ила предотвращать беду. Он чувствовал лишь холод и неудобство.
     Корд отдал бы все на свете, чтобы Рейн не вышла завтра на дистанцию.
     - Независимо ни от чего, - сказал он спокойно, - я бы все равно хотел защитить тебя. Ты такая красивая, такая живая, словно огонь, горящий в мире вечной зимы.
     На ее глаза навернулись слезы. Она взяла его за руку, потрясенная напряженностью, которая чувствовалась под его внешним спокойствием.
     Корд на секунду прикрыл глаза. Где найти такие слова, чтобы достучаться до сердца Рейн? Никогда еще он не был столь беспомощным.
     - Я знаю, что такое жить на пределе, - произнес он наконец, - бесконечно проверяя себя и выясняя, то ли ты делаешь, пока окончательно не уверишься в себе.
     Рейн жадно внимала словам Корда, узнавая в нем родственную душу.
     - Но приходит время... - медленно продолжал он, - когда старые испытания уже не учат ничему новому. Ты понимаешь, о чем я? - Он в упор взглянул на Рейн.
     Она погладила его по щеке.
     - Я должна ехать завтра. Если бы это касалось только меня, я могла бы колебаться, - проговорила Рейн. - Из-за тебя, Корд. Но это касается не только нас с тобой.
     Он закрыл глаза, принимая то, чего не мог изменить, и нежно поцеловал ее ладонь.
     - Я знаю. Бог не оставит нас.
     Корд чувствовал себя пойманным в ловушку, которая неизбежно разлучала его со всем, что он когда-либо хотел заполучить.
     Теперь это была Рейн.

***

     Рейн сидела в маленькой столовой "дома на колесах", потягивая белое бургундское вино. Она взяла с тарелки лист зеленого салата и съела, похрустывая, а потом облизала кончики пальцев.
     - Вот чем хорош этот ресторан, - сказала она.
     - Чем? - спросил Корд.
     - Можно есть руками и не беспокоиться о приличиях.
     Он улыбнулся и потянулся через стол к ее руке.
     - Разреши мне это сделать.
     - Что? - лениво поинтересовалась она.
     - Облизать твои пальцы.
     Она жарко вспыхнула, вспомнив томительные ласки Корда.
     - Я похожа на какой-нибудь десерт?
     - Ты? - осведомился он низким бархатным голосом и провел пальцем по ее шее, затем ловко спустился в ложбинку между грудями. - Ты не похожа на землянику, которая только и ждет, чтобы ее опустили в шоколад. Скорее ты напоминаешь мне мороженое с фруктами и ванилью.
     Только намного лучше... Интересно, как бы ты выглядела, если бы всю тебя обмазать шоколадом?
     Ее дыхание стало тяжелым, а затвердевшие соски натянули мягкую синюю футболку.
     Корд видел все это и пытался совладать с собой. Ему хотелось соскользнуть со стула, встать перед ней на колени и обожествлять ее пленительное тело страстными ласками.
     - Мы проверили Дева и поели в соответствии с указаниями диетолога, - сказал он. - Ты должна придерживаться всех остальных правил перед соревнованием?
     - Каких, например?
     - Спать в одиночестве.
     Она улыбнулась.
     - Не обязательно.
     - Слава Богу, - вырвалось у Корда. - Сегодня вечером мне трудно справиться с желанием. Особенно зная, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя.
     Рейн перехватила его напряженный взгляд. Мысль о том, что завтра она выйдет на ту кошмарную дистанцию, пугала его. Два ужасных видения не давали ему покоя.
     Первое - Рейн упала возле одного из препятствий, которое оказалось не по силам даже Деву. Второе - пуля убийцы нашла запасную мишень, поскольку первая, главная, оказалась недоступной... Рейн лежит неподвижно - жертва необъявленной войны, истекающая кровью, охваченная безмолвием смерти.
     Глядя на мрачное выражение лица Корда, девушка почувствовала, как по спине побежал холодок.
     - Я - не единственная причина для того, чтобы нервничать? - прошептала она. - Ведь есть еще "Дельта/Синий свет"?
     Он едва заметно улыбнулся.
     - Не бери в голову. У тебя немало поводов для волнения.
     - Может, мне сказать папе, чтобы он не приезжал на дистанцию?
