тала
распущенностью и неприличием.
   И все же сознание этого не  шло  ни  в  какое  сравнение  с  теплыми,
неотразимыми ощущениями, затоплявшими ее тело подобно приливу. Прилив  и
отлив, и вновь прилив с новой силой. Эти ощущения были  столь  новы  для
нее, что она чувствовала себя обезоруженной.
   Лорен обнаружила, что ее язык столь же  агрессивен,  как  и  его,  и,
следуя его примеру, становится таким же  дразнящим  и  исследующим.  Она
наслаждалась каждым оттенком ощущений, испытывая удовольствие, близкое к
головокружению. Она встретилась с ним взглядом, и глаза  его  больше  не
были прохладными  темно-синими,  они  напоминали  ослепительные  голубые
молнии. Она чувствовала напряжение его тела, едва сдерживаемую страсть в
его руках, которые двигались, соблазняя ее, в  нижней  части  ее  спины.
Даже сквозь одежду эти прикосновения вызывали у нее дрожь.
   Поцелуй стал более страстным, его губы на ее дрожащих губах  -  более
твердыми  и  требовательными.  И  неожиданно  ею  овладел   страх.   Все
происходило  слишком  быстро.  Такое  сильное  чувство.  Такое   сильное
желание. Ее руки, обнимавшие его шею, на мгновение остановились,  слегка
касаясь его кожи. Она откинулась назад в его объятиях, ища передышки  от
переполнявших ее чувств, чувств, которые заставляли ее забыть обо  всем.
В глубине своего тела она ощутила смутившую  ее  боль,  желание  чего-то
такого, чего она не понимала, и сила этого желания испугала ее.
   Адриан почувствовал в ней некоторое напряжение, и оно вернуло его  на
землю. Она не была ни кокеткой, ни одной из опытных куртизанок,  которых
он знал в Лондоне. Ее широко открытые глаза  сейчас  были  полны  смесью
удивления и отвращения. И она была самой очаровательной из всех  женщин,
которых он когда-либо встречал.
   В ней было столько неожиданной страсти,  страсти,  которая  была  еще
более привлекательна благодаря ее невинности, благодаря тому  удивлению,
которое в ней вызывали ее собственные чувства, а он видел это по ее лицу
и по ее глазам. Он знал, что был первым, кто пробудил эту страсть, и  он
жаждал довести ее открытия до конца, увидеть, как вспыхнут и засияют  ее
глаза. Он знал, что это возможно.
   Но не сейчас. Она невинна, а у него  была  опасная  профессия.  Более
того, у него была цель, которой надо  было  добиться  до  того,  как  он
сможет предложить женщине обеспеченную жизнь и знатное имя.  Он  не  мог
рисковать, он не хотел оставить ее с ребенком. Неважно, что он так хочет
ее, так нуждается в ней.
   Он намотал на руку локон, похожий на тончайший  шелк.  Он  чувствовал
яростную, пульсирующую боль страстного желания. Так легко было бы  вновь
обнять ее, но в данный момент его собственные нужды были не  так  важны,
как нужды другого человека. Он протянул руку к ее щеке.
   - Вы такая нежная, - сказал он тихо, желая сказать что-то еще.
   Но все происходило слишком быстро, а он  все  еще  не  был  уверен  в
будущем. Им нужно время, чтобы проверить свои чувства. Он  станет  часто
бывать в Чарльстоне.
   - Адриан...
   Его имя в ее устах прозвучало хрипло. И таких  модуляций  он  никогда
прежде не слышал. Нежно. Неуверенно. Ему нравилось это звучание.
   - Я лучше уйду, - сказал он и потер  пальцами  ее  подбородок,  потом
провел кончиком пальца по ее губам, - уйду прежде, чем сделаю что-нибудь
такое, о чем вы могли бы пожалеть. Я не хочу, чтобы это случилось.
   Лорен не хотелось, чтобы он уходил. Ей не хотелось оставаться наедине
со своими мыслями. Но в то же время она понимала, что если  он  пробудет
здесь дольше, она пропала. Тело ее дрожало от желания и  сожаления.  Она
медленно кивнула. Но ее рука все еще лежала на его талии, и ей  хотелось
продлить этот контакт.
   Ей не хотелось оставаться во тьме ночи, не  хотелось  вновь  и  вновь
обдумывать то, что следует сделать, и понимать, что через  два  дня  она
никогда больше его не увидит. А если она сделает то, что от нее требуют,
то глаза его будут суровыми и осуждающими, в них больше не  будет  этого
пламени, яростного и нежного одновременно.
