- У тебя потрясающие руки.
     Произнося эти слова, Рейн вспоминала миг, когда он обхватил ее лицо ладонями. Она порадовалась, что в машине темновато и Корд не увидит ее жаркого румянца.
     - Наследство растраченной молодости, - сухо заметил он. - Семейная традиция. Мой прадед и дедушка были мустангерами - охотниками за дикими лошадьми.
     Они гнали мустангов пешком день и ночь, не позволяя им есть и пить - разве что несколько чашек воды. Таким образом они могли привести мустангов на свою землю.
.,. - /Почему? - спросила. Рейн пораженно.
     - Бедность. У них не было ни загонов, ни заборов, ни лишних наездников. Только упорство. И больше ничего.
     - А мустанги не убегали?
     - Они привыкают к территории. Передвигаются по широкому кругу, держатся хорошо знакомых пастбищ и водопоев. Двое мужчин могли работать с целым стадом.
     Прыгая, как лягушки, они отрезали доступ к воде/гнали мустангов все дальше и дальше.
     - И сколько это длилось?
     - Пока лошади не становились такими голодными и измученными жаждой, с воспаленными ногами, что можно подойти и набросить на них веревку. Они готовы были идти уже куда угодно ради глотка воды.
     Рейн повернулась к Корду, очарованная тембром его голоса; рядом с ним ей было комфортно и спокойно. Казалось, что его голос она могла бы слушать бесконечно, как музыку.
     Корд продолжал говорить, не отрывая глаз от дороги.
     Он давно не вспоминал о прошлом, о людях из родных мест, об ароматах детства. По некоторым причинам сегодняшние воспоминания вызывали у него щемящую грусть.
     - Отец ходил на последнюю охоту за лошадьми, когда ему было всего девять, - спокойно продолжал Корд. - Хороших мустангов угнали, в те места пришли люди и заселили все.
     - Держу пари, это были упрямые маленькие пони.
     - - Да, У них самые твердые копыта в мире.
     Воспоминания, ранящие душу, словно выстрел. На стене в спальне отца висели старые причудливые фотографии с виньетками, картины, изображающие мустангов и мустангеров, давно покойных.
     - Что делал твой отец, когда убегал хороший мустанг? - спросила она.
     - Дедушка и папа натягивали грубую веревку, чтобы другие лошади не ушли. Дедушка был настоящий шаман.
     Своим голосом он мог загипнотизировать небольшое стадо.
     Рейн улыбнулась. Внук определенно унаследовал дедушкин дар. Голос Корда обволакивал, точно бархат.
     - Расскажи мне о своем детстве, - попросила она.
     - Я учился ездить на лошадях, к которым никто, кроме отца, не прикасался. Я учился двигаться и никогда не подставлять спину. Я также узнал, что даже самая дикая лошадь может стать послушной, главное - запастись терпением и, - он усмехнулся, - не жалеть яблок.
     Он умолк, внезапно вспомнив давно забытое ощущение: лошадь щекочет губами ладонь, беря с нее яблоко.
     Лошадь, которая наконец стала тебе доверять. Вдруг его одолела сильная тоска по чему-то несбыточному.
     - Дев мог бы подпустить тебя, - сказала Рейн.
     - Он и впрямь такой норовистый?
     - Да.
     - А почему?
     - Прежнему хозяину Дева нельзя было доверить даже муху, не то что лошадь.
     Корд широко улыбнулся.
     - Расскажи мне про твою лошадь.
     - Я увидела Дева, когда мне было восемнадцать и я направлялась на соревнования вместе с отцом. В тот день Дев прыгнул и сбросил наездника.
     - Такое не редкость.
     - Конечно, - с готовностью согласилась Рейн. - Но это был особый случай. Когда мы добрались до препятствия, Дев все еще барахтался среди брусьев барьера.
     Корд молча покачал головой. Ему не нужно объяснять, как это опасно для лошади и любого, кто попытался бы ей помочь.
     - Наездник Дева стоял рядом, - продолжала она, а в голосе слышалось застарелое возмущение. - Он проклинал Дева, пинал и хлестал изо всех сил.
     Корд пробормотал что-то нелестное себе под нос.
     - Глаза Дева были дикими и совершенно белыми, - говорила Рейн, - с боков падала кровавая пена. Любая другая лошадь запаниковала бы и сломала себе ноги, пытаясь вырваться на свободу. Но только не Дев.
