ейтенант собирался застрелить Сократа.
   - Вы в самом деле думаете, что их заботит справедливость? Они за меня
получили премию. Все, что им было нужно - это предлог. И многие  скажут,
что по-своему это справедливо.
   Он пожал плечами.
   - Все зависит от того, на чьей вы стороне.
   - Как вы можете быть столь рассудительным?
   Он еле заметно улыбнулся.
   - Я едва ли в состоянии быть другим. Я знал, что рискую.
   - Это несправедливо, - неожиданно сказала она. Его рука коснулась  ее
подбородка, поднимая его вверх до тех пор, пока их глаза не встретились.
   - На войне все несправедливо, любимая.
   Лорен не  могла  отвести  взгляд.  Она  дрожала,  охваченная  сильным
волнением. Знал ли он? И был  ли  он  прав?  Все  ли  было  справедливо?
Простил бы он ее? И простил ли бы ей это Ларри? Мог ли Ларри простить ей
спасение человека, виновного в его смерти?
   Ее размышления прервал его голос.
   - Вас могут начать преследовать, вы можете попасть в тюрьму.
   - Никто не узнает, - ответила она. - Я не пользовалась своим  именем.
Тюремщики не знают о Сократе. Они уверены, что  у  меня  ребенок,  а  не
обезьяна. Они не смогут связать меня с вашим побегом.
   - А вы поедете со мной? - его синие глаза были темны,  таинственны  и
словно пытались разгадать ее тайны.
   - Нет.
   - Почему?
   - Сейчас не время для вопросов, - в отчаянии сказала она. - Они скоро
вернутся.
   Адриан посмотрел на дверь.
   - Ну да, - согласился он, словно желая того. Боже, как он хотел вновь
обрести свободу. Но мог ли он рисковать ее свободой?
   И что на самом деле заставляет ее помогать  ему?  Только  ли  чувство
справедливости? Вина? Любовь? И то, и другое, и третье?
   В ее больших золотисто-зеленых глазах он видел ожидание.
   Они были такими бесконечно зовущими.
   Он наклонился так, что его губы коснулись ее губ. Он столько  раз  за
последние три недели вспоминал ее губы. Однако самые соблазнительные его
мечты не шли ни в какое сравнение с тем упоительным  ощущением,  которое
он испытал, когда ее губы  ответили  ему  столь  же  жадно  и  столь  же
отчаянно, как и его собственные.
   Его подозрение  -  нет,  его  уверенность  в  ее  участии  в  захвате
"Призрака" все еще была сильна, и он пытался узнать  правду,  когда  его
губы прижимались к ее губам.
   Но единственное, что он узнал, это то,  что  они  отчаянно  нуждались
друг  в  друге.  Пожалуй  сейчас,  когда  он  пережил  утрату  Лорен   и
сопровождающую эту утрату пустоту, он чувствовал потребность в  ней  еще
сильнее, чем прежде.
   Если она действительно предала его, то она явно жалела об этом, иначе
ее бы здесь не было. А для  того,  чтобы  вновь  предать  его,  не  было
никаких оснований. Правительство получило его корабль.
   Рот  ее  приоткрылся  в  поцелуе,  языки  их  встретились,  ее   тело
вплавлялось в его тело, вызывая до боли знакомые ощущения. Черт  побери,
как он хотел ее. Всю ее.
   Его охватила дрожь. Слабость. В нем не было места слабости, и все  же
с нею он забывал о прошлом. Он не думал о будущем. Единственно реальными
были только ее глаза. И она смотрела на него так, словно он  был  Богом.
Ее тело отвечало на его ласки так, словно было  частью  его  самого,  ее
губы обещали ему то, чего не обещали слова.
   Ее руки ласкали его шею, пробежали по  его  волосам,  которые  теперь
были растрепаны, ее пальцы прижимались к его коже  так,  словно  ей  все
было мало. Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их,  то  увидел,
что в ее глазах блестят слезы.
   Он знал, что она предала его.
   И он знал, что она его любила.
   И он понимал, что по крайней мере в данный момент  он  принимает  обе
эти реальности.
   Адриан притянул ее к себе. Он почувствовал жар, возбуждение, желание,
нежность, когда  ее  слезы  коснулись  его  щеки  как  частицы  влажного
серебра.
   - Вы удивительная женщина, Лорен Брэдли.
   Он ощутил, как она замерла в его руках, ощутил ее опасение.
   - Прийти сюда, в тюрьму, и все это спланировать.
   - Вы... вы сделаете это, не правда ли?
   Он кивнул. Он хотел привязать ее к себе. Последние  несколько  недель
ясно показали ему, как она нужна ему. Неважно, что она сделала, она  все
еще была нужна ему. Он еще узнает, что за секреты она  скрывает,  но  он
подождет, пока она будет готова сама рассказать о них. А тем временем он
постарается ее удержать. Он найдет способ ее удержать. Потому что сейчас
он был абсолютно уверен в том, что ничто не имеет значения до  тех  пор,
пока он не отгадает загадку Лорен Брэдли.
   За дверью послышалось шарканье. Лорен схватила Сократа,  наблюдавшего
за ними с большим интересом, и спеленала его. Раздался стук  в  дверь  и
Адриан едва успел произнести волшебные слова  "прикинься  мертвым",  как
дверь открылась.
   А произнеся эти слова, он стал  целовать  Лорен.  Он  делал  это,  не
торопясь и с видимым удовольствием, игнорируя  покашливание  у  себя  за
спиной.
   - Конечно, я женюсь на тебе, моя дорогая, - проговорил он  с  дерзкой
усмешкой на лице. - Если бы ты только рассказала мне раньше...  об  этом
малыше. Я затребую разрешения в Вашингтоне.
   Он повернулся к сержанту, который чувствовал себя  неловко  при  виде
такой демонстрации привязанности.
   - Я благодарю вас, сержант, за то, что вы сделали  из  меня  честного
человека и принимаю ваши поздравления, - сказал он, и улыбка на его лице
являла собой саму искренность.
   Тюремщик что-то пробормотал в ответ.
   Рука Адриана задержалась на руке Лорен, и он  почувствовал,  как  она
дрожит.
   - Подожди немного, любовь моя.
   Прощальные слова эхом прозвучали в комнате. Адриан повернулся, кивнул
сержанту  и  быстро  вышел,  словно  он  здесь  был  захватчиком,  а  не
пленником. Он ушел,  а  Лорен  чувствовала  слабость,  головокружение  и
странное ликование.

