будучи чертовски осторожным.
     Тон язвительный, но руки, ощупывавшие ;его спину, были нежными. Жар мускулистого тела заставил ее пожалеть об уроках Лэна, и, прикасаясь к коже Арчера, она испытывала непонятное томление по чему-то, чего не могла выразить словами. Просто чувствовала.
     - Я был осторожным десять лет назад, а потом сожалел об этом, как ни о чем другом в жизни.
     - Что вы имеете в виду?
     Он повернулся, и они снова оказались лицом к лицу. Ее прикосновения разожгли Арчера еще больше, сила желания изумляла его, лишая способности думать о чем бы то ни было, кроме сексуального голода. Он видел только ее глаза, затуманенные прошлым, которое невозможно изменить. Слишком поздно.
     - У нас с Лэном были сложные взаимоотношения, - спокойно ответил Арчер. - Я даже не знал, насколько сложные, пока не стало поздно.
     Подняв руку, он разгладил морщинки, образовавшиеся у неё между бровями. Очень нежно. Глаза Ханны расширились от удивления, но его руку она не оттолкнула.
     - Я вырос в большой семье, где царили любовь, объятия, шумное веселье. Дедушки и бабушки, дяди и тети, кузены и кузины, родители, братья и сестры, кошки и собаки, машины и бассейны. А Лэна воспитывала женщина, которая его не любила, которая начала жизнь расчетливым куском дерьма и закончила шлюхой-алкоголичкой.
     Ханна внимательно слушала. Ей всегда было интересно узнать о детстве Лэна, хотя она научалась не спрашивать об этом. Она многому научилась.
     Арчер учил ее сейчас другому, нежно к ней прикасаясь вопреки своему грубому желанию.
     - Когда я нашел Лэна и рассказал, кто я, он просто уставился на меня. Я сказал, что он приглашен в резиденцию Донованов, что папа несколько лет искал его.
     - И что ответил Лэн?
     - "Слишком поздно, малыш. Время не повернешь вспять".
     - Да, это на него похоже.
     - Я пытался убедить его прийти домой, а он сказал, что он уже дома.
     - Где он был?
     - В чертовой дыре под названием Коулун.
     Губы у Ханны дрогнули. Там началась лихорадка, оборвавшая ее беременность. Но теперь это казалось таким далеким.. Мир сузился до одной комнаты, до одного человека, смотревшего на нее, словно на только что открытый источник жизни.
     - Я не сдался, - продолжал Арчер. - Я просто не мог позволить ему уйти. Он был светловолосым викингом, как Джастин и Кайл, с улыбкой Донована, с его манерой смотреть через плечо. Даже смеялся Лэн, как отец. Я не мог поверить, что Лэн не такой, как остальные члены моей семьи.
     - Поверьте, - сухо ответила Ханна. - Он не был похож на Донованов. По крайней мере я надеюсь, что не был.
     - Внешне - да. Но теперь я знаю, что он был другим. И помочь вам я не смог. В Лэне уже было что-то покалечено или сломано, а может, отсутствовало или зачахло. Отчасти виной тому его воспитание, а отчасти выбор, который он сделал, уже став достаточно взрослым. Почему, уже не имеет значения. Главное, что я понял это слишком поздно.
     Ханна видела, как меняются его глаза, как Арчер отдаляется, хотя не сделал ни малейшего движения. Сердце у нее сжалось. Она знала, как можно истекать кровью под маской осторожности, которую демонстрируешь окружающим.
     - Слишком поздно я понял, что он любил меня не меньше, чем ненавидел. Он считал нас не своей командой, а враждебными конкурентами и всегда старался победить.
     - Лэн хотел доказать миру, что он лучше всех.
     - Он так говорил? - спросил Арчер.
     - Нет. Он просто имел обыкновение издеваться надо мной, дескать, я выбрала не того человека в Рио. А если человек из Рио оказался неподходящим, то должен быть и подходящий. Вы.
     Потеряв терпение, Арчер мысленно выругался и начал отступать. Но ванная была слишком мала, и Ханна оставалась слишком близко. Ее тепло проходило сквозь него, как двойной глоток виски, который горячил кровь и заставлял сердце учащенно биться.
     - Слишком поздно я осознал и еще кое-что. Лэн понял, как сильно я хотел вас, даже раньше меня самого. Вы были такой молодой, полной жизни, такой...
     - Глупой, - закончила Ханна.
