кого мальчика, которого оторвали от всего близкого и швырнули в совершенно враждебный и незнакомый мир.
     - И вы...
     - Стал одним из них, - закончил он за нее. - О да, я стал одним из них. Либо это, либо мучительная смерть, а я не хотел доставлять им больше удовлетворения, чем уже доставил. - Он выговаривал слова отчетливо, резким, почтя прерывающимся от напряжения голосом.
     Ее пальцы сжались вокруг его руки, и она поднесла ее ко рту, прижав тыльную сторону ладони к щеке и касаясь ее губами. Она должна была знать остальное, а остальное было таким неприглядным.
     - Я убил сына вождя, когда был еще мальчишкой, - снова заговорил он. - И продолжал убивать, потому что только так апачи могут выжить. Они устраивают набеги. Они воруют. У мексиканцев, у белых. Так они жили с незапамятных времен.
     Она хотела что-то сказать, но он высвободил свою руку и прижал к ее рту.
     - Нет, - сказал он, - вы должны узнать все.
     Уиллоу почувствовала, что ее сердце дико колотится. Раньше он пытался что-то рассказать ей урывками, но теперь вынуждал увидеть все сразу. Он собирался раскрыть ей душу, и она была одновременно зачарована и испугана.
     - Апачи не доверяли мне, но обнаружили, что у меня было полезное умение - умение убивать. Я убил солдат больше, чем любой другой. Я убивал мексиканцев при набегах. Однажды я даже убил белых поселенцев, когда апачи испытывали меня. - С этими словами он посмотрел ей прямо в глаза, ожидая увидеть там проклятие и отвращение.
     Но ее глаза были такими же ярко-синими, чуть прикрытыми дымкой, как глубокое горное озеро с утренним туманом. Отчасти он говорил не правду. Он убивал солдат, но, насколько он мог вспомнить, ни разу он не убил поселенца. Это не имело значения, он участвовал в таких рейдах и был виноват так же, как и те, кто убивал - апачи. Он знал, что хочет напугать ее, чтобы она отшатнулась, чтобы уберечь ее от страданий потом, и для него это было очень важно.
     - Так, - медленно сказал он, - я получил имя Лобо. Хищник.
     - Но это же далеко не все, что в вас есть, - сказала Уиллоу, не в силах больше переносить это горькое самообличение. Он покачал головой.
     - Даже в армии это поняли. Они хотели, чтобы я стал их следопытом, чтобы обернулся против своих - если у меня вообще есть свои. Думаю, я мог считать своими апачей не хуже других. - В его смешке не было веселья.
     - А потом... - тихо произнесла она.
     Он пожал плечами.
     - Я не стал следопытом, но быстро понял, что в мире белых человеку нужны деньги. Я не мог бы выпрашивать работу, которую никто не даст тому, кто жил с апачами, а почти везде, куда я попадал, кто-нибудь знал об этом - или узнавал вскоре. Такие сведения путешествуют далеко. Так я занялся тем, что для меня естественнее всего.
     - Но вы так много умеете делать, - заметила Уиллоу. Она провела ладонью по его руке, чувствуя крепкие мышцы, ощущая их силу, их уют и безопасность.
     - Вы так упорно стараетесь видеть лучшее, верно, леди? - сказал он. - Вы ничего не слышали, что я говорил?
     - Я все слышала, - мягко ответила она, - и не думаю, чтобы кого-нибудь могла уважать больше. Не понимаю, как вы вообще смогли выжить, и все же в вас сохранилась забота о людях, о Салли Сью, Чэде.
     - Это детишки, - проворчал он, отбрасывая ее слова. - Кроме того, я и не собирался...
     - Помогать им? Это вышло непроизвольно, - сказала она с победной улыбкой. - А как насчет Брэди?
     - Что насчет него? - опять проворчал Лобо.
     - Вы могли оставить его в сарае.
     - Надо было бы.
     - Но не оставили.
     - Подумал, какая-нибудь глупая баба или ребенок попробуют добраться до него, тогда мне все равно придется вернуться за ними.
     Уиллоу вдруг усмехнулась неожиданному объяснению, и его резкое выражение на мгновение изменилось, сперва стало застенчивым и потом забавным, когда он понял, как нелепо звучало его объяснение.
     - Я люблю вас, - снова прошептала она. - И у вас самая чудесная улыбка в мире.
