ая бешеные толчки крови, Калеб мысленно приводил множество аргументов, в силу которых он не должен позволить своей руке лечь на девичью грудь, приласкать соски и выяснить, так ли они ведут себя под мужской рукой, как под струями холодного дождя. Но в этом маленьком, совершенно особом мирке под одеялами все аргументы казались зыбкими и недостаточно убедительными.
     "Спокойно, старина, - скомандовал себе Калеб. - Она может быть замужем. И даже если это не так, она одинокая женщина в этой суровой пустынной стране. Я не хочу, чтобы она потом говорила, будто я воспользовался случаем. Если она хочет меня, пусть посмотрит мне в глаза и скажет об этом".
     Чтобы его тело не могло одержать верха над доводами разума, Калеб вылез из соблазнительного, пахнущего розами гнездышка. Виллоу что-то пробормотала во сне и пошевелилась в поисках ускользающего тепла.
     - Вставайте, - произнес Калеб, натягивая ботинки и притопывая ногой. - Здесь вам не шикарный отель... Если хотите завтракать, надо приложить руки.
     Карие глаза раскрылись и некоторое время смотрели на него из-под густых, цвета янтаря, длинных ресниц. Она зевнула, выгнув розовый язычок, как это делает котенок, затем вздохнула и взмахнула ресницами.
     - Вот что, южная леди. Когда я разведаю обстановку и вернусь, нужно, чтобы были готовы дрова и налита вода. Возможно, ваши лошади нуждаются в уходе. Если в вашем пузатом саквояже не найдется скребницы, можете взять ее в моей багажной сумке.
     - Доброго утра и успеха вам.
     Виллоу подождала, пока Калеб скроется из виду, вылезла из-под одеял, оделась и стала раскладывать костер. Обретенная свобода в движениях поражала и восхищала ее.
     Воздух был теплым, лишь изредка налетал легкий ветерок. В ивняке пели невидимые птицы, смолкшие, когда девушка подошла к ручью. Над головой плыли облака, некоторые из них имели свинцовый оттенок.
     "Бог даст, этой ночью не будет дождя", - подумала Виллоу. Ответом ей был шелест потревоженных ветром листьев. Вздохнув, она углубилась в заросли, где и обнаружила недостаток своей новой одежды. В отличие от панталон, рейтузы и брюки были сшиты в промежности. Для женщин это создавало определенные трудности. Ей надо было стаскивать с себя все, что на ней надето. Недовольно ворча, Виллоу стала разоблачаться под порывами неуемного ветра.
     Она вернулась в лагерь, все еще продолжая сетовать на несоответствие мужской одежды ее женской природе. Ей хотелось разжечь костер, но она не стала этого делать. Если бы Калеб хотел, чтобы она развела костер, он сказал бы об этом. Виллоу слишком много лет провела в страхе из-за того, что огонь дымом или треском выдаст ее присутствие.
     Виллоу занялась наведением порядка в лагере. Она вытряхнула и скатала одеяла, приготовила щепки для растопки, принесла свежей воды. Покончив с этим, она извлекла из сумки Калеба скребницу и направилась к лошадям. Дьюс и Трей встретили ее спокойно, поскольку теперь их не нервировало хлопанье длинных юбок, Измаил, как всегда, вел себя по-джентльменски. Виллоу скребла Пенни, небольшую гнедую кобылу, когда жеребец заржал и толкнул Виллоу в плечо. Лишь тогда она поняла, что в нескольких футах от нее стоит Калеб и наблюдает за ней немигающими золотистыми глазами.
     Внезапно Виллоу захотелось узнать, как находит ее Калеб в индейском костюме из оленьей кожи, с распущенными волосами, доходящими до бедер. Но если Калеб и заметил перемену в ее одежде, то ничего не сказал. Не пялил глаза он и на ее ноги, которые Виллоу никогда не демонстрировала мужчине в таком виде, как сейчас.
     - Мои лошади не доставили вам хлопот? - спросил Калеб, сомневаясь в том, что Виллоу рискнула к ним подойти.
     Убедившись, что Калеб не собирается обсуждать ее костюм, Виллоу бодрым голосом ответила:
     - Трей и Дьюс были исключительно вежливы, пока я их скребла. Оба по очереди подставляли мне ногу и не делали попыток наступить на меня, пока я чистила им копыта.