     Он быстро посмотрел на нее. Глаза Рейн сузились, словно она вглядывалась в прошлое, губы сурово сжались.
     - Что же ты сделала? - спросил он.
     - Я схватила этого жестокого, глупого ублюдка и толкнула его к отцу. Потом стала разговаривать с Девом, пока он не успокоился. Когда он наконец позволил мне прикоснуться к нему, я вытащила его ноги и освободила его.
     Корд легонько присвистнул. Он представил себе девочку-подростка в такой опасной близости к возбужденному жеребцу.
     - Ты сильно рисковала.
     - А что оставалось делать? - сухо осведомилась Она. - Когда я уговорила Дева встать на ноги, он был весь в крови, в мыле и дрожал мелкой дрожью. Он стоял и наблюдал за мной, прядая ушами. Я не могла отдать его этому садисту.
     Корд быстро взглянул на нее. Эта изящная женщина в шелковом платье и с изумрудными серьгами никак не вязалась с тем эпизодом из прошлого. Но если вспомнить вчерашнюю Рейн, сумевшую справиться с паникой, оказавшись в руках незнакомца, то слова ее звучали вполне правдоподобно.
     Да, Рейн - изящная и очень уязвимая женщина. Но в то же время сильная духом.
     - Я спросила у этого сукина сына, сколько стоит его лошадь, - продолжала она. - Он сказал, что не пожалеет на нее пули. Дескать, Дев слишком стар, чтобы его кастрировать, и слишком средних достоинств, чтобы ездить на нем. - Она поколебалась, вспоминая, что случилось потом. Это был единственный раз в ее жизни, когда отец оказался рядом с ней. - Затем мой отец потянулся к его оружию и вытряхнул патрон.
     - Это по-нашему, Блю, - сказал Корд, затаив дыхание.
     Она резко обернулась к нему.
     - Ты знаешь моего отца? - В голосе Рейн прозвучало обвинение.
     - Но вряд ли он знает Корда Эллиота. - Он криво улыбнулся, наслаждаясь шуткой, которой не мог поделиться с ней. Он не должен больше упоминать прозвище ее отца.
     Секунду поколебавшись, Рейн решила, что Корд вполне может знать прозвище Джастина Чандлер-Смита. Ее отец работал во многих посольствах за границей, в государственном департаменте и в Пентагоне. Он был заместителем министра, помощником секретаря и так далее и тому подобное.
     Названия должностей бессмысленны. В тайном мире, в котором обитал ее отец, люди, не обладающие властью, имели внушительные титулы. Настоящие же вершители судеб были анонимны, серые кардиналы в высших эшелонах власти. Такова система, которую используют все правительства мира.
     - У тебя были неприятности с Девом? - спросил Корд, направляя машину к маленькой автостоянке и тем самым меняя тему разговора.
     - Мне пришлось заново обучать Дева. Я выпустила его на пастбище на три месяца раньше, чем попробовала надеть на него уздечку. Понадобилось больше года, чтобы обучить его основам школы.
     - Для восемнадцатилетней девушки ты была необычайно терпеливой.
     - Дев стоил всех издержек времени и сил. Он просто рожден для соревнований. Такой лошади у меня еще не было. Сила, ум, выносливость. - Потом она сухо добавила:
     - Он не раз спасал меня от падения в прыжке на скоростном спуске.
     Корд думал о дистанции, которую исследовал сегодня еще раз: адские барьеры, опасные препятствия, крутые повороты. Рейн казалась одинокой свечой, горящей в ночи.
     - К сожалению. Дев не позволяет прикасаться к нему незнакомым людям, - призналась она.
     - А ездить на нем?
     - Каждый, кто попытается, тотчас окажется на земле.
     Дежурный стоянки рысью понесся к ним, горя желанием заняться "пантерой". Он открыл дверцу, передал квитанцию и сел в машину.
     - А тебя он пытался сбросить? - спросил Корд, в то время как его автомобиль неожиданно громко взревел и отъехал.
     - Дев никогда не сбрасывал меня специально. Но я падала не раз по собственной глупости.
     - Я не могу представить тебя в глупой ситуации. - Кончиками пальцев он дотронулся до трепетавшей на шее жилки. - Скорее всего - застигнутой врасплох.
     Она удивленно смотрела на него, чувствуя, что он нашел ключик к ее сердцу.