     Улыбка сразу же перешла в нахмуренность. Она подняла голову, поцеловала эту нахмуренность, чтобы она исчезла. Его лицо опять смягчилось, и она решила, что он необычайно симпатичный.
     - Вот уж чего вам совсем не надо делать, - наконец ответил он.
     - Возможно, - признала она.
     - Мне не сидится на месте, - сказал он. - Перекати-поле. Всегда в движении.
     - Знаю.
     - И всегда находятся такие, кто думает, что окажется чуть быстрее меня.
     - Знаю.
     - Все, кто рядом со мной, могут влипнуть в перестрелку.
     - Наверное, так, - сказала она.
     - А как насчет детишек? Я подаю чертовски ужасный пример.
     - Вы чудесный пример.
     - Будь я проклят, - сказал он негромко, почти озадаченно.
     - Даже когда ругаетесь.
     - Черт.
     - И они все вас обожают.
     - Будь я проклят, они не могут! Им нужен кто-нибудь вроде... доктора. - Он с трудом выдавил слово из себя, но это была правда.
     Он выглядел таким расстроенным, что она не могла не улыбнуться, потом засмеяться, и он понял, что попался на крючок. Играючи, любя, его поймали на крючок, тем не менее. Он знал, что должен был рассердиться, но она выглядела такой очаровательной, что он не мог ничего поделать, только вернуть ее поцелуй, чувствуя, как в нем снова все сжимается.
     Ее руки обвили его шею, и он оказался окутан ее волшебством, сладким вызовом любви, которая делала с ним черт знает что. Он снова почувствовал, что его мужество наполняется, почувствовал жар, волнами охватывающий все его тело, его губы крепче прижались к ее губам, и поцелуй стал состязанием, состязанием в том, кто кого быстрее соблазнит. Нежным и сладким, а потом жарким и бурным, пока вся его сдержанность не растворилась в пылу этого мгновения. На этот раз он не ругался. Он забыл себя, не успев осознать этого. Теперь их рукам была привычна одежда другого, и вскоре они опять были обнажены и их тела сливались в одно, на этот раз приобретя знание, убыстрявшее их движения.
     Он ощущал себя самым богатым человеком на земле, и самым удачливым. Его тело, обожавшее ее так, как не выразить словами, медленно, бережно продвигалось в ней, пока их обоих не закружило в неуправляемом вихре. Погружаясь в нее все глубже и глубже, приспосабливая ритм к ее отклику, он слышал, как она чуть ахнула, и поразился, как это у него вышло прожить полжизни, не зная о существовании такого изысканного наслаждения. Он чувствовал, как ее тело все больше и больше охватывает жар, пока она не вскрикнула, требуя большего, и он погрузился так глубоко, как мог, все убыстряя ритм, теперь опережаемый движениями ее тела.
     Потом - потрясающая кульминация, переполнившая их потоками наслаждения, постепенно спавшими до мелкой ряби, погрузившей их, насыщенных и изможденных, в воды довольного, расслабленного покоя. Он перестал покусывать ее шею и посмотрел на нее. На ее губах застыла улыбка удовлетворения, глаза сияли, как ярчайшие звезды, и щеки пылали подобно розам.
     На этот раз он не хотел уходить. Ему было слишком хорошо. Его телу было слишком хорошо. У него не осталось энергии даже на то, чтобы побороться с кузнечиком, не говоря уж о благих намерениях, поэтому он просто выкинул их из головы, впитывая только настоящее - запах ее волос, прикосновение ее тела, щекотание ее кожи, продлевая изысканное, разделяемое ими обоими единение. Ее ладонь поглаживала его руку, ероша светлые волосы, и на этот раз он был для нее одним из ее книжных богов.
     В первый раз тоже было хорошо, но тогда с каждой стороны было колебание, была боязнь, было сознание вины. А теперь не было ничего этого, только чувство, что произошло что-то чудесное, и из ее горла вырвался журчащий звук, похожий на довольное мурлыкание наконец-то нашедшей дом кошки. Лобо пробовал убедить себя, что все это было ошибкой, ужасным промахом, но не смог. Да проживи он до ста лет, он никогда бы не пожалел об этом мгновении. Он мог только надеяться, что и она не пожалеет.
