тюрьме.
Она даже не могла представить  такое,  понять.  За  те  несколько  часов
сегодня днем ей казалось - она сойдет с ума. От этих  размышлений  легче
не стало. А вдруг он в самом деле... потерял рассудок. Вероятно, поэтому
он и винит во всем Джека Рэндалла.
   Шей  захотелось  снова  увидеть  мышку.  Ей   нужно   хоть   какое-то
дружелюбное существо.
   Ей нужно...
   И тут Шей поняла: она сама не знает, что ей нужно.

***

   Внутри у Рейфа все кипело. Беда была в том, что он на самом  деле  не
знал, только ли от гнева  это  с  ним  происходит.  В  тюрьме  ненависть
давалась легко. Еще как легко. Он должен был ненавидеть,  чтобы  выжить,
чтобы подчиняться тюремщикам, считавшим  его  грязью  под  ногами.  Рейф
устремил долгий взгляд в небо. Он поступал так почти каждую  ночь.  Даже
когда шел дождь,  он  часто  оставался  на  открытом  воздухе,  впитывая
прохладную чистую влагу,  а  если  начинался  ливень,  то  Рейф  наскоро
сооружал над собой укрытие. Хижина при закрытой двери слишком напоминала
тюремную камеру.
   Поэтому он оставил окно открытым.
   В душе у него шевельнулось сострадание, что очень ему не понравилось.
Он не понимал, откуда оно взялось. Уж кто-кто, а дочь Рэндалла не должна
была вызвать в нем ни капли сочувствия. Ему  следовало  радоваться,  что
сейчас она переживает малую толику того, что когда-то пришлось  изведать
ему.
   Рейф постарался переключить свои мысли на другое.
   Бен разведал, что через шесть  дней  на  ближайшую  станцию  прибудет
жалованье для рабочих. Поэтому Бену поручено собрать всю команду  здесь.
Но целых шесть дней придется провести с мисс Шей Рэндалл, а затем ничего
не останется, как запереть ее в хижине, когда они отправятся на дело.
   Нужно держать дистанцию. Нужно избегать взгляда этих глаз, в  которых
любопытство мешалось с тревогой. По крайней мере страха в них  почти  не
осталось. Ему не хотелось вызывать испуг у женщин и детей, пусть даже  у
дочери Рэндалла. Но затем он подумал о своей руке и  понял,  что  всегда
будет внушать им ужас. На несколько часов он об этом забыл. Почти  забыл
страх на лице мисс Шей Рэндалл, когда она увидела клеймо.
   И ненависть нахлынула вновь.

***

   - Что ты здесь делаешь, черт тебя подери?  -  спросил  Джек  Рэндалл,
входя в комнату.
   Он был высок и широкоплеч,  но  не  толст,  все  еще  красив  в  свои
неполные пятьдесят, и сохранил улыбку, способную очаровать кого  угодно.
Эта улыбка, широкая и  искренняя,  всегда  открывала  перед  Джеком  все
двери. И ящики с наличностью. И сейфы. Но сейчас ему было не до  улыбок.
Сэм Макклэри сидел, небрежно развалившись,  устроив  ноги  в  заляпанных
грязью сапогах на антикварном столике.
   - Видишь ли, Тайлер на свободе. Я подумал, он может завернуть к  нам.
И мне захотелось защитить свои... капиталовложения.
   Рэндалл отлично знал, какие капиталовложения имел  в  виду  Макклэри.
Шантаж.
   Его пронзил гнев. И страх. Он знал еще десять лет назад, что  однажды
Рейф Тайлер вернется. Он прочел в его взгляде обещание вернуться.  Тогда
он поверил этому обещанию. Верил в него и сейчас.
   Макклэри   злорадно   улыбнулся.   Улыбка   его    была    по-особому
отвратительна.
   - Тебе тогда следовало добиться, чтобы его повесили. Ну и  дурака  же
ты свалял, когда в последний момент струсил.
