м считали, что они у него  в  долгу,  а
Рейф ради достижения намеченной цели принял бы помощь  от  кого  угодно.
Честь была теперь ему не  по  карману.  Ее  выжгли  напрочь  раскаленным
железом.
   Еще один прохожий, заметив Рейфа, стоящего перед тюрьмой, перешел  на
другую сторону улицы. Рейф знал, что  изменился  сам  и  изменилось  его
лицо. Ненависть - уродливое  чувство  и  оставляет  уродливые  отметины.
Вокруг его глаз  пролегли  горестные  морщины,  а  в  рыжеватых  волосах
виднелись проблески седины. Когда-то  ярко-зеленые  глаза  потускнели  и
больше не выражали вообще никаких чувств. Он усвоил это правило в  самый
первый год заключения: ни при каких обстоятельствах не давать  тюремщику
возможности догадаться, о чем ты думаешь.
   Он узнал и  многое  другое:  например,  как  долго  человек  способен
пробыть в карцере - темном, хоть глаз  выколи,  подвале,  куда  даже  не
поставлено помойное ведро. Позже, когда его перевели в камеру  в  три  с
половиной фута шириной, семь футов  длиной  и  семь  футов  высотой,  он
узнал, сколько кирпичей ушло на каждую  стену,  сколько  железных  полос
закреплено на двери. На десять лет эта камера,  в  которой  была  койка,
прикрепленная к стене, ночной горшок и плевательница, стала  его  домом.
Он научился терпеть, но так и не научился смирению.
   Куда же запропастился Бен? Рейф стремился поскорей  убраться  отсюда,
от этих стен, от тюремного зловония.
   Он взглянул на небо. Отсюда оно представлялось  совсем  Другим.  Рейф
перестал смотреть вверх в первую же неделю заключения  -  это  оказалось
чересчур болезненным. Глядя на небесный простор, можно было сойти с ума,
а он не мог себе этого позволить. Ему нужно было завершить начатое дело,
которое он обдумывал многие годы. Только ненависть  и  мысли  о  будущем
поддерживали Рейфа все бесконечные дни и бессонные ночи.
   Прошел час. Наверное, что-то задержало Бена. Смотритель  выдал  Рейфу
десять долларов, но куда можно пойти с такой суммой? Даже если бы у него
не было клейма на руке, каждый в  Колумбусе  тотчас  признал  бы  в  нем
заключенного по той одежде, которой его снабдили. Работы  здесь  ему  не
получить. Наверное, вообще нигде не получить из-за проклятой метки.
   Еще до суда ему удалось скопить кое-какие  средства,  на  которые  он
хотел строить свое будущее вместе с Аллисон. Позже он все перевел на имя
Клинта,  чтобы  тот  порылся  в  прошлом  Рэндалла  и  начал  потихоньку
осуществлять их замысел.
   В конце улицы появился всадник, ведущий еще  одну  лошадь  в  поводу.
Впервые за много лет в душе Рейфа шевельнулось радостное ожидание.
   Он помнил  Бена  Эдвардса  почти  совсем  мальчишкой,  едва  начавшим
бриться, а теперь, несомненно, это был уже мужчина. Бен выглядел суровым
человеком, рано познавшим горе и  военные  тяготы.  После  войны  они  с
Клинтом переезжали с места на место, то перегоняя скот,  то  сопровождая
обозы. В довоенное время братья работали на ферме, но война убила в  них
способность вести хозяйство. Оба  Эдвардса  слишком  много  повидали  на
белом  свете,  чтобы  осесть  на  небольшом  клочке  земли  и   заняться
хлебопашеством. Поэтому они поручили маленькую ферму в Иллинойсе заботам
своего третьего брата, который никуда не уезжал и любил землю.
   Клинт сообщил в письме, что команду они уже сколотили.  Из  тех,  кто
служил под началом  Рейфа  в  его  подразделении,  набранном  из  всякой
шушеры, когда началась война. Из тех людей,  которые  так  и  не  сумели
осесть после войны и чья неугомонность заставляла их браться то за одну,
по за другую работу. Джонни Грин, Билл Смит, Кэри Томпсон, Саймон Форд и
Скинни Уэр. Они искали, чем бы заняться, и дело Рейфа  стало  их  делом,
потому что ничего другого не предвиделось. Рейф не обманывался  на  этот
счет. Тем не менее он испытывал к ним благодарность.
   Бен  перегнулся  в  седле,  чтобы  пожать  ему  руку,  при  этом  оба
внимательно вглядывались  друг  другу  в  лица,  отмечая  все  перемены,
происшедшие за десять лет. Взгляд Бена скользнул к  руке,  к  клейму,  и
Рейф уловил подавленный возглас.