     - Ваша невинность не позволяла мне даже помыслить о желании, - сказал Арчер, целуя ее ладонь. - Я собирался послать вас к Донованам. Они бы о вас позаботились.
     От его поцелуев у Ханны кружилась голова.
     - Мне было девятнадцать лет. Взрослый человек.
     - Вы жили в каменном веке, и к двадцать первому были готовы не больше, чем к десятому.
     - Не так уж и плохо.
     - Намного хуже, чем вы думаете.
     Он нежно куснул бугорок у основания большого пальца, и прерывистое дыхание Ханны необычайно возбудило его. Арчер не ожидал столь быстрого и искреннего ответа. Тем более после ее жизни с Лэном.
     - Вы никогда не видели настоящего унитаза или компьютера. никогда не смотрели телевизор, не летали на самолете, не водили машину, никогда...
     - Я помню все лучше, чем вы, - прервала его Ханна, не удивляясь своему хриплому голову. Если она сейчас не воспользуется вновь обретенной свободой, то окажется в другой клетке, наполненной сожалениями об упущенных возможностях. - Правда, у моих родителей был радиотелефон.
     - Для чрезвычайных ситуаций, верно? - тихо засмеялся Арчер, покусывая ее руку.
     - Да, - машинально ответила Ханна, успев забыть вопрос.
     Она чувствовала жар его тела, вдыхала его солоноватый запах, ощущала соблазнительную реальность его эрекции.
     - Вы когда-нибудь пользовались радиотелефоном?
     - Конечно, я не разбиралась в технике и электронике, но в другом была не совсем наивной. Я знала о жизни, смерти и беспредельности человеческого терпения больше, чем многие люди, отлично разбирающиеся в технике. Я знала, что за нашим лесом есть другой мир, цивилизация. Мама и папа рассказывали мне, какой он злой и беспощадный.
     Арчер начал по очереди пробовать на вкус ее пальцы, беря их в рот.
     - И этот мир вас не пугал?
     - Мир снаружи? - с трудом выдавила Ханна. Контраст между обычным разговором и неприкрытой сексуальностью ошеломил ее не меньше, чем сдержанность Арчера. Ради собственного удовлетворения Лэн уже давно опрокинул бы ее на спину. - Пугал меня? Нет, меня очаровывал мир за дождливым лесом, где можно преодолеть тысячи миль за несколько часов, где каждую написанную книгу можно вывести на экран и прочесть, где люди выглядели, тосковали, нуждались, как я.
     Арчер попробовал ее мизинец, решив, что он нравится ему больше остальных пальцев.
     - В чем вы нуждались? - наконец спросил он, пытаясь сосредоточиться.
     - Я... Не знаю. Просто я никогда бы не нашла этого в лесу.
     - А нашли за его пределами?
     - Я выросла.
     - Это не одно и тоже.
     - Но результат тот же.
     - Какой?
     - Поиски заканчиваются.
     Арчер готовился задать другой вопрос, но Ханна прикоснулась пальцами к его рту.
     - Повернитесь. Этот синяк выглядит ужасно и нуждается во внимании.
     Он медленно повернулся спиной, пытаясь избавиться от навязчивой мысли о ее руках на других частях своего тела.
     Десять лет воспоминаний о ее голосе, смехе, грации были не столь невыносимыми, как муки, которые он испытывал теперь, стоя почти обнаженным, вдыхая аромат корицы и солнца, исходящий от нее, ощущая нежные прикосновения. Арчер почти не дышал, погруженный в омут вожделения и нежности. Он не испытывал ничеге подобного ни к одной женщине. Ханна была недостижимой мечтой, теплом, в котором он всегда нуждался и никогда не знал, сущностью всего, о чем он тосковал, но не мог дать ему названия.
     - Больно? - спросила Ханна, когда он вздрогнул.
     - Да.
     Она прижалась губами к его покрытой синяками коже.
     - Извините. Когда я попросила вас приехать, я не думала, что вы можете пострадать. Мне казалось...
     - Не извиняйтесь. Это самая приятная боль в моей жизни.
     Ханна собралась задать вопрос, но язык Арчера уже скользил по ее губам, поэтому она лишь встала на цыпочки, обняла его и с готовностью ответила на поцелуй. Арчер крепко прижал ее к себе, легонько укусил за язык, после чего оба стали исследовать друг друга. Но Ханне требовалось уже нечто большее. Почти несуществующий купальник вдруг стал невыносимым препятствием. Арчер сдернул с нее лифчик, освободив вожделенную грудь, и Ханна изогнулась, теснее прижалась к нему бедрами, страстно двигаясь в такт его ласкам, и вскрикнула, когда он ввел палец во влажную глубину. Арчер уже не владел собой, она так близко, почти принадлежит ему, мышцы внутри ее сокращаются, умоляют, требуют.
