Эс, при первом взгляде на Элиссу, вышедшую на крыльцо в свете фонаря.
     Он никогда не чувствовал столь глубокой страсти, даже когда Белинда завлекала его, склоняя к женитьбе.
     "Я должен бежать отсюда. Так же, как и сейчас - повернуться и пойти в дом".
     Но он не двинулся, застыв в кустах, словно изваяние. Элисса сорвала еще веточку розмарина, расстегнула пуговицу на корсете и засунула между грудей.
     Хантер перестал дышать.
     Он спрашивал себя - видела ли его Элисса? Не поэтому ли решила подразнить своими прелестями? Он вспомнил, как она скользила в танце по кухне, протягивала к нему руки, приглашая повальсировать. Воспоминания обожгли его. Наблюдая, как ее пальчики гладят ароматные листья, он готов был волком выть на луну.
     Элисса, словно серебристая молния, ослепила его.
     Хантер понял наконец, почему от нее всегда так хорошо пахло. Она пользуется розмарином и тимьяном, а не духами с крепким запахом, как Белинда, - та поливалась духами с ароматом магнолии.
     Хантер сделал шаг навстречу Элиссе, потом другой, его, как дикое животное, невольно тянуло на пламя в темноте ночи.
     Когда он сделал третий шаг, под ногой хрустнула веточка.

Глава 10

     Испуганно вскрикнув, Элисса повернулась. В лунном свете глаза были большие, темные и непроницаемые, как сама ночь.
     Узнав Хантера, она тотчас отвернулась. Обычно ловкие пальцы путались, когда она попыталась застегнуть маленькие пуговицы на лифе платья.
     - Что ты здесь делаешь? - спросила Элисса, стоя спиной к Хантеру. - Я думала, ты вальсируешь с Пенни.
     - Я хотел посмотреть, с кем ты встречаешься.
     - Встречаюсь? На огороде? Ночью?
     - Да, - сказал Хантер.
     - Господи, зачем?
     - Скажем, для... разговора.
     Последняя упрямая пуговица наконец залезла в петельку.
     Элисса быстро вздохнула, приходя в себя. Потом повернулась и оказалась лицом к лицу с мужчиной, из-за которого убежала в огород, желая обрести спокойствие в уединении.
     - Если такой умный, догадайся, - сказала она. Хантер молчал.
     - Да, в последнее время очень трудно найти приличного собеседника, - продолжала Элисса низким, нарочито сладким голосом.
     - Надеешься встретить Микки? - наигранно спокойно поинтересовался Хантер. - Или охотишься на Билла?
     - Я "охочусь" за миром и покоем. Люди слишком утомительны.
     - Особенно женщины, - усмехнулся Хантер.
     - Прежде всего один мужчина. Который груб без всяких причин. Резок. Невыносим. И абсолютно не прав. Так что ты понимаешь, что мне нужно.
     - Слова, - кивнул Хантер.
     - Да, слова, - согласилась она. - Слова тоже бывают разные. Например, приятные. Галантные. Тебе, конечно, все это чуждо, я ничуть не сомневаюсь. Но моему саду - нет.
     - И ты говоришь со своими растениями.
     - Да, и с огромным удовольствием. Я наслаждаюсь общением с ними.
     Хантер старался не улыбаться. Ему почти удавалось.
     - Я их пропалываю, подрезаю, удобряю, поливаю, холю и лелею изо всех сил, - заявила Элисса.
     - Я заметил.
     - Прекрасно.
     Хантер пропустил укол мимо ушей.
     - Когда тебя что-то выводит из себя, - проговорил он медленно, - ты идешь в огород, да?
     - Такую привычку я завела еще в Англии. Вообще там я много времени проводила в саду, и меня прозвали крестьянкой. Это, конечно, одно из прозвищ.
     Повисло молчание, Хантер пытался не смотреть на веточку розмарина, торчавшую в мягкой тени между грудей.
     Внезапно, не давая себе отчета, он спросил:
     - А кто такой Билл Морленд?
     - Сводный брат отца.
     - Никакого родства?
     - Как я сказала, моего отца...
     - Сводный брат, - резко закончил Хантер. - И никакого кровного родства.
     - Нет. Правда, я звала Билла дядей, но это лишь из уважения.
     Хантер прищурился и подумал, а почему девушка могла бы перестать называть мужчину дядей. И первое, что пришло в голову, конечно, секс.
     - Так, значит, Билл - дядя из уважения? - уточнил Хантер.
