месью голода и нежности. Она почувствовала, как гребень, скреплявший узел волос на затылке, скользит вниз под пальцами, ласкающими шелковистые, раскинувшиеся по плечам пряди. Кончик языка обвел ее рот, поддразнивая, изводя, пока Риба, вздохнув, не приоткрыла губы.
     Руки Чанса, нежные, но такие сильные, зарылись в густые волосы, не давая Рибе повернуть голову. Полусопротивляясь, она положила ладони на его плечи, мощные и твердые, как камень, без слов говорившие о силе и самообладании человека, обнимавшего ее. Он мог бы без усилий подчинить ее, вынудить ответить на поцелуй, которого так нетерпеливо добивался.
     Но Чанс не сделал этого. Он держал ее, словно нечто бесконечно хрупкое, скорее уговаривая, чем требуя, чтобы она разделила наслаждение от близости. Никогда она не чувствовала себя в такой безопасности, такой защищенной.
     Риба ощутила бархатистую шершавость его языка на своем, и ее ладони застыли на его плечах. Она откликнулась на ласку, сначала нерешительно, потом с большей уверенностью, ощущая тепло губ, гладкость зубов, все восхитительные оттенки поцелуя. Риба почувствовала, как его тело напряглось, когда одна рука сжала густые локоны, а другая скользнула по спине под тяжелый шелк волос, притягивая ее к широкой мужской груди.
     Наконец Чанс с видимой неохотой поднял голову. Руки его дрогнули, нежно прижимая, убаюкивая, а не захватывая в плен.
     - Я слишком голоден, чтобы довольствоваться крошками, - хрипло пробормотал он.
     - Но я не... - с трудом выдохнула она.
     - Знаю. Дело во мне. Я думал, что поцелую тебя лишь один раз, чтобы посмотреть, так ли это хорошо, как мне запомнилось... - Его глаза словно обвели контуры мягко очерченных губ. - Оказалось, все гораздо лучше. Настолько лучше, что я хочу еще и еще.
     Чанс быстро нагнулся, завладев губами Рибы в бешеном, обжигающем поцелуе, заставившим ее прильнуть к нему, чтобы не упасть.
     - И теперь пожелаю гораздо большего. Сорвать с тебя одежду и разорвать на клочки, такие мелкие, чтобы они никогда не смогли вновь прикрыть твое тело. Целовать тебя и чувствовать, как ты раскрываешься под моими губами, пока не начнешь задыхаться от безумной потребности в моих ласках. И только потом, когда твои волосы станут под моими пальцами шелковистой рекой, взять тебя.
     Риба закрыла глаза, и задрожала от странной слабости, охватившей тело, от слов, зажегших в сердце буйное пламя. Она подняла на Чанса ошеломленные золотисто-карие глаза, неуверенная в себе и почти боясь его.
     - Чанс...
     Он снова нежно поцеловал ее, словно стараясь успокоить.
     - Для тебя и Тима, пожалуй, на сегодня достаточно потрясений, - объявил он, кривовато улыбаясь.
     Реальность мгновенно вернулась к Рибе. Господи, что это с ней? Стоит посреди кабинета и, не обращая внимания на распахнутую дверь, страстно целуется с человеком, которого едва знает. На скулах появились алые пятна.
     - Дверь, - пробормотала Риба, пытаясь отступить от Чанса.
     - Тим закрыл ее, - шепнул Чанс, снова сжимая ее в объятиях. - Удивительно тактичный молодой человек, этот твой Тим.
     - Не мой, Джины.
     - И это прекрасно, - кивнул Чанс, прикусывая ее нижнюю губу, так чувственно, что Риба, мгновенно ослабев, вновь пошатнулась. - Не хотел бы я тащить такого милого юношу в пустыню и там оставлять на съедение стервятникам.
     Говоря это, Чанс улыбался, но глаза его отливали холодным блеском.
     - Тим мне вроде брата, которого у меня никогда не было, - пояснила Риба, вцепившись в плечо Чанса, и страстно желая, чтобы он понял. - Только и всего.
     И, слыша собственные слова, осеклась, терзаемая одновременно раздражением и смущением. Почему она обязана объяснять Чансу свои отношения с кем бы то ни было? Независимо от того, какие бы сильные чувства ни пробуждал он в ней, они почти не знакомы.
     - Правда, - бесстрастно добавила она, - мне кажется, вряд ли вам есть дело до моих чувств к Тиму.