     Ханна более чем готова. Он мог бы взять ее прямо сейчас, но ведь, несмотря на свое мужество, она напугана, истощена сексуальным голодом, ранима.
     А он приехал в Австралию, чтобы защитить ее.
     Арчер оторвался от ее губ.
     - Если вы не желаете идти до конца, скажите мне сейчас.
     - Я хочу тебя.
     - Пожалуйста, бери. Только я уже не в том возрасте, когда секс считают игрой и носят в карманах презервативы. Если ты не предохраняешься, то может произойти зачатие.
     Мысль о собственном ребенке с прорезывающимися зубами, пускающем слюни у него на коленях, возбудила Арчера так же сильно, как влажный холмик, трущийся о него. Ему не терпелось оказаться внутри. Без презерватива.
     Никогда в жизни он не стремился к этому с такой страстью.
     - Я бы хотел ребенка, Ханна, но только если и ты хочешь того же.
     - Я... я не... У меня... семь лет...
     Арчер не удивился. По сведениям Кайла, любовников у нее не было.
     - Что же нам делать? ? хрипло спросил он и, не удержавшись, провел рукой по средоточию желания, дразня и искушая. - Ханна...
     - Не беспокойся... насчет ребенка. Я... О Господи, возьми меня.
     Внутреннее напряжение лопнуло, словно перетянутая струна, и Ханна вновь и вновь прижималась к нему, пока судорога удовольствия сотрясала ее тело. Арчер улыбался. Хотя он еще не вошел в нее, зато ощущал своим членом ее горячий клитор. Ему захотелось увидеть глаза Ханны, чтобы наблюдать, как они расширяются затем туманятся от наслаждения.
     - Обхвати меня ногами.
     Закинув руки ему на шею, она подтянулась, скрестила лодыжки у него на спине, почувствовала наконец входящую головку члена, полностью раскрылась навстречу...
     И улыбнулась. Арчер уже подарил ей наслаждение. Целомудренное, ярко горящее пламя.
     Она хотела большего.
     - Ханна, посмотри на меня, - прошептал он, кладя ее на пол.
     Полузакрытые глаза широко распахнулись, когда он, достигнув предела, начал ускорять ритм. Ханна трепетала под ним, толкала свое тело навстречу, скользкий жар вокруг его возбужденного члена доводил Арчера до безумия. Он желал бы остановить время, чтобы всегда, как сейчас, ощущать расходящиеся волны ее оргазма.
     Потом окружающий мир вспыхнул красным, черным и погас.
     Ханна, улыбаясь, поцеловала его веки, нос, губы, шею, гладила по спине, а когда он хотел приподняться, удержала на месте.
     - Я совсем раздавил тебя, хотя опирался на локти, - сказал Арчер.
     Она помотала головой. Только бы он не вставал, только бы не кончилась их близость и не наступил холод. С Лэном она привыкла неделями ждать, когда тот вернется.
     - Так прекрасно тебя чувствовать.
     - А тебя еще лучше.
     - Невозможно, - сказала Ханна. - Для лучшего есть единственное слово: прекрасно.
     - Не правда, есть еще одно.
     - Какое? - недоверчиво спросила она.
     - Ханна.
     Она тихо засмеялась, продолжая исследовать губами его лицо. Лэн редко позволял такую роскошь, тем более после секса. Арчер же получал от этого удовольствие.
     Прикрыв от наслаждения глаза, он ощущал руки Ханны, ее поцелуи, ее язык, пробующий на вкус сначала его бороду, затем шею, затем нежную кожу за ухом. Когда она, покусывая, лизала мочку его уха, он почувствовал резкое возбуждение.
     - Хочешь продолжить? - спросил он.
     Она что-то пробормотала, чтобы не отвлекаться на разговор, затем почувствовала, как напряглись его бедра, он вдруг опять упал на нее и несколькими мощными толчками довел ее до экстаза.
     - Арчер?
     - Держись крепче. - Он перевернулся на спину, прижимая ее к себе, пока она не оказалась на нем, бедра к бедрам, грудь к груди. - Ты должна была сказать.
