, прикрыла глаза так надолго, что Рибе показалось, будто она уснула.
     - Ты именно то, что надо, Риба Фаррел. То самое. Благодарение Богу за это. Если хоть какой-то мужчина заслуживает счастья в жизни, так это Чанс.
     Ресницы Глори распахнулись, ясные зеленые озера сияли на утомленном лице.
     - Ты знаешь, что выходишь замуж за легенду?
     - Э-э-э... нет, - удивленно вскинулась Риба.
     - Чанс Уокер, человек, которому известно, где Господь запрятал все сокровища и где дьявол содержит самых страстных женщин. Чанс добыл больше денег из заброшенных и выработанных шахт, чем большинство старателей, проживи они хоть пятьдесят жизней. Несколько раз он нападал на настоящую богатую жилу, а уж просто счастливых находок и не перечесть. Так что мужчины выстраиваются в очередь, а за ними и женщины, надеясь, что он принесет им удачу. От женщин он берет, что хочет. Что же касается мужчин... - Глори пожала плечами. -...Чанс отыскал фантастические богатства для других, и все это за жалованье и небольшой процент от доходов.
     Проницательно взглянув на Рибу, она добавила:
     - Не пойми меня неправильно. Мой брат не глупец и не нищий. Просто он рожден с душой истинного старателя. Помешан на охоте за сокровищами. То, что ты еще не отыскал, мучит тебя, как невозможность поскрести там, где чешется. Старательская лихорадка кипит в крови хуже малярии.
     - Именно так Чанс и сказал. Однако от малярии не умирают, а в нормальном климате даже можно держать ее под контролем.
     - Хорошо, что ты станешь моей сестрой, Риба, - тепло рассмеялась Глори. - Ты обладаешь всем, чтобы мужчина, подобный Чансу, возвращался к тебе снова и снова. Пути Господа поистине неисповедимы. Кто бы мог подумать, что заброшенная турмалиновая шахта привела Чанса к единственной женщине, которую тот смог полюбить?
     - Значит, он рассказал тебе и о шахте? - еле заметно усмехнулась Риба.
     - Нечего тут было говорить, - фыркнула Глори. - Твоя тетка так обозлилась, когда Сильвия проиграла Чансу в покер свою половину шахты, что всякий и каждый в поселке слышал ее вопли. И уж кто не слышал ее, то уж твою кузину... Сильвия визжала, как баньши , особенно когда предложила вернуть свой проигрыш Чансу в постели, а тот послал ее куда подальше.
     Глори хмуро усмехнулась.
     - С тех пор как Чанс повзрослел, он стал чрезвычайно разборчивым в отношении женщин, чего никак не скажешь о Сильвии. Этой девице всегда было все равно, с кем спать.
     Но Риба, почти не слушая, очень осторожно поставила на столик кружку, отчаянно пытаясь скрыть, как потрясена словами Глори.
     ЧАНС ЗНАЛ О ЧАЙНА КУИН ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ВСТРЕТИЛ РИБУ.
     Осознание этой простой истины ударило Рибу словно взрывной волной огромной силы, совершенно уничтожив ее. Глори, ничего не заметив, снова зевнула, несмотря на выпитый кофе.
     - Господи, я просто на ногах не держусь. Видать, слишком стара, чтобы мотаться по миру, как спятивший кенгуру. Ты не очень расстроишься, если я все-таки, отправлюсь в отель и хорошенько высплюсь до возвращения Чанса?
     - Ты можешь отдохнуть здесь, - механически-вежливо отозвалась Риба, хотя в голове настойчиво билась лишь одна мысль: как пережить ужасную правду, мимоходом открытую Глори? Чанс все-таки хотел жениться на Рибе не ради ее самой, а ради Чайна Куин.
     - Спасибо, но все мои пожитки в отеле, - отказалась Глори, подавляя очередной зевок.
     - Я довезу тебя.
     - Тебе самой немного вздремнуть не помешает, - сказала Глори. - Вид у тебя тоже не очень, извини, конечно.
     - Да, - почти беззвучно согласилась Риба, - последнее время я почти не спала. - Сейчас вызову тебе такси.
     Позже Риба так и не смогла припомнить, о чем они с Глори говорили, пока не пришло такси. Еще долго, после того как за сестрой Чанса закрылась дверь, Риба стояла посреди гостиной, глядя на буйный серебристо-зеленый океан и пытаясь ни о чем не думать. Но потом все-таки осознала, что думать придется и тщательнее, чем когда-либо в жизни.