   - Я не трусил, - огрызнулся Рэндалл. - Я же говорил тебе, что не  дам
его повесить. Хватит того, что его клеймили. Никогда не думал,  что  они
решатся на такое.
   - Просто тот полковник не поверил, что он  не  связан  с  южанами,  -
сказал Макклэри. -  И  если  уж  нельзя  было  Тайлера  повесить,  то  в
остальном полковник позаботился, чтобы соблюсти закон до запятой.
   Он улыбнулся. Ему понравилась проведенная тогда церемония, но большее
наслаждение он испытал, когда сопровождал Тайлера в тюрьму. Он даже  сам
вызвался  исполнить  эту  обязанность,  тогда   как   других   конвоиров
приходилось назначать приказом. Макклэри не переносил этого ублюдка - ни
того, как тот говорил, растягивая по-техасски слова, ни того, как  мягко
обращался с подчиненными, ни того, как выговаривал ему, Макклэри,  когда
он муштровал солдат. Все время вмешивался.
   Такому неприятию была еще одна причина - хорошенькая Аллисон, которой
Сэм давно домогался. Он завидовал Тайлеру и возненавидел его, когда  эти
двое обручились. Он тщательно  планировал,  как  оговорить  Тайлера,  не
спеша вовлекая в дело  Рэндалла.  Это  было  нетрудно.  Рэндалл  к  тому
времени завяз по макушку в хищениях полковой казны,  так  что  выбора  у
него не было. Но Рэндалл был слабак, он никогда не понимал одной простой
истины - разбогатеть можно,  только  применяя  силу,  и  совсем  раскис,
мучаясь угрызениями совести, когда несколько его солдат погибли во время
последнего налета. Впрочем, Макклэри держал  его  постоянно  на  крючке,
потчуя время от времени рассказами о жизни в тюрьме и о том, каково  это
- быть повешенным.
   Вину удалось свалить на Тайлера. Капитан-техасец был крепкий  парень.
Такой все выдержит. К тому же Тайлер родом с Юга. Следовательно,  предал
собственный народ.
   Джек Рэндалл закрыл  глаза,  вспоминая,  какому  наказанию  подвергли
Тайлера десять лет назад. Никогда  ему  этого  не  забыть.  Воспоминания
преследовали его дни и ночи. Никогда ему  не  забыть  обвиняющий  взгляд
ярких глаз Тайлера, когда к его руке поднесли раскаленное клеймо.  В  ту
секунду Рэндалл понял, что совершил ошибку, которую никогда не исправить
и не позабыть.
   Он запаниковал, когда Макклэри сказал, что Тайлер начал  проявлять  к
ним излишний интерес, что скоро их выведут  на  чистую  воду  и,  вполне
возможно, они окажутся на виселице. И тогда, внутренне  проклиная  себя,
он согласился с планом Макклэри выступить  против  молодого  капитана  с
ложным обвинением.
   Рэндалл совсем уже собрался дезертировать и пуститься в бега, как  он
имел обыкновение, прежде чем  подозрение  падет  на  него.  Но  Макклэри
пообещал решить их проблему, и Рэндалл сразу  ему  поверил,  потому  что
героическое прошлое Тайлера позволяло капитану ожидать снисхождения,  на
которое Рэндалл  не  смел  надеяться.  Обдумав  все  это,  он  полностью
оправдал свой поступок в собственных глазах, как делал уже не раз.
