атитовая жила, - пояснил Чанс, направив фонарь на стены. Чешуйки слюды и еще каких-то блестящих минералов подмигивали им, создавая сверкающий гобелен, превосходящий яркостью звездную ночь.
     - Ой! - ахнула Риба.
     - Лучше, чем ты ожидала? - спросил Чанс, взяв ее за руку.
     - Да. Как прекрасно!
     - Большинство шахт уродливы, всего-навсего дыры, наспех вырытые в этой неприветливой земле. Турмалиновые шахты - одни из немногих рудников, которые соответствуют нашим детским фантазиям и изобилуют волшебно-сверкающими камнями, спрятанными в черной чешуе дракона.
     - А вдруг это алмазный рудник семи гномов?
     Чанс коротко рассмеялся.
     - В жизни не встречал ничего более отвратительного, чем африканская алмазная подземная разработка. Правда, золотые прииски немногим лучше.
     - Но кварцевые кристаллы прекрасны, - возразила Риба.
     - В кварцевых жилах находят чертовски мало золота. Как-то я видел богатый ?карман? драгоценных кристаллов кварца, перемежавшихся золотыми самородками. Зрелище было потрясающее, почти ошеломительное, но весь карман поместился бы в твоей кухонной раковине. Золото по большей части добывается унциями из темного камня.
     Лампа Чанса осветила сверкающие стены тоннеля.
     - Но здесь, - признал он, - все такое яркое.
     Он осторожно коснулся стены заостренным концом молотка. На пол посыпался блестящий порошок.
     - Рад, что не собираюсь работать здесь с динамитом, - покачал он головой. - Вибрация в мгновение ока уничтожит шахту.
     Риба взглянула на стену, но ничего не ответила, прислушиваясь к шороху частиц пегматита, медленно осыпающихся на землю. Она чувствовала, что Чанс изучает ее, пытается определить, как она себя чувствует под землей, в месте, оказавшемся более предательским, чем она предполагала.
     - Со мной все в порядке, - спокойно сказала Риба. - Просто трудно поверить, будто из этой мешанины минералов может родиться нечто большее, чем мой ноготь.
     - Турмалины Палы - настоящее чудо, - согласился Чанс. - Ты когда-нибудь видела турмалины в друзах из шахты Эмприс?
     - Однажды. В музее. Розовые кристаллы длиной с мою руку в материнской породе из полупрозрачного кварца. Можно увидеть трещины в турмалине, сотни линий, однако основная структура камня осталась нетронутой. С того времени меня преследует мечта найти в Чайна Куин нечто подобное, - тихо призналась Риба, вертя головой, так что свет лампы прихотливо играл на грубых неровных стенах тоннеля.
     - Турмалин из шахты Эмприс редко остается в друзах - они легко распадаются. Поэтому те, которые сохранились целыми, поистине бесценны. Нельзя найти ничего равного ни в одной шахте на земле, - объяснил Чанс.
     Риба мгновенно распознала странное волнение в, казалось бы, спокойном голосе и поняла, что для человека, подобного Чансу, спуститься в Чайна Куин, оказаться в месте, где можно отыскать небывалые сокровища, означало осуществить давнюю мечту. Чего только не сделаешь ради этого? Конечно, даже риск оказаться под обвалом не остановит его.
     - Риба?
     Мгновенно вернувшись к реальности, Риба вздрогнула, повернулась к нему, но тут же быстро отвела глаза, поняв, что направила лампу прямо ему в лицо.
     - С тобой все в порядке? - спросил он.
     - Просто думаю.
     - О стенах тоннеля?
     - Нет. О тебе. Сегодня ты, спустившись сюда, каким-то образом осуществил мечту всей жизни.
     Чанс слегка повернул голову, осветив ее лицо белым резким лучом лампы, и долго глядел на Рибу, ничего не говоря. Потом так же молча отвернулся и провел фонарем по светлым стенам тоннеля.
     - Да, ты права. Я уверен, что здесь есть турмалины, Риба. Турмалины, которые ждут миллионы лет, чтобы их нашли. И Я НАЙДУ ИХ!
     Спокойная категоричность его обета на мгновение лишила ее дара речи и способности двигаться.
     - Это слишком опасно, Чанс, - наконец сказала она. - Даже для человека твоего опыта. Никто не даст мне взаймы достаточно денег, чтобы восстановить Чайна Куин и сделать ее безопасной для работы, особенно если в качестве залога я могу предложить лишь половину заброшенной шахты. Сомневаюсь, что даже всей шахты будет достаточно.