   Лорен заставила себя отвернуться, и, сделав  это,  она  почувствовала
себя одинокой и опустошенной.
   - Лорен... - услышала она его голос.
   - Когда мы придем в Чарльстон...
   Но она так и не услышала конец фразы. Раздался стук в дверь.
   - Капитан, еще один парус!
   Лорен повернулась и увидела, как напряглось его  лицо,  нежный  голос
его неожиданно стал хриплым.
   - На этот раз оставайтесь здесь, - сказал он. - Обещайте оставаться в
каюте, или я поставлю человека у ваших дверей.
   Она кивнула. В этот момент  ей  хотелось  только  спрятаться.  Не  от
корабля северян, но от той слабости,  которую  порождал  в  ней  Адриан.
Когда дверь за ним закрылась, она прошептала:
   - Будь осторожен!

ГЛАВА 12

   На следующее утро, когда Лорен проснулась, Сократа в каюте  не  было.
Она  долго  лежала,  чувствуя,  что  судно  меняет  курс  и  увеличивает
скорость.  Она  успокоилась,  когда  корабль  вновь  пошел   с   обычной
скоростью. Видимо, Адриан Кэбот и на этот раз ушел.
   В конце концов она опять задремала, и во сне ее  преследовали  образы
Ларри и Адриана, ее отца, мистера Филлипса и Джереми. Все они стояли над
ней и спорили с искаженными гневом лицами.
   Когда она вновь проснулась, постель ее была  в  беспорядке,  простыни
скручены так, словно на постели развернулась целая битва.  Она  поискала
Сократа, но его не было, и она поняла, что, должно быть, минувшей  ночью
сюда заходил Адриан. Ни на одной из дверей не было замков.
   Не сказала ли она что-нибудь во сне?
   Ее смущала мысль о том, что он был здесь в то  время,  когда  она  не
знала о его присутствии.  Где-то  в  глубине  ее  тела  опять  появилось
смущающее ее тепло. Она представила его себе в свободной белой рубашке и
облегающих брюках, с  ниспадающими  на  лоб  каштановыми  волосами.  Она
представила, как он смотрит на нее. Не металась ли она на постели в  тот
момент? Понял ли он, что ее беспокоило?
   "Мне следует рассердиться",  -  подумала  она.  Но  не  рассердилась.
Вместо этого она испытала ощущение комфорта, приятное ощущение того, что
за ней присматривают, о ней заботятся. И это чувство ей было необходимо,
чтобы выжить.
   Она поспешно оделась, не дожидаясь воды, которую вскоре  должны  были
принести.  Лорен  хотелось  выйти  на  палубу,  чтобы  посмотреть,   что
произошло минувшей ночью.
   Чтобы увидеть его!
   За ночь ее решимость окрепла. Она сделает то, ради чего  ее  послали,
даже если за это ей придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. В том,
что расплачиваться ей придется, она не сомневалась.  Но  Ларри  выполнил
свой долг, и даже более того. И то  же  сделали  многие  тысячи  молодых
людей. Она была в состоянии сделать не меньше. Но с тех пор ей  придется
хранить образы и воспоминания в своем сердце.
   Она знала, что он никогда не простит ее. Корабль слишком много значил
для него. И  с  его  точки  зрения  предательство  было  непростительным
грехом. Когда  он  говорил  о  честности,  в  голосе  его  чувствовалась
глубокая горечь.
   Но разве он не заключил пари на нее? Разве это не было бесчестно?
   Она вздохнула, желая окончить внутреннюю борьбу, хотя и понимала, что
эта борьба не закончится, пока не придет конец всей этой истории.
   По крайней мере физически Адриан  не  пострадает.  Без  пушек  он  не
сможет сражаться, не сможет, если корабль будет выведен  из  строя.  Ему
ничего не останется, как капитулировать, до того, как кого-нибудь ранят.
А если корабль захватят, Адриан не сможет больше совершать рейсы  сквозь
блокаду. Некоторое время он  будет  в  безопасности.  А  мистер  Филлипс
сказал, что его задержат не больше, чем на несколько недель.
   Лорен догадывалась, что даже несколько недель могли  стать  адом  для
Адриана.
   Но множество спасенных жизней...
   День был прекрасен. Огромный золотой шар солнца  касался  темно-синей
воды, волны покрывала золотистая  дымка.  Этим  утром  на  корабле  было
спокойно. Моряки, вглядываясь в горизонт, невольно склонялись под резким
ветром. Казалось, что в море не было никого, кроме них, и уверенность, с
которой корабль бороздил  море,  напоминала  уверенность  его  капитана.