     Глаза Калеба раскрылись от удивления, когда он понял, что Виллоу полностью обиходила его лошадей. Это потрясло его не меньше, чем новый наряд Виллоу, который так подчеркивал женственность форм. Он стал склоняться к мысли, что это была плохая идея - одеть Виллоу в брюки. Конечно, ей так было удобнее, но каково ему!
     То же самое с рубашкой. Лиф облегал ее груди любовно и плотно, словно мужские ладони.
     - Грузовой фургон с большой скоростью двигается на юг, - после паузы сказал Калеб. - Ветер с запада. Маленький костерок никто в фургоне не заметит. Когда взойдет луна и с гор задует холодный ветер, нам не помешает фляга с кофе и ломоть хлеба в дорогу.
     На лице Виллоу вспыхнула улыбка.
     - А можем мы попить кофе сейчас?
     Уголки рта Калеба поднялись почти против его воли, и он произнес:
     - Я об этом просто мечтаю.
     Закончив заниматься лошадьми, Виллоу достала лифчик и панталоны и выстирала их в ручье кусочком мыла, найденным ею в своем багаже. Хорошо отжав, она развесила их на бревне возле костра в надежде, что тонкая материя быстро высохнет
     Калеб молча раскладывал мясо и жареные лепешки по тарелкам, сделанным из коры тополя. Виллоу налила кофе во флягу и принялась за еду. Когда она потянулась за лепешкой, Калеб вынул небольшой горшочек меда - это лакомство сунул в его сумку Вулф.
     - Боже мой, мед! - тихонько ахнула Виллоу. - Вы просто волшебник! А вы угостите меня этим чудом?
     - Ну разве я могу отказать, если вы так мило просите, - ответил Калеб, передавая ей горшочек.
     Виллоу улыбнулась, слегка хихикнула. Ответная улыбка Калеба излучала свет и тепло. На мгновение Виллоу показалось, что она снова дома - в том доме, который оставался только в памяти и мечтах. Ей вспомнился семейный очаг, довольные родители, ребячьи проказы братьев, безобидные шутки Мэта в ее адрес и его трогательная привязанность к младшей сестренке.
     Виллоу наклонила горшочек и полила лепешку медом. Густая золотистая жидкость светилась, словно солнечный свет. Прежде чем вонзить зубы в это лакомство, Виллоу слизнула тоненькую ниточку божественного нектара, свесившуюся с края лепешки. Это было бесподобно! Она издала стон наслаждения, даже не замечая того. Прошло по меньшей мере три года с тех пор, когда она последний раз вкушала этот дивный дар леса и солнца.
     Калеб следил за ней уголком глаза, пытаясь окончательно удостовериться в том, что все эти облизывания губ и восторги Виллоу - не специально разыгранное для него представление. Виллоу искренне наслаждалась вкусом меда, чувственно причмокивая губами, и это возбуждало Калеба не меньше, чем воспоминание о том моменте, когда он видел ее в полупрозрачном нижнем белье.
     Если бы Виллоу дразнила его, Калебу было бы нетрудно либо проигнорировать, либо принять ее заигрывания. Но она нисколько не играла, и это ставило его в невыгодное положение. Он хотел ее, а она его - нет.
     А если и хотела, то умела скрывать лучше любой другой женщины.
     "Может, она в самом деле жена Рено. Ведь не каждый же мужчина покупает жене кольцо.
     Только почему она краснеет при слове "муж", словно ребенок, которого поймали, когда он воровал из сада яблоки?"
     Ответ на это мог быть только один: Рено не был мужем Виллоу.
     Калеб рассеянно прикоснулся пальцами к медальону, который для большей безопасности хранил в кармане рядом с часами. Затем взглянул, высоко ли солнце. Светло будет еще около трех часов, если не начнется гроза. Правда, пока не было никаких признаков ее приближения. Можно ожидать кратковременных ливней, но не затяжного дождя предыдущей ночи.
     Калеб машинально достал медальон, открыл его и стал изучать портреты на обеих его сторонах. Из сказанного Виллоу следовало, что она знает родителей Рено не хуже, чем своих собственных. Калебу оставалось только показать ей медальон. Если она узнает портреты, значит, она жена Рено. Если не узнает - стало быть, нет. Будет определено раз и навсегда.
     "Покажи это ей. Выясни, доступна ли она.
     А что, если нет?"
