ался до лорда Джона, - сказала она, не подумав, что не стоит упоминать имя Дункана.
     Вся нежность Саймона мгновенно исчезла.
     - Дункан, - произнес он со злобой. - Я вырежу ему сердце.
     - За что? - испуганно воскликнула Мэг.
     - Он отравил моего брата.
     - Дункан сейчас далеко отсюда!
     - Его прихвостни здесь.
     - Риверсы ушли.
     - Черт бы их побрал, - проговорил Саймон. - Это шпионы Дункана в замке отравили Доминика. Я расправлюсь с ними.
     - Никто в замке не мог...
     И тут она замолчала. Кто-то мог, потому что сделал это. Мэг закрыла глаза. Она пришла в ужас от мысли, что в доме находится человек, который так ненавидит Доминика.
     - Я думал, это сделала ты, - сказал Саймон.
     - Я врачую людей, а не убиваю.
     - Да, - улыбнулся Саймон. - Ты спасла Доминика. Скорее всего не ты была его убийцей.
     - А может, это была случайность? Может, хотели отравить кого-то другого?
     Саймон задумался.
     - Вряд ли, - произнес он с сомнением.
     - А что ты думаешь? - спросила Мэг.
     - Мне кажется, что кто-то отравил весь бочонок, а потом добавил яда в кружку Доминика для верности.
     - У меня пропала бутыль с ядом.
     - Ты сказала об этом Доминику?
     - Нет.
     - Но почему же?
     - Я не доверяла ему, - объяснила Мэг просто. - Украсть яд могли и ваши люди.
     Саймон покачал головой:
     - Нет, они верны нам. Многим из них Доминик спас жизнь.
     - А остальные? За скольких ты можешь поручиться?
     - Перестань, ради Бога, - нетерпеливо остановил ее Саймон. - Кто же из них мог знать о твоих травах и ядах?
     - Знает только Старая Гвин.
     Саймон нахмурился.
     - Где она сейчас?
     - В поселке, день езды отсюда.
     - Она могла отравить эль.
     - Тогда все рыцари были бы давно мертвы.
     Он недоверчиво посмотрел на Мэг.
     - Как так?
     - Уж кто-кто, а Старая Гвин умеет обращаться с травами. К нашему счастью, убийца не сумел рассчитать дозу.
     - Эдит знает дозу? - поинтересовался Саймон.
     - Нет. Откуда?
     - Она ненавидит норманнов.
     - Неужели? - сухо произнесла Мэг. - Поэтому она и спит в постели Томаса Сильного?
     - Она разливала эль.
     - Норманнка тоже разливала эль, - напомнила Мэг. - Почему же ты не подозреваешь и ее?
     - Мари? Ни в коем случае! Доминик спас ей жизнь.
     - А я спасла жизнь Эдит. Она, конечно, злостная сплетница, но не убийца.
     - Она честолюбива.
     - Это честолюбие женщины - она мечтает о знатном муже, о доме и семье.
     Вдруг Саймон вскрикнул в волнении:
     - Это мог сделать один из рыцарей Джона! Мэг задумалась.
     - Пока мы не найдем этого злодея, никто не может чувствовать себя в безопасности, - заключил Саймон.
     Мэг смотрела на Доминика. Саймон был прав: судьба Блэкторна зависела от жизни Доминика Ле Сабра, а она висела на волоске.

     Глава 19

     Доминик проснулся среди ночи. Рядом спала Мэг. Голова у него раскалывалась от боли, невыносимо болели глаза. Он не мог понять, что с ним.
     Он попытался подняться. От его движения Мэг сразу же проснулась. Быстро встав с постели, она подала Доминику чашу с водой, которую Саймон принес вчера вечером из колодца.
     - Выпей. Тебе станет легче.
     Доминик доверчиво взял чашу. Вода была горькой. Но он выпил все до последней капли.
     Мэг с облегчением вздохнула.
     - Твой брат думал, что я отравила тебя.
     "Отравила".
     Доминик сел. Все поплыло у него перед глазами. Он выругался по-турецки. Мэг нежным прикосновением заставила его лечь.
     - Не вставай, - сказала она. - У тебя, наверное, сильная головная боль.
     - Голова просто раскалывается, - простонал Доминик.
     - Ш-ш-ш... - прошептала Мэг. - Закрой глаза. Так будет легче. Не смотри на свет.
     Мэг терла ему виски. Золотые колокольчики пели нежную песню.
     - Ты все еще носишь их, - улыбнулся Доминик, постепенно приходя в себя и вспоминая вчерашний день.