     Он снова вывел ее из равновесия.

Глава 6

     Рейн нисколько не удивилась, увидев, что Корд выбрал самый неожиданный ресторан. Она-то думала, что в ресторане в восточном стиле будет привычный фальшивый интерьер - красные кисточки и драпировки с Тайваня.
     Но "Год радуги" был декорирован с континентальной строгостью и богатством: тяжелые льняные скатерти и хрусталь, фарфор и салфетницы из чистого серебра. Она не сразу поняла, почему это место все же кажется странным.
     На столе не было никаких приборов.
     Меню тоже удивило ее. Оно было написано в идеограммах <Идеограмма - письменный знак, обозначающий не звуки какого-либо языка, а целое понятие.> и переведено на французский. Прочесть идеограммы она не могла. Только цену, которая означала либо высочайшее качество еды, либо то, что ее подают на золоте.
     А возможно, и то и другое сразу.
     Рейн недоумевала, откуда у Корда деньги на дорогую одежду, машину, рестораны. Кажется, он не упоминал о том, что получил богатое наследство. И несмотря на то что люди, работавшие на правительство на самом высоком уровне, хорошо оплачивались, им все же платили недостаточно. Большинству дипломатов не хватало жалованья, чтобы развлекаться с тем размахом, которого требует их положение. Соединенные Штаты - одна из самых богатых стран мира, но ее дипломатический бюджет - обглоданные кости.
     Пока Рейн изучала меню. Корд открыто наблюдал за ней. Его ледяные голубые глаза казались необыкновенно яркими при искусственном освещении. Он предпочел сесть не напротив, а рядом с Рейн.
     - Если ты любишь французскую кухню, - сказал он, - закажи из меню справа. Если хочешь что-то неожиданное или готова довериться моему вкусу, я закажу по меню, написанному с левой стороны. И не волнуйся насчет столового серебра. Они принесут приборы независимо от того, что ты выберешь.
     Она быстро и внимательно читала меню на французском, что означало весьма близкое знакомство с языком и кухней. А разве можно ожидать от Чандлер-Смит чего-нибудь другого?
     Но Рейн все-таки продолжала его удивлять. Он постоянно открывал в ней какие-то новые грани.
     И узнавал ее. Искусственное освещение придавало девушке особое очарование. Увидев, что локон упал ей на лицо, Корд потянулся и вернул шелковистую прядь на место, нежно прикоснувшись к ее уху.
     Она удивленно посмотрела на него и застенчиво улыбнулась. Как бы он хотел сейчас оказаться с ней вдвоем на необитаемом острове!
     Словно прочитав его мысли, Рейн откашлялась и посмотрела в меню.
     - Я хотела бы рискнуть.
     - А мне ты не доверяешь? - спросил Корд обиженно.
     - Риск - дело благородное, - твердо заявила она.
     - Где же еще рисковать, как не здесь. - Он улыбнулся, и глаза его вспыхнули.
     - Я так сильно проголодалась, что могу съесть все что угодно, - вырвалось у нее.
     - Отчаянная женщина, - согласился он вежливо. - Я именно тот, кто тебе нужен.
     Корд взял меню у Рейн и положил поверх собственного, которое даже не потрудился открыть.
     Официант возник тотчас, как по мановению волшебной палочки.
     Корд заговорил с ним на языке, напоминающем пение.
     Пораженный необыкновенным клиентом, официант довольно быстро пришел в себя и принялся писать в своем блокноте.
     Приняв заказ,: официант что-то посоветовал Корду, и тот согласно кивнул.
     Потом подошел винный стюард. Они обсудили список на двух языках, но английского среди них не было.
     Наблюдая за ними, Рейн пришла в прекрасное расположение духа. Корд напомнил ей отца, который говорил дома на нескольких языках, но лучше Всего общался на самом старом языке, известном мужчине, - на языке силы.
     Покончив с выбором вина. Корд взял Рейн за руку и пристально посмотрел в лицо.
     - Никакого унаследованного богатства, только самое лучшее образование дядюшки Сэма и опыт. - Он слегка улыбнулся и добавил:
     - Стюард был достаточно вежлив, чтобы не вздрогнуть от моего французского.
     - - На мой взгляд, мозги тоже стоят немало. Да и твой французский довольно приличный, - немедленно бросилась она на его защиту.
     - Скажи об этом парижанину.
