лько минут, - предложил Калеб.
     Бич медленно опустился на стул.
     - Если в двух словах, - сказал Калеб, - то в один прекрасный день Шеннон появилась здесь верхом на великолепном муле, ведя на поводу зверского вида собаку ростом с пони.
     - Красавчик, - механически пояснил Бич.
     - Это, может быть, на твой взгляд, - пробурчал Калеб. - Мне он показался скорее чудовищем... Ну да ладно... Шеннон спрыгнула на землю и попросила меня снять вьючные мешки. Как только я это сделал, она сняла седло с одного мула и переложила на другого.
     Бич нахмурился:
     - Похоже, она куда-то страшно торопилась... Что-то было не в порядке.
     - Я хочу спросить тебя вот о чем. - Калеб помолчал, испытывая, по-видимому, некоторые сомнения. - Ты знаешь женщин, которых зовут Бетси и Клементина?
     Бич стрельнул глазами в сторону Виллоу, которая была занята тем, что разогревала для него жаркое.
     - Я не могу сказать, что знаю их, - понизивголос настолько, чтобы его слова мог расслышать только Калеб, ответил Бич. - Я даже никогда не видел их. Они живут, кажется, в Холлер-Крике. Это.., гм... одним словом, девочки из салуна... если ты меня понимаешь...
     - Да, я так и думал.
     - А откуда тебе стали известны их имена?
     - Их назвала Шеннон.
     - Что?!
     Калеб сделал глубокий вздох, моля Бога о том, чтобы у Бича хватило выдержки. Если они схватятся сейчас на кухне, то после этого утром готовить завтрак будет негде.
     - Получается так, что некто по имени Мэрфи сказал Шеннон, что ее золото не с участка Молчаливого Джона.
     - Мэрфи! Этот мерзкий ворюга и кровосос! Я-то думал, что он возьмет золото и заткнется, гнида несчастная!
     - Судя по словам Шеннон, ты просчитался не только в этом, - сказал Калеб, заходя за спинку стула, на котором сидел Бич.
     - В чем же еще?
     - Ты... гм... слишком много ей заплатил.
     - О чем ты толкуешь, черт тебя подери?!
     Калеб украдкой вздохнул, морально готовя себя к драке, которой явно не избежать.
     - Когда Шеннон узнала, что золото не с ее участка, - продолжал Калеб, - она отправилась к Бетси и Клементине, чтобы выяснить, какая существует такса за услуги, которые они оказывают.
     - Что?!
     Бич вскочил бы снова, но огромные ручищи Калеба навалились на плечи и прижали его к стулу.
     - Успокойся и дослушай, - сурово сказал Калеб. - После этого Шеннон вычла из общего количества золота стоимость оказанных тебе услуг, и нагрянула сюда как гром среди ясного неба, чтобы вернуть тебе переплату.
     Когда до Бича окончательно дошел смысл всех слов, у него напрочь исчез воинственный пыл.
     "Боже мой, сладкая моя девочка! Да разве я когда-нибудь воспринимал тебя таким образом? Ты для меня чище, чем солнечный восход..."
     - Она действительно так сказала? - смог наконец произнести Бич.
     Калеб кивнул.
     - Она считает, что я платил ей так, словно купил ее на ночь? - шепотом спросил Бич.
     Калеб, внимательно наблюдая за Бичом, кивнул.
     - Не верю! - вдруг решительно проговорил Бич.
     Виллоу постучала ложкой, которой мешала жаркое, по сковороде, чтобы сбить прилипшие кусочки мяса.
     - А ты верь, - сказала она. - Шеннон не пожелала даже на минуту войти в дом, даже выпить чашку чая.
     - Но почему?
     - Она сказала, что слишком уважает меня, чтобы шлюха моего брата переступила порог моего дома.
     Бич застонал и с такой силой стукнул кулаком по столу, что чашка с кофе подпрыгнула, опрокинулась набок и горячая жидкость залила ему колени. Но он едва обратил на это внимание. Боль, которая рвала его душу на части, не оставляла места для боли телесной.
     Резко повернувшись на стуле, Бич встал, сбросив с плеч руки Калеба.
     - Я передумал относительно бисквитов, Вилли, - напряженным голосом проговорил Бич. - Сделай бисквитов побольше, чтобы мне хватило их для перехода через горы.
     - Но перевал закрыт, - запротестовала Виллоу.
     - Бич повернулся к Калебу:
     - У тебя все еще лежат снегоступы в амбаре?
     - Нет. Они здесь, за задней дверью... Я отправлюсь с тобой до того места, куда смогут дойти монтановские лошади... а уж потом добирайся сам.
     - Спасибо.
     - Но тебе надо быть чертовски осторожным, когда ты туда доберешься.
     - Это еще почему?
     - Она была настолько не в ceбe, что как бы не выпустила на тебя эту дьявольскую собаку.
     Бич взглянул на шрамы на своих руках и слабо улыбнулся.
     - Ну, нам не впервой схватываться друг с другом.
     Он схватил куртку и шляпу и двинулся к выходу.
     - Как там с запасами еды? - спросил Калеб, когда Бич открывал дверь. - На двоих хватит до конца зимы?
     - Я обеспечил Шеннон мясом и продуктами, которых вполне хватит двоим до прихода тепла.
     - Вот только ты очень долго воображал, кто окажется этим вторым, - заметила Виллоу.
     Дверь с грохотом захлопнулась, а Калеб рассмеялся.
     - А что если он не доберется до ее хижины? - вдруг забеспокоилась Виллоу.
     - Добраться-то он доберется... А вот вернуть расположение Шеннон будет потруднее. Она выглядела совершенно разъяренной, когда уезжала от нас.
     - У него в запасе целая зима.
     - За меньший срок ему это вряд ли удастся.
     - Сомневаюсь... У него есть один козырь.
     - Какой же?
     - Она любит его, - просто сказала Виллоу.