ГЛАВА 17

   После тюрьмы Лорен направилась в свою комнату в  отеле  в  Балтиморе.
Она была в смятении.
   Кажется, Сократ испытывал то же самое.  Он  был  раздражен  -  разбил
фарфоровую миску и кувшин. Она  понимала,  что  это  из-за  Адриана.  Он
скучал по Адриану. Позднее он забрался к ней на руки и скулил.  Ей  было
жаль его, и она быстро простила ему те деньги, что ей придется заплатить
за нанесенный урон.
   Когда он, наконец, уснул, она осмотрела  одежду,  которую  взяла  для
него с "Призрака".  Лорен  скоро  поняла,  что  одежда  для  Сократа  не
прихоть, а необходимость, ибо у обезьянки не было никакой скромности при
оправлении естественных потребностей. Лорен выбрала подходящую одежду  -
просторную курточку и штанишки в тон. С внутренней стороны курточки  она
пришила карман и положила туда "дерринжер", приделав небольшую петельку,
которая будет удерживать оружие на месте и которую легко расстегнуть.
   Потом Лорен расчесала волосы и посмотрела  на  себя  в  зеркало.  Она
больше не знала, кто она такая. Из зеркала на нее глядела совсем  другая
Лорен.
   Как она могла помогать человеку, ответственному за смерть брата?
   Как она могла не помочь ему?
   Год назад глаза Лорен так не сияли от волнения. Она была, как говорил
ее отец, "подобна нежным вечерним сумеркам". Ларри же был подобен сиянию
солнечного утра, он был  искателем  приключений.  Она  оставалась  дома,
разводила огонь, готовила еду, шила одежду. Она была очень ответственным
человеком  до  тех  пор,  пока  под  влиянием  импульса  не  согласилась
осуществить план мистера Филлипса. Теперь же она  находилась  на  гребне
волны и не могла выбраться.
   А хуже всего то, что она и не желала выбираться. Она познала волнение
опасности. Она пристрастилась к этому. Точно так же, как она привязалась
к Адриану Кэботу.
   - Прости меня, Ларри, - прошептала она, глядя в  зеркало  и,  как  ни
странно, ей показалось, что Ларри понял бы ее.
   Однако скоро это все кончится. Она покинет Адриана, и он  никогда  не
сможет ее найти. Даже если бы он захотел  ее  найти,  даже  если  бы  он
никогда не узнал об истинной ее роли в этом деле.