     - Слишком поздно. Нет, я не обвиняю Блю, который решил посмотреть на свою Малышку. Будь ты моей, я бы обязательно посмотрел на тебя завтра, даже если бы мне пришлось спуститься в ад.
     Обхватив ее лицо ладонями, он принялся покусывать, лизать, пробовать на вкус ее губы, обещая невиданное блаженство. Когда он нехотя оторвался от нее, она прошептала его имя.
     - Сперва в душ, - непреклонно заявил он, выбирая соломинки из ее волос. - Я должен позвонить.
     - Ты за это заплатишь, - пообещала она хриплым голосом.
     - За что? - невинным тоном спросил Корд.
     - Раздразнил меня, а потом отправляешь под холодный душ.
     - На левой ручке крана есть буква "г".
     Пробормотав какое-то ругательство, Рейн пошла в дую, раздеваясь на ходу.
     Корд наблюдал; как она изящно сбрасывает одежду, и каждое движение Рейн отзывалось в нем острой болью, словно лезвие ножа впивалось в тело. Чертыхаясь, он отвернулся, чтобы позвонить.
     Рейн подняла волосы вверх и надела шапочку для душа Она вошла в кабинку, включила воду и потянулась за мылом В тот же миг дверь душевой открылась и вошел Корд.
     Он был совершенно голый и возбужденный.
     Рейн чуть с ума не сошла от желания. Сейчас его глаза были серебристо-дымчатые, голубоватые. Каждая клеточка его мускулистого тела пылала страстью.
     - Ты уже позвонил? - Ее голос был хриплым от вожделения.
     - Он на рыбалке.

Глава 19

     Улыбаясь, Корд провел рукой по шее Рейн и по плечам, потом скользнул вниз, к талии, и обвил ее. Она тихо застонала. Он наблюдал, как она реагирует на его прикосновения, чувствовал шелковистую упругость ее грудей и твердость торчащих сосков.
     - Я хотел этого с тех пор, как мыл тебе голову, - сказал он низким голосом. - Какого черта я так долго ждал?
     У Рейн запульсировало внизу живота.
     - Мне пришлось играть в твою глупую игру. Почему ты так долго ждал?
     - По глупости. - Он подтолкнул ее к потоку воды и стал смотреть, как струйки скатываются с соблазнительного тела.
     Она засмеялась, потом хрипло простонала от неожиданности и желания, когда он нагнулся и принялся лизать ее стройную теплую шею. Нежно лаская Рейн, Корд отгонял кошмарные видения ее смерти... Рейн ранена, она умирает, а он слишком далеко, чтобы ей помочь.
     Он раскинул руки и прижал ее к своему изголодавшемуся телу, пытаясь слиться с ней сейчас, потому что завтра принесет с собой кровь и смерть.
     Корд крепко сжимал ее в своих объятиях, а теплая вода омывала обоих. Он медленно скользил по ее телу, пока не встал перед ней на колени. Его язык нырнул в ямку пупка, а руки обхватили бедра.
     Она шумно вздохнула. Корд наклонил голову и, отыскав средоточие ее женственности, припал к нему с невероятной нежностью.
     - Корд... - От возбуждения у Рейн подкосились ноги.
     - Все в порядке, моя радость. - Он поднял голову и посмотрел на нее. - Все хорошо.
     И, быстро встав на ноги, выключил воду, вышел из душа и снова появился с мягким полотенцем. Он принялся медленно и осторожно вытирать ее.
     Рейн наблюдала за его голодными глазами, очень жалея, что она столь неопытна, чтобы дать ему понять, как он удивил ее.
     - Корд... - прохрипела она и осеклась.
     Он не дал ей говорить, приложив пальцы к ее губам.
     Сняв шапочку, Рейн закрыла глаза и уткнулась лбом ему в грудь. Пальцы запутались в черных кудряшках, они казались и грубыми, и необычайно шелковистыми на ощупь.
     Затем легонько погладили его соски.
     С минуту он стоял спокойно, потом вздрогнул и снова принялся вытирать ее. Закончив, он понес Рейн на кровать и положил на простыни.
     - Перевернись, - попросил он, - я разотру тебе плечи.
     - Я не думала... - тихо сказала она. - Ты меня удивил.
     - Прости.
     Он склонялся над ней, желая ее и опасаясь, что боль снова пронзит его тело.
     Рейн запустила руки во влажные волосы Корда, потом потянула его голову вниз, к себе. Он осторожно отстранился и положил ей руки на живот.