     - Что?
     - Какой холодный кафель.
     - Я не заметила.
     - Тогда отплати мне тем же.
     Она неохотно приподнялась, но сильные руки удержали ее, принудив сесть верхом на орудие восхитительной пытки. Ханна вопросительно посмотрела на Арчера.
     - Заставь меня тоже забыть о кафеле, Ханна.
     Она не поняла, чего он хочет, пока не заглянула ему в глаза, и тогда ее тело само откликнулось на зов.
     - Хорошее начало, - хрипло произнес Арчер. Он раздвинул ноги, чтобы ей было удобнее двигаться, и Ханна не преминула воспользоваться преимуществами своего положения. Чем мощнее становились его толчки, чем сильнее ее пронзало наслаждение, тем больше ей хотелось еще и еще. До сих пор Ханна не знала, как прекрасно заниматься любовью. Потребность, которая постоянно росла, оргазм, ведущий к следующему оргазму. Но даже этого было недостаточно.
     Наконец Ханна ощутила полную свободу. Ей хотелось кричать, но она лишь выгнулась, отдавшись бесконечному экстазу.

Глава 12

     Ханна еще не успела остыть после любовных игр, а он уже был готов продолжать, чем удивил и одновременно возбудил ее.
     Да, он мог быть жестоким и безжалостным, как Лэн, но в сексе они совершенно не похожи, и Ханне нравилось это различие. Арчер окончательно покорил ее своей нежностью и страстью.
     - Неудивительно, что Коко не любит ждать и предпочитает сразу действовать, - пробормотала Ханна, вытираясь и завязывая на бедрах полотенце.
     - Что? - переспросил Арчер из-за двери.
     - Я сказала, неудивительно, что Коко предпочитает сразу действовать, если ей кто-нибудь понравится.
     Арчер улыбнулся, хотя при виде Ханны ему больше всего хотелось встать на колени и уткнуться лицом в темные завитки, едва прикрытые узким полотенцем. Однако на подобное удовольствие не осталось времени, сейчас они должны были уже находиться на пути в Брум.
     "Ничего, я ждал десять лет и в состоянии подождать еще немного", - успокоил себя Арчер.
     - Что ты обычно надеваешь, когда ездишь в Брум по делам? - спросил он.
     - Шорты, майку, сандалии.
     - А нижнее белье?
     - Трусики бикини. В лифчике слишком жарко. А что? Ты возражаешь против нижнего белья?
     - Если оно на тебе, то да. - Он засмеялся, хотя разговор еще больше возбудил его. - Оденься, иначе я... это полотенце такое... соблазнительное...
     - Тогда зачем одеваться?
     - Пожалуйста, не искушай меня, - вздохнул Арчер.
     - Ты уверен?
     - Да.
     - Проклятие. Значит, иду одеваться.
     - Прости меня за грубость, - тихо сказал он. Ханна в изумлении оглянулась:
     - Ты шутишь?
     - Нет.
     - Арчер, посмотри в зеркало! Я оставила на тебе отметины.
     - Я забыл тебя поблагодарить? - усмехнулся он.
     - Да! Нет! Черт возьми, в отличие от меня ты вел себя безупречно. На мне нет ни царапины.
     - Ну, это легко исправить, если хочешь. Только позже. - Он нежно погладил ее клитор, и Ханна сосредоточилась на удовольствии, которое дарили ей ласки Арчера.
     - Откуда ты знаешь, как меня гладить? Догадался?
     - Не совсем. Я десять лет этого хотел. Одевайся, милая. Думай о том, что я думаю о тебе, ласкаю тебя, а ты ласкаешь меня. Я подожду на улице.
     Арчер быстро вышел, и Ханна, одеваясь в спальне, думала о нем. Потом надела темные очки, прихватила кошелек, закрыла за собой дверь... и остолбенела.
     Арчер ждал ее, но рядом с ним стояла Коко, да так близко, что практически терлась сосками о его обнаженную грудь.
     - Что случилось, Коко? - наконец обрела дар речи Ханна.
     Черные глаза таитянки не отрывались от мужчины по имени Арчер, который не отступал, но и не делал попытки встать еще ближе. Он был высоким, мускулистым, и Коко гадала, сколько бы ей потребовалось времени, чтобы утомить его сексом. В этом отношении все мужчины довольно странные. Иногда крупные мужчины быстро уставали, зато худенькие и небольшие ростом даже ее поражали своей необычайной выносливостью. Таким был Том Накамори. Но сейчас Коко интересовал Арчер.