     Вопрос полоснул Калеба, словно нож. Боль подтвердила, насколько желанна ему эта женщина с золотистыми волосами и звонким переливчатым смехом.
     "Не желай жены ближнего твоего".
     Это легко сказать. Впрочем, до того как Калеб встретил Виллоу, с этим у него проблем не было. Сейчас же он не был уверен в том, что может следовать букве, а тем более духу древнего закона.
     "То, чего ты не знаешь, не болит?
     Врешь, глупец. То, чего ты не знаешь, может..."
     - А это что? - спросила Виллоу, прервав нить размышлений Калеба.
     Он настолько резко повернулся, что Виллоу вздрогнула.
     - Простите, - быстро сказала она. - Я не хотела вас напугать.
     Калеб перевел взгляд с ясных карих глаз Виллоу на золотые овалы раскрытого медальона. На него смотрели дв т серьезных лица. Калеб небрежно повернул медальон таким образом, что Виллоу также могла их увидеть.
     - Это медальон, - сказал он, внимательно наблюдая за выражением ее лица.
     Виллоу наклонилась к Калебу и кончиками пальцев оперлась о его ладонь. Идя навстречу ее желанию, он сильнее повернул руку, позволяя ей лучше рассмотреть портреты.
     У мужчины было ничем не примечательное лицо, светлые глаза, темные волосы, усы и большие оттопыренные уши Столь же мало примечательно было лицо женщины, со светлыми глазами и опять же оттопыренными ушами Виллоу украдкой взглянула на Калеба, пытаясь определить, какое отношение к нему могла иметь эта пара. Ни в складках лица, ни в разрезе глаз, ни в изгибе губ, ни, тем более, в форме ушей у этих людей не было ничего общего с Калебом.
     Виллоу прокашлялась, подавила в себе готовый вырваться смешок и пробормотала:
     - Рыбак рыбака видит издалека.
     Уголок рта Калеба слегка приподнялся.
     - Да, я подумал о том же, когда впервые увидел эти два портрета
     - Значит, эти люди - не ваши родственники? - осторожно спросила она.
     - Я собираюсь спросить вас о том же.
     Виллоу подняла руки и убрала назад тяжелые волосы, открыв взору Калеба уши.
     - А как вы думаете?
     Калеб подумал лишь о том, чтобы легонько куснуть эти миниатюрные ушки, но вспомнил цель своих вопросов и сказал:
     - И не родственники мужа?
     Пытаясь скрыть предательский румянец на щеках, Виллоу отвернулась
     - У Мэта нормальные уши
     - Значит, это не его родители? - Калеб придал голосу некоторую игривость, словно желая поддразнить ее.
     Золотые волосы взлетели и рассыпались по плечам Виллоу, когда она энергично тряхнула головой.
     - Нет! Я никогда в жизни не видела этих людей.
     - Уверены в этом? - переспросил Калеб с ленивой улыбкой
     - Вы думаете, что можно забыть такие уши?
     Калеб негромко рассмеялся, приходя к мысли, что жизнь значительно лучше, чем казалось ему тогда, когда в нем проснулась страсть к женщине, которая, по его представлениям, была женой другого.
     - Нет, южная леди, я так не думаю... Такие дурацкие уши я видел только однажды, у одного знакомого мула.
     Виллоу была непонятна причина явного удовлетворения, которое слышалось в его голосе, тем не менее она разделяла его. Она негромко рассмеялась, довольная, что разговор о Мэте не принял опасного направления. И пока рука Калеба не накрыла ее руку, она не замечала, что ее пальцы все еще лежат на его ладони.
     Поняв это, Виллоу вздрогнула и попыталась отдернуть руку. Чувствуя ее настороженность, Калеб отпустил ее, слегка погладив ей пальцы. Теперь, когда он определил ее семейное положение, он принял решение начать продуманную кампанию соблазнения.
     Это может произойти не обязательно сегодня или завтра, но рано или поздно это произойдет. Сидевший в Калебе охотник был уверен в неизбежном успехе, как был уверен и в том, что найдет и убьет человека по имени Рено. Человека, который не был мужем Виллоу.
     - Лучше надевайте свои брюки, милочка, - сказал Калеб, вставая и одновременно помогая подняться Виллоу - Нам предстоит долгий и тяжелый переход, пока мы не скроемся от Слейтера и его банды.

