и невыразимо острых ощущений. Ее руки судорожно сжимались и разжимались на его плечах. Она начала задыхаться.
     - Чанс, - умоляюще прошептала она, раскрываясь, словно лепестки цветка, - пожалуйста...
     Но Чанс лишь рассмеялся и скользнул вниз, дразня языком ямку пупка. Сильные руки сжали ее икры, щиколотки, пока зубы нежно покусывали мягкую кожу внизу живота. Чанс потерся щекой о жесткие завитки золотисто-медовых волос, и Риба, вздрогнув, почувствовала ответную дрожь. Усы коснулись гладкой кожи бедер, и Риба, почти потеряв голову, ощутила, как его язык проник в пылающую плоть.
     - Чанс...
     - Ш-ш-ш, моя женщина, - пробормотал он, не поднимая головы, сжимая ее бедра нежно, но крепко. - Ты так прекрасна, так совершенна. Позволь мне узнать всю себя.
     Те слова, которые собиралась сказать Риба, затерялись в водовороте безумных ощущений, уносившем ее все дальше от реальности. Жар и ошеломительная чувственность его ласк, наслаждение ее телом, которое Чанс столь откровенно испытывал, почти свели ее с ума. Риба отдалась ему бесповоротно, пожираемая жидким пламенем, вспыхивавшим все ярче с каждым его движением, каждым прикосновением шероховатого бархата. И когда его зубы сомкнулись на ее плоти, Риба выгнулась, словно лук, и прильнула к нему, вздрагивая, прерывисто вздыхая и тихо выкрикивая его имя.
     Все еще потрясенная постепенно замирающими волнами наслаждения, восхитительнее которого она до сих пор не ведала, Риба лишь широко раскрыла глаза, когда Чанс одним мощным рывком вонзился в нее, быстро и до конца, и замер, наслаждаясь своей властью над ней, и только потом новым резким толчком вошел в нее еще глубже, снова зажигая знакомый огонь. Риба вскрикнула и впилась ногтями в его плечи, сама не сознавая того, охваченная экстазом, почти неотличимым от боли. Чанс рассмеялся и начал двигаться, медленно, сильно, наблюдая, как с каждым движением Риба все больше забывается в остром блаженстве. Глаза сверкали почти нестерпимым блеском, лицо исказилось наслаждением таким же свирепыми и могучим, как овладевший ею мужчина.
     Он выкрикнул ее имя всего однажды, глухо, гортанно. Риба, затрепетав, излилась живительным потоком, проведя ногтями глубокие борозды до самых бедер, безмолвно умоляя его плыть вместе с ней по бушующим волнам экстаза. И Чанс, с хриплым стоном повиновался, забыв обо всем, отдавшись ей так же полно, как она ему.

Глава 10

     Риба прошла три шага по узкому гимнастическому бревну, сделала медленный переворот назад, два переворота вперед, переворот боком в сторону - ?колесо? и приземлилась на упругий мат, покрывавший пол комнаты. Тяжело дыша, смахивая со лба капли пота, она потянулась за полотенцем.
     - Закончила? - раздался с порога низкий голос.
     Риба быстро повернулась, как всегда немного испуганная бесшумным появлением Чанса.
     - Откуда ты приехал?
     - Из ?Обже д'Арт?. Оставил пресс-релиз о коллекции Джереми на журнальном столике. Джина хочет, чтобы ты одобрила его еще до закрытия магазина. Она просто вне себя из-за того, что не может всем объявить о свадьбе, - бесстрастно сказал Чанс.
     - Я же сказала, что мы обо всем объявим в ?Хотел дел Коронадо?, во время показа коллекции Джереми, - покачала головой Риба. - А до того не желаю постоянно терпеть чужое любопытство и гнусные намеки. Хочу наслаждаться тобой в мире и покое.
     Чанс пристально оглядел Рибу и наконец кивнул.
     - Понимаю. А я уже стал было гадать, не передумала ли ты насчет свадьбы.
     Риба быстро подбежала к нему, обняла и прижалась к сильному телу.
     - Ты так легко не отделаешься, - пообещала она, улыбаясь, и, мгновенно став серьезной, посмотрела в необычные, единственные на свете серо-зеленые глаза.
     - Я беспокоюсь не о себе. - Его жесткие, слегка шершавые ладони сжали ее лицо. - Дело в тебе, котенок. Вещи, которые слишком ясно понимаешь, когда оказываешься наедине со смертью, меркнут и бледнеют в безопасности и уюте. Чем дальше мы уходим от завала, чем дольше остаемся в городе, тем больше я боюсь, что ты откажешься стать моей женой.