***

   На станции было полно народу. Как ни странно,  голоса  людей  звучали
приглушенно и обеспокоенно.
   Она  услышала,  что  где-то  недалеко  от  Пенсильвании  идет  битва.
Местечко называлось Геттисберг.  В  битву  были  вовлечены  сотня  тысяч
людей. По телеграфу передали, что тысячи людей убиты и ранены.
   До  Лорен  доносились  обрывки   слухов.   Конфедераты   прорывались.
Вашингтон снова был в  опасности.  И  северяне,  и  южане  сдавали  свои
позиции.
   Повсюду царила паника, все куда-то спешили.  В  памяти  ее  воскресли
знакомые образы -  пушечный  выстрел,  дым,  смерть.  Холод  одиночества
охватил  Лорен.  Ее  ожидания,   связанные   с   сегодняшним   днем,   с
осуществлением  ее  плана,  несколько  угасли,  когда  перед  нею  опять
предстала реальность войны. Она помешала одной пушке попасть на  Юг,  но
ведь  ее  теперь  наверняка  используют,  чтобы   убивать   солдат-южан?
Познакомившись в Нассау с Клеем и с некоторыми  другими  южанами,  Лорен
перестала испытывать какую бы то ни было  личную  вражду.  Северяне  или
южане, все они были молодыми людьми,  у  которых  были  надежды,  мечты,
семьи и возлюбленные.
   "Смерть любого человека уносит частицу меня самого". Джон Дон  сказал
это два века назад. Эти слова  всегда  казались  Лорен  прекрасными,  но
сейчас они травили ей душу, они были реальными и  убийственными,  потому
что сама она стала частицей этой войны. Она сама сделала себя ее частью.
   Новости с театра военных событий отвлекли внимание  людей.  Никто  не
обращал  внимания  на  просто  одетую  женщину  с  ребенком.  Когда  она
говорила, что ей нужно разыскать своего раненого мужа, на нее  сразу  же
начинали смотреть с сочувствием.
   Лорен надеялась, что Адриан будет в первом же поезде, но его  там  не
было. Тогда она прошла в маленький скверик и посидела там  на  траве  до
тех пор, пока не пришла пора возвращаться на станцию. Сократ  становился
все тяжелее и тяжелее, дорожная сумка тоже.
   Лорен пришла на станцию за час до прибытия второго  поезда  и  издали
наблюдала, как он приближается к  станции.  Ей  не  хотелось,  чтобы  ее
видели праздно слоняющейся по станции. Лорен двигалась  с  таким  видом,
словно кого-то разыскивала.
   Со стороны казалось, что на руках у нее ребенок, и это держало мужчин
на почтительном расстоянии. В конце концов появился тюремный фургон.  Из
него вышел Адриан, втиснутый меж двух охранников в военно-морской форме.
Ни  одного  из  охранников  она  прежде  не  видела,  за  что   мысленно
поблагодарила Бога, ибо очень боялась, что кто-нибудь из стражников  мог
видеть ее в тюрьме. Лорен  вошла  в  здание  станции,  чтобы  приобрести
билет, и обнаружила, что билетов нет. В конце концов один из пассажиров,
тронутый ее отчаянием, уступил ей билет,  согласившись  ехать  следующим
поездом. Достав билет, Лорен повернулась и стала наблюдать за  Адрианом,
как почти все, кто был на станции.
   Он был выше своих охранников, чуть ли  не  выше  всех  на  станции  и
несмотря на его уже грязную одежду и кандалы на руках, вид  у  него  был
довольно властный. Теперь он был чисто выбрит, и его синие глаза приняли
безразличное выражение. Некоторые  мужчины  в  военной  форме  бормотали
оскорбления в  его  адрес,  другие  просто  смотрели  на  него,  но  он,
казалось, был глух ко всему. Его лицо не  менялось.  Оно  не  изменилось
даже тогда, когда он увидел Лорен.
   Он посмотрел на сверток у нее в руках, потом  на  ее  лицо.  Она  еле
заметно кивнула. Адриан повернулся и что-то сказал одному из охранников.
   Лорен тоже отвернулась. Ей не хотелось, чтобы Сократ почувствовал его
присутствие. Обычно он это чувствовал самым сверхъестественным образом.
   Держа в руках билет, Лорен вошла в поезд и  устроилась  на  одной  из
жестких скамеек в одном вагоне с Адрианом. Она  сидела  так,  что  могла
наблюдать за происходящим в вагоне.  Адриана  поместили  на  скамейке  в
самом конце вагона. Он сидел лицом к Лорен. Их разделяли десять скамеек,
и когда вагон заполнился пассажирами, она видела лишь его макушку.
   Противный  дым  проникал  внутрь  вагона.  Поезд  тронулся,  раздался
свисток, колеса заскрежетали по рельсам. Вагон  неожиданно  дернулся,  и
поезд начал набирать скорость.
   План Лорен начал осуществляться.

