сь меньше часа до рассвета.

***

     Лобо только чуть попробовал мясо. Ему было не по себе в тесной кухне. По крайней мере, так он сам себя убеждал.
     Черт, он не привык быть частью компании. Это его пугало, раздражало. Мешало, черт побери.
     И не только это. Ощущение тепла оттого, что его считали своим, от возбужденного лица Чэда, почтительности близнецов, света в глазах Уиллоу. Он будет вспоминать это ясными звездными ночами, одинокими, исхлестываемыми бурей ночами. Он будет вспоминать.
     Он подозревал, что после завтрашнего дня он здесь уже недолго будет нужен. От этой мысли у него все сжалось внутри, и он почувствовал ту же пустоту, тот же откровенный ужас, что чувствовал ребенком, привязанным у вигвама. Он думал, что давно победил этот страх, страх одиночества.
     Он почти совсем размяк, когда Салли Сью слезла со своего стула, вскарабкалась к нему на колени и, прислонившись светлой головкой к его груди, положила крошечную ручку на его большую, всю в волдырях ладонь. Уиллоу хотела забинтовать ее, но он сказал, что не надо, опасаясь, что даже тончайшая повязка снизит быстроту руки. Боль в ладони при малейшем движении, даже когда он ел, была необходимым напоминанием, почему он здесь находился.
     - Скаску, - прошепелявила Салли Сью, и близнецы подхватили это требование.
     Уиллоу посмотрела на Лобо, и он едва успел принять безразличное выражение. Она выглядела такой прелестной, в свете лампы ее каштановые волосы горели огнем, а синева глаз стала еще загадочнее.
     - Дж... Лобо?
     У него чуть не выскочило сердце от этой ее готовности принять то, что он требовал, и теперь он подумал, действительно ли ему это было нужно. Несколько мгновений за прошлые несколько дней он чувствовал себя Джессом. Джесс фермер, Джесс ранчер, Джесс защитник. Ощущение было приятным и даже давало удовлетворение.
     Не вздумай, теперь сказал он сам себе. Не мучайся из-за того, чего никогда не будет.
     Как только с этим будет покончено, он двинется в путь. Так быстро и далеко, как только возможно.
     Но Уиллоу испытующе смотрела на него, прежде чем ответить детям. Он коротко кивнул и хотел спустить Салли Сью с колен.
     - Нет, - запротестовала она, вцепляясь в него. В его руках ей было хорошо. Он сразу подчинился и расслабился, хотя знал, что ему надо бы быть снаружи, готовым к неприятностям. Но там был Брэди. Может, еще несколько минут можно побыть здесь, в этом заколдованном кругу.
     - Одиссей, - сказал Джереми. - Он только что удрал от одноглазого чудовища.
     Уиллоу с извиняющимся видом посмотрела на Лобо.
     - Одиссей, - объяснила она, - это герой книги, написанной сотни лет назад. Он скитался почти двадцать лет.
     - Он убил кучу людей, - сказал Джереми, кровожадно сверкая глазами.
     - Он надул троянцев, - вмешался Джимми.
     - И перехитрил чудовищ, - добавил Джереми.
     - Совсем как вы, - с торжеством заключил Джимми, расплываясь в улыбке.
     Лобо был не совсем уверен, что сравнение ему понравилось. Он понятия не имел о троянцах, или чудовищах, или людях с такими странными именами, как Одиссей, но Уиллоу смотрела на него со смешинкой в глазах, и на губах ее была такая милая улыбка, что у него все заболело внутри.
     - А теперь, - сказала Уиллоу негромким, но авторитетным голосом, - Одиссей отправился домой, но ему надо проплыть мимо сирен.
     - Что такое сирены? - спросил Джимми.
     - Неотразимые женщины, которые привлекают неосторожных моряков своими прелестными песнями и заманивают их к гибели, - объяснила Уиллоу.
     - А, девчонки, - сказал Джереми. - Мне больше всего понравились чудовища.
     - Это были особенные певицы, обладавшие волшебной силой, - сказала Уиллоу, вновь овладев их вниманием. Вдруг она усмехнулась, глядя на Лобо.
     - Но у Одиссея был опыт с женщинами, - сказала она, - и он был очень осторожен. Он слышал о песнях, которые завлекали корабли на камни, и заставил всех своих людей залепить уши воском.