     Аромат свежести заполнил комнату, когда он налил лосьона себе на ладонь. Долго, в полной тишине его руки, нежные и очень сильные, массировали ей спину. Когда Рейн совершенно расслабилась, прикосновения его рук казались почти незаметными.
     - Ты не знаешь, какая ты красивая, - приговаривал Корд своим чарующим голосом. - Поэты веками неустанно твердят о лепестках цветов, о сливках и о персиках, - произнес он. - В общем, это красиво, я согласен.., но мне хочется спросить: прикасался ли какой-нибудь поэт к такой женщине, как ты? Чувствовал ли он такую силу и огонь? А такую нежность? - Его длинные пальцы скользили по ее ягодицам. - Боже, ты такая сладкая, - бормотал он, скользнув поглубже, - и эта сладость существует для того, чтобы привязать мужчину навсегда.
     Тяжело дыша, Рейн готова была перевернуться, но Корд разрешил ей лечь только на бок. Он прижался к ее спине грудью, просунул ногу между ее ногами и стал медленно ласкать ее.
     - Ты не хрупкий лепесток, готовый опасть от прикосновения. - Его голос сводил ее с ума. - И уж конечно, не персик, который можно очистить, съесть и забыть.
     Прерывисто дыша, он покусывал ее шею, плечо, руку, чувствуя жаркий огонь Рейн. Он осторожно прижался к ней бедрами, показывая силу собственного голода, и насладился страстной силой ее ответа.
     Когда Рейн снова повернулась к нему, он накрыл ее собой, нашел ее соски и начал сладострастно посасывать их, пока она не закричала от вожделения.
     - И ты не кувшин со сливками. - Он погрузил язык в ямку пупка. - Ты горячая и сладкая. Мне нравится твой вкус, Рейн. Я.., не могу без тебя. Не отказывайся от меня.
     В эту минуту она не отказалась бы от него ни за что на свете. Его язык скользнул ниже и проник в ее влажное, горячее лоно.
     Корд шептал слова любви, успокаивал и разжигал ее.
     Рейн выгибалась ему навстречу, изнемогала под бременем этих неистовых ласк. Она гибла в любовном огне и приветствовала эту гибель и этот радостный плен. Она безудержно отдавалась ему, словно стремясь наверстать все свои одинокие ночи... Волны экстаза сотрясали ее, пока их крики не слились в стон страсти.
     Корд упивался каждым мигом близости.
     Рейн открыла глаза. Они были еще подернуты пеленой страсти.
     Гортанно застонав, Рейн обняла Корда и теснее прижала к себе.
     Он быстро задвигался в ней и, подгоняемый ее криками и стонами, извергся мощной струей. Он был во власти одного лишь желания - доставить удовольствие Рейн и потому щедро дарил ей себя.
     Рейн медленно пришла в себя. В ней росло что-то новое, неизбежное.., любовь. Она должна приютить его в своем доме, который он так долго и так хорошо охранял Она должна отдать ему все тепло, которое он потратил, защищая чужую жизнь и не заботясь о своей собственной - Корд...
     Он скатился с нее и потянул ее за собой.
     - Спи, родная, - пробормотал он и поцеловал ее. - Завтра у тебя трудный день.
     Завтра, решила Рейн, после того как она проедет свою дистанцию, она скажет ему все.
     - Верно, - согласилась она.
     Она положила голову на плечо Корда и заснула.
     Корд лежал с открытыми глазами, слушая глубокое дыхание Рейн. Он не хотел терять даже минуты на сон, он хотел быть с ней Он не собирался закрывать глаза и видеть Рейн поверженной, мертвой.
     Как жаль, что она не занялась фигурным катанием, стрельбой, плаванием или чистой выездкой! Но он искренне восхищался ее храбростью и мастерством, ее грацией и увлеченностью. Он не стал бы заставлять ее изменить пристрастия, если бы это было в его власти.
     Она ведь тоже не просила его заняться чем-то другим, хотя он знал, что его работа похожа на зимнюю, длинную, темную и холодную ночь. Он читал это в глазах Рейн.
     Он сам часто думал об этом.
     Он хотел сказать ей, что все в порядке, он решил отойти от дел совершенно, полностью, навсегда. Но сначала.., сначала надо разобраться с Барракудой. Корд не знал, сколько времени придется ловить террориста в неспокойных международных водах. Он знал лишь одно: это должно быть сделано.