   Он  даже  решил  признаться  в  содеянном  после  суда,  но  инстинкт
самосохранения не позволил ему пойти на такой шаг.  Он  струсил.  Всегда
трусил. Даже рассказы о его подвигах  во  время  отражения  атаки  южан,
напавших на Канзас, были ложью. В тот раз он просто организовал всех  на
оборону города, а  сам  в  ней  не  участвовал.  Он  тогда  ни  разу  не
выстрелил. Но его сделали офицером, он не смог отказаться от  звания.  И
очень обрадовался, когда его полк был переведен на дальние  рубежи  -  с
предписанием обеспечивать  доставку  довольствия  в  армию.  Признаться,
одной из причин, почему Рэндалл согласился на план  Макклэри,  было  то,
что Рэндалл не выносил Рейфа Тайлера. В этом человеке воплотилось все, к
чему стремился Рэндалл, но не достиг и никогда не смог бы достичь.
   Он потерял Сару, самое дорогое в его жизни, потому что всегда выбирал
легкие пути, а это  зачастую  означало  присвоение  чужих  денег.  Когда
осудили Тайлера, Рэндалл лишился последнего самоуважения.
   Он старался загладить  вину,  правда  по-своему.  Тайлеру  все  равно
нельзя было помочь, не подвергая свою жизнь опасности,  а  чувство  вины
донимало его все-таки не так сильно, но он дал зарок больше  никогда  не
воровать. Уволившись с действительной службы, он нашел прекрасную долину
в Колорадо и купил здесь землю, Оставив  и  армию  и  Макклэри  в  своем
прошлом. Попытался  вернуть  Сару,  но  она  прочла  в  газете  отчет  о
заседании трибунала и поняла, что виноват во  всем  он.  Сара  попросила
больше никогда ей не писать и не присылать денег. Он продолжал делать  и
то и другое, надеясь, что она поймет,  как  он  изменился,  но  Сара  не
отвечала на письма, а у него не хватило смелости поехать к ней и увидеть
презрение в печальных глазах. Давным-давно, когда она покидала  его,  он
пообещал, что не последует за ней, - это было одно из немногих обещаний,
которые он сдержал.
   Рэндалл  старался  помочь   жителям   долины,   передал   деньги   на
строительство церкви и школы, чтобы как-то загладить вину за  содеянное,
но сейчас он понял, что прошлое не отпустит его.
   Рэндалл подумал о налетах, лишивших его  денег  для  рабочих.  Первый
произошел шесть недель назад, а после него был еще один.  Теперь,  когда
он  знал,  что  Рейф  Тайлер  вышел  из  тюрьмы,  он  понял:  Тайлер  не
остановится,  пока  не  погубит  человека,   которого   считал   главным
виновником своей беды. Во всяком случае,  в  тот  день  он  прочитал  во
взгляде Тайлера это обещание.
   А сейчас вновь появился Макклэри, это уже третий визит  за  несколько
лет. Каждый раз он гостит не меньше месяца,  бродит  по  горам.  Рэндалл
подозревал, что Макклэри являлся  к  нему  не  только  для  того,  чтобы
вымогать деньги, - он  скрывался  от  закона  и  использовал  ранчо  как
временное убежище.
   Выложив большие суммы за землю и  скот,  Рэндалл  испытывал  нехватку
наличности, и Тайлер,  видимо,  нашел  его  слабое  место.  А  теперь  и
Макклэри старался еще больше выдоить денег из своего бывшего  командира.
Джек не представлял, как справиться с обеими проблемами.
   Он посмотрел на Макклэри. Господи, как он  ненавидел  этого  типа.  И
боялся. Макклэри слишком много знал о нем, и, как бы  ему  ни  хотелось,
Рэндалл не мог просто так взять и вышвырнуть его с ранчо.  Сэм  Макклэри
самодовольно ухмылялся, ему даже нравилось,  что  Тайлер  бродит  где-то
поблизости. Но Рэндалл прекрасно понимал, что бывший  сержант  ненавидит
капитана. Рэндалл подозревал, что именно поэтому Макклэри  выбрал  время
для визита: он выследил Тайлера и намеревался сразу покончить с обоими.
   - Чего тебе надо?
   Макклэри откинулся на спинку стула:
   - Ты говоришь, что сидишь без денег. Поэтому у меня есть предложение.