     - Ты сама этому не веришь, правда ведь? - спокойно осведомился Чанс.
     Риба долго смотрела на него, прежде чем покачать головой, отчего темно-золотые пряди вновь упали на лоб и щеки.
     - Нет, не верю. Но будь я проклята, если понимаю, почему. Мы едва знаем друг друга, Чанс Уокер, но когда я с вами, то совершенно перестаю разбираться даже в собственных мыслях.
     - Стоит мне лишь подумать, как ты уже высказалась, - протянул он. - Ну что ж, как по-твоему, не стоит ли нам получше узнать друг друга, играя в вопросы и ответы за ланчем? Что-то вроде детской игры в ?Двадцать вопросов??
     Риба не могла не улыбнуться при мысли о возможности сыграть в детскую игру с таким человеком, как Чанс Уокер.
     - Хорошо. Чур, я первая! - согласилась она, ловко собирая волосы в узел.
     - Почему? - весело осведомился он.
     - Вы гораздо выше и сильнее меня, поэтому пусть хоть в этом у меня будут преимущества.
     Погладив ее щеку, Чанс испытующе взглянул в карие глаза с золотистыми искорками:
     - Не бойся меня, chaton.
     Чувствуя странную уязвимость за этими спокойными словами, Риба чуть повернула голову и поцеловала его жесткую ладонь.
     - Я не боюсь твоей силы. Просто мне не по себе от твоих вопросов. - И, улыбнувшись в его ошеломленное лицо, добавила: - Неужели у тебя нет тайн, о которых ты предпочел бы не говорить?
     Глаза вновь посветлели, рука опустилась, а взгляд стал непроницаемым. Он опять превратился в незнакомца, жестокого, уверенного в себе, неуязвимого.
     - Ты имела в виду какие-то вполне определенные вопросы? - невозмутимо поинтересовался он. Темные усы не могли скрыть резких черт лица и проницательно-немигающего взгляда, которым он молча оценивал ее. Вызывающий, непобедимый, опасный Тигриный Бог, вырезанный из твердого неподдающегося камня.
     - Нет, - пробормотала Риба.
     В комнате несколько долгих минут царила мертвая тишина, пока наконец напряжение не покинуло Чанса. Его сжатое, словно стальная пружина, тело медленно расслабилось, и он снова коснулся ее щеки.
     - Да, существуют вещи, о которых я предпочел бы умолчать.
     - Именно те, которые и имеют хоть какое-то значение, не правда ли?
     - У тебя есть жакет? - осведомился он вместо ответа. - На улице холодный ветер.
     Риба уже хотела повторить вопрос, но вовремя вспомнила, что он сказал Тодду: ?Еще раз попробуешь сделать такое, красавчик, и с тобой будет покончено!?
     Нет, она не станет давить на него. С человеком, подобным Чансу, это не только опасно, но и ни к чему не приведет. С таким же успехом можно пытаться столкнуть с места гору.
     Если он когда-нибудь будет доверять ей, сам все расскажет.
     Да, если Чанс Уокер вообще способен кому-то доверять. Но ему придется это сделать, ведь без доверия ничего невозможно достичь, ни наслаждения, ни дружбы, ни, конечно, любви.
     С чувством, близким к страху, Риба поняла, что жаждет изведать все это с Чансом, все и больше - то, для чего у нее не было названия, только осознание голода такого же безумного, как его поцелуи в тени, отбрасываемой дюной. Мысль об этом желании потрясла Рибу, шокировала и испугала.
     - Кажется, я потеряла гребень, - небрежно бросила она, но рука, придерживающая узел волос, еле заметно дрожала.
     Чанс улыбнулся и, сунув руку в карман тесно облегающих шерстяных слаксов, вытащил что-то и протянул ей. На ладони оказался простой гагатовый гребень, которым она сегодня сколола волосы.
     - Этот? Или...
     Он порылся в кармане жемчужно-серой замшевой рубашки.
     - Этот?
     В левой руке он держал еще один гребень из полированной слоновой кости, оставленный Рибой в Долине Смерти. Она взглянула на него, вспоминая ночь и дюны, где она почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы смять все, возведенные самой же барьеры, которыми думала отгородиться от мира, и плакать в его объятиях, пока не ослабела до того, что не могла стоять. Потом его поцелуй... и все окружающее исчезло, когда они прижимались друг к другу и открывали заоблачные высоты страсти, которых, как считали, вообще не существовало на свете.
