ас.
     Шон ровно дышал, ожидая новых сюрпризов тибетских демонов.
     Машина промчалась мимо, не замедлив хода.
     Шон пробормотал тибетскую благодарственную молитву, а затем вернулся к Дэни.
     Она сдержала обещание и не сдвинулась с места.
     - Ну, что там? - спросила она.
     - Солдаты КНР из Лхасы, - коротко отозвался Шон. - Висят на хвосте у Дорджи. Ему не поздоровится, если его догонят.
     - Но зачем им сдался водитель грузовика, сидящий на пустом ящике?
     Не отвечая, Шон бросил еще один взгляд поверх берега сухого ручья. И грузовик Дорджи, и армейская машина уже скрылись из виду. Шон послал безмолвную молитву вслед за грузовиком и повернулся к Дэни.
     - Дорджи не просто водитель грузовика, - сообщил он. - Он священник, монах из Лазурной секты.
     Дэни уставилась на него.
     - Он один из моих лучших учеников, - добавил Шон. - А если солдаты догонят его, он наверняка погибнет.
     У Дэни перехватило дыхание. Она вспомнила, как Дорджи назвал Шона - "достопочтенный хозяин".
     - Разве мы не могли помочь ему? - пробормотала она.
     - Дорджи примирился с собой и своими богами, когда вызвался вести этот грузовик.
     - Но...
     - Все, что нам остается, - позаботиться, чтобы его жертва не оказалась напрасной, - резко перебил Шон. - Идемте.
     Дэни огляделась. Голая степь простиралась во все стороны на сотни миль. Ни одно из направлений не казалось хоть чем-нибудь лучше других.
     - Куда? - спросила Дэни.
     - Доверьтесь мне, - иронически посоветовал Шон.
     - Разве у меня есть выбор?
     - Есть: идти своими ногами или трястись у меня на плече.
     Дэни поднялась.
     - Правильно, - кивнул Шон. - Лучше идти самой. Но если вы передумаете, сообщите мне.
     - Я всю жизнь передвигаюсь без посторонней помощи, - процедила Дэни сквозь зубы.
     - Но не на такой высоте.
     - Я прожила среди пастухов несколько месяцев.
     - Ну, тогда все понятно.
     - Что?
     - Ваше пальто. Он выглядит так, словно вы отобрали его у какого-нибудь китайского оборванца.
     Шон взял Дэни за руку.
     - Идемте, - произнес он. - За два часа нам предстоит преодолеть пять километров. И при этом подниматься в гору.
     Дэни стряхнула руку Шона. Его хозяйский жест вызвал у нее невольную неприязнь.
     - Я вам не рюкзак, - выпалила она. - Незачем тащить меня за собой.
     Шон смерил ее взглядом, отвернулся и зашагал прочь.
     Дэни немедленно последовала за ним.
     В течение первого часа Шон двигался быстрым шагом по сухому, бесплодному плоскогорью. Его ноги были длинными, он привык к разреженному воздуху, находился в отличной форме и знал, что с каждым шагом приближается к спасению.
     Дэни привыкла к горам, однако ноги у нее были покороче. Временами ей приходилось почти бежать следом за Шоном. Щиколотка наконец-то перестала ныть, но Дэни знала, что позднее, когда они остановятся передохнуть и она озябнет, ей придется расплатиться сполна.
     Над горами сгущались тучи. Шон наблюдал за ними с растущим недовольством, но не вымолвил ни слова.
     По подсчетам Дэни, они преодолели четыре километра, когда Шон остановился чуть ниже гребня, перевалив через очередной крутой холм. Дэни молча присела на ближайший валун, старательно дыша.
     Шон окинул ее пристальным взглядом. Дэни побледнела, задыхалась, но бодрость еще не оставила ее. Кивнув, он отвернулся и поднялся к гребню, глядя сверху вниз на дорогу.
     Казалось, на земле нет ни единой живой души. И ничего другого, кроме камней.
     Белесая нить гравийной дороги вилась по голой равнине. Небо выглядело таким же пустым, как дорога. Не видно было даже грифов. Солнце стояло над снеговыми шапками гор.
     Через полчаса солнце скроется за их вершинами. Тогда здесь воцарится безжалостный холод.
     Когда Шон вернулся к Дэни, она дышала спокойно и размеренно. Взяв ее за руку чуть пониже края перчатки, Шон принялся считать пульс.