     - Да.
     - Очень плохо. Если придется иметь дело с бандой Калпепперов, тебе для поддержки нужно что-то посерьезней, чем дядя "из уважения".
     - Что-то вроде тебя? - ехидно спросила Элисса. Уголок рта Хантера дрогнул в улыбке.
     - Нет, Сэсси. Я джентльмен.
     Элисса засмеялась.
     - Джентльмен, - передразнила она. - Ну надо же, а я до сих пор не заметила.
     Холодное презрение в ее тоне царапнуло и без того натянутые нервы Хантера.
     - Придержи язык, - посоветовал Хантер. - Иначе я возьму то, чем ты меня постоянно искушаешь.
     - Я ничем тебя не искушаю, кроме зарплаты.
     - Да ну? - ехидно спросил он. - А как насчет вальса на кухне? Ты стояла так близко, приглашая меня, что я чувствовал твое дыхание.
     - Ну извини, - беззаботно пожала плечами Элисса. - Больше никогда в жизни не приглашу тебя на танец.
     - Если бы я не был джентльменом, - настаивал Хантер, - я бы принял предложение, оно светилось в твоей улыбке, и зацеловал бы до умопомрачения.
     - Никогда еще ни один мужчина не доводил меня до умопомрачения.
     Хантер улыбнулся.
     Элисса вдруг поняла - дразнить Хантера, как английских родственников, нельзя. Потому что они не вызывали у нее чисто женского беспокойства. А Хантер вызывал.
     Особенно когда стоял так близко и она чувствовала жар его сквозь одежду сердца.
     - Потанцуй со мной, - сказал он тихо.
     - Но ты же разучился.
     - Да, разучился.
     С этими словами Хантер поклонился, протянул руку, как если бы они стояли на полированном полу бального зала, а вокруг - дамы в шелках и мужчины, одетые с иголочки.
     Элисса положила руку на руку Хантера. Ни слова не говоря, он повел ее к ручью, где листья огромного тополя что-то шептали ночи и вздрагивали от дыхания ветерка. Под старым деревом земля была чистой, лишь опавшие листья шуршали под ногами, как ворсистый ковер.
     - Я споткнусь, - сказала Элисса, вздрагивая.
     - Я тебя удержу.
     Хантер повернулся лицом к Элиссе, взял ее левую руку и осторожно положил себе на грудь. Правая рука скользнула на изгиб талии.
     У Элиссы пересохло во рту - надо же, когда другие мужчины вот так обнимали в танце, ее совершенно не трогало. Некоторые пытались прижать покрепче, притянуть поближе, и это только раздражало, И пульс оставался ровным. Голова не кружилась ни от прикосновения, ни от взгляда. Никто не вызывал в ее сердце сильного и таинственного огня.
     Сейчас происходило все точно так, как Элиссе однажды приснилось. Ночь. Луна. Аромат розмарина. Журчание воды. Устремленный на нее взгляд Хантера, от которого сердце переворачивалось.
     - Ну подпой нам, - попросил он шепотом.
     Элисса попыталась, но не вышло. Потом девушка проглотила слюну и снова попыталась.
     Наконец в ночи слегка неуверенно зазвучала мелодия вальса.
     Хантер кружил Элиссу, как в танцевальном зале, полном смеха, залитом ярким светом. Она послушно подчинялась ему, он уверенно вел ее, несмотря на неровности земли.
     Элисса споткнулась и сразу почувствовала сильную гибкую руку Хантера. Он поддержал девушку без всяких усилий и выдохнул какое-то слово ей в волосы.
     - Что ты сказал? - прошептала она.
     - Ничего.
     - Но ты что-то сказал.
     Вальсируя, Хантер провел ее полный круг, потом второй, третий и кружил до тех пор, пока она не стала задыхаться. С улыбкой Элисса наблюдала за ним, в ее глазах появилась мольба, но она продолжала напевать мелодию вальса.
     - Я мечтала об этом, - призналась Элисса.
     - О танце?
     - О танце. Луне. О тебе.
     Она почувствовала, как слегка напряглось его тело.
     - Извини, - сказала она. - Мои кузины ругали меня за нескромность.
     Хантер не хотел обсуждать свободную манеру повеления Элиссы, которая шокировала английских кузин. Он и думать не хотел об этом. Он просто хотел немного насладиться сам, прежде чем остановится и объяснит Элиссе - не все мужчины способны хорошо владеть собой, когда женщина их дразнит.