     - Пока ты не снимешь мои путы, - ответила Мэг.
     - Все-таки ты нарушила мой приказ.
     "Мудрый человек прощает только один раз. Больше не сражайся со мной, соколенок".
     Она была виновата перед ним.
     - Жена Гарри... - начала было Мэг.
     - Я помню, - прервал он ее. - Трудные роды. Как она себя чувствует?
     - Я не знаю. Саймон никого не впускает и не выпускает. Он спит за дверью.
     - Ей нужна твоя помощь? - спросил Доминик.
     Мэг насторожилась. Зачем он это спрашивает? Он расставляет ей ловушку.
     - Не думаю, - сказала Мэг. - Старая Гвин, должно быть, уже вернулась. Она пришлет за мной, если дела будут плохи.
     - А как же приказ Саймона? - спокойно задал вопрос Доминик. - И мой приказ?
     Как объяснить ему, что она несет ответственность за жизнь своих людей?
     "Люди страдают, а я могу помочь им".
     Мэг посмотрела на Доминика. Его лицо было непроницаемо.
     "Ты можешь наказать меня, но я служу своим людям. Я должна была это сделать".
     Доминик отвел ее руки от своих висков.
     - Ты нарушила клятву, - проговорил он.
     - Да. - Мэг закрыла глаза.
     - И ты будешь делать это всякий раз, когда попросят твоей помощи?
     - Да, - согласилась она. - Прости меня, муж мой. Я выполню любые твои желания, кроме этого.
     - И ты готова принять наказание?
     - Да. Только не запирай меня опять. Я этого не вынесу.
     - Твои люди тоже этого не вынесут, правда?
     - Да, - подтвердила Мэг после долгого молчания.
     - Не вынесут они, не вынесешь ты. А что же делать мне? Это обоюдоострый меч.
     - Я не виновата в этом. Я просто... я...
     - Из рода Глендруидов.
     - Да.
     Доминик немного помолчал.
     - Как ты выбралась из замка?
     Мэг не отвечала. Ее глаза все еще были закрыты.
     Наконец Мэг взглянула на мужа. Он смотрел пристально, пытаясь понять Мэг. Но ей не стало от этого взгляда страшно, как раньше. Доминик был теперь для нее одним из жителей Блэкторна, зависящим, как и другие, от ее искусства.
     - Ты храбра, - холодно отметил он, - потому что можешь положиться на своих людей. Это твое войско, от которого ты ждешь защиты.
     - Это не правда! - воскликнула Мэг. - Мне было тяжело сидеть в твоей золотой клетке, но я никому не сказала об этом! Я для тебя - всего лишь очередной шаг на пути к цели. Я знала об этом, но я не противилась приказу короля и вышла за тебя замуж. Даже когда лорд Джон бил меня, я не жаловалась никому!
     - Твои люди, все это знают.
     Мэг заколебалась. Но...
     - Мы знаем все друг о друге, - просто сказала она. - Мы... вместе.
     Доминик молча смотрел на свою жену, женщину Глендруидов. Она была слаба и сильна одновременно. С каждым днем Мэг все больше удивляла Доминика.
     - Я уверен, что в замке есть потайной ход, - произнес он наконец. - Ты покажешь его мне. И никому больше.
     Мэг не хотела открывать Доминику секрет замка, но он был законным хозяином и должен был знать его. Правда, она сама лишалась возможности покинуть замок.
     - Хорошо, - согласилась она мягко.
     Доминик криво усмехнулся.
     - Тяжело, соколенок?
     - Что?
     - Признавать меня своим хозяином?
     - Наверное, нет.
     - Конечно, нет. Ты просто еще не приручена.
     - Еще не приручена? - повторила Мэг. - Так вот как ты ко мне относишься?
     - А как же еще? Ты никому не подчиняешься, даже своему мужу.
     - Я подчиняюсь моему долгу и отдаю людям плоды древнего знания. Но никто никогда не спрашивал меня о моих желаниях.
     - Ну и что же это за желания?
     - Оно только одно. Я желаю свободы.
     С этими словами Мэг подошла к очагу.
     - Спи. Тебе нужно выспаться, - устало сказала она мужу.
     - Я высплюсь только рядом с тобой.
     Мэг немного постояла в нерешительности, потом повернулась и подошла к ложу.
     Доминик ждал ее, взглядом приглашая лечь рядом с ним.
     - Укройся потеплее, а то простынешь, - велела она.
     - Ты меня согреешь.