***

     Заря стала гасить звезды и золотить на востоке небо, когда Бич, направив лямки рюкзака, двинулся через заснеженный луг к хижине Шеннон. Из темноты поднимались горы, иззубренные вершины которых виднелись на фоне светлеющего неба.
     Воздух был морозный, ядреный и колючий. При каждом выдохе возле лица Бича появлялось облачко пара. Сухой рассыпчатый снег отчаянно скрипел у него под ногами.
     Но Бич ничего этого не замечал. У него было такое ощущение, что он движется во сне.
     "Я был здесь раньше, был зимой, и видел здесь восход солнца".
     Но ведь он... никогда здесь не был. Разве что во сне видел хижину и ожидающую его у порога женщину.
     Когда Бич пересек луг, лучи зари коснулись верхушек елей. Хижина смотрелась, как темное пятно. Но вот между ставнями появились проблески желтоватого света. До хижины оставалось лишь несколько шагов, когда дверь внезапно открылась.
     На Бича пахнуло теплом, внутри хижины струился золотистый свет, а в дверях стояла Шеннон, ожидая,
     Когда Бич подойдет поближе. Она знала, что никто более в целом мире не заставит Красавчика танцевать в немой радости.
     - Если ты несешь назад свое золото, - ледяным тоном проговорила Шеннон, - ты можешь забирать его и...
     Бич не дал ей договорить, он сгреб девушку могучими руками и вложил в поцелуй все то, что накопилось у него за месяцы его отъезда.
     - Я остаюсь с тобой, - сказал Бич. - Ты можешь ругаться на меня и спустить с меня шкуру за мою дурость, только я никогда больше тебя не оставлю, я...
     Тонкие пальцы коснулись рта Бича, принуждая его замолчать.
     - Я гонялся не за солнечными восходами, - мягко сказал Бич. - Я искал что-то такое, чему не знал имени. Что-то невыразимо прекрасное, несказанно совершенное...
     Бич наклонился и поцеловал Шеннон с такой нежностью, что ей на глаза навернулись слезы.
     - И я нашел, - просто сказал он. - Я люблю тебя, сладкая девочка. Ты единственный солнечный восход, который мне нужен.
     - Не давай обещаний, которые тебе не под силу выполнить, - прерывающимся голосом сказала Шеннон. - Я не хочу этого. И никогда не хотела, как только лишь узнала о солнечных восходах в неведомых странах, которые зовут тебя...
     Бич увидел отражение зари в глазах Шеннон и как-то загадочно улыбнулся.
     - Как раз об этом я и хотел тебе сказать. Солнечный восход, за которым я гонялся по всему миру, - это то, что может дать мне только любовь, а ее можешь подарить только ты. Просто мне понадобилось какое-то время, чтобы осознать это.
     Шеннон молчала; она боялась поверить, а затем снова разочароваться.
     - Я гонялся не за солнечными восходами, - мягко сказал Бич. - Я искал что-то такое, чему не знал имени. Что-то невыразимо прекрасное, Несказанно совершенное...
     Бич наклонился и поцеловал Шеннон с такой нежностью, что ей на глаза навернулись слезы.
     - И я нашел, - просто сказал он. - Я люблю тебя, сладкая девочка. Ты единственный солнечный восход, который мне нужен.