     - Но сам Одиссей, - добавила она, - хотел услышать эти песни, так что он привязал себя к мачте. Когда он заслышал песню сирен, он стал рваться, пытаясь освободиться, но не смог, пока корабль не миновал опасность.
     Лобо откинулся на стуле, держа ладонь на плече Салли Сью, и сочувствовал незнакомому Одиссею. Видит Бог, он тоже слышал песню сирен, только он не позаботился принять меры предосторожности. Продолжение он слушал невнимательно, чувствуя только Салли Сью, которая ерзала, потягивалась и, наконец, уснула. Это ощущение тельца Салли Сью, мягкий и размеренный голос Уиллоу, перешептывание возбужденных мальчуганов и были его зовом сирен.
     Он это понял и испуг заставил его отбросить глупости.
     Несколькими мгновениями позже он вынудил себя встать и отнести Салли Сью в постель. Он положил ее и стоял, наблюдая, как дитя сонно и доверчиво улыбнулось ему и снова закрыло глаза.
     Он не вернулся в кухню, просто вышел из дома, хлопнув дверью.
     Одиссей и сирены. Чудовища и дальние страны. Картинки из звезд в виде животных. Теплые малышки и любопытные мальчишки. Женщина с такими синими глазами, что небеса могли позавидовать.
     В его холодном, практичном мире для всего этого не было места. Совсем не было.

Глава 25

     Лобо смотрел, как первый свет зари простирается над отдаленными горами.
     Он несколько часов поспал и потом сменил Брэди на холме. Ему всегда нравилось раннее утро, тихое, золотое и чистое.
     Но сегодня по нему, как змея, извивалось предчувствие беды. Раньше его никогда не волновала схватка. Просто часть работы. Часть его жизни. Теперь он размышлял, что, может, раньше ему просто был безразличен исход. Ему незнакомо было возбуждение, которое чувствовали многие профессионалы. В глазах столь многих, таких, как он, он замечал мерцающую зачарованность, но сам никогда не предвкушал мгновения, неустойчиво отделявшего жизнь от смерти. Эти моменты он просто принимал, как часть своей жизни, но никогда не наслаждался ими. Черт возьми, его никогда ничего не радовало, кроме своей свободы.
     Теперь даже это не доставило ему обычного удовлетворения.
     После сегодняшнего дня у него будет столько свободы, сколько он захочет - если доживет до этого. И теперь свобода совершенно ни черта не значила. Черт побери, она даже приводила его в уныние.
     Лобо взглянул на дорогу и вдалеке заметил всадника. Сжав винтовку, он старался лучше разглядеть его в сером свете раннего утра. Он понял, что это не доктор. Салливэн Баркли был выше, и Лобо помнил его лошадь. Кто же еще мог ехать сюда один в такую рань?
     Когда всадник подъехал ближе, Лобо был еще больше озадачен. Тонкая фигура, шляпа надвинута на глаза. Он прицелился и положил палец на спусковой крючок. Прикинув расстояние, Лобо нажал крючок и увидел, как пуля взметнула пыль в нескольких фугах впереди всадника.
     Лошадь встала на дыбы, но всадник удержался в седле, сумел успокоить лошадь и снова подчинить ее себе. Лобо встал, так что его с винтовкой было хорошо видно.
     - Подъезжайте сюда. Медленно, - приказал он. Всадник подчинился, и Лобо прищурился, ровно держа винтовку.
     - Слезьте с лошади, - кратко приказал он, когда всадник приблизился к нему на двадцать футов.
     В этом нарушителе границы ранчо было что-то непонятное, отличавшее его от других. Держа палец на курке, он внимательно смотрел, как выполняется его приказание, и удивление его возросло при виде того, как изящно всадник соскользнул с седла, при виде руки, снявшей шляпу, открывшую массу темных волос.
     - Черт побери, - взорвался он, - дочка Ньютона? Какого черта вам здесь надо?
     Она очень медленно выставила вперед ладони. В ее главах затаился испуг, и руки дрожали, но рот выражал решимость. На мгновение Лобо восхитился ею.
     - Я приехала вас предупредить.
     Лобо свободнее взял винтовку и чуть опустил ствол.
     - И зачем бы вам это делать, мисс Ньютон?
     Она уставилась на него горящими глазами, и он понял, что она разозлилась на засаду. Он ухмыльнулся.
     - Маленьким девочкам не полагается гулять так рано.