     - Коко? - разозлилась Ханна.
     - Ныряние прошло успешно? - Таитянка неохотно перевала яа нее взгляд.
     - Да, - быстро ответил Арчер. - Мы обнаружили несколько раковин.
     - Много?
     - Не столько, чтобы принимать их в расчет, - вмешалась Ханна. - Где Кристиан?
     - Он еще неважно себя чувствует.
     Ханна нахмурилась. Она, как и Арчер, не верила в болезнь Флинна.
     - Мы не можем решить, как восстанавливать "Жемчужную бухту", пока Кристиан не предоставит нам отчет. Он был у доктора?
     - Не думаю, - пожала плечами Коко.
     - Я собираюсь в Брум по делам. Тебе что-нибудь нужно?
     Таитянка снова посмотрела на Арчера.
     - Да, но не в Бруме.
     Ханна знала, что должна засмеяться и оставить Коко с мужчиной, как всегда поступала в таких случаях.
     Но сейчас ничего подобного делать не собиралась. Арчер спокойно посмотрел на Коко. Возбуждение у него еще не прошло, однако не прелести мисс Дюпре заставляли кипеть его кровь.
     - Дорогая, ты готова? - спросил Арчер, отворачиваясь от Коко.
     Та сразу заметила перемену, когда он посмотрел на Ханну, и лишь пожала плечами. Янки не первый из мужчин, кидающих пламенные взгляды на сестру Макгэрри. Пусть убедится, что Ханну не интересует секс, тогда он, как и все остальные, вспомнит о Коко, а она, в свою очередь, не забудет, что он повернулся к ней спиной.
     Долго ему придется вымаливать прощение, прежде чем она сдастся, вскочит на него и удовлетворит свое любопытство по поводу его сексуальной выносливости. Улыбнувшись, Коко потянулась, словно ленивая кошка.
     - Когда вернетесь? - спросила она Ханну.
     - Завтра, - ответил Арчер.
     - Мне бы не следовало надолго уезжать.
     - Тебе нужны перемены. - Глаза показались Ханне стальными, в них был приказ согласиться.
     - Я слышала, в отелях есть джакузи.
     - Надеюсь, там можно поместиться вдвоем? - улыбнулся Арчер.
     - Не знаю.
     - Я лягу на дно ванны, а ты ляжешь сверху. Места хватит.
     Ханне эта мысль понравилась. Она представила себе все прелести ночевки в Бруме, и от ее новой улыбки Арчеру захотелось овладеть ею прямо на улице.
     Коко изумленно уставилась на Ханну. Значит, у сестры Макгэрри появилась личная сексуальная игрушка по имени Арчер. Безусловно, Яню это не понравится, зато она, Коко получит истинное удовольствие, когда в подробностях расскажет ему об увиденном..
     Чан и Флинн сидели в отдельной кабине маленького ресторанчика "Благословенный журавль". Китаец выглядел абсолютно спокойным, хотя кипел от злости. Подумать только, Ханна Макгэрри завела любовника! Однако его мучила не задетая мужская гордость, для ярости были и другие причины. Семья рассчитывала на него, чтобы узнать секрет выращивания радужных жемчужин, обладая которыми они могли бы укрепить свои позиции в Китае, заключить много выгодных контрактов и упрочить связи, что является основой власти на материке.
     Мысли Чана не отразились на его бесстрастном лице, он спокойно ел, ловко орудуя палочками. Флинн занимался тем же. Еда была второсортной, но это не имело для них значения. Если бы им хотелось чего-нибудь по-настоящему хорошего, они бы поехали в Дарвин, Коулун или даже в Перт.
     Оба молчали. Им нечего сказать друг другу. Смерть Макгэрри уже не новость, пропавшие радужные жемчужины тоже не новость. То, что их правительства заставляли Чана и Флинна соперничать из-за жемчужного приза, было само собою разумеющимся. Оба давно стали конкурентами.
     Они пришли в ресторан не общаться. Некто третий вежливо "предложил" им встретиться, и до его появления оба довольствовались едой, сигаретами и теплым пивом.
     Наконец дверь открылась, третий, не здороваясь, сел за стол, взял тарелку и принялся накладывать себе еду с больших подносов. Для Максимилиана Бартона еда тоже не имела значения, во время многочисленных деловых туров по поручению госдепартамента США он потреблял лю