     - Гагат, я думаю, - решил Чанс, видя, что Риба молчит, и, вставив гребень в блестящую массу волос, свернутых узлом, легко провел ладонью по ее голове.
     - Просто позор скрывать такую красоту. Правда, есть и преимущества.
     Зубы чуть прикусили мочку маленького уха.
     Риба закрыла глаза, дрожа от властно заполонивших ее ощущений; горло сдавило, в груди с каждой минутой все сильнее разгоралось пламя. Когда язык пробрался в раковину уха, Риба издала невнятный звук и ухватилась за его плечи, пытаясь сохранить равновесие в этом бешено вращающемся мире. Она ощутила дрожь, пронизавшую Чанса, жар и напряженность тела, прижимавшегося к ней.
     Чанс, тихо выругавшись, отстранился.
     - Ланч, - хрипло пробормотал он.
     - Если, конечно, в меню нет тебя... Почему я испытываю такое странное чувство, будто меня преследует тигр? - спросила Риба со смехом, хотя вовсе не намеревалась шутить.
     Чанс хмыкнул и, чуть наклонившись, коснулся губами ее виска.
     - Здесь нет поблизости ресторанов, в которых подают свежих мэнских омаров?
     - Ну и ловок же ты менять темы, верно?
     Чанс весело улыбнулся.
     - Если ты не любишь омаров...
     - Обожаю мэнских омаров, - прервала его она.
     - Я тоже, только вот уже семь лет их не пробовал. - И увидев каким любопытством загорелись глаза Рибы, расхохотался. - Из тебя вышла бы превосходная кошка, - отсмеявшись, пробормотал он, - такая рыжевато-коричневая, гибкая, грациозная и на редкость любопытная.
     - Когда-нибудь лесть тебе дорого обойдется.
     - И что же я получу?
     Риба улыбнулась совсем по-кошачьи и, не отвечая, вышла из кабинета.

Глава 3

     Ресторанчик был маленьким, не претендовавшим на роскошь. Его владелец строго следовал принципу, гласившему, что посетители предпочитают тратить денежки на хорошую еду, а не на шикарную обстановку. В результате ?Хаймиз? не пользовался вниманием туристов, искавших известные и куда более бросавшиеся в глаза пастбища.
     Атмосфера в ресторане была располагающей, список вин - ограниченным, но хорошо подобранным, а клиентам не нравилось, когда на них глазеют посторонние люди. ?Хаймиз? был одним из самых любимых ресторанов Джереми.
     - Что случилось? - тихо спросил Чанс, почувствовав мгновенную перемену в Рибе, как только та оглядела зал.
     - Джереми любил это место, - не повышая голоса, ответила она.
     - Может, пойдем куда-нибудь еще? - предложил Чанс, сжимая ее ладонь обеими руками.
     - Нет, - она покачала головой, чувствуя его тепло и скрытую силу. - С того дня в Долине Смерти... мне понемногу становится легче. Я уже могу смотреть на его снимок. Могу вспоминать все, что мы делали вместе, и при этом не плакать. Думаю, я смирилась с тем, что Джереми мертв.
     Она взглянула на Чанса:
     - Спасибо тебе. Я бежала от жизни, словно ослепнув, пока ты не отыскал меня в дюнах. Еще немного, и я споткнулась бы и сломала шею.
     Чанс поднес ее руку к губам. Усы шелковистой щеткой пощекотали ее ладонь.
     - Ты обязательно выжила бы. Поверь, ты сильнее, чем думаешь.
     Риба слегка улыбнулась. Глаза, сияющие непролитыми слезами, казались еще больше.
     - Конечно, - почти всхлипнула она. - Я настоящая кошка и всегда ухитряюсь приземлиться на все четыре лапы. Ты просто застал меня в тот момент, когда я потеряла равновесие.
     Появившийся официант проводил Чанса и Рибу к столику. Чанс сел рядом с Рибой, отмахнулся от меню и заказал омары. Потом просмотрел список вин и вопросительно взглянул на Рибу.
     - Никаких австралийских вин, - сухо объявил он. - И если у тебя не возникло лучшей идеи, я закрою глаза, ткну наугад в любое белое вино и стану молиться.
     - У меня слабость к шардонне, - призналась Риба, быстро пробежав глазами листок, и, в свою очередь, посмотрела на Чанса из-под густых темно-каштановых ресниц. - Но, может, ты предпочитаешь что-нибудь послаще?