     - Что вы... - начала было она.
     - Тише! - перебил Шон. Дэни изумленно повиновалась.
     - Меньше восьмидесяти ударов в минуту, - сообщил Шон, отпуская ее запястье. - Значит, насчет жизни среди пастухов вы не соврали. Мы поднялись почти на тысячу футов, пройдя четыре километра.
     Дэни ощутила внезапный прилив гордости. Она шла, не отставая, за рослым мужчиной недюжинной силы - и это несмотря на растянутую щиколотку!
     "Если бы только Стив видел меня сейчас, - пронеслось в голове у Дэни. - Я бы пристыдила этого надменного подонка!"
     - Какая хищная улыбка! - заметил Шон. - Рад, что в вас еще хватает перца и желчи.
     - Почему? Нам осталось пройти всего один километр.
     - Да. Вот этот километр. - Шон указал на крутой склон, возвышающийся над ними.
     Прищурившись и дав волю услужливому воображению, Дэни с трудом разглядела тропу, вьющуюся по неприступному с виду, усеянному каменными глыбами склону. Ее сердце ушло в пятки.
     - Дьявольщина! выпалила она.
     - Точно так же выразился бы Джилли.
     - Кто такой Джилли?
     - Там, наверху, есть пещера отшельника, - сообщил Шон, пропустив мимо ушей вопрос Дэни. - Рядом в провале находится озеро и небольшое пастбище для яков.
     - Ничего не вижу.
     - Там рано темнеет, - продолжал Шон, глядя на склон, - и звезды появляются во всей красе. Сейчас там нет ни души.
     Дэни исподволь взглянула на Шона.
     - Похоже, вы не раз бывали здесь, - заметила она.
     - Я прожил здесь полгода.
     - И пасли яков? - недоверчиво спросила она.
     - Нет. Медитировал, чтобы стать монахом Лазурной секты.
     Не давая Дэни опомниться, Шон вскинул на плечо рюкзак и направился вверх по склону. Он шел, не оглядываясь.
     Преодолев первые сто ярдов тропы, Дэни перестала заботиться о том, смотрит ли на нее Шон. Она успевала только идти и дышать одновременно.
     С заходом солнца поднялся ветер. Для холода не было ни единой преграды.
     К тому времени как Дэни достигла убежища, Шон успел развести костер в крохотной хижине и вскипятить воду в закопченном чайнике. Дэни нырнула в низкую дверь с громким стоном облегчения, наконец-то укрывшись от ветра.
     Солнце еще озаряло снежные вершины на высоте нескольких тысяч футов над хижиной, но воздух в укромной долине стал морозным, как жидкий лед.
     Глядя на пламя в маленьком, сложенном из камней очаге, Дэни всем своим существом понимала, почему первобытный человек поклонялся огню.
     В течение нескольких минут она молча переводила дыхание и согревала онемевшие пальцы над огнем. Она предпочла бы костер побольше, но рядом лежала лишь жалкая кучка дров.
     - Вряд ли этого нам хватит на вею ночь, - заявила Дэни.
     - Будь вы моим послушником, я отправил бы вас за сухим навозом яков.
     - Никуда я не пойду, не надейтесь, - отозвалась Дэни. - Вы не монах, а я не ваш слуга.
     Шон слегка улыбнулся.
     - Такие, как вы, не становятся монахами, - добавила Дэни.
     - Почему вы так решили?
     - Похоже, первая моя догадка насчет вашей профессии была самой правильной.
     - Вы говорите о ЦРУ?
     Дэни кивнула.
     - Когда-то я и вправду работал у них, - признался Шон, - еще в те времена, когда шла грязная война в Афганистане. Но потом, как говорится, наши пути разошлись.
     Судя по тону Шона, расставание было не из приятных.
     - Итак, - подытожила Дэни, - вы были шпионом и отшельником. Кем же еще?
     Он пожал плечами.
     - А еще - сотрудником частной благотворительной организации, заботящейся о развитии и процветании общества.
     Дэни не выдержала и расхохоталась.
     - О развитии общества? - язвительно переспросила она. - Вы? Это с вашим-то прошлым агента ЦРУ? И чем же вы занимались? Тренировали партизан?
     Шон вытащил из рюкзака металлический футляр и принялся открывать его.
     - Я копался в земле, - сообщил он.
     - Минировали что-нибудь?