     - С какой стати?
     Темные зрачки Корда расширились;
     - Королева очень добра к своему подданному, - сказал он мягко.
     Он поднес руку Рейн к своим губам. Секунду Корд наслаждался ароматом ее кожи, тайно дотронувшись до нее языком. Рейн с трудом подавила дрожь, пробежавшую по телу.
     - Я не королева, - прошептала она внезапно пересохшими губами. - И ты не подданный.
     Он молча смотрел на нее, снедаемый сильным голодом. Когда вино было подано, он отнесся к дегустации почти безразлично, даже не выпустив ее руку из своей.
     Она не сомневалась, что если бы вино было недостаточно хорошим, он заметил бы и немедленно вернул его.
     Корд Эллиот не из тех, кто мешкает хотя бы секунду.
     Восхитительное "Фюме бланш" было словно создано для экзотической еды. Креветочная паста на узких полосках сахарного тростника, крошечные фаршированные блинчики, хрустящий жульен из маринованных овощей, фрикадельки в пикантном соусе - всего и не перечислить.
     Ароматы приятно щекотали ноздри, а глаз радовало изобилие разноцветных закусок - горячих и холодных, сладких и сдобренных уксусом и солью.
     К еде подали серебряные палочки и миску с лимонной водой. Корд заметил, что Рейн ела то, что полагалось, руками, каждый раз окуная их в миску с водой. Палочки для еды, однако, не поддавались ей. Она никак не могла подцепить ими рис.
     - Вот так, - сказал он, укладывая палочки ей в пальцы. - Держи их почти параллельно тарелке, а не вертикально, это тебе не вилка. Теперь сдвинь верхнюю.
     Или наоборот. Делай как удобно.
     Стараясь, Рейн уже более умело действовала непослушными палочками, но роняла примерно один из трех лакомых кусочков. Может быть, ее отвлекал Корд, Он орудовал палочками с восхитительной ловкостью. Она наблюдала за ним со смесью восхищения и раздражения.
     Когда от Рейн ускользнула еще одна сочная креветка, ее раздражение достигло предела.
     - Чертов слизняк, - пробормотала она.
     Корд ловко подхватил креветку своими палочками и поднес к ее губам. Без колебания она открыла рот и проглотила ее. Он с жадностью смотрел на ее белые зубы, розовый язык, полные чувственные губы, мечтая завладеть ими в поцелуе.
     Корд почувствовал тяжесть в чреслах и нехотя отвел взгляд от ее рта. Сегодня вечером Корд хотел доказать ей, что он не только мужчина, обученный насилию, но и джентльмен. Он хотел совратить ее так, чтобы она была его и душой, и телом.
     Он хотел, чтобы она доверилась ему.
     Ему было совершенно ясно, что Рейн, самая младшая дочь Джастина Чандлер-Смита, становится обыкновенной женщиной, когда дело касается мужчин.
     Но она мудро не доверяла им.
     Корд едва не задохнулся от гнева. Какой ублюдок так глубоко ранил ее? Она опасается откровенного восхищения Корда и отношений с ним.
     Интересно знать, успеет ли он завоевать ее доверие, прежде чем закончатся Летние Олимпийские игры? Впрочем, какое ему до нее дело, пусть даже он изнемогает от желания!
     Мысленно выругавшись, он принялся за еду, стараясь не смотреть на губы Рейн.
     - М-м-м... - сказала она, аккуратно очищая палочки губами. - Этот креветочный соус просто волшебный.
     Что в нем?
     - Тебе не надо знать.
     Она захлопала глазами.
     - Неужели карри?
     - Нет, поверь мне.
     Она улыбнулась.
     - Передай, пожалуйста, креветку.
     Наконец Рейн насытилась и положила палочки на подставку из слоновой кости.
     - Все.
     - Ты уверена? - с улыбкой спросил Корд. - Если ты устала от палочек, я могу кормить тебя.
     Она рассеянно сжала кулак. Напряжение - сжимать палочки для еды - давало себя знать.
     - Ты мог бы покормить меня, - согласилась она с улыбкой, - а переварить за меня?
     Засмеявшись, он покачал головой и приподнял правую руку. Официант, возникший словно из ниоткуда, быстро убрал со стола.
     - Десерт? - осведомился Корд, снова взяв Рейн за руку.
     - Нет.
     - Кофе? Ликер?
