Что-то Габриэль явно тревожило, однако она не хотела обсуждать с ним причину своей тревоги. Опять эти тайны, черт бы их побрал, и опять между ними возникла преграда!
     Дрю вспомнил, как напряженно и даже как-то отчужденно вела себя Габриэль с ним, когда они возвращались из Колдуэлла. С тех пор он все время гадал, что могло произойти в городе, что так подействовало на нее. Он же ни на минуту не упускал ее из виду... не считая десяти-пятнадцати минут, когда девушка ушла в фуражную лавку. Сам он в это время расспрашивал бакалейщика, нет ли в городе чужаков - но это была бессмысленная затея. В Колдуэлле всегда были чужаки - игроки, погонщики, проезжавшие через город. Главное же, Дрю специально задержался в лавке, чтобы сделать еще одну, особую, покупку. Он потом спрятал сверток в хозяйственном фургоне между мешками с овсом. Покупка и поныне там лежала. Подарок Габриэль, черт побери, но до сих пор Дрю его не сделал - а все потому, что девчонка его избегает. То ли она опять ему в чем-то солгала, то ли о чем-то умалчивает.
     Погонщики заулыбались, когда Габриэль начала "Желтую розу Техаса". Малыш, которого держал на руках Хэнк, захныкал, и Верный лег поближе, не сводя с него внимательного взгляда. Дрю заметил, что Габриэль старательно отводит от него взгляд. Проклятье, а ведь они только-только начали доверять друг другу. Неужели это доверие, думал Дрю с горечью, существовало лишь в его воображении?
     Габриэль закончила песню под восторженные аплодисменты.
     - А ты что же, шотландец? - спросил Хэнк. - У тебя ведь тоже есть любимые песни.
     Дрю пожал плечами и отошел от костра. Надо немного поспать. Сегодня ночью он в дозоре.
     - Дрю! - окликнула его Габриель. Он обернулся.
     - Я знаю несколько английских песенок. Хочешь послушать?
     - Но я шотландец, - резко ответил он, - и не слишком жалую все английское.
     Дрю увидел, как удивились слушатели. Он так редко огрызался... да, черт возьми, он никогда ни на кого не огрызался, что бы ему ни наговорили.
     Он услышал, как Дэмиен спросил у Габриэль;
     - Ты знаешь песенку "Лорена"?
     Она улыбнулась племяннику Керби и кивнула. Улыбка была простой любезностью, но Дрю захотелось ударить Дэмиена. Однако он пошел прочь, а за спиной в тишине ночи вновь разносились звуки сильного женского контральто. Наверное, лучше сразу отправиться в дозор. Он подошел к коновязи, и молодой конь в знак приветствия ткнулся мордой ему в руку и жарко задышал в лицо. Да, лошадь его любит, но от этой мысли Дрю стало еще тяжелее. Отец когда-то убил его первую лошадь. "Это тебе урок, - сказал он, - чтобы никогда не привязывался к животному". И с тех пор Дрю никогда подолгу не держал одну и ту же лошадь. Он больше не хотел испытать еще раз такое горе.
     Однако сейчас в нем кипели желания, которым он раньше не давал ходу. Они беспокоили его, не давали житья. Впервые в жизни ему захотелось любить, захотелось в ком-то нуждаться и быть кому-то нужным. И ему показалось, что он нашел такого человека.
     Черт бы подрал эту Габриэль.
     Дрю оседлал коня, поймав себя на том, что мысленно осыпает его не слишком лестными эпитетами. Все же он должен был признать, что проклятое животное превосходно. Надо бы спросить у Керби, не продаст ли он ему эту лошадь. Медленно отведя ее от стада - любое резкое движение могло обеспокоить коров и вызвать среди них панику, - он пришпорил лошадь, сразу пустив ее легкой рысцой. Через несколько недель они будут в Абилене, и его великое приключение окончится. Надо будет принять некое важное решение - как жить дальше. Будет ли Дрю Камерон по-прежнему вечным странником или все же заживет достойной жизнью.
     Только независимо от того, будет ли он странствовать или пустит корни, останется картежником или превратится в ранчмена, - он уже никогда не сможет жить без Габриэль.