   Наступила неловкость. Рейф давно привык к своему клейму, как  и  все,
кто его окружал в тюрьме. Он понимал, что  на  воле  будет  сложнее,  но
никак не был  готов  к  такой  реакции  человека,  который  уже  знал  о
существовании клейма.
   - Прости, что опоздал, - произнес Бен, стараясь скрыть охватившее его
смятение. - Я ехал поездом, но  проклятая  махина  задержалась  в  пути.
Лошадей купил здесь. - Он секунду помешкал. - А еще купил  тебе  кое-что
из одежды. Клинт сказал, тебе понадобятся перчатки.
   У Рейфа сжалось горло, и он только кивнул, не  желая  признать  вслух
существование позорного шрама.
   - Может, хочешь для начала где-нибудь остановиться, чтобы  пропустить
стаканчик?
   - Единственно, что я хочу, это поскорей убраться  отсюда,  -  ответил
Рейф. Бен ухмыльнулся:
   - На этот случай я захватил  с  собой  флягу.  Перчатки  и  одежда  в
седельных сумках на гнедом.
   Рейф еще раз кивнул, подошел к лошади и остановился,  чтобы  провести
рукой по ее загривку.  Господи,  как  это  был  о  приятно.  Прежде  чем
садиться в седло,  пришлось  переждать  минуту.  Десять  проклятых  лет.
Внезапно показалось, что он не выдержит нахлынувших чувств.
   - Капитан...
   Это слово вывело его из оцепенения. Вернуло к цели.
   - Больше не капитан, Бен. Просто Рейф.
   Бен замялся.
   - Все равно я мысленно только так тебя называю.
   - Не стоит. - Рейф сам понимал, что резок. Но напоминание  отдавалось
болью. Болью потери, болью удара по мужскому самолюбию, болью разрушения
всего, чем и кем он когда-то был, но больше никогда уже  не  будет.  Эта
боль пронзила его, когда он метнулся в седло. Оказавшись верхом на коне,
он почувствовал, как играют мышцы животного, и отбросил прочь  отчаяние,
пытаясь  насладиться  наступившим  мгновением.  Сосредоточился  на  нем,
впитывая сиюминутное ощущение, позволившее позабыть обо всем остальном.
   Рейф подставил  лицо  сухому,  горячему  ветру,  уже  не  стесненному
высокими тюремными стенами.  Взгляд  задержался  на  нескольких  ленивых
облаках, проплывавших в вышине, и ноги крепче обхватили бока лошади.  Он
был свободен.
   Великий Боже, он был свободен!
   Мозг отказывался осознать это и принять. Пока отказывался. Рейфу  все
казалось, что он сейчас проснется в своей тесной темной камере и  увидит
три кирпичные стены и дверь, обитую железными полосами.
   Нет, никогда ему  уже  не  быть  по-настоящему  свободным  человеком.
Таким, как раньше.
   Но  возмездие  должно  помочь.  Расправа  с   Рэндаллом.   Месть   за
разрушенную жизнь. А затем сведение счетов с сержантом  Сэмом  Макклэри,
который тоже оклеветал его перед судом трибунала.
   Он посмотрел на Бена:
   - Какой самый лучший путь до Колорадо?
   Бен встретился с ним взглядом. В его глазах Рейф прочел понимание. Не
жалость, слава Богу.
   - Тот, каким приехал я.
   Рейф больше не проронил ни слова. Он развернул лошадь и, всадив ей  в
бок каблуки, пустился галопом. Наконец-то он ступил на путь,  ведущий  к
мести.

***

   Похороны прошли скромно. Тихо и с достоинством, так, как пожелала  бы
ее мать.
   На  погребальную  церемонию  ушли  все  деньги,  которые  им  удалось
скопить. Конечно, у Шей еще оставалось ателье, но она не  была  уверена,
что справится с ним сама. Как не была уверена и в  том,  хочется  ли  ей
этим заниматься. Ее увлекало творчество, а вот деловая  сторона  никогда
не нравилась. Этим всегда ведала Сара. И все-таки нужно же иметь в жизни
какое-то дело.  Само  ателье  почти  ничего  не  стоило.  Помещение  они
арендовали, и их единственное достояние составлял кропотливый труд  Сары
и фантазия Шей.
   Принять решение оказалось для Шей очень трудным, что было на нее  так
не  похоже.  Ее  словно  окутало  облако  неверия  в  свою  потерю.  Она
сознавала, что совершает ошибку, и это совсем ей не нравилось.