     Сейчас, этой ночью, Корд знал, что он ничего не может изменить. Поэтому он обнял Рейн, поцеловал ее и помолился, чтобы завтра никогда не наступило.
     Но оно наступит, конечно. Завтра.
     Стоял жаркий день. Дев лениво двинулся вперед, а она застыла подле Корд держал жеребца под уздцы, в то время как жеребец тянул, фыркал и жевал уздечку, Дев хотел, чтобы ему наконец разрешили бежать.
     - Ты следующая. - Голос капитана Джона был резкий, но спокойный.
     Она повернулась к Корду, внезапно желая почувствовать еще раз, как его руки обнимают ее Он привлек ее к себе, крепко поцеловал и вложил ей в руку золотую монету. Она посмотрела на незнакомый шрифт и на изящную иностранку на аверсе монеты.
     - Госпожа Удача. - Он прижал ее пальцы к золоту. - Она вытащила меня из нескольких неприятных ситуаций. Разреши ей поехать с тобой.
     - Пора, - скомандовал капитан Джон.
     Рейн затолкала монету поглубже в карман. Корд помог ей сесть и подержал танцующего жеребца. Она взяла уздечку, проверила часы на запястье, перчатки для верховой езды и стала ждать, когда назовут ее имя. Каждый наездник выезжал на дистанцию один, получая фору во времени.
     - Готова, - сказала Рейн.
     Скрывая свою нервозность под напускным спокойствием, она ждала очереди. Она не видела толпу, беснующуюся у старта, не видела зрителей, собравшихся отдельными группами в разных точках дистанции. Она сосредоточилась на предстоящем испытании.
     Корд смотрел на Рейн так, словно хотел запомнить ее навсегда. Внезапно она повернулась и окинула его таким же взглядом. Он мимолетно прикоснулся к ее руке.
     - Ворота, - коротко бросил капитан Джон.
     Она поехала к стартовым воротам, крепко держа жеребца, и стала ждать, когда можно выйти на дистанцию. В этот миг олимпийский хронометрист объявил ее имя, она ударила кулаком по собственному секундомеру и пустила Дева в легкий галоп.
     Первые несколько миль Дев сражался с уздечкой, требуя пустить его быстрее каждым мускулом огромного тела.
     Она продолжала держать Дева в легком галопе, потом в аллюре на поворотах, ведущих к открытому пространству отрезка А.
     - Полегче, Дев, - то и дело бормотала Рейн. Она посмотрела на часы и поняла, что успевает. - Не борись со мной, мальчик. Настоящая работа еще не началась, так что побереги наши с тобой силы.
     После первых четырех миль Дев перешел на легкий галопирующий аллюр уже более спокойно. Холмы, тень, повороты, грязная дорога и узкая тропа - Дев преодолевал все это одинаково непринужденно, несмотря на свой вес, 165 фунтов, и вес наездника.
     Дев влетел в ворота в конце отрезка А. Тридцать секунд. Счет 0, никаких штрафных.
     Рейн снова установила секундомер, поскольку она увеличила скорость Дева. Он разогрет, бежит свободно, готов ко всему. Его ожидал стипль-чез, две с половиной мили галопом и прыжки. Люди толпились возле препятствий для прыжков, поскольку это самое захватывающее зрелище в троеборье. Солидные препятствия и массивные лошади. Чистый прыжок или суровое падение.
     Рейн проверила часы, ослабила узду и подалась вперед. В один миг Дев перешел от легкого галопа в настоящий галоп. Когда он увидел первое препятствие, его уши встали. Он закусил удила, проверяя наездника, и принял все без суеты.
     - Хорошо, мальчик. Вперед!
     Прянув ушами, вырывая копытами большие комья земли, Дев перемахнул через первый забор с такой мощью. что толпа восхищенно ахнула.
     Рейн не слышала ничего, но часы у нее в голове тикали.
     Краешком глаза она заметила официальных лиц и медиков в стороне от препятствия, но это был лишь один миг. Сейчас для нее были Вижны только дистанция и Дев. Она сидела так, что ее вес позволял Деву спокойно галопировать.
     Капитан Джон предупредил Рейн об одном прыжке.
     Несмотря на невинный внешний вид, препятствие повергло на землю нескольких наездников. Это очень хитрая комбинация.