     Сильные руки коснулись ее. Доминик притянул Мэг к себе, и она почувствовала, что он холоден как лед.
     Мэг укутала его одеялами, потом прижалась к нему. Доминик потянулся от удовольствия.
     Улыбаясь, он поцеловал Мэг в лоб и откинулся на подушки. Мэг тоже потянулась: наконец-то можно было спокойно заснуть!
     Но сон был ужасен. Мэг пыталась защититься от неведомого, "Нет!"
     Доминик проснулся от ее крика, схватил нож. Но вокруг все было спокойно.
     - Доминик? - позвал Саймон из-за двери. - Все в порядке?
     - Да. Просто страшный сон.
     Доминик положил нож обратно под подушку и зажег свечу. В комнате было очень холодно.
     - Что с тобой? - спросил он Мэг.
     Она не слышала. Страшные образы все еще стояли у нее перед глазами.
     - Мэг!
     Ее глаза открылись.
     - Доминик? Что случилось? Тебе плохо?
     - По-моему, это тебе плохо. Ты кричала во сне.
     - О Боже!
     Мэг оглядела комнату. Огонь в очаге почти погас.
     - Очаг, - произнесла она отсутствующим голосом.
     - Я все сделаю.
     - Ты простынешь. Я сама.
     - Что случилось, Мэг?
     Она молчала.
     - Ляг, - укладывая ее, говорил Доминик. - Я не дам тебя в обиду.
     Он подбросил в огонь дров. Потом опять лег в постель, оставив занавеси открытыми.
     Мэг медленно обняла мужа.
     - Так что же все-таки случилось?
     - Просто страшный сон.
     - И часто тебе снятся страшные сны?
     - Нет.
     Доминик ждал, но Мэг ничего больше не сказала.
     - Ты боишься меня? - спросил Доминик наконец. - Ты боишься, что я накажу тебя?
     - Нет, - прошептала она. - Хотя я должна этого бояться.
     - Почему?
     - Ты сильнее меня.
     Он недоверчиво усмехнулся.
     - Правда? Поэтому ты меня и не слушаешься?
     - Но я...
     - Скажи мне, - тихо наклонился к ней Доминик, - почему ты боишься?
     - Я... я вижу сны...
     - Все люди видят сны.
     - Нет... не такие. Нам грозит опасность.
     - Это просто ночные кошмары, - сказал Доминик успокаивающе.
     - У тебя бывают кошмары?
     - Да.
     Мэг легла так, чтобы видеть лицо Доминика, на котором плясали отблески огня в очаге.
     - О чем они? - спросила она.
     - Я не знаю. Но каждый раз я просыпаюсь в холодном поту.
     - Ты не помнишь своих снов?
     - Только некоторые.
     - Тебе повезло, - вздохнула Мэг.
     - Расскажи, что ты помнишь. Или это тайна Глендруидов?
     - Я... я не знаю, - сказала Мэг. - Ни Старая Гвин, ни мама никогда не говорили со мной об этом. Но они тоже видели их.
     - Так, родовые сны Глендруидов.
     Доминик решил не прекращать допрос, пока не узнает всего.
     - Да, - прошептала Мэг.
     - Расскажи мне все, соколенок.
     Голос Доминика был нежен, но настойчив.
     - Моя жизнь никогда не была спокойной, - начала Мэг. - Отец... то есть лорд Джон, сколько я себя помню, пытался выдать меня замуж за какого-нибудь могущественного шотландского тана или саксонского лорда.
     Доминик погладил ее по волосам.
     - Саксы воевали между собой, воевали с норманнами - постоянно с кем-то воевали.
     - Как Риверсы?
     Мэг кивнула.
     - Лорд Джон, - продолжала она, - был сыном норманнского рыцаря. А мать у него была наполовину саксонка. Отец с сыном все время воевали, и поместье пришло в запустение. Тогда лорд Джон решил жениться на женщине из рода Глендруидов, чтобы поправить дела за ее счет. Он хотел содержать как можно больше рыцарей.
     Доминик откинул со лба Мэг прядь золотисто-рыжих волос.
     - Но бесприданница не принесла в дом богатства, а раба родового проклятия не родила сыновей.
     - Но родила дочь.
     - Разочарование, - ответила Мэг.
     - Нет. Ты спасла меня, - просто сказал Доминик. - Для меня ты не разочарование, а радость.
     - Что-то ты раньше не очень радовался.
     Доминик мудро промолчал.
     "Я подчиняюсь моему долгу и отдаю людям плоды древнего знания. Но никто никогда не спрашивал меня о моих желаниях".