     - Можно найти способ, - упрямо возразил он, медленно шагая по уходящему вниз тоннелю и внимательно осматривая стены. - Когда чего-то очень хочешь, всегда можно найти способ.
     Риба наблюдала, как медленно уплывает лампа на шлеме Чанса, и старалась сдержать протестующий крик. Она начинала понимать, что имел в виду Чанс, когда сказал, что старательская лихорадка горит в крови хуже любой малярии. Сейчас он почти не замечал присутствия Рибы. С таким же успехом она могла быть одна в шахте.
     Риба медленно провела лучом лампы по части тоннеля, оставшейся позади. Стены переливались радужными огоньками, которые тонули во мраке, прежде чем снова привести к солнечному свету.
     Когда Риба снова взглянула вперед, Чанс казался всего лишь узким светящимся конусом, удалявшимся от нее в темноту, мрачную, совершенно непроглядную, подобную которой ей еще не приходилось встречать. Риба сомневалась, что Чанс заметит ее отсутствие, даже если она немедленно повернется и покинет шахту, оставив его в одиночестве. И может, стоит сделать именно это. Какое право имеет она вмешиваться в его мечту, отвлекать глупыми вопросами, неопытностью, неуклюжими повадками и... ревностью. Потому что Риба ревновала к Чайна Куин, к власти шахты над Чансом, к невероятной глубине эмоций, рожденных в нем вечной ночью, царившей в шахте и волшебными обещаниями ослепительных сокровищ, скрытых в ее глубинах.
     - Риба?
     Голос был мягким, ободряющим, таким же теплым, как ладони, гладившие ее руки, сжимавшие пальцы.
     - Пора возвращаться в лагерь, котенок, - шепнул Чанс, поднимая ее на руки. - Все в порядке, - пробормотал он нежно, сделав несколько шагов в направлении, откуда они пришли. - Закрой глаза. А когда откроешь их, вокруг не будет ничего, кроме солнечного света.
     Руки Рибы обвились вокруг его шеи.
     - Дело совсем не в этом. Я не боюсь шахты. Во всяком случае, не так, как ты думаешь.
     - Тогда чего ты пугаешься? - осторожно спросил он. - И не говори, что ты не боялась. Я видел твое лицо.
     - Я наблюдала за тобой.
     Риба поколебалась.
     - Я рада, что ты не знал, кто я, когда мы встретились в Долине Смерти. Иначе так и не поняла бы, хочешь ли ты меня или мою шахту.
     - НЕ ГОВОРИ ЭТОГО! - Голос Чанса звучал свирепо, почти бешено, пальцы больно впивались в кожу. - ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ ОБ ЭТОМ!
     Он уставился на нее серебряными жесткими глазами. Свет, льющийся с его шлема, заставил ее сжаться, словно удар исподтишка.
     - Слышишь меня? Слышишь?
     - Да, - выдохнула Риба, опустив веки, не в силах вынести ослепительного сверкания его глаз.
     Она услышала два отчетливых щелчка, но тут же забыла обо всем, как только его губы вжались в ее губы головокружительным поцелуем. Риба была слишком ошеломлена, чтобы сказать что-то. Но Чанс, хрипло застонав, вынудил ее приоткрыть рот. Забыв обо всем, он жадно вбирал сладостное тепло.
     На какое-то мгновение Риба застыла, захваченная первобытной силой его поцелуя, но тут же обмякла под безудержным напором, отвечая на ненасытное желание, рожденное мужским вожделением.
     Почувствовав перемену в Рибе, Чанс снова застонал на этот раз тише, а губы из требовательно-жестоких стали нежными, словно он стремился разделить с ней нежность, а не покорять и владеть. Он слегка разжал пальцы, позволяя Рибе соскользнуть по его телу, и снова заключил ее в кольцо теплых и сильных рук, вбирая в себя с каждым вздохом, каждым содроганием, каждым трепетом желания, пробегавшим по телу.
     Голова Рибы откинулась назад. Тела их будто слились в одно существо. Прижимаясь к Чансу, она безмолвно давала ответ, которого тот так настойчиво искал, каждым прикосновением подтверждая, что, принадлежит ему.
     Лишь спустя долгое-долгое время он чуть отстранился.