     Чанс владеет половиной Чайна Куин. Риба сказала Чансу, что никогда не продаст свою половину. Значит, единственный способ получить всю шахту - жениться на ней, Рибе.
     Следовательно, он так и поступит.
     И хотя Риба повторяла себе, что бесполезная, заброшенная турмалиновая шахта ничего не стоит, она вспомнила слова Глори. Чанс не раз извлекал сокровища из выработанных шахт. Легенда. Провел целую жизнь в поисках денег для других людей. Теперь его очередь.
     Как он говорил сам, ни одна жертва не будет слишком велика, если на карту ставятся огромные сокровища. Кроме того, брак - вещь непостоянная. Муж научил этому Рибу.
     Часть ее души безмолвно кричала, что этого просто не может быть, что Чанс никогда не поведет себя так нечестно. Другая часть - холодно, спокойно возражала. Достаточно вспомнить, с какой свирепой ревностью вел себя Чанс, стоило лишь упомянуть о Чайна Куин. Как человек с нечистой совестью? Возможно, как лживый, хладнокровный ублюдок?
     Думай. Думай. Сказал ли когда-нибудь Чанс хоть слово неправды? Говорил, что не знал, кого встретил в Долине Смерти, или что не знаком с кузиной Рибы и никогда не слышал о Чайна Куин? Ни разу. Он просто позволил ей верить во все это. Так что лжецом его трудно назвать. Но и от правды это чертовски далеко.
     Но всему должно быть объяснение. Что-то должно убедить Рибу в том, что она не была отчаянной, беэграничной дурой, когда влюбилась в человека настолько беспринципного и самоуверенного, авантюриста, которому было ничего не нужно от нее, кроме половины заброшенной шахты. Так что же все-таки убедит Рибу в том, что она сама достойна любви, независимо от того, владеет ли этой проклятой дырой в земле, называемой Чайна Куин.
     - ЧАНС...
     Риба не сообразила, что окликает Чанса по имени, до тех пор пока в комнате не раздался тоскливый вымученный звук ее собственного голоса. Вздрогнув, она постаралась взять себя в руки, несмотря на то, что истерзанные нервы почти ощутимо ныли. Какой смысл так распускаться? Должно найтись объяснение. Не может же она быть до такой степени идиоткой? Она стоит любви мужчины.
     Но что если Риба не права, если она действительно ничего не стоящая дура и не существует никаких объяснений...
     Риба отвернулась от окна и быстро подошла к телефону. Адвокат Джереми объяснит все, что необходимо знать. Он разрешил Рибе позвонить, если той понадобится совет. Ну что ж, она воспользуется этим разрешением.
     Когда адвокат подошел к телефону, Риба задала всего лишь один короткий вопрос, внимательно выслушала ответ и, извинившись, повесила трубку, как только тот стал, в свою очередь, задавать вопросы. Потом подошла к письменному столу и начала писать. Закончив, Риба подошла к вделанному в стену сейфу, вынула какой-то документ, положила в большой конверт вместе с исписанным листком бумаги и аккуратно, четко вывела на конверте имя Чанса.
     И только потом подошла к окну и долго стояла, глядя на бушующий океан, ожидая человека, ни разу не сказавшего, что любит ее.
     К тому времени, как вернулся Чанс, над водой расстилались сумерки, окутывая багровый свет мрачными серыми объятиями. Риба чувствовала себя этим светом - спокойным и недостижимым, таким же далеким, как синий остров, плавающий за свинцово-мутным горизонтом. Теперь она могла противостоять всему, сделать все, принять все. Другого выхода нет, разве что сломаться, а этого она не допустит.
     Входная дверь тихо открылась.
     - Риба? - донесся голос Чанса, такой же глубокий и мрачный, как наступающая ночь. - Что ты делаешь одна, в темноте?
     - Думаю о шестнадцати вопросах, которые так и не задала.
     - Что? А-а, ?двадцать вопросов?!
     В гостиной вспыхнул свет - теплое золотистое сияние, превратившее высокие окна в зеркала. Риба наблюдала, как отражение Чанса направляется к ней. Что-то дрогнуло под возведенной ею стеной спокойствия, что-то такое же жгучее и первобытное, как расплавленная магма, кипящая под холодной земной корой. Риба поняла, что если хочет сохранить достоинство в следующие несколько минут, нельзя позволить Чансу коснуться ее.
