то можно сушить здесь белье.
     Голос Калеба звучал нейтрально, по нему трудно было судить о его настроении. Виллоу осторожно посмотрела на него сквозь янтарные ресницы. На черном фоне бороды сверкнула белозубая улыбка.
     - Не беспокойтесь, голубушка. Если бы я хотел упрятать лошадей в лес, я бы сам их привязал там. А что касается вашей одежды, то она не так выдает наше присутствие, как этот гнедой.
     Виллоу с облегчением улыбнулась. День был слишком хорошим и ласковым, чтобы тратить его на препирательства. Улыбка Калеба стала еще шире, когда он нагнулся и поднял щетку и гребень из черепахового панциря, которые затерялись в траве.
     - Вы это ищете? - спросил Калеб.
     - Да, благодарю вас.
     Вместо того, чтобы положить щетку и гребень в протянутую руку Виллоу, он опустился на колени и начал деловито расчесывать ей волосы. Тело Виллоу напряглось. Впрочем, это не остановило Калеба. Мало-помалу Виллоу смирилась и успокоилась.
     При его росте и габаритах руки у Калеба были на удивление проворными и деликатными. Он терпеливо расчесывал нагретые солнцем волосы, невольно вздыхая от удовольствия. Виллоу окончательно расслабилась.
     Прищурив глаза, Калеб наблюдал за ее реакцией. По счастью, Виллоу не могла видеть откровенного желания в его глазах. Он осторожно водил гребнем по сверкающим на солнце золотым волосам, а распутав все сплетенные пряди, отложил гребень и, не меняя ритма, стал работать щеткой.
     - У вас очень ловко получается, - нарушила Виллоу длительное молчание.
     - У меня была хорошая практика в детстве. Моя мать очень тяжело вынашивала ребенка. Она все время болела и не могла сама мыть и расчесывать волосы.
     - И это делали ей вы?
     Калеб издал непонятный горловой звук.
     - У мамы не было дочерей до рождения Ребекки.
     - Вашей сестры?
     - Да, моей малышки сестры. Она была очень красивая... Легкая и быстрая, как норка. Ее домогались все ребята, но она всем отказывала, пока...
     Виллоу почувствовала боль и гнев в голосе Калеба и поняла, что девушка по имени Ребекка сделала неверный выбор.
     - Мне очень жаль, - прошептала Виллоу, тронув его руку, которая оказалась у нее на плече. - Вам, наверное, нелегко быть в разлуке с семьей.
     У Калеба не было сомнений в том, что Виллоу имела в виду именно то, что сказала. У него не было сомнений также в том, что Виллоу не видела никакой связи между ней и девушкой по имени Ребекка Блэк. Калеб подумал, что вряд ли стоит удивляться поведению Виллоу. Рено наверняка не хвалился своей победой перед ней.
     Гнев вызревал в душе Калеба, но он не мог соперничать в данный момент с желанием, пронизывающим его насквозь. Он взял в руку густые волосы Виллоу, затем отпустил их, и они золотым водопадом соскользнули вниз, источая аромат лаванды. Он знал, что ее одежда будет также пахнуть лавандовым мылом, которым она пользовалась при мытье волос. Он глубоко вздохнул, давая возможность этому пьянящему запаху проникнуть во все поры. По необъяснимой причине он отдавал лаванде предпочтение перед розовым саше, столь любимым Джессикой Чартерис. Лаванда очищала его чувства и одновременно обостряла их.
     - Мой отец был военным топографом, - почти отрешенно продолжал Калеб, наблюдая, как волосы волнами ложатся на спину Виллоу. - Он чаще бывал в отъезде, чем дома. Я как мог заботился о матери. Больше всего я любил щеткой расчесывать ей волосы. Они у нее были черные и прямые, как у меня. Я думал, что это самые нежные, самые красивые волосы на свете... До настоящего времени...
     Дрожь пробежала по телу Виллоу, когда ладонь Калеба скользнула от ее лба к затылку и зарылась в волосы. Он поднял руку, и несколько прядем потянулись за ней.
     - Мягкие, как шерстка у котенка, - сказал он хрипло, - а цвет как у летнего солнца. Моя мама читала мне волшебные сказки про принцесс с такими волосами, как у вас. Я не верил, что такие бывают... Касаться ваших волос все равно что касаться солнечного света.
