трапезу. Сюзанна пыталась вызвать на откровенность молчуна Реддинга. Она расспрашивала его о Лондоне и о столичных модах. Он отвечал с готовностью и обворожительным шармом, который приводил Сюзанну в восторг, а Веса - в бешенство. Но любая попытка заглянуть в прошлое Реддинга оканчивалась крахом.
     Однажды вечером Весу удалось кое-что выудить.
     - Вы были в составе армии Великобритании? - начал он.
     Райс настроился позабавиться.
     - Боюсь, что мне не подходит армейская дисциплина.
     Вес мог держать пари, что это соответствует действительности. Но это не было ответом на вопрос.
     - Где вы научились так хорошо... - он запнулся.
     Райс вопросительно изогнул бровь, как бы поощряя Веса продолжать.
     - ...владеть оружием?
     - Все мы в Англии охотники, - с ухмылкой ответил Райс. - Разве вы не слышали? Охота - излюбленное занятие английских джентльменов.
     - Надеюсь, в Англии охотятся не на людей?
     - Вы делаете одолжение этим негодяям, называя их людьми.
     - Мы обсуждаем не этот вопрос, Реддинг.
     - Неужели? А что мы обсуждаем?
     - Ваше прошлое. Я полагаю, мы имеем право знать о нем.
     - Мое прошлое, Карр, не вашего ума дело. - Иронии как не бывало. Только металлический блеск глаз.
     - Черт побери, Реддинг, моего. Все, что связано с тобой будет касаться и меня, пока ты путешествуешь с моей сестрой и со мной.
     - Пока ты и твоя сестра путешествуете со мной, - поправил его Райс. - Состав группы можно изменить, как только пожелаешь.
     Сюзанна прервала воцарившееся напряженное молчание.
     - Вы сказали, что были капитаном судна-перебежчика. Вы моряк?
     Когда Райс повернулся к женщине, выражение лица его немного смягчилось.
     - Я был на корабле только в качестве пассажира.
     - Тогда... как?
     Райс пожал плечами.
     - Это кара. Когда начинаешь чувствовать себя непобедимым, наступает расплата. То же самое - когда начинаешь скучать.
     - А вы испытывали оба чувства, не так ли? - вкрадчиво продолжала допрос женщина.
     - Редкая неудача, - быстро и криво ухмыльнулся Реддинг.
     - Так вы очутились в тюрьме Либби? Вы скучали и были разочарованы?
     Райс, прищурившись, изучал Сюзанну. Интересно, как ей удавалось выглядеть такой привлекательной после целого дня бешеной скачки? Кроме того... мужская одежда обычно не красит женщину. Ее темные волосы казались рыжеватыми в отблесках костра, а лиловые глаза мягкими и покорными. Она постоянно удивляла Райса своей выносливостью. Сюзанна никогда не жаловалась, даже когда, он точно знал, она готова распластаться на земле в изнеможении. Реддинг не раз загонял лошадей, пытаясь узнать, сколько она может выдержать. Но ни брат, ни сестра не сдавались. Против воли он уважал Весли Карра за стойкость и выдержку. Но не любил.
     Сюзанна ждала ответа. Райсу пришлось сосредоточиться, чтобы припомнить ее вопрос. Вы скучали и были разочарованы?
     - Немного, - бросил он.
     - Почему?
     - Я старался вести себя как джентльмен. А это не всегда уместно.
     Он опять усмехался над собой, что было невыносимо для Сюзанны. Ухмылки выводили ее из себя. Но в его последней насмешке было много незащищенности, уязвимости. Это тронуло Сюзанну, и ей стало жаль Райса.
     - Вы были землевладельцем? Помещиком? - голос Веса выражал сомнение.
     - А также - сыном лорда, - отчеканил Реддинг с еще более язвительной ухмылкой. - Теперь вы ознакомлены с моим прошлым. Вы удовлетворены? Вы чувствуете себя в большей безопасности. - Он поднялся. - Я иду мыться. А вам лучше бы уснуть. Мы отправляемся рано утром.
     Разговор иссяк. Сюзанна хотела было остановить Реддинга, но ей показалось, что, услышь Райс еще хоть слово, он взорвется. Раньше он вел себя более сдержанно.
     Вес молчал. Ему тоже почудилось, что они растревожили то, что лучше было не беспокоить. После непродолжительного молчания Вес произнес:
     - Он прав, Сью. Давай устраиваться.