     Пылая страстью, Хантер позволил рукам делать то, чего они давно хотели. Он медленно привлек Элиссу ближе, потом еще ближе.
     Девушка напряглась, почувствовав сквозь шелк прикосновение его бедер.
     - Почему ты сопротивляешься? - прошептал Хантер. - Ты так же сильно этого хочешь, как и я.
     - Чего?
     - Этого.
     И он осторожно поцеловал Элиссу.
     Первое прикосновение к ее губам обожгло так, что Хантер едва не застонал. Глубина страсти потрясла его самого.
     Хантер хотел просунуть язык между губами Элиссы, но только дурак полностью раскрывает свою страсть перед кокеткой.
     А Хантер не дурак.
     Все, что он себе разрешил, - поцеловать и легонько прикусить губы Элиссы, которая не противилась.
     В ее дыхании он уловил запах мяты, и он подействовал на него, как крепкое виски.
     Она снова напряглась, сопротивляясь. Хантер ослабил объятие, продолжая целовать.
     Каждое прикосновение к ней действовало на его чувства, как новое сухое полено на пылающий в печи огонь.
     Зубы сильно впились в изгиб нижней губы Элиссы. И, захватив мягкую плоть, он принялся водить по ней кончиком языка. Страсть и вкус мяты смешались, у Хантера закружилась голова.
     Он почувствовал, как Элисса задрожала от его ласк, он еще раз провел языком по ее губе и снова ощутил вкус мяты. Потом отстранился, запоминая тепло и нежность.
     Элисса вздохнула, аромат мяты Хантер воспринял как приглашение и не мог отказать. Его язык нырнул следом за языком Элиссы. Хантер целовал так нежно, что девушка, хрипло застонав, обмякла в руках Хантера. Душа его торжествовала, плоть желала. Ему безумно хотелось овладеть ею, заполнить ее всю, до краев своим огнем, но он заставил себя медленно терзать ее рот с таким видом, будто отдавал дань нечаянно возникшей между ними вспышке чувственности.
     Как и положено искушенному джентльмену, он играл с огнем.
     Сдержанные, но дразнящие ласки Хантера интриговали Элиссу и разжигали в ней страсть, жажду чего-то, что она не могла определить словами. Но знала - это существует.
     Язык Хантера ритмично двигался во рту Элиссы, и она интуитивно чувствовала - вот это и есть что-то...
     Неизъяснимое, неизведанное удовольствие захлестнуло ее, еще один хриплый стон вырвался из горла Элиссы. Близость Хантера пьянила ее сильнее вина. Она тянулась к нему губами, сама прижималась к его рту, повторяя языком то, что делал его язык, чему она только что научилась. Она как бы кружилась в чувственном танце, и земля уплывала из-под ног.
     И поцелуй получился страстным, такого Элисса никогда раньше не знала. Хантер весь горел, снова и снова зажигаясь от ее ласк.
     Хантер что-то пробормотал возле губ Элиссы, а в ответ получил белозубую улыбку. Она ухватила его нижнюю губу зубами, и от такой ласки из его груди вырвался стон.
     Элисса тут же отстранилась.
     - Я не хотела... - начала она.
     Но не закончила. Хантер впился так сильно в ее губы, так глубоко засунул язык и целовал, будто желая пронзить ее насквозь.
     Сперва Элисса просто уступала телу Хантера, потом сама начала обнимать и прижиматься теснее, испытывая жажду близости с такой силой, что ее трясло.
     Но как бы она ни корчилась, как бы ни прижималась к Хантеру, она не могла добиться близости, которая удовлетворила бы страстные позывы ее плоти.
     То же самое происходило и с Хантером. Он сгорал от желания, его тело затвердело, а губы почти посинели от попыток через поцелуй проникнуть в нее. Его руки переместились с плеч Элиссы на бедра, впились в ее ягодицы.
     Изумленно и с удовольствием она вскрикнула, а он с новой силой продолжал ласкать ее, и снова она вознаградила его гортанным воплем, вырвавшимся из глубины обмякшего тела.
     Когда длинные ловкие пальцы Хантера оказалось у нее на груди, она напряглась, потом, ощутив несказанное наслаждение, задрожала и пошевелилась, как бы приглашая его продолжать, интуитивно чувствуя, что это хоть как-то успокоит ее.
     Хантер снова что-то проговорил. Никогда в жизни он не имел дела с женщиной, которая бы так жаждала его и подходила ему по силе чувственности, с такой страстью требовала его ласк.