122


1





ЖЕМЧУЖНАЯ БУХТА

Элизабет ЛОУЭЛЛ
Перевод с английского Н. В. Ширвелис. OCR Svetico






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Ханна Макгэрри встречалась с Арчером Донованом лишь дважды - и успела люто возненавидеть этого холодного, насмешливого циника. Однако теперь именно Арчер может помочь ей не только управлять жемчужной плантацией покойного мужа, но и буквально собрать по кусочкам разбитую - казалось бы, безвозвратно - жизнь. Если, конечно, молоденькая вдова сумеет расплатиться с этим прирожденным авантюристом... Но какова же будет цена? Деньги? Или сама Ханна, которой он давно мечтает обладать душой и телом и готов ради этого на все? И какова же тогда будет цена любви? Может быть, смертельная опасность?..

Пролог

Брум, Австралия
Ноябрь

     Приближался шторм. Безграничное знойное небо нависало над раскаленной землей.
     Очутившись в эллинге для сортировки жемчуга, он набрал код на сигнальной панели и захлопнул стальную дверь. Ему удалось отделаться от сортировщиков под предлогом случайной проверки, но рисковать не хотелось, поэтому он сразу выключил кондиционер, хотя знал, что скоро здесь тоже станет жарко.
     Но при работающем кондиционере не услышишь, если кто-нибудь войдет. Зато можно воспользоваться системой потолочных вентиляторов, что он с удовольствием и сделал. Металлические лопасти завертелись, как бы нехотя рассекая тягучий воздух. Еще он мог бы распахнуть закрытые ставнями окна, но тогда кто-нибудь из рабочих обязательно его заметит, а все они умирали от желания выяснить, где он прячет свой запас жемчуга.
     Автоматически стерев пот с лица и рук хлопковым полотенцем, он приблизился к столам, на которых рядами и аккуратными кучками лежали жемчужины, таинственно переливаясь всем спектром цветов. Они словно приглашали дотронуться до них, ласкать их, насладиться ими.
     Боготворить.
     Только не вспотевшими грубыми пальцами. Ведь жемчужины изысканны и хрупки, человеческий пот разъедает тонкие нежные слои, которые взятый в плен раковины моллюск, называемый жемчужницей, столь терпеливо создавал, чтобы закрыть внутреннюю рану. Неосторожные действия превращали великолепные жемчужины высшего сорта в тусклые, скучные горошины, небрежное отношение убивало едва уловимые нежные полоски рассвета, только что танцевавшие под атласной оболочкой. Жемчуг недосягаем. Как мечта. Как чудо. Недосягаем. Всегда.
     Но человек посягал на него. Всегда.
     Еще за четыре тысячи лет до Рождества Христова человек собирал, хранил и высоко ценил эти мерцающие чудесные капли из моря. Рожденные громом, зачатые туманом, оплодотворенные лунным светом, слезы богов... Все объяснения происхождения жемчуга меркли перед необыкновенной таинственностью самих жемчужин.
     Будь то варвар или цивилизованный человек, дикарь или эстет, никто не устоял перед очарованием жемчуга. Он не требовал ни обработки, ни резки, ни полировки, его считали воплощением всей гаммы человеческих чувств, от низменных до самых возвышенных. Им украшали алтари Венеры и гробницы святых, его носили короли, священники, императоры, султаны и чародеи. Жемчуг был символом абсолютной власти.
     Тот, кто владел жемчугом, обладал магической силой. Магия, волшебство, исходящие от мерцающих жемчужин, лежавших на столе, казалось, наполняли все помещение.
     Среди этого великолепия любое чудо представлялось возможным...
     Человек, проникший в эллинг, медленно двигался мимо лотков с девственно-белыми и переливчато-черными жемчужинами южного моря, которые опытные сортировщики безошибочно отбирали по размеру, цвету и совершенству формы.
     Однако ничто на столах его не заинтересовало. В течение двух лет он из каждого сбора тщательно выбирал только лучшее. Ибо если человек приносит жертву Богу или дьяволу, то это должен быть лучший дар.
     Он приблизился к стальным дверям в конце эллинга, не обращая внимания на шелест плотной резины, скользящей по кафельному полу, как идущий человек не обращает внимания на звук своих шагов.
     Вторые двери тоже были закрыты секретным замком. И не мудрено: за их сталью хранилось сокровище, не сравнимое ни с каким другим на земле. Он распахнул открывшуюся дверь. В сводчатой комнате перед ним стояли запертые шкафчики, где находились лотки с жемчугом высшего качества, собранным в разное время.
     Каждый шкафчик был оснащен механическим сейфовым замком с массивной стальной ручкой, поскольку условия тропического климата не выдерживало никакое электронное оборудование, а тут лежало такое богатство, которое сделало бы алчным даже святого. Он знал, что в помещении никого нет, однако все же оглянулся. Теперь предстояло самое трудное. Общеизвестно, что он не может встать на ноги без посторонней помощи, следовательно, ему не дотянуться до верхних ящичков, поэтому каждый искал его тайник, ориентируясь на уровень головы сидящего человека.