Лорен смотрела на громоздившиеся на палубе ящики и размышляла о том, что
в них. Ружья, боеприпасы или более мирные товары? Она  подозревала,  что
пушка находится  внизу,  аккуратно  упакованная  в  каком-нибудь  темном
трюме, готовая нести смерть и разрушение.
   Но в это спокойное утро эта перспектива казалось такой далекой.
   Она  почувствовала  чье-то   присутствие   поблизости   от   себя   и
инстинктивно, хотя и удивляясь этому чувству,  она  знала,  что  это  не
Адриан.
   - Мирный пейзаж, не правда ли, мисс?
   Лорен обернулась. Это был Джонни,  она  вспомнила  его  имя.  Лоцман.
Адриан говорил, что он был одним из лучших в своем деле, но выглядел  он
невероятно  юным  со  своей  мальчишеской  улыбкой,  задорным  чубом   и
веснушками на носу.
   Лорен кивнула ему.
   - У нас не  будет  никаких  хлопот,  пока  мы  не  подойдем  ближе  к
побережью, - сказал он. - Корабли северян  патрулируют  район  Багамских
островов и побережье штата Каролина.
   - Что случилось минувшей ночью? Лоцман пожал плечами.
   - Мы видели несколько огней и изменили курс.  Я  не  думаю,  что  они
видели нас.
   - В каждом ли рейсе выпадают такие дни, как вчера?
   - О нет, мисс. Нам много раз удавалось проскользнуть так, что они нас
вообще не видели.
   - Капитан Кэбот сказал, что несколько дней назад у вас погиб человек.
   Лицо Джонни помрачнело.
   - Да, капитан тяжело переживал. Но он позаботится о семье Терренса.
   - Дело стоит того, чтобы так рисковать? - спросила Лорен.
   Джонни пожал плечами.
   - По-моему, стоит. Иначе меня бы здесь не было. Я лично скорее  всего
был бы на поле боя. В любом случае я предпочитаю море. Не  беспокойтесь,
мисс. У нас самый лучший капитан.
   Потом Джонни ушел, оставив ее одну. Как бы ей хотелось, чтобы  у  нее
не было других причин для беспокойства, кроме личной безопасности!
   Казалось, утро тянулось бесконечно.  Вейд  Тайлер,  первый  помощник,
сказал ей, что Адриан не ложился  до  рассвета  и,  вероятно,  проснется
ближе к полудню.
   Лорен вернулась в свою каюту и умылась, потом съела немного печенья и
яиц, которые принес ей Дикен. Она вернулась на палубу, и ей  показалось,
что из-за плохого настроения даже день немного померк. Она села на  ящик
и некоторое время наблюдала за командой. Потом, движимая  беспокойством,
прогулялась по кораблю, остановившись посмотреть на играющих  дельфинов,
которые гнались за "Призраком". Но их ужимки напомнили ей о Сократе. Что
будет с Сократом, если Адриана арестуют?
   И словно вызванный ее мыслями, на палубе послышался  топот  маленьких
ног и оживленное бормотание.  Протянулась  волосатая  костлявая  рука  и
исчезла  в  ее  юбке.  Она  наклонилась,  предлагая  Сократу  руку.   Он
воспользовался этим, чтобы взобраться к ней на руки. Он дотянулся губами
до ее щеки и запечатлел на ней звучный поцелуй.
   - Боюсь, что Сократ влюблен, - хмыкнул Адриан. - Я никогда прежде  не
видел, чтобы он это делал.
   Лорен медленно обернулась.
   - Он утром ушел от меня.
   Это было полуутверждение, полувопрос. Адриан бросил  на  нее  лукавый
взгляд. Брови его шаловливо взметнулись вверх.
   - Когда сегодня утром я спустился вниз, я услышал шум из вашей каюты.
Я боялся, что этот чертенок не даст вам спать. Я тихонько  постучал,  но
вы не ответили, и я подумал, что лучше  его  забрать.  Во  сне  вы  были
очаровательны, за исключением того, что постель выглядела как поле боя.
   Лорен отвернулась. Она очень боялась, что снова зальется краской.
   - Мне... приснился кошмарный сон.
   - Тогда жаль, что я не пришел раньше и не прогнал его.
   Лорен ничего не ответила, только посмотрела на море.
   - Не хотите ли подержать в руках штурвал? - вдруг спросил он.
