го Итон, звучал нарочито.
     Сощурившись, Рейн посмотрела на капитана Джона и улыбнулась.
     - Простите. Но вы понимаете, тогда начнется - дни рождения, Рождество, День благодарения, Панамериканские игры... Потом эта штука наверняка сломается. "Пин-пи-ип" - и до свидания.
     Капитан Джон не спорил. Он знал лучше всех, что отец Рейн смог присутствовать лишь на трех из множества соревнований, в которых она участвовала за эти годы. И по иронии судьбы эти три были не самыми значительными в ее карьере.
     - Главное - спокойствие, - посоветовал капитан, приглаживая седые поредевшие волосы. - Остальным пусть занимаются другие.
     "Люди вроде Корда", - подумала она/но Промолчала; Она просто пошла дальше.
     - К слову сказать, - продолжал капитан Джон, - у нас есть поправки к правилам безопасности. Наездники, которые хотят осмотреть местность вокруг ранчо Санта-Фе, должны соблюдать дружеский принцип.
     - Дерьмо, - прошипела она.
     Капитан нахмурился. Слово, непривычное для Рейн Смит. Должно быть, она и впрямь на пределе. Он мудро промолчал.
     Рейн спохватилась и устыдилась собственной грубости.
     - Простите. Еще раз.
     - Я слышал и не такое, - сухо заметил он. - Помогает выпустить пар?
     - Еще не поняла.
     - Когда исчерпаешь американский и британский сленг, переходи на австралийский. Там очень изобретательный народ.
     - Приму к сведению. - Рейн нетерпеливо отвела волосы с лица, потом заправила прядь за ухо. - Дружеский принцип. Значит, надо впрягаться в ярмо с другим наездником каждый раз, когда я выхожу из конюшни.
     Капитана Джона поразила напряженность, сквозившая в ее голосе. Она всегда казалась воплощением спокойствия.
     - Это не выдумка, Рейн, - сказал он мягко. - Вспомни Олимпиаду в Мюнхене.
     Рейн вздохнула и пробормотала что-то неприличное.
     - Я осмотрел местность вокруг дистанции, - продолжил он. - Есть препятствия, холмы и остатки бывшего поля для игры в гольф.
     - Я знаю. Я вчера была там.
     - Одна? - негодующе спросил капитан Джон.
     - Большей частью.
     Прежде чем он успел задать еще какие-то вопросы, Рейн подошла к телефону, подвешенному над кипой соломы, и взяла трубку.
     - Алло, - решительно бросила она.
     - Семь часов.
     Она не ожидала услышать голос Корда. Ей было проще считать, что встреча с ним померещилась в угаре предстартового безумия. И конечно, она никак не ожидала, что ее сердце подпрыгнет вот так, как сейчас, а потом пустится вскачь.
     Его бархатный голос сводил Рейн с ума.
     Она молчала, как будто не хотела вспоминать о нем вообще. Она хотела забыть вчерашний вечер.
     И его.
     - Я знаю, ты там, - сказал он проникновенным шепотом. - Я слышу твое дыхание. Мне очень жаль, что я не могу поцеловать твою жилку на шее, которая бьется быстро-быстро.
     У Рейн перехватило дыхание. Она явственно ощутила вкус языка Корда, и внутри у нее все перевернулось от страсти. Это испугало и очаровало Рейн.
     - Ты когда-нибудь играл по правилам? - прямо спросила она.
     - Я охотник, а не игрок.
     - А я не кролик, Корд Эллиот! - выпалила она, и ее голос сорвался.
     Его смех показался ей грубым и в то же время нежным, словно мурлыканье.
     - Я знаю, - сказал он. - Я чувствую себя как Актеон, охотящийся на Диану. Это спорт сильных.
     Рейн задрожала.
     Но вовсе не от страха.
     - Семь часов, - повторил он. - Надень то, что тебе нравится. Или, как Диана, вообще ничего не надевай. - И повесил трубку.
     Рейн облегченно вздохнула. Она не Могла больше ни о чем думать и говорить тоже. Сквозившее в мужском голосе нетерпение невозможно вынести.
     - Все в порядке? - Капитан Джон окинул ее пристальным взглядом. - Ты то бледнеешь, то краснеешь.
     - Все прекрасно, - сказала она, положив трубку. - Мой абонент.., немного.., расстроил меня.
     - Я его знаю?