***
     Габриэль смотрела на спящего Малыша. Длинные ресницы осеняли пухлые щечки, в одной руке он сжимал куколку, которую она сделала ему из мешочка от кофе, другая ладошка зарылась в пушистой шерсти Верного, который с довольным видом лежал возле младенца. Оба - и дитя, и собака - были предназначены друг для друга самой судьбой, их пути скрестились после трагической утраты. Наверное, и они с Дрю вот так же предназначены друг другу. Во всяком случае, она так думала несколько дней назад. А теперь снова ни в чем не была уверена. Дрю смотрел на нее ледяным взглядом. Нет, он не поймет, почему Габриэль снова солгала ему или, вернее, скрыла от него правду. У него был свой собственный кодекс чести, и Габриэль это нравилось, хотя она и нарушала постоянно его незыблемые правила.
     И все-таки лучше презрение Дрю, чем его смерть. Прошло уже пять дней, как они вернулись из Колдуэлла. Можно ли теперь рассказать Дрю и Керби о Киллиане? Этого она не знала.
     Вздохнув, Габриэль устроила ребенка поудобнее и спустилась из фургона, чтобы разжечь огонь и сварить свежий кофе. Джед всегда стремился сделать так, чтобы кофе был в достатке в любое время суток, и она старалась подражать ему. Свободные от дежурства погонщики спали. Ночное небо было ясное, звезды - яркие, ярче ей, наверное, видеть не приходилось. Ослепительно сиял полумесяц. Вдалеке темнели многочисленные силуэты коров. Весь пейзаж дышал удивительным спокойствием. Тем острее Габриэль чувствовала свое одиночество, и чем больше она думала о конце перегона, тем мучительней становилось это чувство. За время пути она изрядно сблизилась со своими спутниками, а кроме того, познала радости плоти, которые прежде были ей неведомы.
     Габриэль всегда хотела быть только актрисой, но сейчас ей все труднее было думать о возвращении на сцену: к циничным насмешкам и восторгу публики, румянам, корсетам и платьям с низким вырезом. Ей нравилась свобода теперешней одежды - рубашка и мужские штаны. Нравилось общество мужчин, которые ценили ее за то, какая она есть, а не какой кажется. Кроме того, Габриэль и не надо было, чтобы ею восхищались все мужчины. Ей необходимо восхищение одного-единственного, ей нужны его доверие и любовь на всю жизнь.
     Габриэль проглотила слезы. Она знала, что теряет сейчас этого мужчину, - но не смела, не могла рассказать ему о своей тайне. Пока не могла. По крайней мере, пока они не уйдут далеко на север. Вот только не будет ли уже слишком поздно?
     Девушка прислонилась к колесу фургона. Сегодня ей долго не удастся заснуть.
***
     Керби не мог спать. Сегодня ночью земля ему казалась слишком жесткой, одеяло слишком жарким, а мысли, его тревожившие, были особенно беспокойны. Решив больше не мучить себя тщетными попытками уснуть, он сел, огляделся и увидел у хозяйственного фургона Габриэль. Она-то и была одной из причин его беспокойства.
     Керби внимательно разглядывал свою повариху. Вид у нее был бледный, вялый и мрачный. Такой она стала после поездки в Колдуэлл. Конечно, она могла просто устать. В конце концов, уход за ребенком и прочими подопечными в добавление к обычным повседневным обязанностям измотают кого угодно. Тем более что теперь стоянки стали чаще: скот должен хорошо отдыхать и досыта есть - вес животных очень важен для покупателей. Это означало, что обязанности Габриэль начинались каждый день раньше и заканчивались позднее.
     Да, Керби мог бы удовольствоваться таким объяснением, если бы бледной и мрачной была только Габриэль. Но ведь шотландец выглядит и того хуже! Его сдержанный приветливый друг обнаружил вдруг раздражительность и злость. Он избегал общества других погонщиков и стал еще неразговорчивее. Да, черт возьми, настало время разобраться в причинах такой перемены, и, наверное, Керби скорее удастся это узнать у Габриэль, чем у Дрю.
     Керби вылез из спального мешка, потянулся, подошел к костру и налил себе кружку кофе. Отхлебнув глоток, он приблизился к Габриэль, которая быстро смахнула со щеки слезу и выдавила из себя еле заметную, мимолетную улыбку.
     - Что у тебя не заладилось с шотландцем? - спросил Керби, тоже прислонившись к фургону.
     Девушка немного помолчала, а затем, покорно вздохнув, ответила:
     - Произошло кое-что, о чем вы должны знать. Я... я не могла сказать раньше ни вам, ни... Дрю. Не уверена, что вообще стоит об этом рассказывать, но он догадался, что я...