     Калеб возобновил расчесывание. Золотые пряди шевелились и блестели под его руками. Словно живые, волосы поднимались и льнули к его рукам, как бы прося продолжить эту нежную ласку. Завитки волос тянулись к его пальцам, плечам и веером ложились к нему на грудь. Калеб боролся с искушением расстегнуть рубашку, чтобы голой кожей ощутить их шелковистость. Его рубашка осталась застегнутой, но он не отказал себе в удовольствии приложить ароматную прядку к щеке. Он вдохнул ее запах, прежде чем заставил пальцы разжаться и отпустить волосы.
     - Я д-думаю, волосы т-теперь распутаны и расчесаны, - неуверенно произнесла Виллоу - Наверное, мне надо одеться?
     Дрожь в ее голосе вызвала у Калеба улыбку
     - Нет нужды в спешке. Мы сегодня никуда не двинемся. Я думаю, надо еще наловить форели и набрать зелени, пока погода снова не испортилась.
     - Опять будет дождь?
     - По всей видимости.
     - А когда?
     - После захода солнца.
     Виллоу вздохнула.
     - Мне говорили, что равнины засушливые.
     - Так оно и есть. Но вы пока в горах. Однако по сравнению с тем местом, откуда вы прибыли, здесь достаточно сухо. Поэтому вы постоянно облизываете губы.
     - Я облизываю?
     - Без всякого сомнения, голубушка. Если у вас есть масло в вашем большом саквояже, вы можете помазать их. Помогает жир от бекона, но вам может быстро надоесть его вкус
     В течение некоторого времени было слышно лишь шуршание щетки, скользящей по волосам Виллоу. Она закрыла глаза и наслаждалась тем, что не она, а кто-то другой занимается ее волосами. Внезапно ее осенила мысль.
     - Как вы будет е ловить форель?
     - Так же, как и вчера вечером.
     - А как вы это делали?
     - Руками.
     Виллоу посмотрела на него через плечо недоверчивыми карими глазами.
     - Вы дразните меня.
     - Разве что чуть-чуть. - Ноздри Калеба расширились, когда он снова вдохнул аромат лаванды. "Но не в такой степени, как дразню себя", - подумал он. - Закройте глаза, вы отвлекаете меня.
     - Если я закрою глаза, вы скажете мне, каким все-таки образом вы ловите форель?
     - Обязательно.
     Длинные янтарного цвета ресницы опустились и легли на гладкую кожу. Солнечный свет запутался в ресничных зарослях и, когда они мигали, доходил до Виллоу. Калеб зачарованно смотрел на ресницы, превозмогая желание коснуться их кончиком языка.
     - Мои глаза закрыты, - напомнила Виллоу, не дождавшись слов Калеба.
     - Я заметил... Как вам удалось отрастить такие длинные ресницы?
     - Я украла их у теленка.
     Он покачал головой и негромко засмеялся, оценив ее шутку и быстроту реакции.
     - Калеб, - пришла на помощь ему Виллоу, - так как же вы ловите форель голыми руками? Я никогда не слышала, чтобы кто-то мог это делать.
     - Даже Метью Моран?
     Она покачала головой.
     - Даже Метью Моран.
     Удовлетворенно хмыкнув, Калеб возобновил причесывание, продолжая восхищаться блеском и мягкостью волос. Когда он вновь заговорил, в его действиях, в том, как он касался волос и как гладил их щеткой, как обращался с завитками, льнущими к его руке, появилось нечто новое, отчего по позвоночнику Виллоу пробежал холодок удовольствия и ей захотелось по-кошачьи выгнуться под его ладонью.
     - Прежде всего, - грудным голосом начал Калеб, - вы должны найти форель, которая не была раньше напугана какой-нибудь южной леди.
     Виллоу хмыкнула.
     - Это правда, - сказал он, как бы в шутку подергав Виллоу за локон. - Форель подобна красивой девушке, это капризное создание надо долго ублажать, пока его поймаешь.
     Щетка вслед за рукой Калеба двигалась от макушки к затылку. Длинные пальцы скользили по густым прядям и иногда касались шеи Виллоу. Она трепетала и задавала себе вопрос, были ли эти прикосновения случайными. Снова пальцы легко, словно лаская, коснулись шеи и волос.
     - И вот мужчина, думая о форели, тихонько и осторожно подходит к ручью, - продолжал Калеб. Его голос звучал лениво и приглушенно, он обвевал Виллоу, словно легкий ветерок. - Мужчина медленно наклоняется и подводит руку под форель.