     - Чего ты хочешь, Мэг? - спросил Доминик наконец. - Почему ты согласилась выйти за меня замуж? Почему ты не отдала руку и сердце Дункану из Максвелла? Ведь ты любишь его.
     Доминик почувствовал, как тело Мэг расслабилось.
     - Я устала от войн, - тихо произнесла она. - Мне и замку нужен был сильный и храбрый защитник, чтобы на нас перестали нападать. А ты как раз такой человек.
     Мэг прерывисто вздохнула и продолжала:
     - Теперь все обвиняют меня в супружеской измене, хотя я никогда не касалась ни одного мужчины, кроме своего мужа. Моего господина отравили - опять обвиняют меня. Рыцари рыщут по всему замку в поисках врагов.
     - Я не подозреваю тебя, - прервал ее Доминик.
     - Я исцеляю людей. Ненависть тоже болезнь, которую нужно вылечить. Я хочу принести мир на эту землю!
     Доминик затаил дыхание. Мэг как будто читала его мысли! Он посмотрел ей прямо в глаза.
     - Я хочу того же, - твердо проговорил он. - Будь моим соратником, жена. Помоги мне установить мир.
     - Но как?
     - Соедини норманнскую кровь с кровью рода Глендруидов. Дай мне сына.
     Из глаз Мэг закапали слезы.
     - Это не в моей власти, - прошептала она. - Ты можешь быть сильным, мудрым, храбрым... но ты не можешь любить.
     Доминик не пытался возражать. Он сам думал, что его душа зачерствела в плену у султана. Он жаждал иметь потомство, но он не жаждал любви.
     Он мог только приручить, но приручают для своих нужд собак и соколов.
     - Ты права, - сказал Доминик. - Я силен, но я не могу любить. А ты - целитель, и ты не можешь ненавидеть. Значит?..
     Мэг не поняла.
     - Старая Гвин объяснила мне, что женщины вашего рода прокляты. Они видят души людей и читают их мысли, - сказал Доминик. - Только Бог способен любить, видя все грехи людские. Знание убивает любовь.
     - Да, - согласилась Мэг.
     Она плакала, не глядя на воина, который не умел любить.
     - Не может быть, чтобы мудрые жены вашего рода были так холодны, - рассуждал Доминик, путая мудрость с огнем души. - Тому, кто принесет на эту землю мир и процветание, будет отдана любовь, и родится долгожданный сын. Посмотри на меня. Я - мир в поместье Блэкторн, в других твоих землях. Полюби меня, Мэг.
     - Ты просишь невозможного, - прошептала Мэг. - Я смотрю в твою душу и вижу ее холод.
     - Я должен просить. У нас нет выбора.

     Глава 20

     Мари заканчивала отделку нового платья Мэг. Церковные колокола звонили, призывая людей на время прервать работу на полях, помолиться и пообедать.
     Под этот звон Мэг вспомнила, как они с Домиником стояли в церкви в то утро, когда хоронили лорда Джона, властителя Кемберленда. Похороны были очень простые.
     Тогда Доминик сказал: "Не нужно так грустить, он не был твоим отцом". Доминик увел Мэг от могилы, они шли сквозь густой туман, который не пропускал к земле ни дождь, ни солнце.
     Мэг казалась подавленной, ей была тяжела мрачная атмосфера кладбища, но она чувствовала огромное облегчение. Со смертью лорда Джона окончилась старая эра войн и насилия, наступали новые времена. Но к надежде примешивался страх. Доминик больше не спал в ее постели. Он все реже и реже виделся с ней.
     Остались в прошлом разговоры о любви, о мире, о сыновьях. Только однажды он напомнил ей об этом. Доминик подарил Мэг великолепное шелковое платье. Оно было прохладным и удивительно гладким на ощупь. Его цвет летней листвы вторил глазам Мэг. Платье было похоже на то свадебное одеяние Мэг, которое дала ей Старая Гвин, но серебристо-белое облако старуха забрала и унесла куда-то на другое же утро после свадьбы, а зеленое принадлежало Мэг.
     Доминик видел, что его подарок обрадовал жену, и сам был обрадован этим. Но его глаза остались холодны и серьезны, и он сказал Мэг: "Подумай хорошенько, о чем мы с тобой говорили. Ты должна полюбить меня. Должна ради мира на этой земле".
     Но сам Доминик не любил Мэг, и она это знала. Наверное, он никогда не полюбит ее. Доминик для этого слишком практичен и расчетлив. "Конечно, он нежен с женой, - с горечью думала Мэг, - но это потому, что ему невыгодно ссориться с той, на защиту которой встанет все поместье".