     Риба, закрыв глаза, прижалась щекой к его сильной груди, проглядывавшей сквозь распахнутый ворот темно-зеленой рубашки. Прошло меньше двух дней с тех пор, как они вернулись из Чайна Куин, но Рибе казалось, что она вечно любила Чанса. У нее не осталось сомнений. Наутро они поженятся.
     - Завтра мой день рождения, - прошептала Риба, почти не отрывая губ. - И ты обещал мне единственный подарок, какой я хочу. Тебя. Ты не избавишься от меня, даже если придется запереть тебя в сейфе ?Обже д'Арт? и никогда не выпускать.
     Смех Чанса ветерком коснулся ее щеки. Длинные пальцы начали вытаскивать костяные шпильки, не дававшие тугому узлу волос рассыпаться по плечам. Чанс начал массировать ей голову, и медовые пряди с тихим шорохом заскользили по его рукам. Кончик языка отыскал жилку, бешено бьющуюся на горле. Чанс ощутил, как пульс застучал еще быстрее, когда его рука скользнула вниз, наслаждаясь теплом и упругостью тела под фиолетовым трико.
     - Я твой, - хрипло прошептал он, - поженимся мы или нет. Помнишь, что я сказал, перед тем как любить тебя у ручья? Ты принадлежишь мне, с обетами или без. Но я все же хотел бы жениться на тебе. Хочу, чтобы ты носила мое кольцо и мое имя - Риба Фаррел Уокер. Пусть все мужчины знают, что ты моя.
     - И пусть все женщины, знают, что ты мой. - Риба чуть криво улыбнулась. - Я всем стану показывать твое кольцо.
     - Так ты собственница? - мягко спросил он; зеленые глаза не отрывались от ее лица, словно запоминая каждую черточку. Кончик языка Рибы соблазнительно мелькнул между белыми зубками, когда она кокетливо коснулась им нижней губы.
     Риба взглянула в глаза Чанса и ощутила, как знакомое пламя захлестнуло ее мощным ураганом чувств и эмоций, которые лишь он мог пробудить.
     - Я никогда не была такой раньше. Когда муж начал заводить романы со студентками, мне было не столько больно, сколько противно. Но если ты хотя бы посмотришь на другую женщину, Чанс Уокер, клянусь, я способна на все, вплоть до убийства.
     Чанс, хищно улыбнувшись, начал целовать Рибу, пока она не растаяла в его объятиях, обволакивая его своим теплом и мягкостью.
     - Не волнуйся, моя женщина. Если старатель хоть раз коснулся алмазов и золотого песка, он не удовлетворится меньшим.
     Он снова поцеловал ее, на этот раз куда более нежно, и нехотя разжал руки.
     - Если я немедленно не остановлюсь, обязательно предложу тебе помочь принять душ.
     Его взгляд и руки блуждали по ней, касаясь твердых сосков, соблазнительного изгиба бедер, потаенного местечка между стройными ногами.
     - А потом, - вкрадчиво пробормотал он, - я снова начну пробовать тебя, от маленьких розовых ушек, до пальчиков ног.
     Дыхание Рибы участилось; она невольно выгнулась от его прикосновений. Чанс, закрыв глаза, снова положил руки ей на плечи.
     - Но если я это сделаю, значит, так и не уйду, и мы завтра не сможем пожениться. Почему твое чертово правительство настаивает на таком ворохе документов?
     - Это и твое чертово правительство, - резонно заметила Риба, не пряча горевших желанием глаз.
     Чанс вздохнул и отступил.
     - Верно. Я повторяю себе это каждый раз, когда хочу просто схватить тебя в объятия и наплевать на все законы и правила.
     Кончики его пальцев разгладили темно-медовую бровь. Губы слегка коснулись губ.
     - Будь здесь, когда я вернусь.
     - Всегда.
     Риба посмотрела вслед закрывавшему дверь Чансу и призвала на помощь всю сдержанность, чтобы не окликнуть его. Сознание того, что вечером она снова очутится в его объятиях, совсем не заглушало сладостной томительной боли. Это было больше, чем простое желание; теперь она поняла, какой будет жизнь без Чанса - словно ничего не стоящий камешек - блеклой, невыразительной и унылой.