   Рэндалл устало взглянул на него. Он знал, что сейчас последует  нечто
совсем другое.
   - Мы знаем, что деньги забирает Тайлер, - сказал Макклэри.  -  Думаю,
его деятельность следует  расширить  и  заняться  местными  старателями,
совершив и на них несколько налетов. Судя по тому, что я слышал,  он  до
сих пор действовал очень избирательно. - Макклэри по-волчьи оскалился. -
Как недемократично с его стороны.
   Рэндалла чуть не вывернуло наизнанку.
   - Я не стану тебе помогать.
   - Нет, станешь. Ты добудешь нужные мне сведения, а я  пока  поживу  у
тебя на ранчо.
   - Нет! Я не стану опять помогать тебе возводить на него напраслину.
   - А мы этого делать не будем. Он уже и  так  дважды  грабил  почтовый
экипаж.  Это  же  нераскаявшийся  преступник,  -   самоуверенно   заявил
Макклэри. - А если откажешься мне помогать, я пущу по  округе  слушок...
или даже отобью в Вашингтон телеграмму...
   - И выдашь самого себя.
   - Я умею прятаться. А ты? Ты готов бросить все это?
   К такому Рэндалл не был готов. Он  все  еще  надеялся  привезти  сюда
Сару. Он построил здесь дом - впервые честно, пусть даже начало было  за
чужой счет. Ранчо при нем стало  процветать.  Он  вдруг  обнаружил,  что
прекрасно справляется с разведением скота. Он  ценил  уважение,  которое
добыл своим трудом. Раньше ему казалось, что он ни к  чему  не  способен
приложить руки, поэтому и воровал. Джек Рэндалл никогда  не  думал,  что
сумеет заниматься своим делом, что у него достанет на это ума. Он всегда
считал, что его смекалки хватит только на то, чтобы обдуривать людей  на
короткое время, как делал его  отец.  Тот  всю  жизнь  мошенничал,  пока
однажды его  не  прибил  какой-то  разъяренный  простак,  попавшийся  на
удочку. Джеку тогда  исполнилось  четырнадцать,  и  воспитывался  он  на
философии, по которой человек, легко расстающийся с деньгами,  не  имеет
на них права.
   Думая обо всем этом, он не проронил ни слова, а Макклэри  принял  его
молчание за согласие.
   - Значит, решено, дружище, - Макклэри сделал  ударение  на  последнем
слове, глядя, как Рэндалл плотно сжал губы.
   - Можешь остаться, - еле выдавил Рэндалл. - Но я не буду  участвовать
ни в каких... налетах, тем более сваливать их на Тайлера.
   - Ты разве не хочешь, чтобы его поймали?
   В глубине души Рэндалл не  хотел  этого.  У  него  просто  пороху  не
хватало. Он уже и так достаточно навредил Рейфу  Тайлеру  и  предпочитал
переиграть его, а не помогать арестовывать. Он пошлет за деньгами другим
маршрутом. Примет меры предосторожности. Возможно, Тайлер решит,  что  с
него довольно, и исчезнет. Слабая надежда, но это  все,  что  имелось  у
Рэндалла в данную минуту. Он не станет ни в чем  признаваться  Макклэри,
иначе тот совсем посчитает его за слабака.
   Рэндалл пожал плечами:
   - Уверен, его и так поймают.
   - Но гораздо быстрее, если против него выступят еще  и  старатели,  -
сказал Макклэри.
   - Вот уж не думал, что тебе на руку торопить события.
   - О, я успею свое получить, не волнуйся, - сказал Макклэри. - Слышал,
некоторые старатели сколотили здесь неплохие деньжата, а банкам  они  не
доверяют.
   Рэндалла охватил гнев и презрение, но он постарался не  выдать  своих
чувств.
   - Что ж, - сказал Макклэри, - по крайней мере, не придется  делиться.