   Шей говорила все, что полагается говорить в таких случаях, и  слушала
себя как бы со стороны. Она была там, ив то же время ее там не было.
   Наконец  отбыл  последний  гость.  Адвокат  прочитал  завещание,   по
которому все имущество переходило "любимой дочери".
   Шей прошлась по пустым комнатам снятого  в  аренду  дома.  Ее  взгляд
задержался на деревянной шкатулке, стоявшей на столе матери,  той  самой
шкатулке, которую она так и не решилась открыть.
   Почему вдруг эта шкатулка понадобилась маме так срочно, что она  даже
осталась одна, когда умирала?
   И где ключ? Испытывая настоятельную потребность чем-нибудь  заняться,
все равно чем, Шей сосредоточила все свои мысли только на шкатулке.  Она
нашла нож и принялась ковырять в замке. Но он не поддавался,  тогда  она
начала выцарапывать его, оставляя шрамы на прекрасной  древесине,  не  в
силах остановиться. Она должна была открыть шкатулку. Прямо сейчас.
   Когда ее старания  увенчались  успехом,  комната  уже  погрузилась  в
темноту, но Шей даже не подумала зажечь керосиновую лампу.  Она  подняла
крышку и, увидев содержимое деревянной резной коробки, окаменела. Так  и
сидела, пытаясь понять, что же это значит.
   Наконец Шей поднялась и зажгла лампу,  затем  вернулась  к  шкатулке.
Деньги. Пачки  денег.  Новые  купюры,  запечатанные  лентой  канзасского
банка. Старые купюры. И письма. Она  взяла  одно  и  прочитала  в  конце
подпись.  Джек  Рэндалл.  Отец.  Посмотрела  на   дату.   Та   оказалась
десятилетней  давности.  Трясущейся  рукой  Шей  взяла  другое   письмо.
Прислано три года назад. Адрес в Колорадо. Городок под названием Раштон.
   Еще письма.  Всего  десять  штук.  Под  письмами  лежала  вырезка  из
бостонской газеты. Шей быстро пробежала ее глазами. Заседание трибунала.
Главным свидетелем обвинения выступал некий майор Джек Рэндалл,  который
обнаружил и вывел на чистую  воду  предателя,  разворовавшего  армейскую
казну. В газете напечатали портреты осужденного и майора  Рэндалла.  Шей
бросила взгляд на первый, отметив про себя красивые черты лица, а  затем
тут же обратилась ко второму портрету. Газета вышла десять лет назад.  В
то время ей было тринадцать лет.  Почему  она  раньше  не  видела  всего
этого? А если бы и видела, что изменилось бы? Фамилия  Рэндалл  довольно
распространенная.
   Глядя на портрет, письма и деньги, Шей  задавала  себе  вопрос:  что,
ради всего святого, это значит? Она  прочла  письма.  Сначала  их  автор
просил ее мать вернуться к нему в Канзас.  А  затем  он  просто  выражал
надежду, что Сара живет благополучно, и называл высланную сумму. О Шей в
письмах не упоминалось. Ни единого слова.
   Девушка закрыла глаза,  пытаясь  собраться  с  мыслями.  Этот  майор,
должно быть, ее отец. В свидетельстве о рождении в графе  "отец"  стояло
имя Джека Рэндалла. Мысли вихрем проносились в голове  Шей.  Она  хотела
вспомнить все, что мама когда-то рассказывала ей об отце. Человек честя.
Газетная статья подтверждает это.
   Почему мама оставила его? Почему не оказала  Шей,  что  отец  жив?  И
почему не потратила деньги, когда они так часто терпели нужду?
   Почему мама лгала ей?
   Неожиданно само существование Шей оказалось ложью.  Основа,  когда-то
такая незыблемая, покачнулась и дрогнула,  и  Шей  почудилось,  что  она
сейчас рухнет вниз сквозь легкие перекрытия.
   Кто же она такая?
   Шей поняла, что обязана докопаться до истины. Должна разыскать  Джека
Рэндалла. Должна разыскать своего отца.

Глава вторая

   До Кейси-Спрингс в Колорадо Рейф и Бен добрались через три недели. За
это время Рейф старался свыкнуться со  свободой.  Он  полагал,  что  это
будет просто. Оказалось наоборот. Его мысли все еще находились в плену у
прошлого,  в  плену  гнева.  Он  утратил  часть   самого   себя:   былую
уверенность, способность радоваться простым вещам.
   Первая ночь на свободе была  одновременно  и  самой  лучшей  и  самой
тяжкой из всех его ночей. Каждое новое ощущение поражало своей остротой.