     Чтобы подвигнуть ее на это, Вес лег, и вскоре по ровному дыханию Сюзанна определила, что брат уснул. Она не могла последовать его примеру. В ушах у нее звучала последняя реплика Райса: сын лорда... Это было самым загадочным из того, что он сказал за последнее время, особенно если учесть тон, каким были произнесены эти слова. По хорошему английскому произношению, строю речи и по манере держаться его можно было бы принять за лорда. Но все остальное явно не соответствовало представлению Сюзанны о высшей аристократии. С другой стороны, к Райсу Реддингу были неприменимы общепринятые нормы.
     Сюзанна знала, где его найти. Какая-то мощная сила неумолимо влекла ее к Реддингу, хотя она прикладывала титанические усилия, чтобы не оставаться с ним наедине. Во время стычки с бандитами в нем проявились качества которые напугали женщину. Ее разгадывание Райса было похоже на рассматривание предмета сквозь призму, когда кажется, что вещь, которую ты разглядываешь, распадается на части, потом эти части собираются вновь, расцвеченные необыкновенным образом. Никогда нельзя знать заранее, что ждет тебя при каждом следующем повороте стеклышка. Это одновременно пугает и очаровывает. Очаровательный ужас. Ужасное очарование.
     Сюзанна не загадывала на будущее, но она точно знала, что многое потеряла, когда пересела с лошади Райса на другую. Она перестала ощущать тепло его тела. Сколько бессонных ночей провела она, вспоминая его поцелуи, неистовую ярость, укрощенную любовью к ней. Ее била дрожь, когда она думала, как остро нуждается в буйных чувствах, в страсти, которую он сдерживает в себе. Сюзанна страстно желала, чтобы все повторилось вновь.
     Последние несколько лет она не жила, а выживала. Она потеряла одного за другим почти всех близких. Все ее внимание было отдано ранчо и земле, но только сейчас женщина с определенностью поняла, что для нее этого было недостаточно.
     Марк. Гнетущая тоска переполняла ее при воспоминании о супруге. Она хотела бы относиться к нему как к живому. Частично это объяснялось чувством вины, которое сейчас стало даже сильнее, потому что она только что осознала, чего был лишен Марк. Она ни разу не разделила с ним необузданного, распутного, фривольного, земного чувства, которое воспламеняло ее сейчас, придавая смысл жизни. То, что любовь имеет не только возвышенный, но и физический оттенок, она поняла несколько дней назад. До настоящего времени она только играла роль супруги, выполняя то, чего от нее ожидали; то, что, она думала, она должна делать.
     За несколько мгновений ночи Райс узнал всю ее подноготную, вывернул наружу все скрытое и сокровенное. Так лущат горох, освобождая от оболочки целомудренное зернышко. Ему это удалось. Теперь ее очередь. Она хотела бы снять с него пласт за пластом, слой за слоем все наносное, чтобы узнать, что он есть на самом деле.
     Сюзанна нашла Реддинга там, где и предполагала. Он стоял на берегу реки, прислонившись к дереву. Несмотря на вальяжность позы, тело его испускало неукротимую пульсирующую энергию. Напряжение выдавало внутреннюю сумятицу. Сюзанна точно уловила это, потому что сама была напряжена.
     Райс повернулся, как будто почувствовав, что она его рассматривает.
     - Вам нужно отдыхать, - сказал он.
     - То же нужно и вам, - отпарировала Сюзанна.
     - Мне много не нужно. Я не привык отдыху.
     - В отличие от обычных людей, - мягко закончила Сюзанна.
     - Идите обратно, миссис Фэллон. Ступайте.
     - Я не могу уснуть...
     - С этими трудностями вы сможете справиться сами.
     Сюзанна проигнорировала его почти враждебный тон.
     - Я не поблагодарила вас за... ночь.
     Райс резко повернулся, шагнул к ней, пальцем приподнял ей подбородок, так что теперь женщина смотрела ему прямо в глаза.
     - Вы меня чертовски испугались.
     - Да, - ответила Сюзанна, пристально глядя на него. Она знала, что должна быть откровенной с ним. - Кажется, вы становитесь другим человеком.
     - Не совсем другим, миссис Фэллон, - Райс не упустил возможности подчеркнуть голосом это "миссис". В нее впились глаза ястреба. Взгляд был дерзким. - Вы видите то, что хотите видеть, верите тому, чему хотите верить. А когда вы увидели реального человека без романтических прикрас, вы позорно отступили. Уносите ноги, миссис Фэллон пока не скушали больше, чем ваш желудок в состоянии переварить.
     В его словах, интонации была намеренная грубость и пренебрежение. Сюзанна никогда не слышала таких непочтительных речей, но она уже не могла остановиться, отступить, несмотря на взбунтовавшееся чувство собственного достоинства.