     Риба быстро приняла душ, наспех перекусила, сообразив, что совершенно позабыла пообедать, и, усевшись в гостиной, начала читать пресс-релиз Джины. Джина, как обычно, вложила максимум смысла и информации в самое минимальное количество слов. Дочитав до конца, Риба отложила бумаги, взяла трубку и набрала номер магазина.
     - Джина? Пресс-релиз превосходен. Сейчас же начни рассылку. Мне кто-нибудь звонил или ни одна душа не заметила, что я отлыниваю от работы?
     - Заходил Тодд Синклер. Я наконец сказала ему, что ты выбрала из коллекции. Надеюсь, ты не возражаешь. Это самый короткий способ избавиться от него, если не считать метода Тима.
     - Дубинки? - поинтересовалась Риба.
     - Совершенно верно, - сухо согласилась Джина, - правда, нельзя сказать, что я его осуждаю. Я и сама бы с удовольствием огрела его по голове.
     - Рада, что меня не было в кабинете.
     - Далеко не так, как Тодд. Он определенно испытал огромное облегчение, что ни тебя, ни Чанса не было поблизости. Кажется, твой мужчина сумел вселить страх Божий и в Тодда Синклера.
     - Хвала Господу. Может, эта жаба наконец отвязалась от меня.
     - Остальные звонки и визиты значения не имеют. Всем очень жаль, что нельзя увидеть коллекцию Джереми до выставки в ?Хотел дел Коронадо?, но Тим держится твердо. Никаких предварительных показов, все, как ты хотела.
     - Прекрасно. Если позволить одному, значит, остальным тоже нельзя будет отказать. Нет уж, я хочу спокойно провести медовый месяц.
     - Почему-то в моем представлении понятие покоя и Чанс Уокер плохо сочетаются.
     Улыбку Рибы нельзя было увидеть по телефону, но гортанно-чувственные нотки в голосе услышала даже Джина.
     - Не совсем так, - пробормотала она, вспоминая, как мирно и уютно она чувствовала себя в сильных объятиях Чанса. - Он может действовать на меня крайне успокаивающе.
     До Рибы неожиданно донеслись шум, какой-то спор, незнакомый женский голос. Тим что-то ответил.
     - Не клади трубку, Риба, - предупредила Джина.
     Раздался стук трубки, положенной на стол. Рибе волей-неволей пришлось ждать. Она набралась терпения, предположив, что Джину отвлекла очередная покупательница.
     - Риба? - спросил Тим.
     - Пока еще здесь, - вздохнула та. - Что не заладилось на этот раз?
     - Ничего. Приехала сестра Чанса, ищет его.
     - Как?! Глори здесь?
     - Так это ее настоящее имя ? - спросил Тим, пытаясь сдержать смешок, и сказал потише, но так, что Риба все разобрала:
     - Извините, миссис Дей. Ваше имя показалось мне... э-э... несколько неожиданным. Кроме того, здесь полно незнакомых людей, пытающихся получить доступ к коллекции Джереми.
     Риба услышала шорох - очевидно, Тим передал трубку Глори. Послышался низкий голос с австралийским акцентом. В отличие от Чанса Глори полностью утратила американский выговор и произносила слова как типичная уроженка Австралии.
     - Чанс? - спросила она. - Наконец-то я тебя отыскала, черт возьми.
     - Не совсем. Это Риба.
     - Женщина Чанса, - удовлетворенно вздохнула Глори. - Значит, и он неподалеку. Давненько он искал тебя, Риба Фаррел. Могу я поговорить с ним?
     - Чанс собирает документы для завтрашней свадьбы.
     - Ах, дьявол, - пробормотала Глори. - Ну что ж, вернусь в отель, подожду его там.
     - Чанс не вернется в отель. Не знаю, когда он там будет. Почему бы Тиму не привезти вас ко мне? Подождем вместе.
     - С удовольствием, - хмыкнула Глори; резковатый голос напомнил Рибе о Чансе. - Меня так и разбирает любопытство насчет тебя, Риба. Куча девчонок ухлестывала за Чансом, но ни одна не нашла ничего, кроме твердого камня и сердечной боли.
     - Я ничем не отличаюсь от остальных, - сухо заметила Риба.