     - Чанс, - неуверенно выговорила Риба, все еще боясь открыть глаза. - Я не...
     - Нет, - перебил он, снова завладев ее губами, наслаждаясь их вкусом, нежно, жадно, свирепо. - Я не хочу слышать об этом. Никогда.
     Риба подняла ресницы, но увидела только окружающую ее непроницаемую тьму. Никогда еще она не сталкивалась с таким полным отсутствием света. И если бы Чанс не обнимал ее, она не поверила бы, что он здесь.
     Мрак становился словно бы живым существом, обладающим весом и формой, подавлявшими все, чего касался... а касался он всего. Эти бесшумные первобытно-безжалостные волны черноты накатывали на нее, пытаясь растворить, унести. И Риба обреченно поняла, почему мужчины сходили с ума, прежде чем умереть от жажды.
     - Чанс, что случилось с нашим светом? - осторожно спросила Риба, запинаясь: голос отказывался повиноваться.
     - Закрой глаза, - пробормотал он и прикрыл мозолистой рукой ее глаза, желая убедиться, что она послушалась. Риба снова услышала два щелчка.
     - Открой глаза, - велел он, осторожно пригибая ее голову набок.
     Риба послушно распахнула веки. Шахту снова освещали два белых конуса. Она вздохнула и облокотилась на Чанса.
     - Прости, - сказал он, гладя усами щеку Рибы. - Я думал, ты поймешь, что я выключил свет. Не хотел ослепить тебя.
     Его губы нащупали бешено бьющуюся на шее жилку.
     - С тобой все в порядке?
     - Да. - Теперь, когда в шахте вновь сиял свет, она чувствовала себя полной идиоткой. - Я просто никогда не видела ничего подобного, то есть совсем ничего не видела. Даже в самую темную ночь на небе появляются одна-две звезды.
     - Так всегда бывает впервые, - объяснил Чанс, взяв Рибу за руку и ведя дальше в глубь шахты. - Через три дня после смерти матери отец взял меня в шахту и выключил лампы. Без предупреждения... а вокруг одна темнота, словно конец мира. Я вопил, не помня себя. Лак схватил меня и прижал к себе, пока я не замолчал. А потом врезал отцу, что было сил. В первый и последний раз я видел, чтобы Лак так обозлился на отца.
     После этого я начал поклоняться Лаку. Неважно, как бы брат ни дразнил меня, когда я стал постарше, все равно он был моим идолом. Я всегда хотел отплатить ему добром за добро. Но когда это время пришло, я был в руднике. Лак умер, так и не узнав, что брат спешит ему на помощь.
     Пальцы Рибы замерли в руке Чанса. Она хотела объяснить, заставить его понять, как сожалеет, как страдает за него, но любые утешения звучали банально. А единственные слова, которые могли бы согреть его душу, слова ?я люблю тебя?, были ему не нужны.
     - Не нужно так грустно смотреть на меня, - пробормотал он, обводя ее губы кончиком пальца. - Это было двадцать лет назад. Давным-давно.
     - Но все еще больно, правда? - тихо спросила она.
     -Да.
     - Тогда это все равно, словно только сейчас случилось. И повторяется снова и снова.
     - Но теперь боль потихоньку проходит и не появляется так часто.
     Чанс поднес ее руку к губам, целуя душистую кожу, и, только сейчас вспомнив что-то, испуганно охнул.
     - Где твои перчатки?
     - Я сняла их, чтобы почесать голову. От этого шлема все чешется.
     - Вспомни о них, когда начнем копать, - хмыкнул он.
     - Рада, что ты упомянул об этом.
     - О перчатках?
     - О том, что все-таки собираемся копать. Когда и где?
     - Терпение - наивысшая добродетель.
     - Скажи это своему зеркалу, - съехидничала она.
     - Придется пройти еще несколько изгибов и поворотов. Твоим предкам не повезло - они неверно определили направление пегматитовой жилы. Часть неудач кроется в рельефе самой территории. Землетрясения печально известны тем, что после них бесследно исчезают самые богатые жилы, так что даже дьявол не сможет их отыскать.
     - А в чем кроется другая часть?
     - Невежество, - резко бросил Чанс. - Судя по виду этих тоннелей, здесь никогда не работал ни один настоящий горняк. Ну... может, один и был, да только давным-давно.