6

     Горы отбрасывали густые длинные тени, когда Виллоу, стоя перед Измаилом, с некоторым сомнением разглядывала свое новое седло. У жеребца оно не вызвало возражений. Лишь движение его ноздрей говорило о том, что он заметил перемену. Он почуял новый запах.
     А вот Виллоу ощутила разницу, едва попытавшись поднять седло. Его неожиданный вес поразил ее, и она разжала руки. Калеб мгновенно подхватил седло и легко закинул на спину жеребца.
     - Прошу!
     Виллоу посмотрела на сплетенные руки в кожаных перчатках, услужливо подставленные в виде стремени. Светло-карие глаза Калеба смотрели на нее так пронзительно, что она невольно испытала смущение.
     - Можно, я попробую сесть сама? - спросила Виллоу, чувствуя неизвестно откуда взявшуюся хриплость в своем голосе.
     Черные брови приподнялись. Калеб пожал плечами и сделал шаг в сторону.
     - Как вам угодно.
     Виллоу ухватилась левой рукой за поводья и гриву, подняла левую ногу до уровня стремени, а правой рукой взялась за луку седла. На полпути вверх она остановилась, вспомнив, что правая нога должна пройти над крупом лошади, а не над лукой седла. Лишь своевременное направляющее движение руки Калеба не дало ей распластаться на седле в виде украшения.
     - Благодарю вас, - пробормотала Виллоу, устраиваясь в седле и все еще ощущая прикосновение руки Калеба к своим ягодицам.
     - Пожалуйста, - серьезно ответил Калеб.
     Он прятал улыбку, пока Виллоу пыталась вынуть левую ногу из стремени. Если Калеб и слышал, как участилось ее дыхание, когда он взялся за щиколотку и помог ей выпростать ногу, он не подал вида.
     - Пожалуй, я опущу стремя чуть пониже, - сказал он - Никогда не видел Джесси, но, надо думать, она малявка почище вас.
     Румянец выступил на щеках Виллоу.
     - Я не малявка, - пробормотала она.
     Улыбнувшись, Калеб бережно вынул правую ногу из стремени, опустил его пониже на два деления, хотя и знал, что достаточно было опустить на одно. Закончив, он вставил ногу в стремя так заботливо, что это вполне могло сойти за ласку.
     - Встаньте, голубушка.
     Виллоу повиновалась.
     Рука Калеба скользнула по коже седла, проверяя, достаточен ли зазор между сиденьем и наездницей Рука проходила, но с некоторым трудом.
     Почувствовав прикосновение к столь интимным местам, Виллоу вспыхнула, задохнулась и приподнялась на цыпочках
     - Калеб!..
     - Да-да, я вижу, - сказал он - Стремя нужно поднять на одно деление выше. Садитесь опять.
     Калеб не торопясь убрал руку и стал возиться со стременем, на сей раз поднимая его. Сейчас Виллоу могла видеть лишь поля его черной шляпы. Постепенно она приходила в себя, дыхание ее успокаивалось. Она пыталась забыть о странных ощущениях, испытанных ею, когда рука Калеба скользнула между ее ног.
     Однако забыть это было невозможно.
     - Встаньте снова.
     - Я уверена, теперь будет в самый раз, - в отчаянии сказала Виллоу.
     Тихий, дрожащий голос Виллоу действовал на Калеба не менее возбуждающе, чем тяжесть округлых теплых ягодиц, коснувшихся его ладони. Он хотел снова потрогать их, провести по ним ладонью, сжать Виллоу в объятиях
     Но она не просила его об этом. Напротив, она умоляла его этого не делать
     - Как вам будет угодно, милая леди, - сказал он, отворачиваясь. - Только не хнычьте потом, если набьете рубцы на вашей нежной попке из-за того, что стремена плохо подогнаны
     Прежде чем Виллоу собралась с ответом, Калеб одним махом взобрался на Дьюса и круто развернул его, заставив взвиться на задних ногах. Калеб и Виллоу ехали прямо на запад, по все сужающемуся ущелью. Уже совсем стемнело, когда они выехали из него. Дорогу освещала луна, Периодически появляясь из-за гонимых ветром туч
     По знакомым созвездиям, которые проглядывали в просветах облаков, Виллоу определила, что они двигались теперь на запад, а не на юг, как прежде, после того как выехали из Денвера. Она поднималась в стременах и вглядывалась вперед, тщетно пытаясь увидеть каменные бастионы, которые ей никогда раньше видеть не доводилось. Однако ночь и облака не давали такой возможности.
