леди утром...
     Доктор, придя в гостиницу, потратил минут тридцать на них обоих, перевязав несколько порезов Лори и наложив плотную повязку на ребра Моргана, одно из которых, по его мнению, было сломано. Глянув на исполосованное боевыми шрамами тело рейнджера, включая новый шрам на плече, доктор покачал головой:
     - Господь совершил чудо, оставив тебя в живых с такими ранениями.
     - Вы не первый, кто так думает, док. Спасибо. - Он дал ему пятидолларовую купюру и закрыл за ним дверь. Они находились в комнате Лори, Морган занял комнату рядом. Он привел доктора прямо к Лори и остался сам, чтобы тот обработал заодно его раны.
     Пора было уходить, и он знал это. Лори была признательна ему, но он не нуждался в благодарности. Она была беззащитна. Черт побери, он тоже. Впервые, насколько он себя помнил, он был беззащитен перед женщиной, перед другим человеком. Проклятье, он просто не мог повернуть ручку двери. Огромные золотистые глаза девушки задавали ему множество вопросов, но он не знал, как на них ответить. Вначале необходимо уладить дела с Ником.
     "Иди!" - кричал ему рассудок, но тело не повиновалось приказу. Его тело и сердце повиновались другому, более стихийному порыву.
     - Не уходи, - сказала Лори. - Ты очень нужен мне... этой ночью. - Он заметил ее дрожь и подумал, что ей пришлось перенести за последние часы. Бог знает что говорил и делал Уайта, и вдобавок она так долго волновалась за него и Ника.
     - Просто обними меня, - попросила она. - Обними и постой со мной.
     Он положил руки ей на плечи и ощутил ее дрожь.
     - У тебя был чертовски трудный день, да? - Она провела рукой по его груди - по новому шраму, по бинтам и старым ранам. - Похоже, у тебя было много таких дней. Ты не очень-то заботишься о себе.
     - Верно, - согласился он, наслаждаясь прикосновением ее руки, словно впитывающей в себя его застарелую боль. Но его охватила новая, пронзительная боль, не имеющая ничего общего с ранами тела, - он хотел ее несмотря ни на какие раны. Ночью он снова был на волосок от смерти и теперь хотел того, чего ему больше всего не хватало в жизни. Он жаждал касаться и получать прикосновения в ответ, хотел, чтобы кому-то было небезразлично, жив он или мертв.
     Господи, как это желание успело стать таким сильным и убедительным, что он готов забыть все на свете? А сколько лет он прятал свою душу в каменных тайниках, не позволяя ей понять значение этого желания. Теперь стены рухнули, и он чувствовал себя обнаженным и беззащитным. И целиком во власти своего желания, настолько зависимым от него, что это чертовски пугало его.
     Его просто трясло от силы страсти, грозящей унести Лори и взять ее жизнь и любовь, которые она предлагала. Но этого не позволит ему врожденная честность: она должна узнать о его опасениях. Но когда она подняла на него свои колдовские золотистые глаза, он почувствовал себя великаном и трижды героем, и слова застряли у него в горле.
     - Благодарю тебя, - шепнула она.
     Его воспарившая душа рухнула наземь, как подбитая птица. Он не нуждался в проклятой благодарности.
     Он принудил себя отстраниться, выдавил из себя суровые слова и посмотрел в окно, за которым виднелись первые проблески рассвета.
     - Я не сделал ничего такого, чего бы ни сделал для любого порученного мне пленника. Никто не отнимет у меня арестанта. Никто! - подчеркнуто внушительно произнес он.
     Услыхав тихий вздох, он непроизвольно устремил на нее взор. Ее лицо было серьезным, глаза задумчивыми.
     - Кажется, я благодарила тебя за то, что ты такой, какой есть, - медленно проговорила Лори. - И ни за что иное. Я знаю, что ты сделал бы то же самое для любого другого. Быть может, поэтому я и люблю тебя.
     Любовь. Это слово прокралось в его сознание, оно было теплым и настойчивым. Но в то же время чуждым. Новым. Его было трудно - нет, невозможно - принять, поверить ему. Он открыл было рот, чтобы заговорить, но она положила пальцы на его губы и заставила молчать.
     - Я никогда не встречала такого, как ты, - сказала она. - Эта гранитная одержимость, не уступающая ни дюйма никому и никогда. Я так долго не верила, что ты действительно такой.