     - Что-то от него утаиваешь, - закончил за нее Керби.
     Габриэль кивнула.
     - Так что же это?
     Запинаясь, она сказала:
     - Мне кажется... что я видела человека, застрелившего моего отца. В Колдуэлле.
     Сердце Керби на секунду остановилось, а затем гулким молотом застучало в груди.
     - Он спрашивал о вас, сказал, что слышал, будто вас убили. Только ведь никто не мог знать об этом, кроме того, кто в вас стрелял.
     Керби нахмурился.
     - Почему же ты думаешь, что это и есть убийца твоего отца?
     Габриэль взмахнула рукой, словно хотела заслониться от призрака убийцы.
     - Он такого же сложения - высокий и худой, примерно как Дрю. И его манера держать себя, походка мне тоже показались знакомы. А еще у него серебристая лента на тулье шляпы.
     Керби нахмурился еще сильнее.
     - И где же был Дрю, когда ты увидела этого сукина... э... этого человека?
     - В бакалейной лавке. А меня он послал в фуражный магазин. Ко мне привязались пьяные фермеры. Потом подошел этот человек - его зовут Киллиан, - и фермеры сразу же отступили. - Габриэль глубоко вздохнула. - А потом он спросил меня о вас. И я сказала, что вас убили. Я подумала, что это заставит его вернуться в Техас, и вы, когда тоже вернетесь, будете по крайней мере знать его имя и...
     - Проклятье! - взорвался Керби. - Девушка, ты что, спятила? Почему не рассказала об этом раньше?
     Габриэль заморгала, но решительно и упрямо вздернула подбородок.
     - Я боялась, что вы сразу же броситесь за ним - вы и Дрю. Продавец фуража сказал, что Киллиан - наемный убийца...
     - Проклятье! - снова выругался Керби. - Да почему же, почему ты промолчала?!
     Девушка еще выше задрала подбородок, но голос ее дрогнул:
     - Киллиан убил моего отца, и я не хотела, чтобы он убил вас или Дрю. В городе не было представителей закона, последнего шерифа недавно застрелили, и жители там не любят погонщиков. Я боялась, что Дрю...
     - Думаю, - прервал ее Керби, - что Дрю бы тебя удивил. Он не дурак, Габриэль, чтобы лезть под пули. И я тоже.
     Габриэль мрачно взглянула на Керби; она обхватила себя руками за плечи, словно ей стало вдруг холодно.
     - Я боялась... - прошептала она.
     - Боялась, что Дрю выхватит револьвер и устроит перестрелку прямо на улице? - Керби покачал головой. - Ты начиталась дешевых романов, девушка.
     У Габриэль задрожали губы, и она поспешно отвела глаза.
     - Я не могу больше никого терять, - прошептала она. - Отца застрелили... и я не хочу, чтобы это повторилось.
     - Ах, Габриэль! - вздохнул Керби. Он почти перестал сердиться на девушку, поняв, что ей стоило принять такое решение. Она ведь не только рисковала потерять Дрю, она пожертвовала своей надеждой на справедливое возмездие, а именно ради него Габриэль обрекла себя на трудности и лишения перегона.
     - Я никогда не забуду тот вечер, - сказала она едва слышно, - кровь и папин взгляд. И я все время мысленно видела, как Дрю вот так же...
     Она с отчаянием посмотрела на Керби.
     - Но я ведь ненамного вас задержала, правда?
     - Возможно, - сказал он тихо. - И, по крайней мере, теперь я знаю имя. Для начала. Что касается Дрю... пока я не вижу причин рассказывать ему обо всем. Когда перегон закончится, он снова отправится в Колорадо и будет там в безопасности.
     Однако, едва сказав это, Керби сразу же понял, что такое решение не годится. Ведь пуля Киллиана предназначалась и ей, Габриэль. И если убийца узнает, что она участвовала в перегоне - а это вполне возможно, когда погонщики разъедутся по домам, - ублюдок может решиться на самое худшее.
     - Скажи ему сама, - попросил он. - Расскажи Дрю о том, что видела, и объясни, почему не говорила раньше.
     Габриэль нахмурилась.
     - Но вы же сказали, что он будет в большей безопасности, если ни о чем не узнает.
     - Я ошибся. Мы оба его недооцениваем. Мы оба лишаем его свободы выбора. Да, физически он, возможно, будет в большей безопасности, но мы сокрушим его как человека, вырвем у него сердце из груди. И поверь мне, это для него будет еще мучительнее.