     Вдруг она вспомнила их первый разговор и чуть улыбнулась.
     - Я знаю. Вы едите маленьких девочек на завтрак.
     Мгновение он озадаченно смотрел на нее, потом его мрачно сжатый рот смягчился. Очевидно, его способность наводить ужас рассыпалась на глазах.
     - Вам повезло. Я уже позавтракал.
     Она уставилась на него, поняв наконец, что же нашла в нем Уиллоу. Когда он держался свободнее, в нем было какое-то необъяснимое очарование. Он выглядел моложе, симпатично и очень привлекательным. Но жесткий взгляд быстро вернулся, и рот снова сжался.
     - Я спрашивал, почему вы хотели предупредить Уиллоу?
     Она замерла.
     - Мне просто надо с ней поговорить.
     - О чем?
     - Это не ваше дело.
     Смелая фраза была сказана дрожащими губами, и Лобо почувствовал, что смягчается. Этого нельзя было делать. Возможно, она просто служила ловушкой. Ведь она была дочкой Ньютона.
     Но она привлекала своей показной смелостью. Он знал, что она была напугана. Он видел это по ее глазам и по тому, как она держалась, и все же она не отступала.
     - Мисс Ньютон, вас могли послать просто, чтобы отвлечь внимание, - сказал он, внимательно наблюдая за ней.
     - Моему отцу не нужно отвлечение. Он будет здесь сразу после рассвета.
     Она не собиралась говорить это ему, только Уиллоу, но эти яростные, притягательные глаза, казалось, вынуждали ее произносить слова против ее воли.
     - Сколько человек?
     - Больше пятидесяти. Они всю ночь собирали ковбоев.
     - И почему вы мне это говорите?
     Она молчала, вдруг осознав, что выдала отца.
     - Потому что... потому что он не прав.
     Лобо вспомнил встречу с ней, когда он только прибыл в Ньютон, когда она просила его уехать. Тогда он не обратил на нее внимания, решив, что она просто любопытный ребенок, играющий во взрослые игры. Но теперь он нашел, что восхищается ею. Он знал, что ей было не просто так поступить.
     Его голос смягчился, хотя слова были резки и бескомпромиссны.
     - Вы передали сообщение. Отправляйтесь домой.
     - Нет, - сказала она.
     - Нет? - повторил он, сдвигая брови, что обычно производило пугающее впечатление.
     Она не отступала, хотя и прикусила губу, и его восхищение возросло.
     - Нет, я хочу видеть Уиллоу.
     - Почему?
     - Вы попытаетесь меня не пустить?
     Он прищурился.
     - Попытаюсь?
     - Вам обязательно повторять все, что я скажу?
     Он разглядывал ее, как будто все это его забавляло.
     - Вам было бы лучше ехать домой.
     - Я хочу быть с Уиллоу. Если я буду там, может быть, отец не станет ничего делать.
     - Может быть?
     Она с отчаянием посмотрела на него. Что он, только и будет так издевательски, с насмешкой повторять ее собственные слова. Он обращался с ней, как будто с пятилетним ребенком.
     - Не знаю, - честно сказала она. - Я уже не знаю его.
     Он не хотел пропускать ее. Она могла обманывать. Но он не знал, как остановить ее, разве что связать по рукам и ногам. И на самом деле решение должна была принимать Уиллоу.
     Лобо бросил последний взгляд на дорогу. Если люди Ньютона приедут, то нет смысла ждать здесь. Он должен вернуться на ранчо и подготовить такую встречу, которой, он был уверен, Алекс Ньютон не ждал. Он коротко кивнул ей.
     - Я поеду с вами, - сказал он.
     Лобо не предложил помочь ей сесть в седло. Он не хотел делать ничего, что она могла бы понять как приглашение остаться на ранчо.
     Сейчас ему хотелось, чтобы все они уехали: Уиллоу, Эстелла, дети, все, кроме Брэди и его самого. Они вдвоем могли оборонять ранчо лучше, если не будет о ком беспокоиться. Он не думал, что Уиллоу смотрит на это так же, как он.
     Они ехали рысью, не разговаривая друг с другом. Из трубы дома уже поднимался дымок, и ранчо выглядело уютно и гостеприимно. Он задумался, как все здесь будет выглядеть через несколько часов, если дочка Ньютона сказала правду. В уме он уже готовил план боя. Пятьдесят человек. Но большинство из них будут пастухи, не имеющие вкуса к бою - особенно против женщин.