     - Прадед Митчелл, - тут же подсказала Риба. - Или прапрадед? Так или иначе, семейная легенда гласит, что он был истинным закаленным шахтером из Южной Африки. Он и купил то, что потом превратилось в Чайна Куин, плюс права на разработки окружающей земли. Однако ему недолго довелось заниматься шахтой.
     - Обвал?
     Риба охнула, услышав, как небрежно Чанс говорит о возможности гибели в шахте.
     - Нет. Холера.
     - Да, вот уж правда, истинный шахтер, - пробурчал Чанс.
     Плохая земля, плохая вода, плохие друзья, дурная удача.
     - Я ничего не знаю о друзьях...
     - Тихо!
     Риба застыла, повинуясь не столько команде, сколько судорожному пожатию руки Чанса. Откуда-то из темноты слышался шорох множества песчинок, скользивших вниз по стене. Через несколько мгновений его хватка чуть ослабела.
     - Чувствуешь? - тихо спросил он.
     - Что?
     - Как дергается драконий хвост. Совсем незаметно.
     Скорее содрогание воздуха, чем что-то еще.
     Рибу передернуло.
     - Я ничего не чувствую.
     Втайне она была рада этому. Пока они остаются в шахте, сама мысль о землетрясении тревожила куда больше, чем самая страшная катастрофа наверху, где она могла всегда спастись в объятиях Чанса.
     - Нам грозит опасность?
     И тут же она поняла, что все может случиться, несмотря на то, что Чанс небрежно пожал плечами.
     - Кто может знать? Это землетрясение не было достаточно сильным, чтобы произошел обвал, если хочешь знать. Однако, что касается следующего, не могу дать никаких гарантий. Хочешь подняться на поверхность?
     - Хочу, чтобы землетрясения убрались подальше, - твердо объявила Риба.
     - Прости, - серьезно ответил Чанс, - я могу зажечь и выключить свет, но что касается остального, это не в моих силах.
     - Но ты совсем не кажешься обеспокоенным.
     Чанс поколебался.
     - Я всегда тревожусь, когда спускаюсь в шахту, которую не знаю. Правда, я был здесь раньше и осмотрел Чайна Куин очень быстро, только чтобы убедиться, что это не чертова мышеловка, готовая захлопнуться. Тут есть несколько тоннелей, куда я тебя не поведу. И лишь один, куда не пойду сам.
     - Где это?
     - Левое ответвление, куда мы сначала попали. На полпути с потолка тоннеля свисает огромная плита. Она была там тогда, когда тоннель был впервые прорыт, но я бы и песчинки не поставил на то, что она окажется там завтра. С другой стороны, плита все еще может висеть, даже когда остальные тоннели засыплет настолько, что они превратятся в кротовьи норки. Шахты - вещь ненадежная, Риба. Ты просто выкладываешь карты на стол и играешь честно, так, как тебе подсказывает твое чутье.
     - Похоже на шоссе во время первых дождей сезона, - заметила Риба. - Именно тогда бензин и смазочное масло, затекшие в трещины покрытия за все сухие месяцы, выдавливаются водой наружу. Масло растекается по дороге. Само скользкое время в Городе Ангелов .
     - А ты в это время держишься подальше от шоссе? - с любопытством осведомился Чанс.
     - Нет... всего лишь подальше от тормозов. Главное, не давить на педали. Тише едешь, дальше будешь, как говорит пословица.
     Свет резко метнулся по стенам, когда Чанс, наклонившись, быстро и крепко поцеловал Рибу.
     - Ты чертовски хороший горняк. Именно так и нужно обращаться с шахтой - осторожно, нежно, пока не изучишь ее нрав. Тогда можешь размахивать киркой как и сколько угодно.
     Светлые стены тоннеля неожиданно потемнели. Риба остановилась, стараясь получше осветить дорогу.
     - Что случилось?
     - Неоднородность структуры, - пояснил Чанс, нетерпеливо потянув ее за руку. - Давным-давно это было поверхностью земли. Но пегматит выветрился или был вымыт дождями, а позже на этом слое грязи осел новый, потом еще и еще, а постоянные землетрясения все сместили, наклонив некоторые слои, разрывая другие и похоронив остальные под грудой породы.
     - Но в этой грязи нет ничего ценного? - настаивала Риба.
     - Нет, разве только ты захочешь вырастить хороший урожай.