     - Сомневаюсь.
     Нахмурившись, Рейн покрутила запаянное в пластик удостоверение личности, которое висело на шее на тонкой стальной цепочке. На цветном поле вокруг фотографии были кодовые номера, которые подтверждали ее статус участника Олимпийских игр и открывали доступ ко всем объектам с лошадьми.
     - Я многих знаю, - упорствовал капитан Джон.
     - Я только вчера встретила этого человека.
     - Вот как?
     Рейн опустила глаза и посмотрела на свои грязные руки.
     Надень то, что тебе нравится.
     Она улыбнулась. Господин Всегда-При-Исполнении Корд Эллиот для разнообразия получит нокаут.
     Но сначала ей надо принять ванну.
     - Меня не будет в столовой сегодня вечером, - сказала Рейн.
     Капитан Джон пожал плечами. Его спортсмены были старше всех участников Олимпийских игр. Вообще-то он не опекал, как наседка, своих конников, не придирался по мелочам. В общем, как говорится, был суров, но справедлив. Правда, Рейн никогда не доставляла ему неприятностей, даже когда она доверилась тому медоточивому французу.
     Хотя он нанес ей огромную моральную травму накануне большой встречи, она сумела собраться и доказала, что является настоящим спортсменом мирового класса. Выступление Рейн в тот день убедило капитана Джона, что она подходящая кандидатура для Олимпиады. Рейн оставалась профессионалом, несмотря ни на какие невзгоды в ее личной жизни.
     - Это мужчина? - спросил капитан, широко улыбаясь.
     Рейн не стала лукавить. Он узнал бы все равно. Он всегда все знал.
     - Да, - кивнула она. - Он сбил меня с ног.
     - Ты растаяла и не устояла?
     - Да нет. Он просто вытряхнул меня из ботинок.
     Капитан засмеялся, приняв это за шутку.
     - Не волнуйся насчет комендантского часа. Можешь сделать перерыв.

***

     Примерно в сотне шагов от телефона, по которому говорила Рейн, в автомобиле, напичканном электроникой, сидел Корд Эллиот. Большой, как автобус, симпатичный на вид "дом на колесах" на самом деле являлся передвижным фортом. Отсюда Корд мог позвонить в любую точку земного шара. Любому человеку.
     Сейчас он говорил с Виргинией. Он не знал имя собеседника, как и тот не знал имени Корда. Это оставалось за рамками беседы.
     - И все? Больше ты ничего не можешь сделать? - нетерпеливо спросил Корд. - От этого зависит жизнь очень многих.
     - Как обычно.
     - Но на сей раз... - Голос Корда замер.
     Если сказать, что на сей раз в опасности жизнь женщины, которая разрушила тщательно возведенные укрепления в его душе, разве это поможет?
     - Постарайся, - не сдавался Корд.
     - Барракуда - трудная мишень.
     - Раскинь мозгами.
     Человек на другом конце линии вскипел от негодования.
     - Полегче на поворотах. Меня уже достал этот тип.
     - Ищешь сочувствия? - поинтересовался Корд.
     - Да!
     - Открой словарь на слове "дерьмо" и перелистай до слова "сифилис". Мне нужна информация.
     Корд отключился и попытался связаться с другим информатором. С тех пор как Барракуда исчез из поля зрения, он не находил себе места.
     - Да, - отозвался скучающий женский голос.
     - Есть что-нибудь для меня? - поинтересовался он.
     - Нет.
     - Радиоперехват?
     - Нет.
     - А как с вдохновением?
     - Никак.
     - Черт, - пробормотал он. - Выпей чаю.
     - Я подумываю о чашечке бодрящего кофе.
     Невольно улыбнувшись, Корд отключился.
     В этой части автобуса не было окон, только телевизионные экраны, отображавшие внешний мир в режиме реального времени. Все казалось абсолютно нормальным.
     Воздух вокруг конюшен мерцал от жары, и яркого солнца, пыли и смога Лос-Анджелеса.
     Корд видел сейчас горстку репортеров и тренеров, дюжину поклонниц наездников; некоторые участники соревнований прогуливались по двору или выполняли упражнения.
     Манеж для конных соревнований уже готов, засыпан сланцем, а рабочие неустанно орудовали молотками, наверстывая то, что следовало сделать еще несколько недель назад. Вообще-то гонки в Санта-Аните продолжаются до июня. И не было времени, чтобы превратить гоночный трек в скаковой круг, воздвигнуть массивную новую открытую трибуну и множество жилых кварталов для людей и конюшен для животных.