     Понимая, что останавливаться не стоит да он и не хочет этого, Хантер принялся расстегивать пуговички на лифе платья, и пока он трудился над ними, не отрывал губ от ее рта.
     Когда наконец он расстегнул последнюю пуговицу, ему в лицо пахнуло сильным ароматом розмарина.
     Как будто пламенем.
     Хантер застонал. Ему хотелось целовать соски, поднявшиеся от его прикосновения, но он никак не мог отстраниться от губ Элиссы.
     В глубине сознания Элиссы мелькнула мысль - ее платье расстегнуто, корсет в беспорядке, а руки Хантера гладят ее нагую грудь.
     Но нагота не беспокоила ее. Единственное, чего она желала, - чтобы на призывы ее тела Хантер отвечал успокаивающими и одновременно возбуждающими ласками. Наконец Хантеру удалось оторваться ото рта Элис-сы. Аромат розмарина окутал ее лицо, он вдохнул его, благословляя, и припал к нежнейшей на свете груди.
     Прохлада лунной ночи, освежившая разгоряченную кожу Элиссы, доставила удовольствие.
     А губы Хантера снова унесли ее в рай страсти.
     Хантер чувствовал, как ночь превращается в костер. Ничего больше не хотел он в своей жизни, как немедленно освободиться от напряжения - кинуться в самое пекло и сгореть в пламени. Никогда раньше не испытывал он подобного, но мечтал всю жизнь.
     И вот оно, здесь рядом, у него в руках. И жжет.
     Этот огонь несравним с тлеющими угольками близости с Белиндой.
     Воспоминание о жене окатило его как ушатом ледяной воды.
     Грубо выругавшись, Хантер поставил Элиссу на ноги, она споткнулась, как сомнамбула, и еще теснее прижалась. Он отцепил ее руки у себя на шее и вытянул их вдоль ее тела.
     - Хантер?
     У Элиссы кружилась голова, и голос прозвучал нерешительно. Белые груди и жаждущие соски переворачивали нутро Хантера.
     - Черт побери!
     Он испытывал презрение к себе и к Элиссе, бессовестно совращавшей его, к собственному телу, легко поддавшемуся простому кокетству.
     Когда Хантер еще раз потянулся к Элиссе, она снова обняла его за шею, подняла лицо, желая поцеловать. Он резко отвернулся и убрал ее руки.
     - Достаточно, - сказал он.
     Элисса хотела что-то сказать, но слова застряли в горле.
     - Застегни платье, пока никто не увидел из барака, - сказал он.
     Смущенная, растерянная, Элисса круглыми глазами смотрела на Хантера. В лунном свете они были чистые и холодные, как зимнее небо.
     - Я не понимаю, - прошептала она.
     Нетерпеливо выругавшись, Хантер натянул корсет на грудь Элиссы, задел соски, и у него снова перехватило дыхание.
     - Х-хантер? - хриплый шепот Элиссы искушал Хантера, он не мог видеть без страстной дрожи атласную кожу и торчащие груди. Резкими движениями он принялся застегивать платье.
     - Развлечения окончены, - объявил он резко. - Опытная маленькая кокетка сумела одурачить меня при свете луны.
     - Я не...
     - Черта с два - нет! - грубо перебил Хантер. - Тебе нравится, когда тебя тискают, целуют грудь. Невинная девушка никогда бы не разрешила.
     Краска бросилась в лицо Элиссы, что было видно даже при лунном свете. Она посмотрела на лиф платья, на длинные пальцы Хантера, возившиеся с пуговицами. Ноги девушки подкосились.
     - Со мной никогда такого не было, - проговорила она. - Ты первый, сам знаешь.
     - Не трудись, не пытайся обмануть, что я для тебя не как все. Я не мальчик, нечего мне лгать.
     Смущение, разочарование, раздражение вытеснили желание. Элисса уперла руки в бока.
     - Почему ты не хочешь выслушать меня? - с вызовом спросила она.
     - Говори потише, если не хочешь устроить бесплатный спектакль для обитателей барака.
     - Ты ведешь себя так, будто я начала, - горячо прошептала она. - Ты начал. Я и понятия не имела, что ты... что я... что мы... Проклятие!
     - Охо-хо! - равнодушно пробормотал Хантер. Он застегнул последнюю пуговицу и, довольный, отступил на шаг.