     Моргану хотелось возразить - просто он упрям, прямодушен и чист, вот и все. Но ее губы остановили его. Они убеждали и принуждали его поверить в невозможное. Он знал, что его нельзя полюбить. Никто еще не любил его. Кажется, она разглядела недоверие и сомнение в его глазах.
     - Ты просил меня поверить тебе, но я была... глупа и не поверила, - медленно промолвила она. - Теперь я прошу тебя довериться мне, Морган. Я знаю, что не имею на это прав... после всего случившегося...... - Она смолкла, и Морган расслышал в ее голосе вину и сожаление.
     - Не надо, - сказал он. - У тебя не было оснований...
     - У меня есть мое сердце. Только я не послушала его.
     - Я никогда не верил мыслям, идущим из сердца, - мягко сказал он.
     Она покачала головой:
     - Это не правда. Однажды ты рассказал мне... - Она вспомнила его историю о пленнике, которого он отпустил позаботиться о жене и который едва не убил его.
     - Тогда я извлек урок.
     - А теперь?
     - Не знаю, - сказал он, чувствуя, что на самом деле знает. Он думал сердцем последние несколько дней - поэтому и навлек на всех смертельную опасность.
     "Твой отец умер из-за женщины. Рейнджер не должен влюбляться," - преследовали его слова Кэллума. Морган был рейнджером, и никем иным. Он никогда еще не подвергал это сомнению, никогда не задумывался над этим.
     - Попробуй, - продолжала Лори. - Я хочу немножко того самого сердца. Думаю, оно гораздо больше, чем ты предполагаешь.
     Господи, да она уже завладела этой дьявольской штукой целиком. В этом и заключалась проклятая ситуация.
     - Морган?
     Он очнулся.
     - Останься со мной сейчас. Не... уходи.
     Он откинул с ее лба локон, и обнажилось милое, покрытое синяками лицо. Он уже понял, что не может покинуть ее. Только не сегодня, когда в глазах ее таится страх. Когда его зовет любовь и манит надежда.
     Была еще мысль о Нике. Но ему удалось утихомирить даже ее.
     Он увлек девушку к постели, лег рядом, и руки его легко пробежали по ее предплечьям, затем по лицу. Он ощущал ее дрожь, помнил, что тело ее покрыто синяками под стать его телу. Но их поцелуй разбудил страсть, тлеющую в них с того первого поцелуя в Ларами. Оба сейчас слишком измучены для любви, хотя его мужское достоинство, казалось, забыло об этом. Оно жадно воспаряло, но Морган во что бы то ни стало хотел справиться с ним. Сейчас Лори нужен покой. Забота. Никаких волнений.
     Он вступил в схватку с собой и смягчил поцелуй, зная о хрупкости ее тела и своих эмоций, подвергшихся испытаниям последних дней.
     - Спи, - шепнул он.
     - Не уходи, - снова сонно пробормотала она, и он понял, насколько она устала и как близка была к нервному срыву.
     - Я не уйду.
     - Скажи снова! - потребовала она.
     Но он мог и не отвечать, потому что глаза ее сомкнулись, и она успокоенно вздохнула. Он долго согрел на нее - на золотистые ресницы над прекрасными глазами, на медового оттенка волосы, волной лежащие на его груди, и нежную щеку, греющую его кожу.
     Вскоре он тоже уснул с мыслями о чуде в его объятиях.
     А может, он опасался, что утром его мечта растает и наступит суровая реальность дня.

Глава двадцать девятая

     Лори проснулась в объятиях Моргана. Свет потоком лился через окно, и она гадала, который сейчас может быть час. Тело девушки онемело, она пошевелилась и снова замерла. Моргану нужен отдых - чем больше, тем лучше. Поэтому она сосредоточилась на изучении его лица. Она никогда не видела его в минуты покоя. Суровые и жесткие черты как будто разгладились, длинные ресницы прикрывали обычно настороженные глаза. Ей ужасно хотелось коснуться этого лица. Он был так нежен прошлой ночью, так боялся причинить ей боль.
     Но он промолчал о любви. Но с чего он должен был о ней говорить? Лори стреляла в него, не доверяла ему, и из-за нее он едва не погиб.