   Лорен опять посмотрела на него. Сегодня на нем была  другая  рубашка,
но в том же стиле, что и вчера - сильно открытая спереди, так что  видны
были  песочного  цвета  волосы  на  груди.  Рубашка  была  заправлена  в
облегающие синие  брюки,  только  теперь  на  нем  были  черные  сапоги,
доходившие ему почти  до  колен.  Он  выглядел,  как  флибустьер.  Лорен
подумала, что на самом деле это так и есть. Она предпочла бы  не  знать,
что ей нравятся мужчины такого типа. Но, возможно,  управление  кораблем
отвлечет ее от подобных мыслей.
   Он легко и уверенно взял ее за локоть и, не  дожидаясь  ее  согласия,
повел к штурвалу. Вейд улыбнулся ей, покидая штурвал, и Адриан  поставил
ее между собой и штурвалом.
   Он подтолкнул ее руки к штурвалу. Одной  своей  рукой  он  взялся  за
штурвал, другая его рука легла поверх  ее  руки,  вместе  они  двинулись
вдоль прекрасного  полированного  дерева,  и  он  дал  ей  почувствовать
движение колеса. Потом Адриан  оставил  штурвал,  полностью  передав  ей
управление кораблем.
   В руках Адриана штурвал казался легким, казалось, его  нетрудно  было
сдвинуть с места, но  теперь  она  поняла,  что  требуется  сила,  чтобы
повернуть его, и она догадалась, что значили мускулы на его руках  и  на
груди. Штурвал стремился повернуться совсем  не  в  том  направлении,  в
котором он велел ей его повернуть. Лорен боролась с течением,  и,  когда
ей удалось с ним совладать, по  спине  пробежал  холодок  восторга.  Она
почувствовала мощь корабля, и эта мощь была ей подвластна, она заставила
тяжелое судно подчиняться своей воле. Она наслаждалась соленым  ароматом
моря, запахом мыла, исходившим от Адриана, его близостью, теплом его рук
и тела. Впитывая жаркое солнце и прохладу бриза, она радовалась свободе,
которую она ощутила  в  этот  самый  момент,  и  это  было  незабываемое
переживание полной гармонии.
   Неожиданно она, исполненная радостью первооткрывателя,  обернулась  и
посмотрела на Адриана.
   - Это великолепно!
   Он медленно улыбнулся.
   - Я знал, что вам это понравится.
   - Я никогда прежде не испытывала ничего подобного.
   - Есть только одно место  лучше  этого,  -  сказал  он.  Она  окинула
взглядом море. Она не могла себе представить лучшего места.
   - Где?
   - Это место в Англии. Там самые зеленые поля на свете. Если ехать  по
ним верхом на рассвете, то чувствуешь себя как в раю.
   Он редко говорил об Англии, о своей прежней жизни там, и теперь Лорен
послышалась тоска в его голосе.
   Корабль подбросило на одной из больших волн, брызги взлетели вверх  и
обдали их обоих словно дождем. Лорен засмеялась.
   - Должно быть, действительно чудесно владеть таким поместьем. Это ваш
дом?
   - Оно было моим домом.
   Ответ был кратким. Ей показалось, что он сказал что-то еще, но она не
расслышала из-за ветра.
   А потом он сменил тему разговора. Он объяснил  ей,  от  чего  зависит
скорость корабля и его маневренность. Он  говорил,  точно  так  же,  как
вчера ей говорил об этом машинист.
   Когда он сказал, что участвовал в создании этого  корабля,  в  голосе
его прозвучала гордость.
   Она попыталась вернуться к разговору об Англии.
   - Вы так увлекательно рассказывали о земле. Чувствовалось, что вы  ее
любите. Не фермер ли вы, переодетый моряком?
   Его руки переместились на ее талию, и крепко сжали ее.
   - Я моряк в силу обстоятельств, - сказал он. -  И  по  желанию  моего
отца. Но, хотите верьте, хотите нет, по натуре я фермер.
   Лорен не могла скрыть удивления. Повеса, пират, разбойник -  ни  одно
из этих определений не удивило бы ее, но ее очень удивила  тоска  в  его
голосе при упоминании о фермерстве. Она поняла, как мало она о нем знала
и как много он держал при себе.
   Но впрочем, ее он тоже не знал. Может быть  поэтому  они  были  столь
привлекательны друг для друга, и волшебство было столь реальным?
   По крайней мере, для нее. Возможно, из-за недостатка опыта. Не то  ли
он проделывал с каждой женщиной?