     Говоря это, Калеб захватил широкой ладонью золотую копну волос Виллоу и поднял над головой, как если бы собирался расчесывать их снизу. Отдельные прядки соскользнули с его пальцев, зацепившись за большие пуговицы кавалерийской рубашки, что была на девушке. Отложив щетку, Калеб стал осторожно освобождать волоски. Но едва освобождалась одна прядка, как на смену ей, вырвавшись из плена его руки, приходила другая и тоже норовила зацепиться за пуговицу
     - Дьявольщина, - негромко сказал Калеб, пытаясь теперь уже с помощью обеих рук справиться с шелковистыми, непослушными волосами Виллоу. - Так ничего не получится. Поднимите руки, голубушка... Повыше... Вот так...
     Калеб настолько быстро и деловито стащил рубашку с Виллоу, что, когда она попыталась возразить, было уже слишком поздно.
     - Калеб, но я..
     - Когда ваша рука окажется в воде, - продолжил Калеб, перекрывая слова Виллоу, - вы просто посидите спокойно некоторое время, как будто вы и пришли только затем, чтобы посидеть и помечтать на берегу ручья.
     Щетка снова заскользила по волосам девушки, рождая сладостные ощущения, которые усиливались, когда его рука дотрагивалась до ее затылка. Пряди волос больше не путались в пуговицах, зато густо ложились на лифчик. Полные полушария груди, казалось, грозились разорвать тонкую материю.
     Виллоу смотрела, как завитки волос соскользнули с груди, оставив почти открытыми выпирающие пирамидки сосков. Она закусила губу, задавая себе вопрос, достаточно ли волосы прикрывают ее, чтобы считать приличия соблюденными.
     - Все в порядке, - негромко произнес Калеб, почувствовав напряженность Виллоу. Он гладил блестящие волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине. - Ваши волосы укрывают вас, не хуже моей рубашки. Или, может быть, вам холодно?
     Она пошевелила плечами, как бы желая ощутить шелк своих волос, и покачала головой.
     - Нет... Солнце, можно сказать, горячее.
     - Это верно.
     Голос Калеба прозвучал приглушенно, он был похож на мурлыканье большого кота, и Виллоу скорее угадала, чем услышала его ответ. Он в том же ритме продолжал щеткой расчесывать волосы, и в конце концов Виллоу вздохнула и расслабилась, отдавшись острым приятным ощущениям, чувствуя, как сладостный холодок пробегает у нее по коже.
     - Как хорошо и приятно, - прошептала она через некоторое время.
     - Мне тоже, - сказал Калеб, легко проводя рукой по ее волосам. Он тихонько засмеялся. - Мне кажется, что я вашим волосам нравлюсь так же, как и они мне.
     Виллоу вопросительно повернула голову.
     - Вот, смотрите, - пояснил Калеб.
     Щетка последовала за густой прядью волос, которая соскользнула с правого плеча и веером легла на грудь, - Видите? - он медленно приподнял щетку. Блестящие прядки волос шли следом, прильнув к щетке и к его пальцам. - Они преследуют меня.
     В первое мгновение Виллоу была настолько шокирована, что не могла говорить. Мягкие зубцы щетки легко скользили по груди, нежно гладили ее, рождая в Виллоу непонятную слабость. Она закрыла глаза, ощутив, как возникшее под ложечкой тепло постепенно обволакивает все тело. Ощущение было таким острым и сладостным, какого она никогда раньше не испытывала.
     - Посмотрим, нравлюсь ли я второй стороне, - таким же приглушенным голосом сказал Калеб.
     Щетка легко коснулась левой груди Виллоу, которую также прикрывали рассыпавшиеся волосы. Когда щетка приподнялась, отдельные волоски последовали за ней, прильнули к щетке и сжимающей ее мужской руке.
     - Да, - сказал он хрипло, глядя на упругий сосок, который проглядывал сквозь покров золотых волос, - думаю, что нравлюсь.
     Виллоу была не в состоянии говорить. У нее перехватило дыхание, и новая трепетная волна пробежала по телу. Калеб почувствовал ее трепет, и его сердце участило и усилило удары. Мгновенно отреагировала мужская плоть. Он опасался, что Виллоу сейчас вскочит и оттолкнет его или же гневно отчитает за то, что он посмел коснуться груди хотя бы щеткой.