     Керби взял ее за руку.
     - Я хотел бы иметь такую дочь, как ты. Счастливчик этот Дрю Камерон.
     Габриэль взглянула на Керби с сомнением и беспокойством.
     - Послушай-ка, милая, - продолжал он. - Ты решила устроиться на перегон. Ты решила так из любви к отцу, повинуясь велению сердца. А что, если бы не ты, а кто-нибудь другой услышал его последние слова? Тебе бы понравилось, если бы кто-то утаил их из боязни поставить тебя в опасное положение? Хотела бы ты не иметь свободы выбора?
     Габриэль дрогнула.
     - Я не вынесу, если...
     - Ты все сможешь вынести, - сказал Керби, - ты очень сильная женщина. Дрю тоже сильный человек. И чертовски хитрый. Не думаю, что он приучен чересчур доверять людям. Не отбирай же у него, может быть, единственного шанса. Ты же знаешь, он тебя любит. Не разочаровывай его.
     - Уже разочаровала, - прошептала Габриэль.
     - Нет, не думаю.
     - А если его убьют? Как я смогу после этого жить?
     Керби чуть улыбнулся.
     - Не думаю, что твоего шотландца так уж легко убить. И меня, кстати, тоже.
     Габриэль помолчала, глядя на руки, а потом сказала:
     - Он вместе с вами отправится выслеживать Киллиана?
     - Возможно.
     Ее глаза вспыхнули.
     - Тогда я тоже поеду! Я смогу его узнать.
     - Постой-ка, - возразил Керби, - ни Дрю, ни я - мы оба не позволим тебе рисковать жизнью.
     - Значит, вы хотите лишить меня свободы выбора? - с вызовом спросила Габриэль.
     Керби вспыхнул, но тут же расхохотался, поняв, что она бросила ему в лицо его же слова.
     - Эх, не будь я другом Дрю, я бы ей-богу тебя у него отбил.
     Габриэль улыбнулась.
     - Нет, не думаю. Время от времени я замечаю у вас отсутствующий, устремленный вдаль взгляд. Наверное, у вас в Техасе осталась любимая?
     Снова он ощутил знакомую старую боль.
     - Я давно отказался от романтических мечтаний, - хмуро ответил он.
     - Из-за той старой истории с банком?
     Керби кивнул:
     - Я никогда не был уверен, что призраки прошлого не вернутся, то есть просто знал, что так оно и будет. И не хотел, чтобы еще кто-нибудь из-за этого пострадал.
     - Не потому ли вы держите Дэмиена и Терри на расстоянии?
     Керби воззрился на Габриэль, удивленный ее наблюдательностью.
     - Черт возьми! - только и сказал он. - Сегодня же иди к Дрю. Сейчас же. Он сегодня на ночном дежурстве.
     - А как же Малыш?
     - Собака прекрасно сторожит и его, и всех обитателей твоего Ноева ковчега, - возразил Керби, - а Хэнк, Коротышка или Терри будут в лагере всю ночь. Ты же знаешь, они не откажутся послушать, не проснется ли ребенок.
     Слабо улыбнувшись, она повернулась и ушла в фургон, а Керби не спеша подошел к костру, чрезвычайно собой довольный. Может быть, подумал он, самое время и самому подежурить, чтобы помочь другу.
     Дрю расседлывал лошадь. Он удивился при виде Керби, разъезжающего ночью, и еще более удивился, услышав приказ хозяина вернуться в лагерь, правда, отрицать, что устал, у него сил не было. В последние дни Дрю почти не спал.
     Близилась полночь. На черном бархате неба сверкали миллионы звезд, приветливо ему подмигивая. Он любил такие ночи. В Шотландии они случаются редко, там ночи по большей части туманные. Хотя, по правде сказать, Дрю нечасто доводилось наблюдать шотландские ночи, потому что проводил он их не под открытым небом, а в насквозь прокуренных игорных клубах.
     Угли тлели под неизменным кофейником, и Дрю подкинул немного веток в костер, а потом пошел к хозяйственному фургону, чтобы взять одеяло. Габриэль, наверное, спит, подумал он, и не мог решить, рад он этому или нет.