     От медленно расплывшейся по его лицу улыбки внутри у Рибы мгновенно стало жарко.
     - То, чего я на самом деле хочу, нет в списке вин, - тихо протянул он, пожирая ее губы голодными серебристо-зелеными глазами.
     - Балверн шардонне, - поспешно велела она официанту, наблюдая как тот изо всех сил старается не улыбаться.
     Чанс засмеялся, и звук этого голоса показался ей таким же мягким и бархатистым, как его замшевая рубашка.
     - Вопрос номер один, - решительно начала Риба. - Где ты родился и жил в детстве?
     - Это два вопроса, - возразил Чанс.
     - Где ты жил с самого рождения? - поправилась Риба, торжествующе улыбаясь, поскольку ухитрилась втиснуть оба вопроса в один.
     Чанс молча отсалютовал ей, восхищаясь столь молниеносной сообразительностью.
     - Я родился на границе штатов Нью-Мексико и Техас. Никто не знает точно, в каком месте, потому что мать не могла идти дальше и легла у обочины, когда начались схватки. Отец обычно таскал ее с одного места на другое в поисках мифических сокровищ, вооруженный, как всегда, попавшей к нему невесть откуда современной копией карты семнадцатого века, запечатлевшей очередной идиотский план очередного лгуна.
     Чанс пожал плечами, но глаза приняли бледный зеленоватый оттенок ледникового льда.
     - В моем паспорте местом рождения указан Нью-Мексико.
     Риба напряженно слушала, всматриваясь в почти незаметную смену выражений на лице Чанса.
     - В конце концов мы оказались в Лайтнинг Ридж. Я почти ничего не помню из того времени - был слишком мал. Но считал Австралию чем-то вроде дома. Когда отец терпел неудачу в одной части света, мы возвращались в Лайтнинг Ридж, пока не находили достаточно опалов, чтобы купить новую проклятую карту острова сокровищ!
     Чанс мрачно улыбнулся себе под нос.
     - Нет на свете большего психа, чем уроженец Техаса с такой картой, да еще помешанный на богатстве... разве только сын этого техасца, свихнувшийся на том, чтобы доказать, какой он настоящий мужчина.
     - Ты? - мягко спросила она.
     Чанс пожал плечами.
     - Я думал о Лаке, но, полагаю, описание вполне подходит и ко мне, четырнадцатилетнему.
     - Сколько лет Лаку?
     Чанс долго молчал и наконец нехотя выдавил:
     - Лак мертв.
     Риба положила ладонь на руку Чанса. Его пальцы сжали эту маленькую ладошку, безмолвно принимая сочувствие Рибы.
     - Мне было почти пятнадцать, когда он умер, - продолжал Чанс, но уже без прежнего протяжного и тягучего выговора. - Лаку исполнилось двадцать четыре, но старше не означает умнее. Он нарушил первый и единственный закон южноамериканских джунглей: никогда не пей с охотником за алмазами. Когда как-то ночью он не вернулся домой, я отправился на розыски. Лака не нашел, зато обнаружил того горняка, который перерезал ему горло.
     Риба молча ждала, но Чанс больше ничего не сказал.
     - Потом Глори - моя старшая сестра - продала алмазы, полученные от горняков, и увезла меня в Австралию. Отец не захотел покидать Венесуэлу. Он услышал откуда-то, что в Гуантанамо, в нескольких милях от города, на одном из притоков реки Ориноко нашли месторождение алмазов еще богаче. Глори не стала спорить с отцом, просто вытащила меня из джунглей и даже не оглянулась назад. Мы отправились в Лайтнинг Ридж, потому что это место оказалось единственным, куда мы постоянно возвращались. Глори начала небольшой бизнес и стала продавать питьевую воду искателям опалов.
     - А что делал ты?
     - Тоже искал опалы - с теми, что поприличнее, - сардонически усмехнулся Чанс. - Эта страсть бушует в крови хуже малярии.
     Он взял Рибу за подбородок и чуть откинул ее голову, так, что свет засиял в серьгах, которые она сегодня надела.
     - Может, именно я вырвал эти опалы из земли, - мягко сказал он. - Потея и истекая кровью от многочисленных царапин в тесной черной дыре, и все для того, чтобы ты смогла носить камни, оттеняющие твою красоту. Только ничто не сможет по-настоящему с ней сравниться, - пробормотал он, щекоча ее ухо мягкими усами и улыбаясь, когда она вздрагивала от его прикосновений.