Все, что мне нужно, - ночлег. Надежная крыша  над  головой.  Поручитель,
пользующийся уважением, владелец крупного ранчо вроде тебя.
   Рэндаллу хотелось иметь с ним как можно меньше дел.
   - Я не стану тебе помогать.
   Но, как и прежде, он понемногу сдавался, чувствуя внутри тошноту.
   Макклэри холодно уставился на него:
   - Не думайте, что сумеете выйти из дела с чистенькими руками,  мистер
Рэндалл. Они такие же грязные, как у меня. Только я не лицемерю на  этот
счет. - Он направился к двери, затем обернулся:
   - Женщины здесь имеются?
   Рэндалл заскрежетал зубами.
   - Нет. Мне пришлось их отпустить после последнего ограбления.
   - Ладно, посмотрим, что удастся найти в городе. Раштон,  кажется?  А,
Джек? - сказал Макклэри.
   - Предупреждаю тебя...
   - Я весь дрожу, - заявил Макклэри и неторопливо  покинул  комнату,  а
Джек Рэндалл остался, сжимая кулаки в бешеном гневе.

Глава седьмая

   Просыпаясь, Рейф видел над собой открытое небо,  что  было  для  него
равносильно чуду. Он до сих пор  ни  к  чему  не  привык:  мягкий  тихий
рассвет пробуждал в нем одновременно и душевную муку, и гнев, и боль.
   Столько всего потеряно. И уже ничего не вернуть.
   Чтобы  стряхнуть  с  себя  меланхолию,  он  медленно   вытянулся,   с
наслаждением вдыхая холодный сухой воздух, который  так  бодрил.  Тайлер
всегда спал чутко и просыпался рано. Но в тюрьме от таких привычек толку
мало. Ничего нет хуже, чем просыпаться в  тесной  камере,  видеть  перед
собой только кирпич и железо, страдать от невероятной жары и зловония, а
зимой от сырого холода, пронизывающего насквозь.
   Но сейчас рассвет  был  великолепен,  а  воздух  чист  и  свеж.  Рейф
приподнялся,  следя  за  солнцем,  поднимающимся  надзорами.  Прохладный
ветерок растрепал его волосы и легко коснулся лица.
   Зашевелившись, он  вспугнул  Абнера,  уютно  устроившегося  в  теплой
рубашке, которая лежала рядом с ним. Рейф специально  захватил  рубашку.
Абнер, как он знал, любил знакомые запахи, знакомое тепло.
   Тайлер подумал, что эта женщина тоже хотела бы оказаться  в  знакомой
обстановке. Она  наверняка  перепугана  до  полусмерти,  хотя  чертовски
хорошо скрывает это. Ему не хотелось думать о дочери Рэндалла, тем более
с симпатией. А ведь придется разговаривать с ней, кормить и охранять ее,
и это была самая неприятная мысль из всех. Он невольно сам превращался в
пленника, который не имеет возможности уйти побродить в горы, когда  ему
вздумается.
   Рейф все время старался приучить себя  к  мысли,  что  теперь  он  на
свободе и должен сам принимать решения. Им так  долго  командовали,  что
сейчас ему казалось, будто он вообще разучился думать. Он  даже  не  мог
решить, какую еду выбрать на обед, а первую неделю, проведенную в горах,
он был занят только тем, что  сидел  и  перебирал  варианты,  так  и  не
остановившись на каком-нибудь одном.
   Такая нерешительность, прежде совершенно ему не свойственная, пугала.
Разумеется, покончить с Рэндаллом по-прежнему было его главной  задачей,
но,  кроме  этого,  впереди  ничего   не   вырисовывалось,   ни   одного
определенного желания. Он словно брел по пляжу, а волна вымывала песок у
него из-под ног, втягивая его на глубину, где течение  слишком  сильное,
чтобы с ним бороться. По всей вероятности, эта женщина испытывает сейчас
похожие ощущения.