     - Я знаю, такая кокетка, как ты, может удивиться, - грубо заявил Хантер, - но некоторые мужчины нисколько не заводятся от мягкого тела девушки, какой бы опытной она ни была в любовной игре.
     - Мой "опыт" - только от тебя, от урока, который ты мне только что преподал.
     - Ну неужели ты хочешь сказ-а-ать, - протянул Хантер, - что я настолько неотразим, что ты запылала всего от нескольких поцелуев?
     Элисса вдруг вспомнила уроки английских кузин. И мгновенно остыла.
     - Я была бы дурой, если бы согласилась с этим, так ведь? Или лгуньей. Ни то, ни другое качество не привлекает мужчин, правда?
     - Неужели? Но ты ведь бегаешь за мной, а? - Хантер сжал губы.
     - Ты хотел меня, Хантер. - Элисса выразительно посмотрела на его брюки. - И до сих пор хочешь.
     Напоминание о том, что он почти не совладал с собой, не подняло настроения Хантера.
     - Хотел тебя? - он пожал плечами. - Я хотел просто женщину. А ты оказалась под рукой.
     - Я не верю тебе.
     - Должна поверить.
     - Почему? Это же не правда! Ты не смотришь на Пенни, как на меня, а она женщина.
     - Черт побери! - зарычал Хантер, - прекрати, Сэсси!
     - Что прекратить? Говорить правду?
     - Правда в том, что мужчине все равно, с кем облегчить боль от желания. Жеребец не спрашивает родословную у кобылы, прежде чем влезть на нее.
     Элисса тяжело дышала. Она едва сдерживалась, чувства грозили разорвать ее на части. Успокаивало лишь то, что Хантер, что бы он ни говорил, так же сгорал от страсти, как и она.
     "Если бы у Хантера на уме была одна похоть, он бы продолжал раздевать меня. И видит Бог, я бы его не остановила".
     Неуемная страсть к Хантеру пугала Элиссу. Она не была так уязвима даже когда пятнадцатилетней испуганной девушкой попала к кузинам, не испытывавшим к ней и капли доброты.
     "Столько пройдет времени, прежде чем Хантер забудет о жене и смирится с тем, что влюбился в меня?"
     Но не было ответа на вопросы Элиссы, широкая спина Хантера удалялась от нее к густой тени сарая.
     Элисса вздрогнула и потерла руки, чтобы избавиться от холодка, ничего общего не имеющего с ночной прохладой. Она смотрела Хантеру вслед, пока различала его в темноте. Потом неуверенно повернулась к огороду, пытаясь снова найти утешение в аромате трав.

Глава 11

     Несколько дней Хантер старался не оставаться наедине с Элиссой, и она увидела в этом признак победы.
     Ее победы.
     "Хантер не хочет себе признаться, он испытывает ко мне сильные чувства. И эти чувства больше чем просто похоть".
     Элисса уговаривала себя, что так оно и есть на самом деле, но понимала, что пытается успокоить себя. Кто не боится, проходя мимо кладбища?
     Расстроившись, Элисса заерзала в седле. У нее уже кости болели от езды верхом, но сейчас по крайней мере на ней нет развевающихся юбок.
     Они с Пенни распороли старый костюм для верховой езды и выбросили нижние юбки. Тяжелый черный шелк верха оставили, а каждое полотно юбки сузили. Один из старых шерстяных жакетов Пенни довершил наряд Элиссы. Она засунула волосы под шляпу и издали походила на мужчину. Теперь Хантер не мог жаловаться, что его дразнят - вечно он таскает за собой свой соблазн.
     Элисса направила Леопарда вокруг свежей кучи булыжников на дне оврага. Камни, грязь, кустарник по пологим склонам оврага сползли вниз во время последнего ливня.
     Обычное дело в сезон дождей. Лило так сильно, что пена кипела, скатываясь с гор, крутилась, одолевая пороги, а потом, вырываясь на равнину, неслась к болоту, вплоть до границы фермы. В водоворот попадали большие каменные глыбы из ущелий и летели вниз.
     Элисса привстала в стременах и огляделась - нет ли скота в кустарнике или среди сосен. Собаки убежали по узкому глубокому ущелью и пока не вернулись.
     Она не волновалась за них. Собаки умеют работать одни. Может быть, сейчас они карабкаются со дна оврага вверх по склонам, обнюхивая безымянные лощинки, отыскивая, где прячется и кормится скот.
     Когда Элисса снова опустилась в седло, мысли ее вернулись к залитому л