     Предполагалось, что всех рабочих проверили, перед тем как допустили до дела. Но Корд должен проверить их сам. Лично. Облачившись в грязную одежду, с инструментом, заткнутым за пояс, он ничем не выделялся среди остальных. Так он поступал не раз и в прошлом.
     Из-за Барракуды.
     Корд вернулся в крутящееся кресло, окруженное разной электроникой. Он набрал код Кентукки.
     - Добрый день, мистер Эллиот, - отозвался Торн, растягивая слова. - Не правда ли, прелестный день.
     Корд хмыкнул.
     - Где она?
     - Направляется к своему мотелю.
     - Кто-нибудь новенький зарегистрировался?
     - Никто.
     - - Как насчет ее охраны? - спросил Корд, имея в виду агентов, ночевавших под открытым небом поблизости от Рейн.
     - Мерривезер плачет, плохая карта.
     - И блефует, - заметил Корд сухо.
     - Да. Я только раз играл с ней в покер. С меня довольно.
     - Она тебя обштопала?
     В ответ Кентукки просто засмеялся.
     Корд улыбнулся, несмотря на неловкость.
     - Я подхвачу Рейн в семь. Если увижу, что кто-то наблюдает из окон, я выгребу их из стойла.
     - Я передам ваши слова, сэр.
     Разъединившись, Корд набрал другой код. Потом, через несколько секунд, набрал еще один номер, подождал и набрал другой.
     - Какие новости? - спросил он, когда ему ответили.
     - Никаких.
     - Слухи?
     - Нет.
     - Предположения?
     - Нет.
     - Дерьмо.
     - Этого всегда навалом, - согласился собеседник. - Считай, что ты зарегистрировался.
     - Погоди, - - сказал Корд, прежде чем мужчина успел разъединиться. - Боннер зарегистрировался?
     - Час назад.
     Корд облегченно вздохнул.
     - Хорошо. Если Боннер пропустит сеанс связи, сообщи мне немедленно.
     - Принято.
     Корд откинулся в вертящемся кресле. Интересно знать, чем вызвано его беспокойство? Но он не знал. И лишь в одном был твердо уверен: что-то где-то пошло к черту.

Глава 5

     Рейн не поселилась вместе с членами олимпийской сборной в Санта-Аните. Ее товарищами по команде были одни мужчины. Не желая стеснять своих коллег, она решила остановиться в близлежащем мотеле.
     Мотель "Круг победителя" был украшен позолотой, зеркалами и бархатом. Все это Рейн мысленно назвала "Рождество шлюхи". Но здесь была горячая вода, белье меняли ежедневно, а полотенца - дважды в день. В общем, то что надо.
     Когда она открыла дверь номера, прохладный, слегка несвежий запах, специфический для арендованного жилья и кондиционера, ударил ей а нос. Хорошо уже, то, ;что она не почувствовала себя так, будто вошла в холодильник. Ей понадобилось два дня, чтобы убедить управляющего, что предпочитает температуру выше семидесяти градусов <По Фаренгейту. По Цельсию - 21,11 градуса.>.
     Сбросив с себя грязную одежду, она торопливо прошла в ванную. Упругие струи душа обрушились на тело, быстро снимая напряжение в мышцах. Застонав от удовольствия, девушка закрыла глаза.
     Постоянное беспокойство сводило ее с ума. Дни, часы, минуты перед началом соревнований по троеборью казались вечностью.
     "Не думай об этом", - приказала она себе и отбросила мысль о соревнованиях. Скоротать время можно было только одним способом: отвлечься.
     Улыбаясь, она подумала о Корде. Нет, она не собиралась влезать в это дело. Как бы сильно ее ни тянуло к нему, она знала, что такое - увлечься мужчиной на электронной привязи. Но обед с Кордом и скандал с невозмутимым мистером Эллиотом - это совершенно разные вещи.
     Узнав о возможной диверсии, Рейн почувствовала необходимость в чьей-то защите.
     Она высушила волосы и накрутила их на большие горячие бигуди. Пока усмирялись непослушные кудри, Рейн натирала тело ароматным кремом, потом сделала легкий макияж, лихорадочно думая, что надеть сегодня вечером.