Они проехали верхом целый день, прежде чем сделать привал,  и,  несмотря
на то, что до тюрьмы Рейф провел в седле почти двадцать лет, все мускулы
у него ныли, ежесекундно напоминая,  сколько  времени  он  не  сидел  на
лошади, сколько времени потеряно впустую.
   Предвидя,  что  и  с  оружием  он  не  сможет  обращаться  с  прежней
ловкостью, Рейф пострелял для практики. Ему действительно предстоял  еще
долгий путь, чтобы  восстановить  былое  умение.  Когда  стрелять  стало
невозможно из-за наступившей тьмы, он попытался заснуть, но не смог.
   Ночь была полна  таинственных  звуков  для  того,  чьи  уши  привыкли
слышать брань, стоны, беспорядочные шаги, скрип железных дверей  и  стук
дубинок по железным прутьям. Безмятежность ночи раздражала сильнее,  чем
звуки выстрелов. Каждая звездочка,  вместо  того  чтобы  радовать  глаз,
посмеивалась над ним, а луна...
   Чертыхаясь, он начал подсчитывать, сколько новолуний  пропустил.  Все
вокруг дразнило, бередило старую рану, не давая покоя.  Ему  вспомнились
ночные кошмары, которые до сих пор не покинули его, когда он  просыпался
в тюремной коробке и ему казалось, что он в гробу, где нет ни света,  ни
солнца - ничего, что дает жизнь.
   Только напившись до забытья виски, которое привез Бен,  Рейф  наконец
отключился, а потом внезапно проснулся и увидел  склонившегося  над  ним
младшего Эдвардса. Должно быть, он кричал во  сне,  решил  Рейф.  Одеяло
было скомкано, а его самого до костей прошиб пот. Ему  стало  любопытно,
что же он говорил во сне. Но спросить он не захотел и притворился, как я
Бен, что ничего не случилось.
   Из кармана Рейфа выполз Абнер, и Бен вопросительно поднял бровь.
   - Приятель?
   - Приятель, - подтвердил Рейф. На самом деле этот  мышонок  временами
был для него настоящим спасением.
   - Все-таки лучше, чем крыса, - заметил Бен, скривив рот.
   Рейф равнодушно пожал плечами, но в тюрьме  он  обрадовался  бы  даже
крысе.
   На следующий день Рейф потребовал, чтобы они выехали  с  рассветом  и
скакали, пока лошади не выбьются из сил, Бен оказался хорошим попутчиком
главным образом потому, что в основном помалкивал. Рейф просто  впитывал
в себя солнце, ветер, пейзаж, ночную прохладу. Он поглощал все это,  как
пьет воду страдающий жаждой человек, - без наслаждения, в  силу  грубой,
болезненной необходимости.
   Когда же все-таки им случалось заговорить, речь шла  только  о  Джеке
Рэндалле.
   - После войны он  поселился  в  Колорадо,  -  сообщил  Бен,  -  начал
прикупать один участок за  другим.  Ничего  незаконного,  насколько  нам
удалось разузнать. Всегда платил хорошую цену и теперь  считается  самым
крупным землевладельцем в округе.
   - Рассчитывался армейской казной, - с горечью произнес Рейф.
   - С тех пор как Клинт два  года  назад  поступил  к  нему  помощником
управляющего,  ничего  крамольного  найти  не  удалось,  -  обстоятельно
продолжил Бен. -  Рэндалл  работает  вполне  достойно,  но  Клинт  нанял
детектива, чтобы тот поворошил его прошлое. Прежде чем  завербоваться  в
армию, Рэндалл сменил множество мест, причем  каждое  покидал  поспешно.
Война его застала в Канзасе, где он служил управляющим магазина. Помогал
отразить атаку  людей  Куонтрилла,  подступивших  к  городу.  За  это  в
ополчении его произвели в майоры. Вероятно, никто так  и  не  удосужился
проверить, что у него за плечами.
   - А в последние годы?
   - Видимо, ничего, но это только вопрос времени, если его прошлое хоть
о чем-то говорит.  Такое  впечатление,  что,  стоит  ему  столкнуться  с
финансовыми трудностями, он тут же начинает красть. Но  обычно  успевает
скрыться прежде, чем кто-либо заподозрит неладное.
   - Значит, придется организовать ему финансовые  трудности,  -  сказал
Рейф. Бен усмехнулся:
   - Мы тоже так думаем. - Затем задумчиво добавил:
   - Кажется, Рэндалл сделался противником всякого рода насилия.
   - Когда в последний раз забирали казну, убили  несколько  человек,  -
сказал Рейф, голос его был суров. Ему не нужно  было  смотреть  на  свою
руку, чтобы убедиться: то ограбление повлекло за собой и другое насилие.