     - Я того гляди лопну.
     С улыбкой он обратился к официанту. Через несколько секунд мужчина вернулся с двумя шоколадными конфетами, завернутыми в золотую бумагу. Они, словно драгоценные камни, мерцали на серебряном подносе.
     Рядом с ними стоял пластиковый стаканчик кофе с арманьяком.
     Она едва удержалась от смеха, увидев сочетание пластика и чистого серебра. Вино ли тому причиной или еда, но скорее всего мужчина, который усаживал ее в обтекаемый спортивный автомобиль с невероятной нежностью.
     Когда дежурный стоянки подал Корду кофе и конфеты на дорогом подносе, Рейн рассмеялась.
     - Что тебя так рассмешило? - поинтересовался Корд, усаживаясь в водительское кресло.
     - Пластик и чистое серебро.
     - Официант уговаривал меня взять фарфоровую чашку, но я выбрал то, что понадежнее.
     Корд направил "пантеру" по затемненным улицам к автостраде. Их обтекали потоки машин, а она кормила его конфетой; потом откусила сама и, наконец, осторожно сдвинула пластиковую крышку на стаканчике кофе. Салон заполнил изумительный аромат колумбийского кофе и французского арманьяка. Она жадно вдохнула, но отпила только один глоток.
     Он улыбнулся.
     - Не стесняйся. Тут на двоих.
     Она осторожно потягивала горячую, опьяняющую жидкость.
     Его рука потянулась к панели магнитолы. Мягкий щелчок - ив салоне зазвучала нежная музыка Дебюсси.
     После первого потрясения - вот это вкус! - она вздохнула и стала наслаждаться мелодичными звуками.
     Когда Корд взял у Рейн кофе и она ощутила мимолетное тепло его пальцев, в ее душе зазвучала другая музыка.
     Когда музыка наконец смолкла, Рейн была почти загипнотизирована красотой ночи и присутствием Корда. Она наблюдала, как меняется пейзаж за окном машины, поскольку Корд свернул с автострады. Они проехали через холмы и припарковались высоко на горном перевале, откуда виднелись огни Лос-Анджелеса.
     - Где мы? - лениво спросила она. А потом отняла у Корда кофе и допила последние ароматные капли.
     - Обсерватория Гриффит.
     - Прекрасный вид, - проговорила она со вздохом.
     Корд забрал у нее пустой стаканчик и положил на пол.
     - Я хотел бы подарить тебе Луну и звезды, чтобы ты простила меня за вчерашний инцидент. Но светила - вне моей досягаемости, - сказал он, отстегивая ремни безопасности и осторожно снимая с нее. - Поэтому я подарю тебе кое-что получше. Прогулку по Вселенной.
     Он прильнул к губам Рейн, возбуждающе гладя ее по шее. Затем обвел языком ее нежные губы, страстно мечтая слиться с ней в экстазе.
     Трепеща от удовольствия, Рейн расслабилась. Ее руки скользнули по мягкой шерсти его пиджака к шелковой рубашке. Она ласкающе провела по теплой гладкой ткани, наслаждаясь упругостью мышц и инстинктивно желая большего.
     Корд заключил ее в объятия и услышал тихий вздох.
     Его язык ворвался ей в рот, жадно исследуя, дразня, возбуждая, безмолвно призывая отдаться его ласкам... Наконец он захватил ее язык и пососал, упиваясь его сладостью.
     Кровь забурлила у Корда в жилах. Его возбуждение стало непереносимым. Она покачала бедрами, и он глухо застонал. Корд знал, что Рейн сделала это легкое движение неосознанно, не пытаясь тем самым проверить, как он владеет собой, и уж тем более не провоцируя его немедленно заняться любовью.
     Но он был очень близок к тому, чтобы овладеть ею, здесь и сейчас.
     Нехотя Корд взял себя в руки и отстранился от Рейн.
     Увидев ее округлившиеся глаза, ее пылающие щеки, услышав ее тяжелое дыхание, он понял, что она так же возбуждена, как и он. Корд испытал сладостно-мучительное удовольствие.
     Нежно прижав ее голову к груди, он немало удивился собственной реакции. По ее поцелую он понял, что она скорее чувственная, чем опытная женщина.
     Она открылась ему, как незащищенная долина, приветствуя и согревая солдата, спустившегося с холодных высот после похода.
     И ему нужен такой прием, ем