     - Напротив - разминировал. Русские расставляли противопехотные мины по всему Афганистану. Моджахеды делали то же самое.
     - Ну и что?
     - А то, что, когда война кончилась, кому-то надо было взяться за дело и обезвредить мины, пока на них не наткнулись соседские дети.
     Дэни застыла над огнем, недоверчиво уставившись на Шона. Его невозмутимость леденила кровь.
     - Вы зарабатывали себе на хлеб, разыскивая и обезвреживая противопехотные мины? - наконец переспросила она.
     - А еще учил гражданское население обращаться с ними.
     - О Господи!
     - Господи тут ни при чем, - известил ее Шон. - По оценкам ООН, по всему миру сейчас расставлено около пяти миллионов заряженных противопехотных мин. Платят они не слишком щедро, зато работы всегда хватает.
     - Почему же вы бросили ее?
     Шон на миг оторвался от странной металлической конструкции, которую собирал. Его глаза бесстрастно блестели из-под опущенных век.
     - Вы задаете слишком много вопросов.
     - Если вспомнить, что мне пришлось пережить с вами за прошедший день, - возразила Дэни, - можно сказать, что я на редкость нелюбопытна.
     Выражение лица Шона смягчилось. Он вновь принялся собирать свою конструкцию.
     - Я бросил эту работу, потому что струсил, - признался он.
     - Вы? Не может быть!
     - Может. За восемь месяцев у меня погибли трое помощников, сообразительных молодых афганцев. Я решил, что из меня получился плохой учитель.
     - А может, виноват не учитель, а ученики? - предположила Дэни. - Сообразительные юноши иногда бывают неисправимыми упрямцами. Я узнала это на собственном опыте - мне приходилось учить таких.
     Шон не ответил. Он сосредоточенно выравнивал металлические прутья на небольшой стойке. Наконец, оставшись довольным своим созданием, он выставил антенну за дверь хижины. Затем, выудив из рюкзака маленький радиопередатчик, он проверил батарейки и подключил его к антенне. Пощелкав кнопками, он проверил передатчик и отставил его в сторону.
     - И что же дальше? - полюбопытствовала Дэни.
     - А дальше мы будем ждать транспорт.
     - Летающих яков? Ковер-самолет?
     - Нет, нечто не столь экзотическое. Мы находимся на расстоянии нескольких сотен миль от границы Непала. Нашего сигнала ждет вертолет, способный набирать большую высоту. Он прилетит сегодня, если будет достаточно светло, или самое позднее - завтра.
     - В вашем распоряжении спутниковые маяки и высотные вертолеты, а вы хотите, чтобы я поверила, что вы не агент ЦРУ? - изумилась Дэни.
     - У ЦРУ есть отличная аппаратура, но "Риск лимитед" - частная организация. Мы экипированы гораздо лучше. - Шон взглянул на Дэни в упор - впервые с начала разговора о минах. - А теперь вернемся к навозу, - сообщил он.
     - То есть?
     Шон вгляделся в золотистый отблеск над горными вершинами.
     - Сегодня у нас почти не осталось времени. Если вертолет не прилетит через полчаса, придется ждать до утра. Так что вам останется либо спать со мной в обнимку, либо позаботиться о навозе яков.
     - Предпочитаю навоз.
     - Вам решать.
     Красный сигнал радиопередатчика вспыхнул, и аппарат издал короткий треск.
     Шон потянулся за ним и нажал кнопку, сообщая, что принял сигнал.
     - Наверное, они были наготове и ждали сигнала, - сообщил он. - К обеду вы будете в Катманду.
     Поднявшись, Шон направился к двери хижины и молча уставился на небо.
     Дэни подошла и встала рядом. Издалека донесся знакомый звук - слабый рокот вертолета.
     - За это я в долгу перед тобой, Джилли, - пробормотал Шон. - В большом долгу. Больше, чем ты думаешь.
     Он негромко рассмеялся.
     Дэни рассматривала его лицо. Даже в полумраке долины она видела, как твердые черты смягчились. Он облегченно усмехался.
     Сознание того, что спасение уже близко, превратило Дэни в подобие воздушного шарика, из которого выпустили воздух. Последние двадцать четыре часа приток адреналина в ее кровь был постоянным. А теперь он прервался.
     Неожиданно она ощутила головокружение. Боль в щиколотке, на которую Дэни прежде не обращала внимания, отдавалась во всем теле. Она схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть, и натолкнулась на руку Шона.