   Бен кивнул.
   - Есть еще один тип, сержант Макклэри, - медленно проговорил Рейф.
   Ему  никогда  не  забыть  Макклэри,  которого  он  один  раз  подверг
дисциплинарному взысканию и который обнаружил часть украденных денег  на
квартире у Рейфа. Макклэри был одним из  солдат,  сопровождавших  его  в
тюрьму. Во время пути этот  человек  использовал  малейшую  возможность,
чтобы унизить осужденного. Рейф никак не мог понять, откуда  в  Макклэри
такая антипатия к нему, - впрочем, эти мысли отступали  на  второй  план
перед ненавистью к Рэндаллу. Именно Рэндалл отослал Рейфа  с  поручением
вдень ограбления, а затем отрицал это.  Именно  Рэндалл  сыграл  ведущую
роль на суде, а потом  и  во  время  наказания.  Именно  Рэндалл  явился
инициатором всей затеи с ложным обвинением.
   - А что Клинт думает о Рэндалле?
   - Клинт знает, что Рэндалл трус и вор. - Он смешался. - А вот люди  в
Колорадо не знают, и всем здесь Рэндалл нравится. Такие, как  он,  умеют
втереться в доверие, хотя, конечно, это не меняет дела -  он  все  равно
остается  вором,  который  позарился  на  казну,  в  то  время  как   мы
увертывались от пуль.
   На четвертый день отъезда из Цинциннати они  остановились  в  городе.
Рейф был в  кожаных  перчатках,  привезенных  Беном,  но  они  оказались
неудобными, и он захотел купить другую пару, чтобы срезать с нее пальцы,
а оставшейся частью закрыть тыльную сторону ладони.
   Сделав несколько покупок, они нашли  публичный  дом.  Это  была  идея
Бена, Рейф предпочел бы продолжить путь. В постели  с  женщиной  его  не
покинули  душевный   холод   и   безразличие,   хотя   тело   немедленно
отреагировало так, как надо. Несмотря на все попытки вернуться к обычной
жизни и возродить утраченные ощущения, занятие любовью не доставило  ему
большого удовольствия. Его не оставляла мысль  об  Аллисон,  так  быстро
отвернувшейся от него, и потому он вел  себя  если  не  жестоко,  то  по
крайней мере грубо и равнодушно. Он только брал, хотя когда-то был очень
внимательным любовником.  Рейф  холодно  отметил  про  себя  этот  новый
недостаток,  притупивший  былой  энтузиазм  к  плотской  любви.  Что  ж,
Рэндаллу зачтется и это.
   Больше ни в  каких  городах  они  не  останавливались.  Внутри  Рейфа
клокотал вулкан, и он счел необходимым держаться подальше от людей.
   Сейчас они решили обойти Кейси-Спрингс стороной,  вместо  того  чтобы
воспользоваться хорошо проторенной горной  тропой.  Бен  остановился,  и
Рейф взглянул вниз на долину.  Посреди  расчищенного  участка  вытянулся
изящный дом. Слева от него располагалась большая  конюшня,  а  справа  -
длинное строение.
   - Это обиталище Рэндалла. "Круг Р" называется, - сказал Бен.
   Рейф медленно окинул взглядом постройки, пасущийся вдалеке скот.
   - Соседи?
   - Ближайшие - в десяти милях. А на  юг  отсюда  расположен  небольшой
торговый центр. Старая фактория, превратившаяся в городишко, Раштон.  По
названию ручья, который протекает в этом районе.
   - Законники?
   -  В  Раштоне  есть   шериф   на   полставки,   назначаемый   местным
губернатором.  Его  зовут  Расс  Дьюэйн.  Он  тоже,  как  и  все  здесь,
занимается  скотоводством.  В  Кейси-Спрингс  -  собственные  блюстители
порядка.
   - Как здесь, много копают?
   - Есть несколько участков. Почти все  золото  уже  ушло.  Хотя  Грин,
Смит, Уэр и Томпсон намыли  небольшой  запасец,  пока  дожидались  тебя.
Нечего путного, но хватает на еду и кое-какую мелочь.
   - А что делаете ты и Саймон?
   -  Охотимся  понемногу.  Беремся  за  сезонную   работу.   Это   дает
возможность поездить.
   - Расскажи мне подробнее о хижине.
   - Ее  нашел  Клинт,  когда  выслеживал  конокрадов.  Чистое  везение.
Услышал рев скота. Иначе ему никогда бы  не  попасть  в  глухую  долину.
Отличное место, где можно спрятаться. Вход  только  с  одной  стороны  -
похоже, проложен прямо