     Проблема была в Келлере с его группой. Лобо уже имел случай увидеть, как мало тот ценил жизнь женщины и детей. И он знал, что при их последних двух встречах Келлер опозорился, и ему надо было как-то восстановить репутацию сильного человека.
     Все дело было в том, чтобы отделить ковбоев от наемников.
     А что потом? Если каким-то чудом или хитростью он сумеет склонить Ньютона отказаться от дальнейших попыток нападения на ранчо Уиллоу, тогда что? Ему придется уехать. У него не было выбора, совершенно никакого. Он не мог повесить на шею Уиллоу свою репутацию или потенциальную опасность, которую он представлял. И также не мог связать ей руки человеком, не умевшим ни читать, ни писать. До сих пор она смотрела на него снизу вверх, смотрела на него с уважением. Он не мог вынести возможность того, что постепенно уважение сменится презрением или, хуже того, жалостью. В тот день она отмахнулась от его необразованности, но он не мог. Слишком долго был с ним этот источник глубокого раздражения и отчаяния. Он крепче сжал поводья, и лошадь, не понимая, мотнула головой. Как раз когда Лобо успокаивал животное поглаживанием шеи, дверь дома отворилась, и он увидел Уиллоу.
     Серый рассвет теперь прорезали лучи солнца, осветившие горы, и их яркость коснулась Уиллоу, заливая ее золотым светом. Ее лицо выглядело таким свежим, юным и полным ожидания, а синева глаз сияла драгоценной глубиной.
     Страдание, столь сильное, что чуть не согнуло его пополам, пустило корни в его сердце и разрослось до самых чресл. Так мало времени. Так чертовски мало времени.
     Он внимательно вглядывался в лицо Уиллоу, такое радостное и приветливое при виде его. Он увидел, как его выражение медленно менялось, когда она увидела сзади его Марису. Лицо, столь проникнутое надеждой несколькими секундами ранее, стала заполнять тревога.
     Она сошла с крыльца в тот момент, как Брэди вышел из сарая.
     - Мариса? - Голос Уиллоу звучал озадаченно. Время для посещения было слишком ранним.
     Лобо и Мариса спешились и подошли к Уиллоу. К ним присоединился Брэди.
     - Люди моего отца приедут этим утром, пятьдесят или больше, - сообщила Мариса. - Он сказал... сказал, что сделает все, чтобы выжить вас отсюда. Я хотела предупредить вас.
     Уиллоу замерла.
     - Я надеялась...
     - Знаю, - сказала Мариса. - Я тоже надеялась.
     - Спасибо, - мягко произнесла Уиллоу. Мариса была в нерешительности.
     - И что вы собираетесь делать?
     - Оставаться, - заявила Уиллоу. - Я не собираюсь позволить им сжечь это место.
     - Вам нельзя оставаться. Мой отец... не знаю даже, на что он будет готов пойти.
     Лобо вмешался.
     - Я останусь. Вы, Уиллоу, отвезите маленьких в город.
     Брэди подвинулся к нему.
     - Я тоже останусь.
     Уиллоу переводила взгляд с одного на другого.
     - Я не собираюсь бежать и оставить вас одних драться за мои интересы.
     - Если вы не думаете о себе, подумайте о детишках, - грубо сказал Лобо.
     - Алекс не причинит им вреда.
     Лицо Лобо выразило сильнейшее раздражение.
     - Да разве вы не слышали, что она только что сказала, черт побери?
     Уиллоу стояла несколько мгновений, размышляя.
     - Их может отвезти Чэд.
     - А если они натолкнутся на людей Ньютона, как вы вчера?
     Уиллоу сжалась, вспомнив понесших лошадей.
     - Я не уеду, - упрямо сказала она. - Может быть, Мариса...
     Все повернулись и посмотрели на Марису. Она медленно кивнула.
     Она собиралась остаться здесь, но, может быть, она сумеет найти помощь в городе и вернуться. Может быть, Салливэн придумает, что делать.
     В тележку быстро впрягли лошадей, протестующих близнецов и Салли Сью усадили в нее с Чэдом и Марисой на переднем сиденье.
     Лобо привязал лошадь Марисы сзади. Эстелла вышла посмотреть, но тоже отказалась ехать.
     - Я могу перезаряжать оружие, - сказала она с решимостью, поразившей остальных.