     - В чем дело, Дэни?
     - Нога, - только и сумела выговорить она. Внезапно мир вокруг покачнулся: Шон обнял одной рукой талию Дэни, а другой подхватил под колени и прижал ее к груди.
     - Потерпи еще немного, - прошептал он, касаясь губами ее волос. - Все уже позади.
     Дэни почувствовала исходившие от него силу и тепло... Испустив протяжный вздох, она просто смирилась с тем, что теперь она в безопасности.
     Над вершинами гор появился вертолет, направляющийся к затерянной долине. На некоторое время зависнув над ровной площадкой в пятидесяти ярдах от хижины, пилот ловко посадил машину.
     Шон направился к вертолету, неся на руках Дэни.
     - Она ранена? - спросил пилот.
     Дэни удивленно вскинула голову, услышав женский голос.
     - Нет, растянула щиколотку и выбилась из сил, - объяснил Шон.
     - Хорошо. Давай ее сюда.
     Шон усадил Дэни на сиденье и пристегнул ремнями.
     - Готово, - сообщил он, отступая.
     Внезапно Дэни поняла, что Шон не полетит с ней, и испытала острое разочарование, словно ее в чем-то обманули.
     - Подождите! - воскликнула она. - Куда вы?
     - Искать шелк.
     - Значит, вы затеяли все это, лишь бы вывезти меня из Тибета?
     Шон кивнул и резко махнул рукой. Пропеллер завертелся быстрее.
     - Но почему? - изумленно спросила Дэни. - Мы с вами даже не знакомы!
     - Так решил я, Дэни, а не вы - вот и все. Вы никому и ничем не обязаны. Помните об этом, если вас найдут.
     - Кто? О ком вы говорите? Черт побери, кто вы такой?
     Вертолет взмыл в темнеющее небо, поглотив ответ Шона ревом мотора.
     Если он вообще ответил.
     В этом Дэни сильно сомневалась.

Глава 9

Аруба. Ноябрь

     Влажный, шелковистый ночной воздух ворвался в открытые двери апартаментов Кати Павловой. Полная луна повисла над мерцающими водами Карибского моря, как золотая монета над серебряной чеканкой.
     Как всегда после вечера, проведенного с банкирами Арубы, Катя отмокала в огромной ванне с ароматной водой. Горячая ванна помогала ей избавиться от тугой спирали отвращения к людям, которых она развлекала. Благоухание масла прогоняло вонь их пота и мерзкое ощущение от липких, жадных взглядов.
     "Животные, - с омерзением думала Катя. - Неужели они никогда не поймут, что я не шлюха, готовая удовлетворить их похоть? Банкиры - это чиновники, бюрократы, ничтожества".
     Горячая вода бурлила вокруг Кати, взывая к расслаблению. Изысканный, безумно дорогой аромат распространялся от воды и успокаивал ее.
     Но достичь умиротворения Кате было нелегко. С тех пор как она приобрела собственное состояние и власть в "Гармонии", банкирам Арубы было нечего предложить ей. И потому Катя их презирала.
     Эти банкиры - еще более гнусные твари, чем завсегдатаи "Гармонии", с непреодолимым отвращением думала Катя. По крайней мере вожди тайных организаций и законченные преступники обладают богатством и властью. А у банкиров нет ничего, кроме титула.
     И тем не менее, нехотя признала она, банкиры приносят некоторую пользу - как и шлюхи. Они умело отмывают деньги.
     Эта мысль смягчила Катю успешнее, чем благоухание или вода. Сегодня она выставила напоказ свои достоинства не задаром. Шлюхи неизмеримо ниже ее, и все-таки они бывают полезны.
     Катя со вздохом отдалась бурлящей горячей воде.
     Когда она наконец выбралась из ванны, ее бледная кожа слегка порозовела от влажного жара. Промокнув полотенцем последние капли ароматной воды с груди, ног и спины, она томно скользнула в ночную рубашку из прозрачного алого шелка. Прикосновение нежной ткани к телу казалось дыханием возлюбленного.
     Где же Илья? Катя задумалась. Удалось ли ему спастись? Когда он вернется?
     Никто не ответил ей, кроме еле слышного шороха раздуваемых ветром штор на окнах спальни.
     Катя выключила свет в ванной и направилась к кровати. Комнату затопили тени, но лунный свет пробивался сквозь стеклянные двери, ведущие в боковой патио.