     Глори рассмеялась и отдала телефонную трубку Тиму, заверившему Рибу, что он немедленно привезет ее будущую родственницу. Риба попрощалась с Тимом, снова приняла душ, натянула черный кашемировый свитер, сняла несколько длинных золотистых волосков с мягких шерстяных слаксов и отправилась на кухню готовить кофе. Она сама слишком часто страдала от временного перепада после длинных перелетов и представляла, как нелегко приходится Глори после долгого путешествия из Австралии. Кроме того, погода снова стала холодной и облачной - типичная перемена для Лос-Анджелеса. Горячий кофе и теплый свитер - то, что надо сегодня, особенно когда ветер с океана свистит в окнах.
     Риба прошлась босиком по бордовому ковру, наслаждаясь теплом и упругостью ворса. Длинный низкий диван был обит тяжелым шелком с неярким восточным рисунком в кремовых, винных и темно-синих тонах.
     Такие же цвета и мотивы повторялись на хаотически разбросанных по дивану огромных подушках, мягких, в замшевых, кашемировых и шелковых наволочках, так и манивших прилечь. Кремовые парчовые обои слегка поблескивали, придавая комнате ощущение простора и одновременно уюта.
     За широкими окнами выл и свистел ветер, сотрясая деревья и дома. Западный ветер - редкость в южной Калифорнии, но уж когда задует - поднимается настоящий ураган. Из своего дома на вершине холма Риба видела, как волны цвета подчерненного серебра одна за другой свирепо накатываются на берег, сверкая белоснежными шапочками пены. На воде ни одной лодки. Сегодня Тихий океан не оправдывал своего названия. Риба села у окна, наблюдая за буйством волн, пока у входа не зазвонил звонок, предупредивший о приезде Глори. Она поспешила открыть дверь. Несколько мгновений женщины с одинаковым любопытством оглядывали друг друга.
     Сестра Чанса была лет на пятнадцать старше Рибы, примерно одного с ней роста и почти такая же стройная. Короткие черные волосы были зачесаны назад, открывая загорелое лицо. Кое-где в них серебрились седые пряди, сверкая на висках серебром. Большой рот словно был создан для улыбки. Светло-зеленые, хотя и без серебристого оттенка, как у брата, глаза излучали одновременно смех, грусть и силу, придавая ее лицу спокойствие и странную красоту.
     Риба, больше не задумываясь, улыбнулась и протянула руки, удивленная тем, что ее влечет к Глори так же интуитивно, как к Чансу. Выражение лица Глори мгновенно изменилось, и теперь на нем отражались искреннее облегчение, радость и неподдельное счастье.
     - Слава Богу, - выдохнула она, обнимая Рибу так же крепко, как та ее. - Я боялась, что Чанс влюбился в городскую девушку, у которой вместо сердца горсть камней.
     - А я опасалась, что любимой и совершенно особенной сестре Чанса не понравится ни одна женщина из тех, что пришлись по душе ее брату.
     - Любимой и совершенно особенной? - засмеялась Глори, опускаясь на мягкий диван, к которому подвела ее Риба. - Солнышко, да единственное, что во мне есть особенного - чертовы белые клинья в волосах.
     - Не может быть. Насколько мне известно, ты одна из немногих людей на земле, которых любит Чанс.
     - Он сказал тебе это?! - поразилась Глори.
     - Не словами. Просто, когда он говорит о тебе, голос и глаза выдают любовь.
     - Чанс не произносит слово ?любовь?. Никогда, - вздохнула Глори.
     - Знаю, - спокойно и сдержанно ответила Риба.
     Даже сознание, что она станет женой Чанса, не излечило сердечной раны, причинявшей невыразимые муки оттого, что Чанс ни разу не признался ей в любви.
     - Думаю, для Чанса да и для остальных было бы куда лучше, если бы он смог открыто говорить об этом, - пробормотала Глори, печально глядя куда-то вдаль. - Однако такому не суждено сбыться. - Светлые глаза остановились на Рибе. - Ты можешь с этим жить?
     - У меня нет иного выбора. Я люблю его.
     Глори снова вздохнула и прикрыла веки, устало откинувшись на спинку дивана.
     - Я знаю, он тебя любит. Ты единственная женщина, на которой он хотел жениться. Чансу так не терпится дать тебе свое имя, что он даже не захотел подождать еще всего-навсего неделю, черт возьми, как я ни умоляла. Пришлось перевернуть небо и землю и едва не убить мужа, и вот я здесь.
     Она зевнула.
     - Подумать только, с тех пор как тридцать четыре часа назад позвонил Чанс, я ни на минутку не сомкнула глаз. Надеюсь, он разинет рот от удивления, когда меня увидит. - И Глори, измученно улыбнувшись, добавила: - Это мой единственный свадебный подарок любимому брату.