     Солнце спустилось ниже, заливая место, где они лежали, розовым маревом. Его руки, любя и вспоминая, ласкали каждую частицу ее тела. Потом он медленно отодвинулся, ни на мгновение не отрывая напряженного взгляда от ее лица. Он хотел так много сказать ей, должен был так много сказать, но не мог. Ему хотелось поклясться в любви, но ведь ничего не изменилось. Он все еще оставался Лобо, наемным убийцей, бродягой, презираемым порядочными людьми.
     Он раздумывал, действительно ли она понимала это, как утверждала, действительно ли верила, что он уедет. Не станет ли она со временем ненавидеть его за этот день?
     - Нам пора идти, - сказал он, но не грубо, как раньше. В его голосе слышалась нежность, от которой Уиллоу хотелось петь, в глазах была печаль, от которой хотелось плакать, и решительность, от которой хотелось кричать.
     Ничего этого она не сделала, а просто встала и позволила ему застегнуть ей пуговицы. Он подсадил ее на лошадь, и мгновение стоял, глядя на нее.
     - Поезжайте вперед, - наконец, сказал он. - Я скоро приеду.
     - Вы вернетесь? - Уиллоу не смогла сдержать внезапное беспокойство.
     Он стоял молча, и когда заговорил, в его голосе звучало поражение.
     - Я вернусь, - сказал он, прежде чем отвернуться и уставиться на реку.
     Несколько секунд она смотрела на него. Несмотря на отчаяние в его голосе несколькими мгновениями раньше, он держался прямо, как всегда, не опуская головы, и ее сердце заколотилось. Он выглядел одновременно очень сильным и беззащитным - неотразимое сочетание.
     Уиллоу повернула лошадь и направилась к ранчо, с трудом удерживаясь, чтобы не обернуться. Ее тело ощущалось таким цельным, но мысли были заняты беспокойством о нем, о том, что он задумал. Несмотря на его заверения, она подозревала, что он решил уехать.
     Если и не сегодня, то скоро он все равно уедет.
     Но Боже, пусть не слишком скоро, торговалась она, не слишком скоро.

Глава 20

     Когда Уиллоу добралась до дома, там стояли три незнакомые лошади, и Чэд ждал ее у загона.
     - Здесь мистер Морроу, - сказал он, - и его наемник, о котором вы рассказывали. Я слышал.
     Сердце Уиллоу на мгновение замерло. Оно билось быстрее обычного, и теперь удары прекратились на несколько секунд. Теперь она вспомнила, что слышала раньше: все хотели увидеть схватку между этим человеком и Лобо.
     Но человек, которого Джесс называл Маршем Кантоном, был здесь с Гэром Морроу и, возможно, это значило плохие новости в другом роде. Несомненно, ручей Гэра пересох окончательно, и ему требовалось прогнать свой скот к реке по земле Уиллоу.
     Она надеялась, что у нее будет больше времени, может быть, даже время построить запруду. Но она обещала Гэру воду, когда она ему понадобится, и это ускорит открытую схватку с Алексом Ньютоном.
     - Где они?
     - На кухне с Брэди. Эстелла увидела, что они подъезжают, и ушла в спальню. Ей не нравится мистер Морроу.
     И Уиллоу знала, почему. Морроу был вдовец и часто наведывался к Эстелле в постель. Уиллоу не думала, что он был груб с ней, но Эстелла всегда отшатывалась, если встречала кого-то из тех времен.
     Уиллоу посмотрела в ту сторону, откуда приехала. Она надеялась, что Джесс не станет спешить обратно, и так же отчаянно надеялась, что ей удастся быстро покончить с этим делом. Приятное щекотание на спине сменилось дрожью страха, и это ей совсем не нравилось. Что, если он и Кантон встретятся? Вдруг это приведет к схватке?
     Такого не должно было случиться, она это знала. Не теперь, когда Джесс больше не работал на Алекса. Но она также помнила, как быстро Кантон сориентировался на танцах, как был рад предлогу к ссоре и как мгновенно выхватил револьвер.
     Она прошла на кухню и увидела Брэди, стоящего у плиты, разговаривая с Гэром, Марша Кантона, и третьего, незнакомого мужчину. Она с благодарностью отметила, что он не выглядел опасным.
     Уиллоу взглянула на Кантона, который одобрительно смотрел на нее. Она рассеянно подумала, что надо было причесаться и почистить платье от земли и листьев. Внезапно она ощутила себя выставленной напоказ и неуклюжей перед этими, как будто все знающими глазами.
     Но она пыталась не выдать своего состояния.
     - Чем могу быть полезной, джентльмены?