   Плотно сжав губы в скорбную линию, Рейф медленно поднялся,  подхватив
ладонью Абнера, и спрятал мышонка в нагрудный карман. Наверное,  с  утра
стоит пойти порыбачить, поймать несколько форелей на завтрак.  Но  тогда
ему придется снова запереть проклятое окно. Рейф прислушался, из  хижины
не доносилось ни звука. Интересно, заснула она вчера или нет. Лично  ему
понадобилось несколько ночей, прежде чем он сумел заснуть в  неволе.  Он
думал, будет наоборот, что сон поможет ему  убежать  от  реальности,  но
ничего не вышло. Стоило ему проснуться, как ночной кошмар становился еще
страшнее.
   Рейф подошел  к  окну  и  закрыл  ставни,  опустив  перекладину.  Его
удивляло, почему предыдущий хозяин хижины сделал  запор  снаружи,  а  не
внутри, но, видимо, тот, кто строил домик, не боялся внешних врагов.
   Ставни легче навешивались снаружи, чем изнутри, и запоры должны  были
уберечь скорее от непогоды, чем от хищников.
   Рейф, однако, понимал, что с закрытыми ставнями комната  превращается
в  клетку.  Темную  клетку,  в  которой  по-особому  страшно  переживать
одиночество.
   Но он все равно не собирался брать с собой пленницу на рыбалку.  Кого
угодно, только  не  дочь  Рэндалла.  Иначе  весь  утренний  покой  будет
нарушен.
   Да и какого черта он вообще о ней думает? У нее есть  гораздо  больше
того, что было у него в  тюрьме.  Вода.  Пища.  Книги.  Свеча.  Кровать,
гораздо лучше тюремной железной койки.
   Рейф скатал постель и отнес в  конюшню.  Конь,  приветствуя  хозяина,
тихо заржал. Рейф подошел к нему и провел рукой по шее животного.
   - Сегодня мы как следует поработаем. Прости,  что  так  вышло  вчера.
Небольшая неприятность, но ничего серьезного, справимся как-нибудь. - Он
сам не понимал, кого успокаивал - коня или себя.
   Рейф проверил поилку: воды было вдоволь. Скормил коню пригоршню овса,
затем прошел в угол конюшни, где держал самодельные  рыболовные  снасти.
Он решил, что больше не станет думать о ней.

***

   Шей спала  урывками,  то  и  дело  просыпалась,  чувствуя  тихое,  но
безысходное отчаяние. Человек, стерегущий перед домом, проник в ее  сны,
заполнив их удушливой чернотой.
   Несколько раз среди ночи Шей  поднималась,  подходила  к  окну,  тихо
ступая по полу в чулках, и смотрела на своего тюремщика. Даже во сне  он
не давал ей покоя. Она хотела было  попытаться  выбраться  из  окна,  но
тогда пришлось бы ступить совсем рядом с его рукой. А  он  говорил,  что
чутко спит. Наверняка не лгал.
   Когда Шей проснулась в следующий раз, сквозь  окно  не  проникало  ни
света, ни ветра. Она увидела, что ставни закрыты. Попыталась  распахнуть
окно и поняла, что снова под замком.
   Шей приказала себе не  паниковать.  Вчера  он  вернулся,  вернется  и
сегодня. От духоты в хижине голова плохо работала. Шей  нашла  спички  и
зажгла свечу. В очаге лежало несколько поленьев с  растопкой,  и,  чтобы
чем-нибудь занять себя, она развела огонь, успокоившись немного от тепла
и яркого пламени.
   Шей не доставит Рафферти Тайлеру удовольствия, выдав свой страх.
   Чтобы не сидеть без дела, она нагрела воды для умывания,  прикидывая,
может ли железный котелок послужить  ей  оружием.  Но  котелок  оказался
слишком большим, тяжелым и неуклюжим, чтобы швырнуть  его  и