     - И единственный, который что-то значит, - заверила Риба, весело засмеявшись. - Представляю себе лицо Чанса! Он из тех, кого нелегко удивить.
     Зевок Глори оборвался смешком.
     - Не очень-то надейся, солнышко. Чанса уже с четырнадцати лет никто не мог застать врасплох.
     - Это когда погиб Лак?
     Зеленые задумчивые глаза широко раскрылись.
     - Он рассказывал тебе об этом?
     - Не все. Просто признался, как страдает и чувствует себя виноватым, из-за того, что Лака убили, прежде чем Чанс успел что-то сделать. Правда, я не знаю, что в этом случае можно было ожидать от четырнадцатилетнего мальчика.
     - Никто ничего и не ожидал, и меньше всего, что случится подобное.
     Глори пристально посмотрела на Рибу.
     - А что рассказывал тебе Чанс о том дне?
     - Что он пришел слишком поздно. Лак уже был мертв. Тогда Чанс нашел шахтера, убившего брата.
     - А потом?
     Риба покачала головой:
     - Больше он ничего не захотел сказать. Но думаю... - Она вспомнила, как быстро и беспощадно расправился Чанс с теми пятерыми мужчинами в шахте. -...Думаю, будь Чанс постарше, наверняка убил бы его.
     - Ты почти права, - скорбно кивнула Глори, словно на глазах осунувшись. - Чансу было только четырнадцать, но он все равно прикончил того шахтера. Возраст и размеры никогда не имели для него особого значения.
     - Господи...
     Голос Рибы замер.
     - Если бы ты видела, что осталось от Лака, - мрачно объяснила Глори, - не стала бы осуждать Чанса. Я украла пистолет и сама отправилась на поиски проклятого негодяя. Только Чанс первым нашел его. У убийцы был нож. Правда, ему это не помогло. Чанс отнял у него оружие и убил собственными руками.
     Глори покачала головой.
     - Господи, столько времени прошло с тех пор, как я в последний раз вспоминала об этом. Я до сих пор не пойму, почему Чанс в тот день словно рассудок потерял.
     - Как-то раз, - медленно начала Риба, - когда твой отец выключил все фонари в шахте и Чанс испугался и заплакал, Лак обнял его и кричал на отца до тех пор, пока тот не включил свет.
     Глори, мгновенно вскинувшись, устремила на Рибу настороженный взгляд.
     - Когда это случилось?
     - После смерти вашей матери. Чанс всегда хотел чем-то отплатить Лаку за доброту.
     - И в жизни не говорил об этом даже после смерти Лака. - Глори задумчиво покачала головой. - Это многое объясняет. Отец никогда особенно не привечал Чанса. Тот даже в детстве был слишком независим. И ни на кого, кроме ма, не обращал внимания. Лак был совсем другой - сын своего отца. Но и Чанса тоже любил. Чертовски казалось странно наблюдать этих двоих вместе. Никогда не видела, чтобы такие разные люди были так близки. Конечно, Лак был само очарование, да только я никогда особенно его не любила. Чанс был совсем другой. Упрямый маленький оборванец с улыбкой, словно солнечный лучик.
     Глори снова зевнула и тут же извинилась:
     - Прости, крошка, это все из-за того, что в Австралии сейчас поздняя ночь и мне давно полагается спать.
     - Все в порядке. Перепад во времени действует на меня, словно свалившийся на голову кирпич. Хочешь кофе или приляжешь отдохнуть?
     - Кофе, - не задумываясь, попросила Глори.
     Риба отправилась на кухню и вернулась с большими кружками дымящегося кофе.
     - Сливки или сахар?
     - Спасибо, ничего, - улыбнулась Глори. - В этом я по-прежнему американка.
     Осторожно пригубив крепчайший напиток, она вздохнула:
     - Рай, Риба, настоящий рай. Кстати, у тебя красивое имя. Сокращенное от...
     - Ребекка.
     Глори взглянула поверх краев кружки.
     - Как в романе ?
     - Только в фантазиях матери. Действительность оказалась для нее сильнейшим разочарованием.
     - Да, родители могут быть чертовой занозой в заднице, - без обиняков заявила Глори. - Однако ты и не Бекки, правда?
     - К досаде бывшего мужа.
     Глори, изумленно моргнув, усмехнулась.
     - Вижу, тебе нелегко приходилось, правда, солнышко?
     - Думаю, как и всем.
     Глори, вздохнув