     Следуя за идущими впереди лошадьми, Измаил перешел на легкий галоп, когда Калеб свернул в лощину. Виллоу быстро приспособилась к новому аллюру. Ехать верхом было легче, особенно когда Измаил шел рысью или преодолевал склоны.
     Через несколько часов Виллоу окончательно освоилась в новом седле, словно ездила так всю жизнь. В одном отношении Калеб был прав: седло было значительно жестче прежнего.
     Внезапно из темноты появился мерин Калеба. Когда две лошади пошли рядом, Калеб приблизил губы так близко к лицу Виллоу, что ее опалило тепло его дыхания.
     - Из лощины потянуло дымком. Я пойду на разведку. Подержите Трея до моего возвращения. И не позволяйте Измаилу ржать, если он учует других лошадей.
     Передав ей поводья вьючных лошадей, Калеб растворился в темноте.
     Виллоу ждала возвращения Калеба со все возрастающим беспокойством. Минуты текли так медленно, как тает лед в холодный весенний день. И лишь когда она решила, что с ним что-то случилось, Калеб бесшумно возник рядом с ней. По его знаку она отъехала назад, удаляясь от встречи с какой-то опасностью впереди. Через сотню ярдов Калеб развернул своего мерина и поехал рядом с Виллоу.
     - Какая-то опасность? - спросила она еле слышно.
     Калеб притянул ее еще ближе и заговорил так тихо, что его невозможно было услыхать на расстоянии фута.
     - Два человека в грязной одежде, но с чистыми ружьями и быстрыми лошадьми... Похваляются, что они сделают с деньгами, когда продадут ваших чудо-коней.
     Они обсуждали также привязанность Виллоу к дамским седлам и вопрос о том, стоит ли ее переучивать. Впрочем, Калеб не упомянул об этом. От страстного желания пресечь эти раздумья его удержало лишь опасение, что выстрелы будут слышны далеко, а гарантии того, что поблизости нет Других бандитов, у него не было.
     - Они из банды Слейтера?
     - Вряд ли. Они с Севера. Слейтер - продукт южный. - С минуту Калеб прислушивался к ночным звукам, затем продолжил:
     - В нескольких сотнях ярдов отсюда есть другая лощина. Нам придется спешиться, чтобы наши силуэты не вырисовывались на фоне неба. Вы сможете идти в темноте пешком, не спотыкаясь на каждом шагу? И бесшумно, потому что нет ветра, который скрыл бы шум шагов?
     - Мне частенько приходилось пробираться мимо солдат, - сказала Виллоу. - Кроме одного случая, всякий раз успешно.
     Калеб на миг представил, как могли поступить солдаты с девушкой, попавшей им в лапы, и почувствовал холодную ярость. Не явился ли этот случай причиной того, что Виллоу ступила на скользкий путь? Ведь потерянную девственность не вернуть. После этого никто не может знать, сколько мужчин было у женщины, и многие дочери Евы пользуются этой ситуацией. В том числе и многие вдовы.
     Быстрым движением Калеб повесил дробовик дулом вниз на плечо Виллоу.
     - Дробовик заряжен, - предупредил он. - Стреляйте в любого, кто к вам приблизится. Вы меня слышите?
     Вздрогнув, Виллоу прошептала:
     - Да.
     Что-то бормоча себе под нос, Калеб проверил ружье, заодно убедившись в том, что оно вынимается из чехла без задержек. Он направил мерина к тому месту, которое темнело на фоне освещенной луной земли. Калеб перевел Дьюса на шаг и двигался, зорко вглядываясь вперед и держа руку наготове у пояса. За ним шли шесть остальных лошадей. Налетал порывами ветерок, однако эти легкие дуновения едва ли могли заглушить топот стольких копыт.
     "Это все равно, что пытаться среди ночи незаметно протащить зарю", - с раздражением подумал Калеб.
     Он бросил взгляд на небо. Облака не сгущались, свет луны был так же ярок. Неглубокий овраг, по которому они двигались, не был для всадников надежным укрытием.
     Калеб спешился и вынул автоматическое ружье. Держа в левой руке оружие, он бесшумно продвигался вперед. Дьюс следовал за ним без понуканий. Идущие в связке кобылы едва не наступали друг на друга и неизбежно производили больше шума, чем лошадь, идущая отдельно.
     Виллоу показалось, что м