   Каждая улыбка, каждое прикосновение принадлежат ей одной.  Во  всяком
случае, ей так кажется. Сейчас. На  несколько  мгновений.  На  несколько
часов.
   Что станет она делать, вернувшись в  Делавэр,  в  свой  коттедж?  Что
станет она делать, вернувшись в тот  мир,  где  уже  не  было  тех,  кто
советовал ей, что ей следует и чего не следует делать,  и  где  не  было
того, кто побуждал ее к исследованиям, того, кто взял ее на прогулку под
парусом на пустынный остров, того, кто доверил ей  управление  кораблем,
того, кому принадлежала эта обезьяна?
   Ее руки не справились со штурвалом,  и  Адриан  сильным  и  уверенным
движением накрыл их своими согретыми солнцем руками.  И  вновь  Лорен  и
Адриан ощутили себя единым целым  на  палубе  залитого  светом  корабля,
бороздящего огромный океан. Она стали одним целым, когда ее мягкое  тело
вплавилось в твердое тело Адриана, когда она ощутила на своей  щеке  его
дыхание, когда их руки сплелись и напряглись в едином усилии.
   Единое целое... И в то же мгновение Лорен поняла, что  сама  она  уже
никогда не будет единым целым, что часть ее  всегда  будет  принадлежать
Адриану Кэботу.

***

   Уходящий день завершился великолепным зрелищем. Неожиданно  появились
облака, и лучи заходящего солнца пронизывали их, окрашивая в ярко-алый и
золотой цвета.  Казалось,  что  с  небес  лились  струйки  крови.  Лорен
охватила дрожь.
   Адриан вновь стоял за штурвалом, и лицо его было повернуто  к  ней  в
профиль. Если бы на душе у нее было спокойно, день показался  ей  просто
чудесным. Адриан был прекрасным спутником, заботливым и веселым.  Однако
он не говорил с ней ни о чем серьезном, а она не спрашивала.  Ей  больше
не хотелось думать о серьезном,  потому  что  чем  больше  она  об  этом
думала,  тем  больше  беспокоилась.  А  она  уже  и  так  была   слишком
обеспокоена. Настолько обеспокоена, что каждый раз, когда  она  смотрела
на Адриана, в душе у нее все переворачивалось, она начинала  нервничать,
ноги ее слабели.
   Завтра они доберутся до побережья штата Каролина. Завтра она насыплет
песку на ось гребных колес. Завтра она предаст его самого и его команду.
   Завтра... все ее "завтра" останутся в прошлом.
   Великолепные краски заката стали мягче, тени  таяли  в  надвигающихся
сумерках. Вечерний бриз  крепчал.  Порывы  ветра  трепали  ее  волосы  и
платье. Она повернулась, чтобы наблюдать за Адрианом.
   Его волосы тоже развевались на ветру, рубашка раздувалась  на  груди.
Он обернулся и улыбнулся  ей  так,  что  она  ощутила  его  необузданную
радость, наслаждение этим вечером, силами природы,  и  было  в  этой  их
общей радости нечто настолько  чувственное,  что  тело  Лорен  оказалось
полностью во власти этого ощущения.
   - Нет, - прошептала она, и звук ее голоса утонул в порывах ветра.
   Лорен поспешила вернуться в свою каюту.
   Ни за что на свете она не поддастся этой силе.
   Адриан видел, как она уходит.  В  лице  ее  было  нечто,  похожее  на
панику.
   В какой-то степени он мог ее  понять,  потому  что  и  сам  испытывал
похожее чувство. Он не понял, как  и  почему  это  произошло,  но  Лорен
Брэдли стала столь же неотделима от него, как и Риджли.  Никогда  прежде
он не испытывал такого душевного подъема, как в тот  момент,  когда  она
смотрела на него и они вместе стояли у  штурвала.  Лицо  ее  было  таким
возбужденным, словно она понимала и разделяла его собственные чувства.
   Ему хотелось больше узнать о ней, хотелось лучше  понимать,  что  она
чувствует. Были моменты, когда она открывалась, но это были лишь краткие
мгновения. Что-то снедало ее, и это было глубоким и болезненным,  и  она
держала это в себе запечатанным, как держат в  погребе  бутылку  старого
бренди.
   А поскольку ему самому приходилось скрывать от других  свои  мысли  и
свою боль, то он не решался расспрашивать Лорен.
   С самого начала его удивляло то, как легко ему с ней.  Он  обнаружил,
что рассказывает ей о  том,  о  чем  никогда  не  рассказывал  ни  одной
женщине: об Англии, о