     Глаза Моргана открылись, и он неторопливо улыбнулся ей:
     - М-м-м, как приятно проснуться с тобою рядом.
     - Мне тоже.
     Он потянулся, лукаво улыбаясь, потом тихо простонал от боли в избитом теле.
     - Может, тебе это и приятно, но я чувствую себя словно...
     Он смолк, потому что Лори сделала то, о чем мечтала с самого пробуждения: она коснулась его губ, проследила впадинку щеки, ощущая грубую щетину.
     - Чувствуешь словно?..
     Но он упрямо стиснул зубы, промолчал и провел по своей щеке:
     - Должно быть, я похожу на черта.
     - Вот именно, - усмехнулась она. Он еще не совсем проснулся, веки полуприкрывали густую синеву изумленных глаз. Морган покачал головой:
     - Это несправедливо. Ты по-прежнему чертовски хорошенькая.
     Но Лори чувствовала себя ужасно, зная, что лицо ее распухло, волосы превратились в массу нечесаных кудрей, а одежда... впрочем, чем меньше думать об этом - тем лучше. Она вытянулась, прижимаясь к нему и не желая терять ощущение интимности.
     Он быстро отодвинулся, но она успела заметить реакцию его тела. Он сел и натянул рубаху. Она смутно припомнила, что прошлой ночью он внес свою постельную скатку в соседнюю комнату.
     - Я собираюсь побриться и принять ванну, - сказал он. - Заодно позабочусь, чтобы тебе принесли в номер воду. А потом мы, пожалуй, вернемся к твоей семье, прежде чем Ник появится здесь с дробовиком.
     Пораженная его отчуждением, она лишь кивнула, борясь с разочарованием и пустотой. Он с минуту постоял в дверях, глядя на нее темными и опять настороженными глазами, затем открыл дверь и исчез.

***

     Оставить ее одну этим утром было для него одним из тяжелейших испытаний, и, возможно, он сделал это ради них обоих. Он посмотрел на едущую рядом с ним Лори. Она молчала с тех пор, как он вернулся к ней в номер, принеся снизу кофе. Вдобавок он ухитрился раздобыть немного хлеба и мяса.
     Морган нашел цирюльника и общественные бани и в полной мере воспользовался и тем и другим, облегчая боль в теле с помощью парной. Но жар не мог избавить его от другой боли - боли желания, не позволяющей думать ни о чем другом. Он хотел ее утром больше всего на свете, но ему мешал призрак Ника. И собственный жетон. Он уже причинил девушке достаточно горя. Даже если она не равнодушна к нему, то разве может быть счастливой жена рейнджера? Его не бывает дома по три четверти года, а то и дольше. К тому же она ясно дала понять, что ей не по нраву блюстители закона.
     Морган то и дело повторял себе, что лишь чрезвычайные обстоятельства внушают ей мысль, что она полюбила его. Ей нужно время, чтобы она поняла, пусть это даже отзовется в ней мучительной болью. Он попытался не думать об этом и привести в порядок свои мысли, как делал много раз прежде. Его рука нырнула в карман и нашла там предмет, только что купленный в универсальном магазине. Быть может, он не будет оценен по достоинству, хотя и потребовал немалой суммы из немногих оставшихся у него денег. Им предстоит еще неблизкое путешествие в Эль-Пасо, хотя, очутившись в Техасе, он сможет добыть на рейнджерском посту дополнительную сумму денег.
     Лори взглянула на него. Она предложила свернуть, чтобы сократить путь до лагеря, и Морган заметил, как девушка прикусила губу, чтобы не сказать лишнего. Ему хотелось успокоить ее, видит Бог, очень хотелось. И еще хотелось протянуть руку и просто коснуться ее, черт побери. Но он знал, что, сделав это, он пойдет дальше. Он скажет ей вещи, говорить которые не имеет права. Только не сейчас.
     Поэтому он просто кивнул и повернул Демьена. Господи, если Лори поедет с ними, путешествие в Техас будет долгим, - даже сейчас его охватывала хорошо знакомая дрожь желания. Если бы можно было как-то... воспрепятствовать этому, но в последние недели он засомневался, что преуспеет в этом. Он никогда не встречал столь решительной женщины, с такой сильной волей. Любая другая лежала бы в постели в полуобмороке не одну неделю, претерпев то, что претерпела она прошлой ночью от Уайти.