     С жестокой улыбкой он снова протер ладони и вытянулся, ухватившись за самую высокую ручку, до какой смог достать. Пусть ноги у него не толще черенка лопаты, зато руки и плечи с развитой мускулатурой.
     Подтягиваясь то на левой, то на правой руке, он поднимал свое тело по десятифутовой стене запирающихся шкафчиков. Один раз вспотевшая ладонь соскользнула, и, прежде чем он снова ухватился за ручку, необычное кольцо из нержавеющей стали, которое он носил на указательном пальце, оцарапало поверхность. Впрочем, новая царапина не отличалась от множества других таких же, безмолвных свидетелей его бесчисленных подъемов к личным сокровищам.
     Тяжело дыша, он набрал правой рукой код замка, потом несколько изменил положение тела, перенеся вес на обе руки, и с силой дунул.
     Толстая стальная панель медленно отошла, и за нею оказался ряд ящичков, врезанных прямо в стену.
     Он сунул заостренную грань кольца в отверстие левого ящика, повернул и потянул на себя.
     Тут он впервые заколебался, чтобы побороть сомнения, еще раз оглянулся. Удостоверившись, что никого нет, вытащил длинный плоский футляр и с благоговением открыл его.
     На фоне бархата цвета утренней зари мерцала "Черная троица".
     Хотя он уже много раз видел это тройное ожерелье, сердце у него сжалось, а дыхание участилось. Живые, девственные, естественные, как в тот день, когда он вынимал их из прохладных, скользких чрев раковин, жемчужины не имели себе равных. Каждая рождена особым видом моллюсков "Жемчужной бухты", каждая неповторима, а сходство с черным опалом делало тройное ожерелье безумно дорогим. Однако "Черная троица" была ценна сама по себе. Нитки разной длины, но собраны из одинакового по размеру жемчуга. Самая короткая - из двенадцатимиллиметровых жемчужин, средняя - из четырнадцатимиллиметровых, а третья, самая длинная, - из несравненных шестнадцатимиллиметровых. Все без единого дефекта, все округлой формы. Кроме того, цвет каждой жемчужины отличался от других неуловимым оттенком, что неизмеримо увеличивало ценность ожерелья.
     Тем не менее не богатство побудило человека ползти вверх по стене. И не красота. Словно одержимый средневековый алхимик или раскаивающийся грешник, он верил в чудо, такое невыразимое и мучительно желанное.
     Открывая ящик за ящиком, он разглядывал сияющие черные жемчужины, томящиеся в стальном плену, и сравнивал их с "Черной троицей".
     В последнем ящике лежали уникальные полночно-темные и радужные дары "Жемчужной бухты". Нахмурившись, он переводил взгляд с них на "Черную троицу". Да, жемчуг из последних сборов не мог сравниться с отобранным ранее. Ни одна из новых жемчужин не достойна занять место на тройной нити ожерелья. Внезапно его охватила неприятная дрожь. "Черная троица" была совершенна, он - нет.
     Достоин ли он созерцать подобное совершенство? Нет! Только она может и должна услаждать им свои прекрасные глаза. Черт ее возьми за ее сильные ноги и необыкновенные глаза.
     Семь лет он нуждался в ней почти так же сильно, как ненавидел.
     Добывал для нее все новый жемчуг и в отчаянном бессилии смотрел, как ее нечестивые пальцы перебирают его тайные упования.
     Снаружи неистовствовала буря. С невинной жестокостью дикого зверя, с океаном теплой воды вместо чрева шторм бился о стены эллинга. Лампы тускнели, потом ярко вспыхивали, снова угасали. Для разрушительных штормов, знаменующих начало сезона дождей, еще рано, однако кладбище в Бруме пополнялось все новыми жертвами стихии, погибшими во время поисков морских сокровищ. Наконец лампы совсем погасли, лопасти вентиляторов неумолимо сбавляли обороты, умер глаз сигнализации над входной дверью, отключились приборы. Значит, никто уже не смог бы попасть в эллинг.
     Но прежде чем дождь застучал по металлической крыше, он услышал скрежет металла о металл. Это резец терзает петли стальной двери. Он был уверен, потому что и сам бы поступил таким же образом.
     Кто-то пытался добраться до "Черной троицы".
     Он быстро положил футляр с ожерельем на место и закрыл ящички с менее достойными, но столь же бесценными радужными жемчужинами. Правда, не слишком аккуратно обошелся с последним ящиком, и восхитительные горошины разлетелись во все стороны. Не было времени собирать их, поэтому он сполз на пол, раскрыл ящики на более низком уровне и начал раскидывать жемчужины, оставив шкафчики открытыми. Пусть тот, кто сейчас ворвется в эллинг, думает, что легендарные сокровища "Жемчужной бухты" сиротливо лежат у него под ногами.
     Потом он схватил осколок раковины, затаился в самой глубокой темноте и сжал в руке импровизированное оружие длиной с ладонь. Теперь ему, инвалиду в кресле, оставалось только ждать.
     Он ждал.