     - Да, ?двадцать вопросов?, - почти весело согласилась она и попыталась оглянуться на Чанса через плечо. Но даже просто встретиться с ним лицом к лицу требовало невероятных усилий.
     - Кофе? - спросила она, направляясь в кухню, подальше от Чанса.
     Он остановился посреди комнаты, со внезапной настороженностью оглядывая Рибу.
     - Это один из оставшихся шестнадцати вопросов? - спросил он небрежно, хотя взгляд оставался напряженным, а глаза - суженными.
     - Конечно.
     - Я предпочел бы поцелуй.
     - В каждой жизни должно выпасть хоть немного дождя! - заявила она дерзко. - Или, в твоем случае, кофе. Черный, как сердце шахтера, верно?
     - Риба, что случилось?
     - Несправедливо, - пожаловалась она, наливая кофе в кружки. По правилам я должна задавать вопросы, а ты - отвечать.
     - Я не играю по правилам.
     - Кому это знать, как не мне, - вздохнула Риба, безуспешно пытаясь скрыть горечь, и вручила Чансу кружку, стараясь не встречаться с ним глазами, а сама повернулась к нему спиной и снова встала перед окном. Его отражение было совсем близко.
     - Совпадения - вещь ненадежная, - протянула она, забыв о дымящемся кофе. - Мы никогда бы не встретились, если бы одновременно не оказались в одной и той же части Долины Смерти. И добрый старый Тодд Синклер, конечно. Думаю, я должна быть ему благодарна за это.
     Она замолчала, но Чанс не сказал ни слова.
     - Никакого ответа? - пробормотала наконец Риба.
     - А был ли вопрос? - осведомился Чанс, так же сдержанно, как вел себя все это время.
     Взглянув на его отражение, Риба увидела уверенного в себе Тигриного Бога с золотым луком через плечо, готового отправиться на охоту за самим дьяволом. Он гораздо сильнее ее. И знал все ответы. У нее же были одни вопросы. Риба отдала ему все. Чанс же вознаградил ее одними уловками, полуправдой... Как он сам говорил... ?если знаешь что-то, дающее тебе преимущество, старайся держать это при себе?.
     Нельзя сказать, что Чанс ее не предостерег.
     Первобытное пламя в душе разгоралось все сильнее, проверяя на прочность ледяную броню, которой она окутала сердце и душу, пока ждала возвращения Чанса.
     - Есть и другое совпадение, - продолжала Риба, поднося к губам кружку, но почти не ощущая обжигающего жара. - Я владею половиной бесполезной шахты, а ты - человек, известный удачливостью в поисках сокровищ там, где другие люди сдаются.
     Поза Чанса слегка изменилась, дрожь хищной настороженности прошла по телу, сказав Рибе яснее любых слов, что он догадывается, куда ведут вопросы. Она замолчала, но Чанс не произнес ни слова, ничего не объяснил, не попытался убедить в своей невиновности. Он просто ждал.
     - Опять нет ответа?
     - Я по-прежнему не услышал вопроса, - не повышая голоса, отпарировал он.
     - Оказывается, ты знаешь мою австралийскую кузину, верно.
     - Да.
     - Ты владеешь второй половиной Чайна Куин?
     - Да.
     - И должен получить первую, прежде чем просить кредиты под разработку?
     Поколебавшись, Чанс пожал плечами.
     - Да.
     - Да, - машинально повторила Риба, не отрывая взгляда от волнующихся сумеречных волн, благодарная за холодный жесткий невидимый барьер, которым сумела окружить себя. Это все, что поддерживало ее сейчас.
     - Да, и да, и да.
     - Риба...
     - Нет, Чанс, пока еще моя очередь.
     Ее голос был таким же ледяным, как свинцово-серое море.
     Риба медленно повернулась, поставила кружку с кофе на низкий столик и подняла большой конверт. В глаза ей бросилось имя Чанса, но ровный четкий почерк подействовал на нее почему-то успокаивающе. Риба протянула конверт Чансу:
     - С днем рождения.
     - Но сегодня не мой день рождения.
     - Так все равно будет, раньше или позже, не так ли? - пожала плечами Риба. - Возьми его.
     Чанс взял конверт, открыл, прочел сухие официальные фразы, написанные ее рукой, увидел старый документ на право владения. С этого момента он становился единоличным хозяином Чайна Куин.
     - Почему ты делаешь это? - спросил он, сверкнув внезапно потемневшими глазами. - Как только мы поженимся, шахта будет нашей.