     Гэр снял шляпу, и то же сделал Кантон, а за ними и третий, нерешительно, как будто не зная, что от него ждут.
     Гэр Морроу чуть покраснел и сказал извиняющимся тоном:
     - Я знаю, что навлекаю на вас неприятности, мисс Уиллоу, но мой ручей пересох и скотина скоро начнет дохнуть.
     Уиллоу кивнула. Она обещала, и так же не могла спокойно наблюдать, как скот умирает, как и продать ранчо Алексу.
     - Вы сможете подождать несколько дней?
     - Сколько?
     - Неделю.
     - Может быть. Но не больше.
     Она кивнула.
     Он повернулся к человеку в черном, стоявшему рядом.
     - Вы знакомы с Маршем Кантоном. - Это было утверждением, и у него хватило совести слегка покраснеть, когда они оба вспомнили роковую сцену на танцах.
     Она холодно посмотрела в направлении Кантона и чуть кивнула.
     - И он останется здесь, если хотите, - неловко сказал Гэр. - Алекс скоро узнает, что нам нужна ваша вода.
     Кантон обратил на нее все свое обаяние, и она поняла что это любимец женщин. В его взгляде сочетались наглость с уверенностью, от улыбки захватывало дух, но за ней ощущалась пустота.
     Уиллоу готова была бы в любой момент променять эту улыбку на хмурость Джесса. По крайней мере, та была искренней. А была ли у этого человека хоть капля искренности?
     - С нами все в порядке, мистер Морроу. Спасибо вам, но я думаю, мы сможем сами со всем управиться.
     Гэр посмотрел вокруг, сначала на Брэди, потом на Чэда и близнецов, глазевших, разинув рты, на человека в черном.
     - Обдумайте это, мисс Уиллоу.
     - У нас есть Джесс! - гордо сказал Чэд.
     Трое посетителей глянули на Уиллоу. Гэр Морроу слышал, что наемник Алекса Ньютона перешел на сторону Уиллоу, но не поверил этому. Уиллоу не могла ничего ему предложить, Гэр знал, что у нее не было денег.
     - Джесс? - мягко спросил Кантон.
     Но никто не спешил ему ответить, даже замерший Брэди.
     Кантон снова заговорил. Он ничего не слышал о человеке по имени Джесс, но слышал, что Лобо вроде бы переметнулся. Теперь он размышлял вслух.
     - Я слышал, что Лобо оставил Ньютона...
     - Это верно, - послышался ответ от двери. Там стоял Лобо, небрежно прислонившись к дверной ручке, разглядывая переполненную комнату поблескивающими, почти ничего не выражающими глазами.
     Наблюдая, как Джесс и Кантон изучающе разглядывают друг друга, Уиллоу почувствовала, что у нее все внутри переворачивается. Ей не приходилось видеть, чтобы в комнате так быстро возникало такое напряжение, видеть такую опаску между двумя людьми. Этого не было даже на танцах. Тогда был внезапный шквал, быстрый и полный опасности он быстро утих. А это... это больше было похоже на вспышки молний, предшествовавших длительной и яростной буре.
     Кантон снова холодно улыбнулся.
     - Лобо, - приветствовал он, чуть заметно кивая.
     - Марш, - ответил Лобо так же спокойно. Его поза оставалась небрежной, но одна рука стягивала перчатку с правой "револьверной" руки.
     - Слышал, вы поменяли стороны. Не мог этому поверить. Высоко берете.
     Лобо ни на мгновение не отвел глаз от Кантона, ни разу не моргнул. Уиллоу удивлялась, как такое было возможно.
     - Просто каприз, - сказал он.
     - Никогда не считал вас капризным, - возразил Кантон, но не расслабился, и его улыбка оставалась такой же холодной.
     Лобо пожал плечами, откровенно давая понять свое безразличие тому, что считал Кантон.
     Уиллоу вдруг испугалась, что Кантон сочтет это за оскорбление, но в его глазах появилась лишь насмешка. Концентрация энергии в комнате, концентрация угрозы возрастала, и она почувствовала, что ее пробирает страх, и теплоту в сердце сменил холод. Теперь она видела Лобо, не Джесса. Как будто он стал другим человеком. Подобно хамелеону, у нее на глазах он превращался из нежного любовника в хладнокровного убийцу.
     Кантон, с таким же немигающим взглядом, как у Лобо, мгновение колебался, прежде чем снова заговорить.
