, не бывать. Ей хотелось зарыдать, застонать и броситься на Бича, но не хватало воздуха.
     А Бич... Никогда еще за всю свою бродячую жизнь он не приходил в такое бешенство.
     - Что за странный брак у тебя с этим старым охотником за людьми? - свирепо спросил Бич.
     - Не понимаю, - дрожащим голосом сказала Шеннон.
     - Черта с два ты не понимаешь! Молчаливый Джон был никудышным золотоискателем, но никто лучше него не мог выследить человека и убить его.
     В широко раскрытых глазах Шеннон читалось смятение.
     - Он никогда не говорил...
     - Черт побери! - перебил ее Бич. - Он ничего не говорил! Молчаливый Джон. Молчащий, как могильная плита. Некоторые так и называли его: Джон Могильная Плита. Это прозвище он тоже заслужил.
     Бич скользнул взглядом по лежавшей Шеннон. Она внезапно осознала, что лежит нагая перед рассерженным мужчиной, и почувствовала прилив стыда. Она нащупала рубашку, натянула ее и дрожащими пальцами застегнула пуговицы.
     - В жилах этого человека, должно быть, текла ледяная вода вместо крови, - сквозь зубы процедил Бич, наблюдая за тем, как дивной красоты груди исчезают под льняной, выношенной материей. - Он владел тобой целых семь лет и почти не тронул тебя!
     - Он вообще не трогал меня!
     - Вообще не трогал? - Бич принужденно рассмеялся, не веря сказанному. - Даже такой старый киллер, как он, не может не испытать удовольствия, когда начнет тебя раздевать и...
     - Молчаливый Джон - мой двоюродный дедушка! - перебила его Шеннон. - Он никогда меня не трогал! Не прикасался вообще! Он даже не пожал мне руки, когда я принесла своего первого оленя... Не дернул ни разу за косу, когда проходил мимо меня!.. Не погладил по голове, когда я научилась печь бисквиты так, как это нравилось ему!.. Никто не ласкал меня с тех пор, как умерла моя мама!
     Говоря это, Шеннон потянула к себе одно из одеял Бича и прикрыла наготу бедер.
     - А потом появился ты со своими горящими, голодными глазами, с улыбкой падшего ангела и ласковыми руками, - шепотом закончила Шеннон.
     Она закрыла глаза, чтобы не видеть лица Бича, на котором ясно читались гнев и презрение.
     - Почему ты не сказала, что ты девушка? - более спокойным тоном спросил Бич.
     - Я говорила.
     - Чушь!
     - Пошел бы ты к черту, перекати-поле! И побыстрее!
     Бич посмотрел на девушку, которая лежала перед ним в кое-как застегнутой рубашке, наспех прикрыв концом одеяла бедра. В эту минуту она никак не была похожа на пылкую искусительницу. Она не просила его губ, его рук, его объятий.
     Бич со свистом втянул в легкие воздух и призвал на помощь все свое самообладание. Похоже, Шеннон не понимала, что она теряет.
     Но он-то это понимал!
     - Когда ты мне говорила, что ты девушка? - спросил Бич.
     - Когда мы рассуждали о том, что у меня не может быть ребенка.
     Он на некоторое время задумался, затем, нахмурившись, покачал головой.
     - Разговора о твоей девственности не было, - заявил он.
     Сапфировые глаза у Шеннон выразительно и холодно сверкнули.
     - Я спросила, откуда у тебя уверенность, что после тебя не осталось детей, - отчеканила она. - Ты сказал, что ведь Молчаливый Джон знает, как не сделать меня беременной. А Молчаливый Джон...
     - ...никогда не дотрагивался до тебя, - закончил фразу Бич, внезапно все поняв и до конца поверив Шеннон. - Господи, тебя ведь и в самом деле никто не трогал.
     - Аллилуйя! - в голосе Шеннон прозвучали саркастические нотки. - Если что-то повторять достаточно часто, то даже сероглазый бродяга и странник это поймет.
     Бич открыл было рот, но тут же закрыл его и уставился на девственную вдову.
     - Господи! - пробормотал он наконец. - Я... - он тряхнул головой, словно только что вынырнул из воды. - Мне и в голову не приходило, что Молчаливый Джон и ты никогда не были мужем и женой.
     - А ты думаешь, мне могло прийти в голову, что ты не поймешь, почему я не забеременела? - парировала Шеннон.
     - Господи, такое целомудрие!..
     Гнев Шеннон мало-помалу улетучился, когда она увидела, в каком шоке был Бич. На смену гневу пришла усталость, причем такая, что ей вдруг захотелось положить голову на колени и заплакать. Слишком много было всего сразу в этот день: появление гризли, страх за Бича, его гнев из-за того, что она прибежала на помощь, вызывающие головокружение ласки Бича - и новый приступ его гнева.