     Вскоре между деревьями замаячил ярко раскрашенный фургон. Лори пустила кобылу в галоп, Морган последовал за ней и увидел, как она спешилась и почти побежала к поразительной на вид женщине, стоявшей у костра рядом с Джонатаном. Морган остановился, наблюдая, как она поочередно обнимает обоих, и чувствуя себя посторонним, каким был для них всегда.
     Неожиданно к его лошади подошел Ник, с тем же непроницаемым лицом, какое было у него в первые дни пленения. Но что-то в нем изменилось, - возможно, из-за нарочитого безразличия на лице.
     - Нам нужно поговорить, - напряженно произнес он.
     Морган кивнул, спешился и привязал Демьена к большому кусту. Он непроизвольно пошел нога в ногу с Ником, позволяя ему направиться в сторону речки, поросшей тополями и соснами, и Ник прислонился к дереву, как, бывало, делал Морган, наблюдая за ним и Лори. Теперь Ник изучал его столь пристально, что Морган понял: он знает или догадывается о том, что они братья.
     Дэниэл!
     Ник вдруг отвернулся, поднял камешек и пустил его по воде, следя, как появляются и исчезают на поверхности воды круги.
     - Я чувствую себя как эти круги, - поделился вдруг он. - Только что были - и уже нет. - Он повернулся к Моргану, и глаза его уже не казались загадочными. Они были переполнены неведомой Моргану болью. Но он чувствовал ее, как и многое другое, что касалось Ника, - жгучее одиночество и поразительное открытие того, что знакомый мир вдруг перевернулся вверх дном.
     Морган не знал, что ему делать, ну разве что впитать в себя часть мучений Ника и его смущение. Последние несколько дней у него было время привыкнуть к мысли о том, что у него есть брат. Но при этом ему не нужно было терять самого себя и семью, которую считал родной уже много лет.
     - Ты уверен? - спросил наконец Морган, и ему не нужно было пояснять свой вопрос.
     - Дэниэл говорил со мной прошлой ночью. Он расспросил... мою мать после разговора с тобой.
     Морган выслушал от Ника пересказ истории Дэниэла, потом Ник взглянул на него в упор:
     - Почему ты ничего не говорил мне?
     - Я не был уверен, - сказал Морган.
     - А тебе непременно нужно быть уверенным во всем, да? - с горечью спросил Ник. - Похоже, ты был убежден, что именно я убил мальчишку.
     Пальцы Моргана непроизвольно сжались в кулаки. Он попытался распрямить их, но безуспешно. Сейчас на кону стояло слишком многое. Ему хотелось сблизиться с Ником, но он не знал как. Ведь Ник его брат. Брат-близнец. И сейчас он испытывает мучительную боль.
     - Проклятье, скажи что-нибудь, - резко повернулся к нему Ник.
     - Но что? - спокойно спросил Морган. - Сказать, что я что-то приобрел, а ты при этом чувствуешь потерю? Сказать, что мне больше повезло?
     Ник уставился на него, и смущение в его глазах становилось более очевидным по мере проникновения в смысл слов.
     - Значит, ты...
     - Чертовски счастлив, - произнес Морган и поколебался, не зная, захочет ли Ник услышать дальнейшее. - И горд, - добавил он.
     - Гордишься изгоем? Человеком, за голову которого назначена цена? - Слова были выкрикнуты с горьким вызовом, впитавшим недели мучительных раздумий.
     Морган услышал собственный вздох и пожалел, что не владеет словом и не может высказать то, что у него на сердце, которое уже много недель назад почувствовало, что Ник - хороший парень. Преданный. Достойный. Храбрый. Парень, которого любой мог с гордостью назвать своим братом.
     А сам он все эти недели обращался с Ником не многим лучше, чем с диким животным. Возможно, из-за собственных инстинктивных чувств к этому парню он давал ему еще меньше спуску, чем большинству своих пленников. И вот он не знает теперь, как поправить положение, как объяснить. Проклятье, объяснения этому просто нет, но он должен попытаться.
     - Знаешь... я с самого начала чувствовал, может и знал, что в тебе есть что-то родное... но, ей-богу, не понял что, - проговорил Морган и отвернулся. - Помнишь, ты сказал вчера... у источника, что тебе не хватает частицы? Я всегда чувствовал то же самое. Я думал, это потому, что у меня никогда не было семьи, но теперь я понял: все дело в тебе... - Он смолк, затем продолжал:
     - Помоги мне, Господи, я знаю, что ты ненавидишь это проклятое родство, и я... не виню тебя. Я провел тебя через ад и понимаю... - Он снова замолчал и собрался было уйти прочь.