     - Значит, мы на одной стороне?
     Лобо опять пожал плечами.
     - Я работаю на мисс Тэйлор. Вы работаете на него.
     Оценивающий взгляд Марша Кантона переместился на Уиллоу, как будто он пытался сообразить, что же она могла предложить такому человеку, как Лобо. Лобо уловил этот взгляд и замер, сжимая и разжимая пальцы "револьверной" руки. Кантон заметил это движение и приподнял руки как бы призывая к спокойствию.
     И так высокое напряжение в комнате вдесятеро усилилось. Гэр Морроу отступил на шаг, Чэд подвинулся к Лобо, Брэди вцепился в плиту.
     Уиллоу считала взгляд Марша Кантона жестким, но он был ничто в сравнении со льдом, появившимся теперь во взгляде Джесса. Внезапно она поняла, почему его прозвали Лобо. Она никогда не встречала животного, которое выглядело бы таким опасным. По ней прошла дрожь. С трудом можно было представить, что этот хищник - тот самый человек, который был частью ее, который так глубоко проник в нее.
     - Нам нечего делить, Лобо, - медленно произнес Кантон, хотя в его голосе не слышалось страха или извинения. - Мистер Морроу здесь просит разрешения поить его стадо, и я пришел с ним предложить охрану.
     Лобо немного расслабился, но выражение его глаз не изменилось и он не отвел взгляда от Кантона, когда обратился к Уиллоу:
     - Мисс Тэйлор?
     Голос был ледяным, и по коже Уиллоу пошли мурашки.
     - Я сказала им, что нам не требуется добавочная помощь. - Голос ее слегка дрожал.
     Лобо сжал челюсти, но его глаза не мигали и не обратились на нее.
     - Вот наш ответ, Марш.
     Марш Кантон пожал плечами.
     - Если вам потребуется...
     - Не потребуется. - Ответ Лобо прозвучал, как выстрел, так же резко, коротко и загадочно.
     Марш, не обращая на него внимания, повернулся к Уиллоу.
     - ...моя помощь, - продолжал он с новым интересом в глазах, то я буду на ранчо Морроу.
     При таком явном пренебрежении Марша все в комнате повернулись к Лобо. В воздухе вибрировало ожидание чего-то.
     Ладонь Лобо коснулась штанины, очевидно борясь со стремлением ответить. Рука Марша вела себя похоже.
     Уиллоу с трясущимися коленями встала между ними.
     Лобо уронил руку. Сжав зубы, он отвел глаза от ее побелевшего лица и повернулся к Маршу.
     - Вы получили ваш ответ, - сказал он.
     Кантон кивнул. Он сделал свое предложение, и большего здесь было не достичь, было незачем дальше дразнить Лобо. Он знал, что это опасно, но его наняли охранять женщину, и он хотел знать позицию Лобо. Теперь он знал ее, и это его слегка забавляло. Он меньше всего мог бы обвинить Лобо в сентиментальности, но было невозможно не заметить его покровительственный тон или короткий страждущий взгляд перед тем, как он закрыл его своей обычной непроницаемой маской.
     Кантон повернулся к Морроу, выглядевшему неловко и смущенно. Его работодатель надел шляпу и в знак уважения дернул спереди за поля.
     - Мисс Уиллоу, тогда мы пойдем. Я дам вам знать насчет скота.
     Она кивнула, не в силах ничего сказать, не в силах оторвать глаз от человека, в котором все было от Лобо и ничего от Джесса. Она знала, что глаза выдавали ее смятение, и когда он повернулся к ней, его лицо стало понимающим и неожиданно усталым. Его губы сжались.
     После того, как трое мужчин ушли, оставшиеся обитатели комнаты не двинулись с места. Брэди переводил взгляд с Лобо на Уиллоу, глаза Лобо чуть затуманились, когда он испытующе смотрел в лицо Уиллоу.
     - Теперь вы точно знаете, кто я, - горько сказал он. - Марш и я - это две стороны одной монеты.
     - Нет, - возразила она, но в ее голосе появилось сомнение, ранившее до глубины души.
     - Вы слишком умны, чтобы этого не видеть, - мрачно сказал он. - Я имел глупость забыть об этом. - Он вышел, хлопнув дверью.
     Уиллоу пошла было за ним, но Брэди остановил ее.
     - Оставьте его в покое ненадолго. - Неожиданно мягко глядя