     Обвинить Доминика в холоде было так же несправедливо, как обвинять птицу со сломанным крылом в неспособности летать. Мэг закрыла глаза и провела ладонью по нежному зеленому шелку. Движение руки заставило запеть золотые колокольчики.
     - Платье очень красивое, - сказала Мэг.
     - Ваша кожа гораздо лучше, - беспечно бросила Мари.
     Мэг посмотрела на маленькую проворную женщину. Норманнка была загадкой для Мэг. Все рыцари замка рано или поздно попадали под очарование ее откровенно манящей внешности, экзотических запахов и тонкого ума. Пока только Доминик и Саймон, казалось, не поддались этому дурману. Но, подумала Мэг, стоит им только поманить Мари пальцем, и она будет на их стороне. Мари хорошо разбирается в том, кто хозяин замка.
     - Можешь не льстить мне, - сухо ответила Мэг.
     - Я и не льщу, - спокойно возразила Мари. - Ваша кожа напоминает лучшую жемчужину в сокровищнице султана. Говорить правду не значит льстить. Повернитесь, пожалуйста.
     Мэг пришлось повернуться.
     - Как жалко, что все эти сокровища принадлежат неразумному повелителю, - продолжала Мари.
     Она сидела у ног Мэг, подрубая подол платья. Подняв голову, она увидела изумленное лицо госпожи. Мари усмехнулась: в любви ведьма была невинным ребенком.
     - Доминик приказал, чтобы платье закрывало плечи, запястья, колени - все тело, - объяснила она.
     - А как же еще? Одежда должна прикрывать тело - на то она и существует.
     - Нет, миледи, - покачала головой Мари. - Женщины в гареме султана знали, как нужно одеваться, чтобы привлекать внимание.
     - Ну и как же?
     - Одежда должна не одевать, а раздевать, ткань - порхать вокруг женского тела, чтобы каждое дыхание было заметно мужчине.
     Мэг была потрясена.
     - Ты что, шутишь?
     - И не думаю. Не дергайтесь, пожалуйста, а то выйдет криво, - А ты носила такую одежду?
     - Ну конечно! Вашему мужу это очень даже нравилось.
     Мэг вздрогнула, и Мари запуталась в складках платья.
     - Для вас, саксов, - продолжала она, возобновляя работу, - на первом месте порядок, освященный законом и обычаем. Для мужчины в брачной жизни важно не наслаждение, а продолжение рода. Женщина видит в муже не любовника, а защитника. Ей важно, каким хозяином он будет для общего поместья и состояния.
     Мэг не только разделяла эти мысли, но она воспитывалась на них - они вошли в ее плоть и кровь. Но, странным образом, сейчас этого оказалось мало.
     Любовь нужна не только для того, чтобы преодолеть родовое проклятие. Оказывается, без нее жизнь женщины, жизнь Мэг, тускла и однообразна.
     Мари перекусила нитку.
     - Ну вот, теперь все ровно, - сказала она с удовлетворением.
     Мари встала с изяществом женщины, привыкшей сидеть на полу на подушках.
     - Мари!
     - Что, миледи?
     - Пользуйся привлекательностью и умом как хочешь, но моего мужа оставь в покое, - с угрозой произнесла Мэг. - Ты можешь поплатиться за это.
     Мари была удивлена, потом громко расхохоталась.
     - Теперь я поняла, почему Доминик прозвал вас соколенком. Вылезайте-ка из платья.
     Шелка упали к ногам Мэг. Швея наклонилась за ними, чтобы повесить в шкаф, и, стоя спиной к девушке, вдруг сказала:
     - Только, вы уж меня простите, хочу напомнить вам, что это зависит не от меня.
     Мари посмотрела на Мэг, и Мэг почудилось, что в этом взгляде было сочувствие.
     - Ведь вам девятнадцать лет - почти половина жизни позади. Неужели вы ничего не понимаете? - вздохнула Мари. - Сейчас Доминик очень нежен. Но он - всего лишь мужчина. Все может случиться, и в один прекрасный день в его постели окажусь я, а не вы. Потому что хозяин здесь он, а не вы и не я. Женщины должны подчиняться.
     Мари подняла с пола корзинку с шитьем.
     - Что еще угодно, миледи?
     - Ничего.
     Покачивая красивыми бедрами, Мари вышла из комнаты.
     Хуже всего было то, что она права: если Доминик решит, что ему нужна Мари, ничего не поделаешь. "Но в то же время нор