     - Морган! - остановил его голос Ника. Ник впервые назвал его по имени. Морган обернулся, ожидая удара, но только не вопроса, который прозвучал.
     - Когда ты... сказал, что хочешь помочь мне, тогда, несколько дней назад, ты уже подозревал что-нибудь?
     - Нет, - ответил Морган. - Я просто понял, что ты не стал бы стрелять в безоружного, тем более в мальчишку. Твою родинку я увидел только вчера.
     Ник долго молчал, затем губы его дрогнули в лукавой усмешке.
     - Придется привыкать к мысли о том, что у меня... брат-близнец, да еще и законник.
     Морган застыл истуканом, соображая, не ослышался ли он.
     - А тебе, быть может, придется привыкать еще дольше, - продолжал Ник, и улыбка его проявилась отчетливей. - Ведь ты войдешь в не совсем добропорядочную семью. - В словах Ника слышались озорные нотки.
     Морган посмотрел на Ника, гадая, заволокло ли туманом его собственные глаза, или они влажны от тех же эмоций, что у Ника. Он чувствовал себя полностью побежденным этим изумлением от своего открытия и еще чем-то неведомым. Морган протянул руку, и Ник крепко пожал ее, не нуждаясь в словах. Морган первым разжал пальцы, затем сунул руку в карман и извлек предмет, купленный в Пуэбло. Он бросил его Нику, тот легко поймал его и - это была гармоника - с улыбкой погладил пальцами.
     - Мне казалось, ты возненавидел ту гармонику.
     - Да, - согласился Морган. - Ты наслаждался, дразня меня этой чертовой штукой.
     - Мое единственное оружие, - серьезно сказал Ник, вспоминая те первые, горькие, дни, но тут же извлек из инструмента пару звуков и улыбкой поблагодарил Моргана. Морган уже понял, что его брат-близнец не слишком многословен. Но тут улыбка Ника исчезла.
     - А Лори? Она догадывалась?
     Морган покачал головой.
     - Проклятье, - бросил Ник. - Я даже не знаю, возмущаться ли мне моей сестрой или... дать тебе братский совет. - Он задумчиво посмотрел на Моргана:
     - Интересно, кто из нас старший?
     Морган не сдержал усмешки, и она прозвучала грубовато и сочно:
     - По-моему, лучше будет, если это останется тайной.
     Ник согласно кивнул, и брови его сошлись на переносице.
     - Так что же Лори?
     Морган ни с кем еще не делился своими мыслями и не знал, сможет ли поделиться сейчас.
     - Ты согласен, что мои намерения порядочны?
     - Похоже, да.
     - Я все думаю... не внушила ли она себе все это из-за... моего сходства с тобой?
     Ник взглянул на него, затем улыбнулся:
     - Опять эта проклятая гордость, а? Иногда ее трудно переварить. Лори и я навсегда останемся братом и сестрой, Морган, невзирая ни на что. А мы с тобой почему-то достаточно разные, чтобы она была уверена "кто есть кто" и никогда не путала нас. По некоей таинственной причине она влюбилась в тебя, но не в твое лицо. - Его улыбка засияла. - А у меня будет своя девушка, как только ты узаконишь мое имя. Наше общее имя.
     Морган ощущал восторг, как будто ему подарили луну и позволили подстрелить звезду с неба - и то и другое сразу. Это было первым подарком в жизни, но вполне окупающим все не полученные. Господи, это слишком много: вначале брат, а теперь... Лори. Слова теснились у него в горле, переполняли сердце.
     Он едва смог кивнуть и отвернулся, чувствуя рядом Ника и слыша его тихий голос.
     - Мы все уладим, Морган. Как-нибудь. Это наверняка нелегко после стольких лет и всего того, что было между нами в последний месяц, но прошлая ночь - хорошее начало.
     - Из тебя вышел бы отличный рейнджер, - сказал Морган.
     - Ну нет, - ответил Ник. - Я всегда мечтал только о доме и о своем ранчо. - Он помедлил. - А ты когда-н