     Без колебаний она отбросила форменную одежду - цилиндр и накрахмаленную льняную рубашку, черный камзол с разрезом, брюки для верховой езды с острыми складками - и подумала еще об одном наряде. Он был необходим наезднику мирового класса так же, как униформа для тренировки.
     Олимпийская сборная конников поддерживалась за счет частных пожертвований. Богатейшие спонсоры частенько устраивали элегантные вечеринки, и наездники были вынуждены соответствовать требованиям общества. Впрочем, к этому обществу Рейн Смит принадлежала по праву рождения. Она подобрала гардероб, подходящий для таких вечеринок.
     После долгих раздумий она выбрала черное длинное обтягивающее платье. Сбоку до середины бедра был разрез.
     Но, вспомнив широкий шаг Корда, Рейн заколебалась. Затем ее взгляд упал на шелковый туалет нефритового цвета. Спереди был глубокий треугольный вырез, почти до самой талии. Хотя он не слишком обнажал тело благодаря искусной драпировке и только намекал на нежный изгиб грудей, но открывал огромный простор для воображения. Плиссированная оборка из того же самого материала доставала до колена.
     Рейн вытащила несколько очень тонких французских колготок. Смело декольтированное платье надо было носить без бюстгальтера. Но она не собиралась преступать границы приличий. Рейн влезла в платье, застегнула невидимую молнию на боку и открыла вырез так, чтобы он казался поскромнее.
     В этом темно-зеленом платье ее кожа казалась фарфоровой. Она надела серьги и длинную, ручной работы золотую цепь. Изумруды в золотой оправе прекрасно гармонировали с ее глазами.
     Балансируя сперва на одной ноге, потом на другой, Рейн застегнула вечерние открытые туфли, сплетенные из тонких и мягких золотых кожаных ремешков, на очень высоких каблуках. Потом она прошла в ванную, где с трудом сняла бигуди, действуя двумя руками.
     Даже теперь, после стольких усилий, волосы Рейн остались такими же непослушными, как и были. Не долго думая она собрала шелковистую каштановую гриву и соорудила эффектную и гладкую прическу. В качестве последнего штриха она выпустила из прически несколько вьющихся локонов на виски и на уши, а с затылка - на шею.
     Закончив, она взглянула в зеркало. Конечно, ей далеко до идеала, но в общем и целом получилось неплохо.
     Затем с привычной аккуратностью привела в порядок комнату. Закончив, критически осмотрела свои ногти. Короткие, неотполированные, они выглядели почти детскими на фоне элегантного платья. Пожав плечами, Рейн хмыкнула. Самое главное, что они чистые и здоровые с виду.
     Как с длинными, покрытыми ярким лаком ногтями работать в конюшне или надевать перчатки для верховой езды?
     Стоянку перед мотелем осветили фары подъехавшего автомобиля. Чуть позже в ее дверь постучал Корд Эллиот. Она поглядела на изящные золотые часики, подаренные отцом после того, как ему пришлось срочно уехать с Панамериканских игр, не дождавшись ее выезда.
     Семь часов.
     - Войдите, - сказала Рейн.
     Она сняла цепочку и открыла дверь, не глядя, кто стоит за ней. Зачем? Ей и так ясно.
     - Ты всегда такая доверчивая? - мрачно поинтересовался Корд.
     Уставившись во все глаза на Корда Эллиота, Рейн ничего не ответила. Если бы не эти бледно-голубые блестящие глаза, она просто не узнала бы его. Корд был одет в дорогой спортивный пиджак цвета морской волны и шелковый галстук, белую шелковую рубашку и прекрасные шерстяные брюки цвета древесного угля. Его итальянские ботинки из гладкой кожи были дорогие и очень мягкие. Изящная одежда придавала еще больший шарм этому мужчине, подчеркивала силу и смотрелась на нем очень естественно.
     Корду Эллиоту снова удалось поразить ее воображение, оставаясь при этом совершенно невозмутимым. Рейн говорила себе, что это случайность.
     Но положа руку на сердце, не очень-то верила самой себе.
     Корд молча смотрел на женщину, которая не шла из головы с тех пор, когда он понял, что она не террористка.
     Сегодня на ней нет разорванной синей блузки и штанов для верховой езды.
     Нынче вечером она - сама элегантность и спокойствие.