     "Как приятно было бы выйти в ночь!" - в истоме подумала молодая женщина.
     Но она осталась в темной спальне. Ее не покидало ощущение, что кто-то следит за ней снаружи, заглядывая в окна. Это ощущение она часто испытывала в "Гармонии", повсюду окруженная мужчинами.
     Оно напоминало прикосновение ледяных пальцев к шее.
     Ее сердце бешено заколотилось от мгновенного приступа страха, прежде чем Катя поняла, что произошло. Ее волосы были еще влажными после ванной. Они курчавились на шее, касаясь чувствительного местечка у самого затылка.
     Катя поспешно потянула за черную бархатную ленточку, перехватывавшую ее волосы на макушке. Однако дрожь не проходила, холодные пальцы по-прежнему вкрадчиво ласкали затылок.
     Катю охватило смешанное чувство страха и страстного желания. Для нее эти ощущения были одинаковыми и составляли неотъемлемую часть друг друга. Ни один мужчина не привлекал ее, если она могла им повелевать. А мужчин, чьи сердца и души не были в ее власти, она боялась. Особенно одного.
     Илью Касатонова.
     Дрожь, в которой слились лед и пламя, пронзила Катю. Она быстро прошла к бару с особым морозильником, открыла его и вытащила бутылку водки.
     Ледяное горлышко бутылки зазвенело о хрустальный стакан. Водка была такой холодной, что тонкий граненый хрусталь мгновенно запотел.
     Прежде чем позволить себе пригубить вожделенный напиток, Катя закрыла бутылку и поставила ее обратно в морозильник. Каждый ее жест был сдержанным и продуманным, почти ритуальным.
     Она будет распоряжаться водкой, а не наоборот.
     Катя пригубила прозрачную жидкость, а затем опрокинула полстакана одним глотком. Из желудка по всему телу разлилась горячая волна.
     Катя довольно замурлыкала.
     После вечера, проведенного с робкими, жадно посматривающими на нее банкирами, она хотела согреться изнутри, под стать атласной нежности карибской ночи.
     С запотевшим стаканом в руке Катя стояла и вспоминала об ужине, только что устроенном в честь процветания "Гармонии". За столом собралась дюжина самых влиятельных банкиров Арубы. Ровно дюжина мужчин пялилась на грудь Кати, изысканно полуприкрытую и полуобнаженную изумрудно-зеленым дамаском.
     Но среди этих людей не нашлось ни одного стоящего мужчины, пренебрежительно вспоминала Катя. Каждый из них опасался прикоснуться к ней, не говоря уже о большем.
     Они смертельно боялись того момента мужской слабости, когда потеряют власть над собой в объятиях женщины.
     Вот почему они с такой радостью бросились к шлюхам, рассуждала Катя. Со шлюхами они всегда чувствуют дебя повелителями, даже в минуты наибольшей беспомощности, когда их отяжелевшая плоть начинает извергать жалкое содержимое.
     Холодно улыбаясь, Катя стояла в темноте. Еще в юности она поняла: большинство мужчин боятся утратить сексуальную власть пуще самой смерти.
     - За "маленькую смерть", как говорят французы, - прошептала Катя, поднимая стакан в ироническом тосте.
     Даже бестрепетные хозяева "Гармонии" боялись такой смерти.
     С ней, Катей.
     Этот страх они разделяли с бесчувственными банкирами, бесстрастными юристами и бесхребетными политиками мира.
     "Мудрые люди, - признавала Катя. - Им известно, что я убила своего покровителя-чеченца, когда наконец позволила ему овладеть мною". И так просто - игла в средоточие мужского естества, доза яда, мгновенная смерть. От сердечного приступа, как установила полиция.
     Однако воротилы русского преступного мира были иного мнения. Они ценили Катю за ум, за то, что ей удалось занять место чеченского гангстера.
     Но еще больше они боялись ее.
     Катя не сомневалась, что гости "Гармонии" слышали эту историю.
     - За страх! - пренебрежительно произнесла она. - За этот единственный безотказный рычаг!
     Она осушила стакан.
     Иногда ей казалось, что весь мир населен корпоративными евнухами, бюрократами и крохоборами. Существами, лишенными внутренней-силы. Трусливыми насекомыми с ничтожным полем зрения. Сама мысль о том, чтобы допустить кого-нибудь из них к своему телу, в