     - Мы не поженимся.
     Глаза Чанса сузились.
     - Почему нет? Ничего не изменилось, - жестко бросил он. - Ты сказала, что любишь меня. Помнишь? Я помню.
     - А ты так и не сказал, что любишь меня. Помнишь? Я помню. В этом ты по крайней мере был совершенно честен.
     Риба пристально наблюдала за ним, затаив дыхание, ожидая услышать подтверждение худшим страхам, - Я говорил тебе, - мягко заметил он, - что недостаточно хорошо знаю о любви, чтобы произносить это слово.
     - Верю, - прошептала Риба, словно наяву увидев, как серая пелена отчаяния медленно убивает краски ее жизни, и почувствовала, что ногти впились в ладони. - Есть старое китайское проклятие: ?Да сбудется твое самое заветное желание?. Всю свою жизнь я мечтала полюбить, полюбить по-настоящему. - Риба странно улыбнулась. - Я желала вовсе не того, что следовало бы, правда? Нужно было пожелать, чтобы любили меня.
     - Chaton...
     - Это новое, немного смягченное обозначение полной идиотки? - с мертвящим, вымученным спокойствием спросила она и поспешно добавила: - Нет, не отвечай. Ты уже сказал все, что я хотела узнать. Желаю удачи в Чайна Куин, Чанс.
     Она отвернулась от его отражения и пошла к выходу, спеша оставить комнату, покинуть Тигриного Бога.
     - И пусть сбудется твое самое заветное желание.
     Но Чанс последовал за Рибой длинными скользящими шагами, преследуя ее, не давая уйти. Почувствовав его близость, она обернулась, прежде чем он коснулся ее.
     - Нет, - предостерегающе сказал он, прежде чем Риба заговорила. - Нет, теперь моя очередь. Ничего не изменилось, Риба. Ни мои чувства к тебе, ни твои ко мне. Свадьба состоится завтра.
     - На это нет причин, - возразила она, впервые встретившись с ним глазами, и щелкнула по конверту, который Чанс по-прежнему держал в руке. - Ты получил все, что хотел.
     - Я хочу тебя.
     - Разве? - по-прежнему не повышая голоса, спросила Риба, стараясь держать в узде эмоции, бурлившие под внешним спокойствием. - В самом деле? Тогда избавься от проклятой шахты, прямо сейчас. Отдай ее первому, кто пройдет по улице.
     - И что, черт возьми, от этого зависит?
     Риба коротко и горько рассмеялась.
     - Если ты спрашиваешь об этом, значит, на земле не найдется ответа ни на одном языке.
     - В том, что ты говоришь, нет ни капли смысла, - свирепо прорычал Чанс. - Слушай, я понимаю, нужно было сказать тебе раньше. Господь знает, я пытался, но... - Он злобно выругался. - Дьявол все это побери! Все уже случилось, и нет смысла оглядываться назад. И даже отдай я шахту, все равно ничего не изменить.
     Он снова потянулся к ней.
     - Chaton...
     - Такая здесь больше не живет, - бросила Риба, отступая.
     Но Чанс оказался проворнее. Он всегда действовал молниеносно. Его руки сомкнулись на ее плечах, притягивая Рибу ближе. Ладонь скользнула по ее щеке.
     - Дай нам обоим время, моя сладостная женщина. То, что я сказал или не сказал, не имеет значения. Главное лишь это, - пробормотал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
     - Нет! - резко отстранилась Риба, отталкивая его изо всех сил. - Шахта принадлежит тебе, но не я!
     Но он словно ничего не слышал, не чувствовал. Все ее попытки ускользнуть оказались безуспешными перед этой жестокой силой. До этой минуты Риба оставалась спокойной, слишком спокойной, исполненной решимости все уладить разумным, цивилизованным образом. Но стоило его губам коснуться ее рта, как едва сдерживаемая ярость буквально взорвалась вулканическим извержением.
     Брыкаясь, изворачиваясь, царапаясь, такая же свирепая в гневе, как щедрая в любви, Риба попыталась освободиться от его хватки.
     После первого момента потрясения Чанс неожиданной подножкой опрокинул Рибу на пол и придавил к ковру всем телом, беспощадно удерживая на месте, выжидая, пока ярость растратится в бесплодных усилиях сбросить его, вскочить и убежать.