     - Нет, спасибо. Я убиваю растения быстрее любого дефолианта и, поверь, уже успела приобрести печальную известность во всех питомниках. В последний раз, когда я там была, продавец подарил мне на память красивый камешек и попросил больше не возвращаться.
     Громкий смех Чанса эхом отдался в тоннеле.
     - Определенно, настоящий шахтер, - кивнул он, щекоча усами костяшки ее пальцев. - И определенно моя женщина, - мягко добавил он. - Нагни голову. Твои родственники не позаботились вырыть достаточно глубокий лаз. Правда, это к лучшему. Здесь слишком непрочная порода.
     Риба подождала, пока Чанс нырнет в непримечательную маленькую боковую дыру в стене тоннеля. Предварительно он выдолбил киркой две линии на правой стороне небольшого отверстия. Осмотрев лежащий впереди путь, Риба заметила еще несколько таких же ходов, ведущих в разных направлениях, и попыталась угадать, почему Чанс выбрал именно этот.
     - Идешь? - донесся до нее его голос.
     - Сейчас, - вздохнула Риба.
     Согнувшись в три погибели, она пробиралась все дальше и дальше, как ей казалось, целую вечность, хотя не прошла и сотни шагов. Пол был неровным, Риба то и дело спотыкалась о выбоины, оставленные тележками давно погибших шахтеров. Постепенно стены тоннеля посветлели, грязь смешалась с минералами, словно пегматитовая жила рассыпалась, растворяясь в обычной почве. Наконец земля почти исчезла, а ее место заняли минералы.
     - Теперь можешь выпрямиться, - окликнул Чанс откуда-то справа.
     Риба встала и повернулась, наклонив голову, чтобы случайно не ослепить его лучом лампы.
     - О!
     Она медленно повернулась кругом, пытаясь определить размеры неожиданно открывшейся пещеры, но в конце концов сдалась, не в силах измерить расстояние в изменчивом свете. Больше, чем любая гостиная, уж это точно. Вдвое? Втрое? Впятеро? Нет, невозможно сказать, не обойдя весь участок, потому что грубые земляные колонны поддерживали потолок в самых неожиданных местах, разбивая световой конус на яркое сияние и глубокие клиновидные тени. Стены переливались сотнями блесток так, что самая дальняя была почти белой.
     - Гранит, - пояснил Чанс, видя направление света ее лампы. - Сплошная скальная порода и никаких турмалинов. В этом направлении больше ничего не встретится.
     - Жаль, - вздохнула Риба. - Мои бедные предки сражались с горой, выискивая крохотные сверкающие камешки, которых на самом деле вовсе не существовало.
     - Турмалины могут залегать над головой, под ногами, в колоннах, в стенах.
     Риба повернулась, чтобы видеть лицо Чанса.
     - Ты не шутишь, верно?
     - Конечно. Вокруг пегматит, - убежденно, хотя и взволнованно сказал он. - Нельзя быть ближе к турмалинам, разве что они упадут тебе на ладонь.
     Откинув голову, Риба начала рассматривать потолок. Свет, отразившийся от большого белого пятна, упал на нее.
     - Не шевелись, - внезапно велел Чанс, но тут же успокаивающе произнес: - Все в порядке. Только не двигайся.
     Риба замерла. Чанс медленно водил лампой по потолку, пока два луча света не соединились.
     - Ладно, теперь можешь двигаться. Не хотел терять белую ведьму, которую ты нашла.
     - Попытайся объяснить еще раз, - попросила Риба. - Только на английском, пожалуйста.
     - Видишь то гнездо лапидолита около колонны, белое и сверкающее, а чешуйки слюды яркие, как твоя улыбка?
     Риба проследила за направлением света.
     - Вижу.
     - Значит, ты ближе к турмалину, чем когда-либо.
     Свет от фонаря Рибы дернулся, но тут же снова застыл.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Турмалиновая друза, - спокойно объяснил Чанс, но под видимой сдержанностью, крылось явное возбуждение, смешанное с любопытством. - Интересно, почему я не видел ее в последний раз, когда был здесь. Направь лампу на гнездо.
     Он подождал, пока не убедился, что Риба застыла на месте, прежде чем осветить собственной лампой сначала белую заплату на потолке, а потом стены до самого пола, как раз под лапидолитовым карманом, и тихо рассмеялся, поняв, что недавние толчки вызвали небольшой обвал потолка, открывший ?белую ведьму?.
     - Спасибо, дракон, - пробормотал Чанс, подход