     Появился официант с двумя блюдами. На каждом возлежал огромный красный омар, окруженный хрустящим салатом и горшочками янтарно-прозрачного масла. Соблазнительный запах ударил в ноздри Рибы.
     Официант налил немного вина в бокал Чанса. Тот отпил глоток, кивнул и передал бокал Рибе.
     - В конце концов это твой выбор, - сказал он, улыбаясь. - Ты должна иметь возможность одобрить или отвергнуть его.
     Риба попробовала вино и обернулась к официанту.
     - Да, именно такое я и просила.
     Некоторое время оба молчали, и тишину нарушало лишь легкое потрескивание скорлупы омара, пока они с аппетитом поедали сочное мясо. Риба давным-давно поняла, что омара нельзя есть осторожно, соблюдая все правила этикета. Нет, в подобных случаях лучшим инструментом считались пальцы. Она, правда, старалась не причмокивать губами, зато время от времени незаметно облизывала кончики пальцев.
     Случайно подняв глаза, Риба обнаружила, что Чанс наблюдает за ней.
     - Когда в следующий раз захотим поесть омаров, - объявил он, - будем делать это, оставшись наедине.
     - Неужели мои манеры настолько ужасны? - полушутя осведомилась она.
     - Нет, - мягко шепнул Чанс, - просто хотел бы сам облизывать твои пальцы.
     Риба снова испытала новые, однако с каждой минутой становившиеся все более знакомыми ощущения тепла и электрического тока, пронизывающего тело.
     - Чанс Уокер, - выдохнула она, - ты поистине самый невероятно-неукротимый мужчина из всех, кого я знаю.
     В его смехе не послышалось ни малейшего протеста.
     - Доедай омара. Я просто наслаждаюсь, глядя, как ест самая неукротимая женщина на свете.
     - Вовсе я не неукротимая, - пробормотала она, - и ты не ответил до конца на мой первый вопрос.
     - Перу, Венесуэла, Аляска, Мадагаскар, Чили, Австралия, Бразилия, Северозападные территории, Шри-Ланка, Бирма, Колорадо, Калифорния, Африка, Монтана, Япония, Афганистан, Невада, Остров Святого Иоанна, Колумбия, Финляндия и Кашмир. Правда, не обязательно в таком порядке, зато в некоторых из этих мест пришлось побывать не однажды.
     Она окинула его сердитым взглядом золотисто-карих глаз. Но Чанс только улыбнулся и снова поднес к губам бокал с вином.
     - Ты же сама спросила, где я жил, с тех пор как родился, - рассудительно заметил он, отставляя бокал. - Правда, я мог забыть парочку стран. - Он пожал плечами. - Но несколько недель то тут, то там вряд ли считаются.
     - А что ты делал после того, как уехал из Лайт-нинг Ридж?
     - Когда? Кажется, я то и дело покидаю Лайтнинг Ридж, сколько себя помню.
     - Нет, в тот раз, когда сестра вытащила тебя из джунглей.
     - Некоторое время искал опалы. Глори работала и пыталась вдолбить мне, что в жизни есть гораздо более достойное занятие, чем пьянство, драки и шлюхи.
     - Но тебе еще не было и пятнадцати, - в ужасе охнула Риба.
     - Я выполнял мужскую работу с десяти лет. И уже в тринадцать был такого же роста и с такими же плечами, как сейчас. Но стал взрослым задолго до того, - спокойно и жестко пояснил Чанс. - В джунглях нет такого понятия, как ребенок. Только те, кто стараются выжить.
     - А где сейчас твоя семья?
     - Глори вышла замуж, - еле заметно улыбнулся Чанс. - В Лайтнинг Ридж появился старатель, бросил на нее всего лишь один взгляд и поклялся, что нашел единственную женщину, с которой готов провести оставшуюся жизнь. Когда он впервые объявил это, Глори рассмеялась. Потом пошла прогуляться с ним в пустыню, а когда вернулась, уже стала его женщиной. Это случилось так быстро... - он щелкнул пальцами, - зато осталось постоянным и вечным, как горы. Я никогда не мог понять, что это на них накатило... не мог все это время... если не считать последних десяти дней.
     Риба внезапно подняла глаза от своего омара, но лицо Чанса было повернуто так, что тени от светильника на столе скрывали его глаза.
     - Мой отец, - продолжал Чанс, все так же не поворачиваясь, - по-прежнему где-то в Африке, ищет голубые гранаты.
     - Таких в природе не бывает, - возразила Р