     Риба, вздрагивая от озноба, наконец сумела взять себя в руки. Закрыв глаза, она начала дышать медленно, глубоко, но даже это оказалось непосильной задачей. Чанс был слишком тяжел, слишком силен, и она стала его пленницей, чувствуя, как теплое дыхание колышет волосы. Чанс накрывал ее телом, словно живым одеялом. Риба снова вздрогнула, ужаснувшись пронизавшему ее неожиданному теплу, невыносимо томительному желанию охватившему тело.
     И тут она почувствовала жар и твердость его мужской плоти и поняла, что Чанс хочет ее так же безумно, как она его.
     И, словно отвечая на ее мысли, он выдохнул ей в шею:
     - Я хочу тебя.
     Риба застыла под ним, отказываясь отвечать.
     - Я мог бы заставить тебя хотеть меня, - тихо процедил он, проводя усами по губам и шее Рибы, словно чувственно-мягкой щеткой, посылая по ее спине озноб.
     Но Риба по-прежнему молчала.
     Его губы скользнули ниже, пока не отыскали ее грудь, впились в вершинку упругого холмика. Черный кашемир не смог скрыть внезапно напрягшегося соска.
     - Именно это я имел в виду, когда мы вырвались из плена старой злобной суки Чайна Куин и мыли друг друга в ручье, - уверенно и твердо сказал Чанс. - Ты принадлежишь мне, Риба, и слова не имеют с этим ничего общего. Разве ты еще не знаешь этого?
     Его пальцы мягко сомкнулись на бугорке соска, натянувшего свитер.
     - Я мог бы взять тебя прямо сейчас, и ты вопила бы от наслаждения, - добавил Чанс, наблюдая, как Риба борется с желанием, пожирающим ее. - Разве не так, chaton?
     Риба молчала.
     - Ответь мне, - грубо велел Чанс, быстрым, почти свирепым рывком просовывая руки под ее свитер.
     - Да, - прошипела Риба, сверкая глазами, словно загнанный зверь, сгорая от ярости, смешанной с унижением.
     Чанс смотрел в пламенно-яростные карие глаза, давая Рибе узнать силу и жар его собственного желания, а потом вздохнул и нежно коснулся губ кончиками пальцев.
     - Но если я сделаю это, пройдет слишком много времени, прежде чем ты сможешь простить себя или меня.
     - Скорее всего, вечность.
     - Я женюсь на тебе не из-за шахты, - сказал он грустно и одновременно запальчиво. - Слышишь меня, маленькая дурочка?
     Риба рассмеялась, безудержно, горько, снедаемая раздиравшими ее стыдом и гневом. И еще желанием.
     - Ты не женишься на мне, - твердо объявила она, полуприкрыв затянутые горячечной дымкой глаза. Она смотрела сквозь него, куда-то в точку за спиной Чанса, словно он был всего-навсего отражением в оконном стекле.
     - Ты моя, со свадьбой или без, - резко бросил Чанс. - Но сегодня ты не в том настроении, чтобы признать это или поддаться доводам разума. Ни логика, ни любовь... Ты даже думаешь, что ненавидишь меня, так ведь? - спросил он, сузив похолодевшие глаза, такие же жесткие, как его улыбка. - Я приду сюда утром, еще до того, как ты проснешься, и тогда мы вместе обнаружим, что ты испытываешь ко мне - любовь или ненависть. Ты проснешься, улыбаясь мне, моя женщина. Обещаю. И, - добавил он, снова придавив ее к ковру разгоряченным, мощным телом, - тогда и настанет конец этому вздору насчет любви и Чайна Куин.
     И прежде чем Риба поняла, что свободна, Чанс вскочил и исчез. Но она еще долго лежала на полу, ощущая на коже, словно клеймо, его жар, силу и желание, не зная, кричать, смеяться или плакать. Поэтому Риба ничего не сделала, позволяя ознобу и противоречивым чувствам сотрясать тело, пока она наконец не успокоилась. И лишь тогда медленно, осторожно поднялась на ноги, уверенная лишь в одном: когда Чанс придет, ее здесь не будет. Неизвестно, что станется с Рибой, если она вновь окажется в объятиях Тигриного Бога.
     Любовь к нему уже сама по себе ужасна. Ненависть к нему уничтожит ее.

***

     - Где ты, черт возьми? - взорвался Тим.
     Риба отвела трубку от уха и оглядела автостоянку небольшого торгового пассажа в Орегоне.
     - В другом штате, - коротко ответила она.
     Последовало пр