***

   Сверток в ее руках зашевелился. Опасаясь,  что  кондуктор  не  пустит
Сократа в поезд, Лорен постаралась устроить так, чтобы тот вел себя  как
можно тише. Лорен оглядела своих соседей. Место у окна рядом с нею  было
свободно. Рядом с Лорен  на  скамье  сидели  двое  мужчин  в  форме.  На
скамейке напротив сидели мужчина и мальчик лет двенадцати.
   Лорен не знала, как люди отнесутся к Сократу. Она знала, что  Адриану
это было безразлично, но Адриан был уверен в себе и готов  справиться  с
любой ситуацией. Если хотел, он мог обворожить любого. Даже  сейчас  она
видела, что голова его наклонена  так,  словно  он  беседует  с  людьми,
везущими его в тюрьму. В Балтиморской  тюрьме  тоже  чувствовалось,  что
хотя тюремные власти и опасаются его, но относятся к нему с уважением.
   Сначала Сократ высвободил свою забавную головку маленького старичка с
любопытным  выражением  лица,  потом  костлявые  пальцы.  На  нем   были
матросские штаны. Его курточка с "дерринжером" в кармане лежала у нее  в
дорожной сумке и должна была быть пущена в ход в  нужный  момент.  Лорен
надела ему ошейник и поводок и придерживала его, не отпуская далеко.
   - Любимец моего  мужа,  -  объяснила  она  в  неожиданно  наступившем
молчании. - До того как  пойти  добровольцем  служить  в  Военно-морской
флот, мой муж был морским капитаном. Он был ранен...
   Это была та же самая история, которую она рассказывала раньше, и  она
вызвала точно такое же сочувствие и интерес.  Мальчик  протянул  руку  и
потрогал  Сократа.   Лорен   затаила   дыхание,   но   Сократ   вытерпел
прикосновение, потом стал нетерпеливо царапать ридикюль Лорен в  поисках
лакомства. Когда кондуктор подошел проверять билеты,  он  удовлетворенно
жевал. Железнодорожный чиновник удивленно поднял  брови,  но  ничего  не
сказал.
   -  Он  знает  какие-нибудь  трюки?  -  спросил  мальчик  после  ухода
кондуктора.
   - Он может молиться, - сказала Лорен, очарованная жадным любопытством
мальчика.
   - Заставьте его.
   - Боюсь, что его нельзя заставить делать то,  чего  он  не  хочет,  -
сказала Лорен. - Но я могу его попросить.
   Мальчик улыбнулся и замер в ожидании, а Лорен посмотрела сверху  вниз
на Сократа:
   - Прочти молитву, - попросила она. И точно  так  же,  как  прежде  на
"Призраке",  Сократ  сложил  ладони  вместе  и  склонил  голову.  Соседи
захлопали, другие пассажиры пытались рассмотреть, что здесь происходит.
   Лорен подумала, что это не лучший способ остаться незаметной, но  как
можно быть незаметной с обезьяной? Лорен понадеялась, что люди  запомнят
обезьянку, а не ее саму.
   Она угостила Сократа лакомством, и он на время успокоился,  довольный
едой и вниманием. Чтобы не быть вынужденной поддерживать разговор, Лорен
откинулась на спинку и  закрыла  глаза,  чувствуя,  как  растет  нервное
напряжение.