     Он никак не ожидал, что ее груди так готовно откликнутся на прикосновение, а бутоны сосков расцветут и напрягутся под полупрозрачным лифчиком. Отклик ее тела был столь же удивительным, как и сила его собственной страсти к ней - страсти, которая сотрясала Калеба настолько, что он изо всей силы сжал пальцами ручку щетки, дабы не потерять самообладание окончательно.
     Будучи не в состоянии говорить и даже дышать, Калеб заставил себя продолжить расчесывание в том же медленном, опьяняюще соблазнительном ритме, гладя макушку, затылок, шею. Больше всего ему хотелось еще раз погладить лежащие на груди золотые волосы, но он боялся, что поддастся искушению и скользнет пальцами под лифчик, чтобы ощутить, как твердые упругие соски упрутся в его ладони. Он так желал этого, что его руки дрожали от напряжения.
     Но он понимал, что это было бы преждевременно. Даже самую доверчивую форель нельзя брать штурмом. А Виллоу не была слишком доверчивой. Калеб вполне отчетливо ощущал ее колебания и раздвоенность чувств. Одно лишнее движение - и она вспорхнет и убежит. Эта мысль удерживала руки Калеба там, где они были, и он продолжал медленно гладить волосы на затылке, что никак не соответствовало страсти, которая отражалась в его глазах.
     - Когда ваша рука в воде и все вокруг успокоилось, - заговорил Калеб, - вы начинаете подбираться к форели поближе. Вы делаете это так медленно, что форель привыкает к вашему присутствию. А приближаясь к форели, вы должны наблюдать за ней... Не разволновалась ли она? Не забеспокоилась ли?
     - А как вы узнаете, что форель чувствует? - хрипло спросила Виллоу
     - Как говаривал мой отец, вы и за самым крохотным зверьком должны наблюдать очень-очень внимательно.
     Виллоу улыбнулась, уловив легкую шотландскую картавость в произнесенной фразе. Она беззвучно выдохнула воздух и расслабилась, отдаваясь приятным ощущениям, которые рождались от прикосновений щетки.
     - И вот со временем, - продолжал Калеб ленивым, грудным голосом, - форель начинает думать, что ваша рука - это часть ручья, часть течения... Если вы двинетесь слишком быстро, форель убежит... Тогда вам придется начать все с начала. Все решает терпение... И еще форель любит, чтобы течение оглаживало и ласкало ее нежное тело.
     - Неужто и вправду любит? - спросила Виллоу неестественно хриплым голосом.
     - Иначе она не выискивала бы бурные потоки и не проводила бы там часы, подставляя бока струям воды.
     Калеб поднял волосы Виллоу вверх, чтобы расчесать их щеткой снизу. Он обхватил шелковые пряди рукой, и они обвили его запястье. Дрожь удовольствия пробежала по спине Виллоу, когда она ощутила тепло солнечных лучей на обнажившемся затылке.
     - Вы только подумайте, - шептал сзади Калеб. При этом его щека легонько коснулась девичьего затылка. - Она неподвижно стоит в бурном потоке...
     Вначале Виллоу решила, что это щетка так нежно касается ее затылка. Но затем она почувствовала тепло дыхания Калеба и поняла, что это его борода.
     - ...и течение ласкает и оглаживает всю ее нежную кожу сверху донизу.
     Сердце Виллоу забилось так гулко, что Калеб должен был услышать это. Он повторил свою изысканную ласку, исторгнув тихий стон из ее груди.
     Этот звук сыграл роль ножа, нанесшего удар по самообладанию Калеба. Легкий женский крик может свидетельствовать о страсти. Причиной его может быть также страх. Калеб не мог определить это, не коснувшись Виллоу еще более интимно, он был слишком хорошим охотником, чтобы не понимать этого. Если она дрожала от страсти, то дальнейшая игра сделает ее еще более пылкой. Если это был страх, то соблазнение должно проводиться в замедленном темпе.
     Еще никто не приготовил блюда из форели, которая уплыла.
     Когда Калеб отпустил волосы Виллоу и начал снова работать щеткой, она не могла скрыть дрожи.
     - Разве вы еще н-не распутали д-до конца узелки? - спросила она заикаясь.
     - Не совсем, голубушка. Надо еще немного поработать. Затем я заплету их вам. Одна офицерская жена научила меня заплетать волосы на французский лад.