     Стояла тишина, изредка нарушаемая бесконечной возней в стаде и похрапыванием погонщиков, спящих вокруг костра. Дрю заглянул в фургон, отыскивая взглядом свое одеяло, - и сразу узрел фигурку, сидевшую около самодельной колыбельки. Верный расположился рядом с Габриэль. Собака подняла голову, но тут же опустила с тихим ворчанием, не ощутив никакой угрозы для своего крошечного подопечного.
     Дыхание Дрю мгновенно участилось, сладкая дрожь прошла по телу - как всегда при виде Габриэль. Он смотрел, как девушка встала, отошла от ребенка и протянула руку Дрю. Шотландец подхватил ее, помог спуститься из фургона.
     Она была такая легкая, и так привычно было ее обнимать, словно ей самой судьбой предназначено никогда не покидать кольца его рук.
     - Дрю, - прошептала Габриэль, - я тебя ждала.
     Он невольно крепче обнял ее, заглушив предостерегающий голос рассудка. Черт возьми, все эти дни он держался настороже - но теперь под ее взглядом понял, что не в силах дольше сопротивляться.
     - Давай немного пройдемся, - сказала Габриэль едва слышно, и ее тонкие пальцы повелительно сжали его руку, увлекая от костра и спящих погонщиков.
     Здесь не было ни реки, ни ручья. Прерия в этом месте плавно катилась вдаль, то вздымаясь холмистыми грядами, то опускаясь в овраги. Габриэль увела его за холм, подальше от любопытных глаз, и, когда она остановилась, Дрю оцепенел от недобрых предчувствий. Сейчас она скажет то, что ему вовсе не хотелось бы знать.
     Девушка повернулась к Дрю, и он невольно привлек ее к себе, наслаждаясь близостью ее тела, прижался щекой к ее растрепавшимся волосам. От нее пахло мылом с едва уловимым цветочным ароматом. Как ей это удается? Просто волшебство какое-то! Да ведь она и есть колдунья, полная тайн и загадок.
     Дрю удержался от поцелуя, зная, что иначе всецело растворится в ней. Он постарался напустить на себя холодность, отчужденность... но уже почувствовал желание и, сердясь на себя, отступил на шаг.
     - Габриэль...
     Девушка тронула ладонью его щеку, вдруг уронила руку.
     - Сегодня вечером я рассказала Керби, что в Колдуэлле видела человека, убившего моего отца.
     Дрю с трудом перевел дыхание. Его охватил внезапный озноб.
     - Этот человек сказал, что слышал, будто Керби убили... но ведь он мог узнать об убийстве только одним путем.
     Потрясенный Дрю онемел. Изо всех причин, почему Габриэль вдруг стала его избегать, эта ему и в голову не могла прийти.
     - Но почему же ты мне ничего не сказала? - наконец с усилием спросил он.
     - А ты как думаешь? - печально отозвалась она. - Зная твою героическую натуру, я опасалась, что ты бросишься за ним в погоню.
     Выругавшись, Дрю отвернулся. Внезапно он все понял. Габриэль, мечтавшая отомстить за отца, прошла долгий путь взросления - и вот, повстречав убийцу, сразу же забыла о мести, решив защитить его, Эндрю Камерона. Никто никогда в жизни не пытался его защитить. Никому, черт побери, никогда и дела не было, жив он или мертв. Пустоту его души внезапно затопила волна нежности.
     - Дрю? - тихо позвала Габриэль.
     - Не очень-то ты веришь в меня, - сказал он резко и повернулся к ней спиной, надеясь таким образом скрыть навернувшиеся слезы.
     - О, я в тебя верю, - прошептала она. - Я верю в твое доброе сердце, в твое мужество. И в преданность друзьям, - она крепко сжала его руку. - Я знаю, что ты сделаешь все, что считаешь нужным. И ты хорошо владеешь оружием. Но этот человек... Дрю, для него оружие словно часть его собственного тела, оно с ним словно срослось. Ты не убийца. И никогда не смог бы стать убийцей. А он - убийца по своей природе... Он страшный человек.
     Ему надо было бы рассердиться, ведь Габриэль утаила от него то, что он и Керби имели полное право знать, но Дрю чувствовал только радость, огромную, ослепительную радость. Габриэль ничего у него не хотела отнять, не пыталась взять то, чего Дрю не захотел бы ей дать. Она сама предложила ему свое сердце, потому что нашла в нем то, что другие и не пытались найти. Задыхаясь от радостных слез, он снова притянул к себе Габриэль, прижался к н