***

   День клонился к  вечеру.  Адриан  рассматривал  мелькающие  за  окном
сельские пейзажи и  пытался  сосредоточить  внимание  на  холмах,  густо
поросших лесом. Если повезет, он скоро затеряется в них.
   На душе у него было неспокойно. Но беспокоился он не за  себя,  а  за
Лорен. Она сильно рисковала. После всех этих жутких  недель  в  тюремной
камере мысль о свободе очень волновала  его,  но  он  размышлял  о  том,
вправе ли он принимать от нее помощь, заставляя ее так рисковать.
   Руки  его  лежали  на  коленях,   придавленные   тяжелыми   железными
кандалами. Ключи от кандалов были у  мл  адше-го  лейтенанта  Вудса.  Во
внутреннем кармане, с правой стороны. Адриан внимательно следил за двумя
охранниками, когда они пришли к нему в  камеру,  представились  как  его
охрана, ловко и умело замкнули на замок его кандалы. Чувствовалось,  что
у этих людей есть опыт.
   Он старался ладить с ними, даже быть дружелюбным, и они были добры  к
нему, хотя он обратил внимание, что ни один  из  них  не  позволил  себе
расслабиться. Они умело отделяли его  от  толпы,  легко  направляли  его
движение туда, куда им было нужно, и он понял, что они не в  первый  раз
перевозят заключенного. Для сопровождения Адриана  были  выделены  самые
опытные люди.
   Второй охранник был рядовым, годами постарше лейтенанта. Несмотря  на
его худощавое телосложение, в нем чувствовалась  сила,  и  у  него  были
глаза человека, много повидавшего в жизни.  Он  сказал,  что  его  звали
Эбен.
   Адриан поинтересовался,  откуда  они  родом,  проявил  интерес  к  их
семьям, задал вопросы о Вашингтоне и о пункте их  назначения,  о  тюрьме
"Олд Капитол". В ответ на последний вопрос они только пожали плечами,  и
он сделал вывод, что это не слишком приятное  место.  Потом  он  перевел
разговор на море, расспросил о том, где они бывали и на  каких  кораблях
служили. Когда они заговорили о портах, женщинах и кораблях,  напряжение
немного спало.
   Случайно меж голов пассажиров он мельком увидел Лорен, услышал смех и
аплодисменты Сократу. Ощущение близости Лорен  отдалось  в  глубине  его
тела.
   Ему пришлось делать над собой  усилие,  чтобы  поддерживать  приятный
разговор и шутить с охранниками.
   Пальцы его невзначай играли цепью, связывающей его запястья. Она была
короткой, короче,  чем  у  тех  кандалов,  в  которые  его  заковали  на
"Призраке". Кандалы сковывали  его  движения,  и  он  размышлял  о  том,
удастся ли ему незаметно вытащить оружие у Сократа. Если  бы  цепь  была
хоть на несколько дюймов длиннее!
   Но она была короткой. Неожиданно он вытянул кисти  рук,  потягиваясь,
чтобы размять затекшие руки, и заметил, что младший лейтенант следит  за
каждым его движением.
   - Не могу ли я немного постоять?
   Младший лейтенант кивнул.
   - Только не делайте резких движений.
   Адриан медленно встал, стараясь удержаться в равновесии в  качающемся
вагоне  и  чувствуя,  как   восстанавливается   кровообращение   в   его
конечностях. Он держал руки опущенными, потому что не  желал  привлекать
внимание к себе как к заключенному, но  в  то  же  время  быстро  окинул
взором пассажиров вагона. Он увидел, что на Лорен сегодня серое  платье,
то самое, которое было на ней  в  их  первую  встречу  в  Нассау.  Шляпа
бросала тень на ее лицо. Платье  ее  было  скромным,  а  волосы  чопорно
заколоты сзади. Она не привлекала бы к себе внимания, если бы не  спящий
у нее на коленях довольный Сократ. Он  невольно  улыбнулся,  увидев  эту
картину и то, как Лорен справлялась с  шаловливой  обезьянкой.  Ни  одна
женщина не смогла бы этого делать, не смогла бы так  ловко  придумать  и
организовать его побег. Ни одна женщина не могла бы...
   - Капитан Кэбот!
   Слова прозвучали резко. Ему  приказывали  сесть.  Он  еще  раз  успел
окинуть взглядом пассажиров вагона, обращая внимание на количество людей
в форме. Побег будет нелегким делом, но не невозможным, поскольку у него
будет  пистолет.  Неподалеку  от  него  находилась  дверь,  ведущая   на
платформу и другая дверь, ведущая в  другой  вагон.  Когда  его  вели  в
поезд, а потом на место, он успел все рассмотреть.
   - Кэбот!
   На этот раз приказ пришлось  выполнить.  Он  уселся,  криво  улыбаясь
младшему лейтенанту.
   Черт побери, как он устал  подчиняться  приказам,  как  он  устал  от
кандалов  и  от  тюремных  камер.  Господи,  помоги  побыстрее  от   них
избавиться!..

***

   - Мне нужно подышать свежим воздухом, - сказала Лорен  своим  соседям
по скамейке. Оба  офицера  встали  и  отступили,  давая  ей  возможность
пройти.  Она  внимательно  следила  за  знакомыми  ориентирами,  которые
появлялись в поле  ее  зрения  и  исчезали.  Через  минуту-другую  поезд
затормозит и вагон начнет раскачиваться, как было, когда они трогались в
путь в Балтиморе.
   Лорен  вынула  симпатичную  матрос