     Они все смотрели вслед тележке, медленно удалявшейся по извилистой дороге. Потом Лобо повернулся к Брэди.
     - Надо все приготовить.
     У Лобо был готов план действий, и он обсудил его с Брэди.
     Как только люди Ньютона приблизятся к ранчо, Лобо взорвет один из зарядов в земле. Он надеялся, что взрыв отобьет у некоторых людей Ньютона охоту подъезжать ближе. Если это их не остановит, Брэди с сеновала должен подорвать второй заряд, а Лобо третий. Они надеялись, что атакующие подумают, что защитников ранчо больше двух.
     Лобо с Брэди договорились о тактике, потом поделили добытое днем раньше оружие, уверившись, что все оно заряжено. Эстелла с Брэди пошли в сарай, а Уиллоу с Лобо в дом. Обе женщины умели заряжать и стрелять, такое умение было необходимо в местности, где водились гремучие змеи, волки и другие опасные животные. Но ни одной из них не приходилось целиться в человека.
     Лобо занял позицию у окна. Он подумывал, не разбить ли стекло, но пока не стал. Возможно, это не потребуется.
     Его глаза обратились к Уиллоу, стоявшей рядом, как если бы она была частью его самого. И так оно и было. Неважно, что случится в следующие несколько часов, но память о ней, стоящей рядом, о ее таких ясных и синих глазах, что хотелось плакать, о чуть дрожащих губах, о решительно приподнятом подбородке всегда будет с ним. Он дотронулся ладонью до ее щеки, чувствуя ее мягкость, и провел пальцами по тонким линиям лица, запечатлевая его в своем уме, в своей памяти, в своей душе. Потребность - мечта - была так сильна, так непреодолима, что он почувствовал, как дрожит.
     Ее руки поднялись к его руке, мягко прижимая ладонь к ее лицу с нежностью, с томительным чувством обладания, с молчаливым обещанием. У него перехватило горло, а сердце беспорядочно забилось, и он наклонился и поцеловал ее так призрачно-сладко, с таким желанием, что время остановилось.
     Уиллоу чувствовала, что готова заплакать. Она поняла, что это был прощальный поцелуй. Неважно, что случится в следующие несколько часов, это было прощанием. Их глаза встретились, и она поняла, что на этот раз отсрочки не будет. Его глаза затуманились - не завесой, которую она привыкла видеть, но туманом слез, сверкавших, как яркие стеклышки. Он отодвинулся, медленно, как старик, и отвернулся к окну.
     Терзаемая сожалением с такой силой, что она не понимала, как можно стоять неподвижно, Уиллоу находилась рядом с ним и ждала.

***

     Алекс Ньютон приказал своим людям поднять его на сиденье тележки и привязать к сиденью ремнем с пряжкой. Он уже давно не покидал своего ранчо, но хотел поехать на ранчо Уиллоу Тэйлор, чтобы сделать окончательное предложение. И он хотел быть там на случай появления Гэра Морроу.
     Всю ночь он не мог заснуть. Он вспоминал Мэри, Мэри и Гэра, и тот день, когда он все потерял. Пора было Гэру Морроу потерять все.
     Он думал о своей дочери наверху. Эти последние годы она была единственным светлым пятном в его жизни, но даже она его не понимала. Он знал, отчасти так было, поскольку он не сказал ей, что произошло. Он не хотел отягощать ее жизнь изменой матери.
     Он посмотрел вокруг, на людей, садившихся верхом, и подумал, что отдал бы все, чтобы снова сесть на лошадь и гордо ехать, как много лет назад. Он, Джейк и Гэр вместе пасли свой скот, воевали с индейцами и преступниками, создавали свои ранчо из ничего. Он, Мэри, Джейк и Гэр. Пульсирующая боль, никогда не оставлявшая его, пронзила его раскаленной иглой, когда он поднял руку, давая приказ к отправлению.

***

     Мариса повезла своих подопечных сразу к кабинету Салливэна. Город только-только оживал, хозяева лавок готовились открывать свои заведения. Но Марисе городок Ньютон казался необычно тихим даже для такого раннего времени. Она велела Чэду и детям подождать, пока она узнает, дома ли Салливэн. Она нетерпеливо колотила в его дверь, пока не услышала сонный ответ, шарканье и звук поворачиваемой ручки двери. В двери стоял Салливэн в брюках, но без рубашки. Под его глазами были круги