     Отливающие золотом каштановые волосы, глаза, светящиеся умом и юмором, царственные шея и плечи, восхитительные полушария грудей, обтянутые тонким шелком... Она величаво стояла перед ним, словно окруженная ореолом богатства, положения в обществе и уверенности в себе.
     Принцесса при исполнении. Не прикасаться.
     Но Корд ожидал увидеть ее во всеоружии. Потому и сам оделся. Он много чего повидал на своем веку, носил камуфляж, умел; - остаться невидимкой в любой толпе. Ему приходилось жить бок о бок с дикарями и с премьер-министрами, он находил общий язык с простыми работягами и с докторами философии.
     Поэтому Корд с улыбкой взглянул на нее. А его сердце забилось сильнее от нахлынувших чувств, вызванных ее запахом. Он увидел кокетливые локоны, вспышки изумрудов на изящных раковинках ушей, блеск гладкого шелка на белой нежной коже...
     Не принцесса.., королева. Экзотический цветок, взращенный столетиями богатства и власти.
     Интересно знать, Рейн оделась вот так намеренно, чтобы отпугнуть его? Одежда для нее - это защита от остального мира. Словно олень, замирающий в испуге, она за блестящей внешностью скрывает свой внутренний мир.
     Корд улыбнулся своим мыслям, не сводя с Рейн восхищенного взгляда. Рейн Смит не была классической красавицей, но способна соблазнить любого мужчину, который видит немного дальше собственного носа.
     Корд считал себя таким мужчиной и очень хотел познать ее.
     Его плотский голод становился все сильнее; разгоравшийся огонь желаний неодолимо влек к ней.
     Рейн улыбнулась ему в ответ. И у Корда тотчас перехватило дыхание. Он взял ее за руку, желая больше всего на свете прикоснуться к ней, и жадно прильнул губами к ладони.
     Ее пальцы едва заметно задрожали.
     - Твоя крестная мать-фея превзошла самое себя, - сказал Корд, глядя ей в глаза.
     - Золушка была судомойкой, а не трудилась на конюшне, - ответила Рейн, по-прежнему не веря в собственное женское очарование.
     Но предательское тепло уже разлилось внизу ее живота.
     Признаться, Рейн приятно удивила реакция Корда. Она ожидала, что он, увидев ее столь роскошно и элегантно одетой, смутится и поспешит ретироваться. Во всяком случае, именно так реагировали на ее превращение из неуклюжей наездницы в ослепительную даму другие мужчины.
     Они испытывали неловкость, оказавшись рядом с женщиной, окончившей самые престижные школы Европы и вращавшейся в высших сферах.
     Жизнью "в сферах" Рейн не слишком-то наслаждалась, но свою принадлежность к кругу избранных использовала как средство устрашения. До сих пор. Но Корда это скорее привлекло, чем оттолкнуло.
     И снова Корд одержал над ней верх. В который раз.
     - Готова? - спросил он.
     Рейн схватила сумочку с кофейного столика.
     - Готова.
     Корд взял ее за локоть, подталкивая к выходу. Он закрыл за ней дверь и повел к черной "пантере", которая, словно большая кошка, расположилась на автостоянке. Усадив Рейн в спортивном автомобиле, щелкнул ремнем безопасности, закрыл дверь с ее стороны и пошел на водительское место.
     Сидя в кожаном кресле, Рейн наблюдала за Кордом.
     Он легко и непринужденно скользнул на сиденье, в очередной раз изумив ее своей пластичностью.
     - Что ты не ешь принципиально? - спросил он, запуская двигатель.
     - Карри, - вздохнула Рейн. - К сожалению.
     Корд с сочувствием посмотрел на нее и легко вывел "пантеру" со стоянки.
     - Как тебе азиатская кухня?
     - Люблю. Китайскую, японскую, корейскую.
     - Вьетнамскую?
     - Никогда не пробовала, - призналась она.
     - Если тебе не понравятся закуски, я отвезу тебя еще куда-нибудь.
     Рейн расслабилась, а автомобиль стал набирать скорость так же стремительно, как ее Дев. Звук двигателя стал на октаву выше, ненавязчиво предупреждая пассажиров о возможностях своей первобытной мощи. Она наблюдала за Кордом. Он профессионально вел машину.
     - Ты был бы хорошим наездником, - заметила она.
     Корд бросил на нее быстрый взгляд, потом отвернулся, лавируя в плотном потоке машин.
     - Почему ты так думаешь?