Глава 1

Сиэтл
Ноябрь

     Арчер Донован приучил себя не удивляться, ибо еще на прежней работе убедился, насколько часто удивленные люди внезапно заканчивали свой век.
     Тем не менее великолепие черной жемчужной слезы, которую протягивал ему Тэдди Ямагата, привело его в изумление. Он не видел этого уникума целых семь лет.
     Тогда жемчужину сжимал в руке умирающий человек. Почти мертвый. Его сводный брат, которого Арчер вытащил из переделки во время мятежа и, рискуя жизнью, доставил в госпиталь, относительно безопасное место.
     Очень давно. В чужой стране.
     Слава Богу.
     С тех пор он сделал все возможное, чтобы похоронить ту часть своего прошлого, но даже спустя годы изредка попадался в западню памяти: его прежняя тайная жизнь имела отвратительную привычку вклиниваться в жизнь настоящую. Вот и сейчас прошлое мерцало на ладони крупнейшего гавайского собирателя и продавца жемчуга.
     Тэдди прилетел в Сиэтл с чемоданом жемчуга, дабы показать Арчеру. Там была и эта черная жемчужина.
     - Необычный цвет, - равнодушно заметил Арчер.
     Тэдди изучал выражение лица своего бывшего конкурента по жемчужному бизнесу, уникального клиента и постоянного надежного ценителя. Однако если Арчера и заинтересовала черная жемчужина в форме слезы, внешне он никак этого не выказал. С таким выражением он мог бы смотреть на фотографию внуков Тэдди.
     - Вы, должно быть, отлично играете в покер, - сказал Ямагата.
     - А разве мы играем в покер?
     - Просто вы на удивление владеете своей мимикой. Или это густая поросль успешно скрывает ваши эмоции.
     Арчер рассеянно провел рукой по щеке. Он перестал бриться несколько месяцев назад, причем по загадочной даже для него самого причине. Однажды утром он взял бритву, и она вдруг странным образом навела его на мысль об испанской инквизиции. Он тут же выбросил лезвие и с тех пор не брился. Конечно, это могло иметь отношение к его работе на Соединенные Штаты.
     Теперь в бороде, как и в черных жестких волосах, пробивалась седина.
     Но мертвые не имеют возраста.
     - Вам будет жарковато на Таити, - сказал