     Лошадям не, следует прыгать через стену кустов, а надо проскочить сквозь над последние несколько футов. Если лошадь пробовала перемахнуть через всю зеленую изгородь, прыжок получался слишком высоким и коротким. В результате - неуклюжее приземление в воде с другой, стороны. Или падение. А шлепок в грязь - опасное дело.
     Дев понятия не имел, что его ждет впереди. Но Рейн знала. Этот прыжок - настоящее испытание доверия лошади к наезднику. Дев должен подчиниться наезднику и прыгнуть по команде, потому что только наездник знает о водном препятствии за кустами. Если Дев сделал бы по-своему - прыгнул слишком рано, желая перескочить через все кусты, им бы очень повезло, окажись они на нужной стороне.
     Поскольку они приблизились к препятствию, Рейн собралась, подавая Деву множество понятных сигналов. Она чувствовала готовность Дева прыгнуть, но нет, не сейчас, слишком рано, малыш.
     - Спокойно, Дев, - Сказала она, направляя жеребца быстрым галопом. - Пошел!
     Дев прыгнул через кусты, но не перемахнул через них полностью - ему не разрешила хозяйка, а он так хотел!
     Обломки веточек разлетелись под ударом его широкой груди.
     Вода не доходила ему до живота. Он приземлился чисто на дальней стороне и пустился дальше под дикий рев восхищенной толпы.
     Рейн проверила время, не обращая ни малейшего внимания на то, что творилось за пределами дистанции.
     - Красиво, - похвалила она Дева, прикидывая, что осталось сделать и примерно сколько времени это займет.
     Прижав одно ухо, чтобы послушать похвалы, а другое навострив, Дев легко бежал к следующему препятствию.
     Он перепрыгнул через забор и мягко приземлился.
     - Ты просто рожден для этого, правда? - спросила Рейн, радостно смеясь.
     Ее охватил восторг, поскольку Дев ловко преодолевал препятствия одно за другим.
     Оставшиеся прыжки он проделал так же лихо. Когда он прошел мимо постов, где засекалось время в конце отрезка стипль-чеза, его шкура потемнела от пота, он тяжело дышал. На табло высветилось: 0 штрафных, 20 баллов за то, что уложились вовремя.
     Рейн почувствовала радость, но она быстро сосредоточилась на том, чтобы уберечь Дева на втором отрезке полевых испытаний. Несмотря на то что они только что закончили бег с препятствиями, жеребец противился переходу на легкий галоп. Но Рейн не отпустила уздечку ни на дюйм. Она собиралась использовать каждую секунду для отрезка С.
     Преодолев две мили. Дев обрел второе дыхание. Он бежал легко, ритмично и, казалось, мог бежать вот так, легким галопом, до самой ночи. Но Рейн знала, что это не так. Дистанция уже отняла много сил у жеребца. Рейн то и дело сверялась с секундомером, давая Деву отдохнуть при каждом удобном случае.
     Несмотря на это. Дев приблизился к концу отрезка С, тяжело дыша. Пена выступила на плечах и боках, но темп все еще был хорош. Дев утомился, но не испытывал истощения.
     Это произойдет на последнем отрезке, на кроссе. Рейн знала это, но сам жеребец этого не подозревал.
     Хронометрист назвал ее время в конце отрезка С. Капитан Джон и Корд быстро зашагали вперед. Корд раздевался на ходу и вел Дева, в то время как капитан Джон и Рейн быстро мыли нижнюю часть тела жеребца.
     Обычно, пока команда конюхов занималась лошадью, а наездник отдыхал, капитан Джон описывал состояние дистанции, которую предстояло пройти, - где грязь, после того как по ней прошли лошади, где сухая почва, какое препятствие больше всего способно ввести в заблуждение наездников. Но с Девом так просто не справиться, он мало кому доверяется. Поэтому Корд держал беспокойного жеребца, а капитан Джон рассказывал и работал; Рейн слушала и тоже работала.
     - У французов четыре отказа и падение на отрезке кросса, - кратко изложил капитан. - Одно препятствие кровавее другого. У нас два отказа.
     - Дев никогда не отказывается, - сказала Рейн и вытерла губкой морду жеребца. Это было для него все равно как питье, которое он получит не раньше чем закончится дистанция.
     Капитан Джон хмыкнул:
     - Отказ обходится дешевле, чем падение.
     Рейн прикусила губу. Она опасалась вылететь из седла после ошеломительных прыжков Дева. Самое большое д