     Виллоу не стала возражать, потому что не знала, как ей вообще вести себя. Калеб не сделал ничего, что ей не понравилось бы. Не склонял ее к большему, чем расчесывание волос. Была также и еще одна проблема. Если Виллоу встанет, чтобы уйти, она вынуждена будет сбросить одеяло и остаться с голыми ногами.
     И к тому же, призналась себе Виллоу, она лишится возможности испытывать удовольствие от прикосновения больших умелых рук Калеба и наслаждаться их лаской.
     Вздохнув, Виллоу снова отдалась сладостной игру пальцев, блуждающих по ее волосам. Она больше не испытывала напряженности, будучи уверена в том, что если она попросит Калеба остановиться, он это сделает.
     А коль скоро она знала об этом, у нее не было потребности просить его.
     Чувство неловкости, владевшее Виллоу, совершенно исчезло, сменившись умиротворенностью, которая возрастала с каждым взмахом мужской руки. Закрыв глаза и улыбаясь, Виллоу задалась вопросом: чувствует ли себя форель в бурном потоке хотя бы наполовину столь хорошо, как она?
     - А когда форель сочтет вашу руку неотъемлемой частью ручья, - пробормотала Виллоу, - что тогда?
     Калеб бесшумно вздохнул. Расслабленное тело Виллоу сказало ему, что ее дрожь объяснялась не одной лишь осторожностью, но и страстью. Он вознамерился продолжать рискованную игру. Виллоу была обеспокоена, озабочена, почти напугана, однако она не была в состоянии отвергнуть его чувственные приманки, подобно тому как форель не может отказаться от ласки быстрого течения.
     - Тогда вы медленно и осторожно гладите форель, - грудным голосом ответил Калеб, отложив щетку, - пока она не ошалеет от удовольствия.
     - Разве так может быть? - прошептала Виллоу. - Неужели удовольствие может заставить забыть о страхе?
     - Вполне! - Калеб вновь собрал ее волосы и медленно поцеловал Виллоу в затылок. - Требуется только деликатность и терпение.
     Он отпустил волосы, дав им упасть на плечи. Мягко и медленно, словно намереваясь вобрать Виллоу в ладони, он провел руками от ее плеч до самых пальцев и вернулся назад, на этот раз оглаживая внутреннюю сторону рук.
     - Калеб! - Виллоу говорила шепотом, голос ее дрожал.
     - Ничего страшного, маленькая форель. - Калеб приподнял ее и повернул лицом к себе. Он коснулся пальцем ее нижней губы, затем прижался к ней лицом, и это было похоже на поцелуй. - Я буду нежен с тобой, как солнечный луч.
     Блестящие карие глаза наблюдали за Калебом. Их красота способна была свести с ума, их цвет постоянно менялся, в них играли голубые, зеленые и золотые искорки, переливаясь и повторяясь, и чем больше Калеб смотрел на Виллоу, тем более красивыми они казались.
     - Ты боишься меня? - спросил он хрипло.
     Виллоу медленно покачала головой. Блики солнца заиграли в ее волосах, и человека, стоящего рядом с ней на коленях, накрыла волна острого желания.
     - Некоторые мужчины грубы, - сказал Калеб, приближая рот совсем близко к губам Виллоу, но все же не прикасаясь к ним, - Я не отношусь к их числу. Я никогда не принуждал женщину к чему-либо вопреки ее желанию. И никогда не собираюсь этого делать. Подари мне несколько поцелуев, южная леди... Если ты считаешь, что я тебе неприятен, я отпущу тебя. - Он опустил лицо еще ниже и шептал, почти касаясь пухлых губ. - Ты веришь мне?
     Теплое дыхание Калеба смешивалось с дыханием Виллоу, рождая в ней трепет.
     - Да, - выдохнула она.
     Молнии сверкнули в глазах Калеба. Защищаясь от них, она опустила ресницы. Дрожь пробежала по всему телу Виллоу, когда его губы нежно коснулись девичьих губ, оторвались и коснулись снова. Всего несколько поцелуев было в ее жизни, но не было ничего подобного. Мальчишки горячились, словно щенки, были неуклюжими и неловкими.
     Поцелуй Калеба был совсем другим. Большие, сильные руки касались ее лица так легко, что она едва ощущала их. Его губы мягко, ритмично прижимались к ее губам, вынуждая ее ответить тем же, щеточка усов ласкала ее верхнюю губу