     - А что, есть еще что-нибудь, что можно попробовать на зубок? - Сюзанна вела себя как дитя, дразнящее тигра, дитя, которое не ведает сокрушительной силы зверя и, дурачась, продолжает захватывающую, рискованную игру со смертью, пока зверь позволяет себе не более, чем предупреждающее рычание.
     Райс ехидно ухмыльнулся:
     - Вы и ваш брат чрезмерно любопытны. А не хотелось бы вам узнать, каким образом я раздобыл форму, в которой меня привезли в тюрьму? - Это был вызов, брошенный таким дерзким тоном и в такой вызывающей манере, что Сюзанна была готова заткнуть уши и уйти. - Или как я оказался на судне-перебежчике? - продолжал злорадствовать Реддинг. - Я поведал вам о том, что было следствием неудачного стечения обстоятельств и скуки. Не хотите ли вы знать, как я подавляю приступы тоски? Вы знаете, они у меня случаются довольно часто. В том случае, о котором мы вспоминаем, это была игра в "кому повезет" с одной американкой. Ее целомудрие против того, что она страстно хотела получить для мужчины, которого она... думала, что любит. Итак, я привез ее в довольно известное место свиданий, и мы сделали нашу игру.
     Реддинг на мгновение замолчал, как бы подчеркивая значительность слов, и продолжал:
     - Я ставил против ее чести и репутации, миссис Фэллон. Это то, чем я занимаюсь в жизни. И я думаю, вы не захотите играть со мной.
     Тигр оскалил клыки. Но ребенок уже не мог остановиться. Сюзанна была зачарована опасностью и красотой зверя.
     - Почему же вы не бросили нас?
     Он улыбнулся знакомой, кривой, дразнящей улыбкой.
     - Было интересно.
     - Другая игра?
     - Вы мудрая женщина, - согласился Райс.
     - Когда же вам наскучит игра?
     - Мне уже скучно, миссис Фэллон.
     Сюзанна понимала, что она должна уйти. Порядочная женщина не должна слушать двусмысленных речей. Реддинг был на грани срыва, а Сюзанна - во власти чувственных желаний. Ей хотелось прикоснуться к нему, ощутить бархат его кожи и в томлении ждать ответной нежности.
     А в действительности Сюзанна уперлась пристальным взглядом в его холодное лицо хищника. В лице Реддинга не было ничего мягкого или нежного, только грубая реальность. Но женщина готова была принять и это. Почти не сознавая, что делает, Сюзанна поднялась на цыпочки, приблизила свое лицо к лицу Райса, разглаживая рукой глубокую морщину, прорезавшую посередине его открытый, мужественный лоб.
     - Не делайте этого, - взмолился Райс, но это уже была капитуляция.
     Его губы устремились на поиски ее губ. Он целовал ее именно так, как она мечтала.
     Первый поцелуй Реддинга был напоен злобой; холодной, тяжелой злобой. Но в нем уже был мятущийся порыв, бунт страсти, которая, обрушившись на них как вихрь, сметала все на своем пути: все предосторожности, страхи, сдержанность. Райс и Сюзанна прильнули друг к другу с такой силой, что слились в одно. Их губы соединились в горячем, нерасторжимом поцелуе, который был свидетельством их предназначенности друг другу. Сюзанна ощущала это всем существом. Она была рождена, чтобы в назначенный час оказаться в назначенном месте со своим избранником.
     Сюзанна языком проникла в глубь его рта, ласкала его язык, нежно всасывая и вновь отпуская его на свободу, нежно проводила языком по губам, захватывая их то вместе, то порознь. Райс томился и млел. Сюзанна и сама поражалась своему искусству. Она решила, что, когда наступает срок, каждая женщина превращается в весталку.
     Сюзанна почувствовала, как его губы нежно прижимались к ее шее, опускались все ниже и ниже, заставляя трепетать все ее красивое здоровое тело. Он бережно обнял ее и одной рукой принялся ласкать ей грудь. Его длинные опытные пальцы то нежно гладили, то сдавливали сосок, и казалось, ее грудь была сотворена точно по форме его руки. Его рот приблизился к ее уху, губы мягко обкусывали и мяли мочку, пока ей не показалось, что она вот-вот сойдет с ума от вожделения, от горячего желания чего-то другого, большего, сакрального. Ее ладони поползли вверх и утонули в его густых темных волосах.
     - Черт возьми, - стонал Райс, и она знала, что маска циника и скучающего бездельника медленно