     - Шеннон...
     - Что?
     - Как ты думаешь, что случится после того, если я по-настоящему трону тебя?
     - Что я думаю? Ты спрашиваешь, что я думаю?! Вечный бродяга и странник! Когда ты касаешься меня, я теряю способность думать.
     - Ты не собиралась заманить меня в сети женитьбы?
     Шеннон подняла голову. После схватки с гризли и за время любовных ласк косы ее расплелись, и сейчас длинные, темно-каштановые волосы рассыпались у нее на груди. Потемневшими глазами она посмотрела на Бича.
     - С какой стати? - горячо спросила она. - Какой прок от мужчины, который делает тебе ребенка и уходит бродить по свету, а возвращается лишь для того, чтобы сделать еще одного младенца!
     - Я не собирался делать тебя беременной и затем бросать тебя, - возразил Бич. - Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы согласиться с этим.
     Шеннон неохотно кивнула:
     - Ты не похож на человека, который бежит от ответственности.
     - Ты на это и рассчитываешь? Хочешь забеременеть, чтобы я не уехал?
     Шеннон почувствовала, что от этих слов Бича гнев вновь охватывает ее, но она была слишком усталой, чтобы дать ему выход.
     - Я наивна в том, что касается любовных ласк, но я все же не круглая дурочка, - сдержанно сказала она.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Забеременею я или нет, но я никогда не выйду замуж за мужчину, для которого я значу меньше, чем солнечный восход, которого он еще не видел.
     Бич почувствовал упрямство в голосе Шеннон, в ее глазах, в том, как она удерживала руками одеяло, прикрывая обнаженные бедра.
     - Но ты бы отдалась мне, - возразил Бич, раздражаясь безо всякого повода.
     Мгновенно в мозгу Шеннон пронеслись воспоминания, и она снова испытала прилив желания. - Да, - согласилась она.
     - Но почему?
     - Какая тебе разница?
     - Боюсь, что ты так наивна, что веришь, будто бы любишь меня, - напрямик сказал Бич.
     Шеннон бросила на Бича быстрый взгляд:
     - В любом случае это не твоя забота... Это мое дело.
     - Я не хочу, чтобы ты любила меня, - сказал Бич, чеканя каждое слово.
     - Я знаю.
     - Любовь - это клетка.
     - Да. Я и это знаю... Теперь... В один прекрасный день я поблагодарю тебя за то, что ты научил меня, как сделать клетку из солнечных лучей... Но не сейчас.
     Она уткнулась лбом в колени, чтобы не видеть Бича.
     - Шеннон!
     - Поди прочь, неприкаянный странник! Тебе не нужно мое тело, тебе не нужна моя любовь, тебе не нужно ничего, кроме солнечного восхода, которого ты еще не видел!.. Иди за ним - и оставь меня в покое.

Глава 11

     Бич с силой вонзил кирку в камень и почувствовал, как удар отдался во всем теле. Камень раскололся, и Бича осыпал дождь мелких осколков.
     Пласт, идущий от начала короткого туннеля, практически ничего стоящего не содержал. Едва различимые следы золота, за которыми он гонялся последние два дня, исчезли вовсе. И Бич не мог угадать, в каком направлении ушла золотоносная жила. Не было видно разломов, сбросов или расслоения пород - ничего, чтобы решить, в каком направлении врубаться в породу дальше - вверх, вниз, влево, вправо, вперед, и стоит, ли продолжать поиски вообще.
     "Может, Рено и сумел бы что-то извлечь из этого несчастного участка... Но не я.
     Неудивительно, что Молчаливый Джон предпочел выслеживать людей. Это куда как интереснее, чем долбить камень".
     Однако несмотря на столь грустные мысли, Бич продолжал без передышки орудовать киркой, надеясь, что это поможет ему освободиться от воспоминания о том, как стонала и тянулась к нему Шеннон, сладостно содрогаясь от его прикосновений.
     "Согретый солнцем мед в моих руках".
     Стальной инструмент вонзился в основание камня.
     "Девственница".
     Еще удар - и камень откололся.
     "Таких горячих, безудержных и сладких мне не приходилось встречать".
     Столкнувшись с камнем, сталь зазвенела, словно колокол.
     "Черт бы побрал эту девственницу!"
     Бич пытался отогнать назойливые мысли, сосредоточиться на работе, но это оказалось невозможным. Уже два дня он то и дело возвращался в мыслях к эпизоду, когда стоял на коленях между девичьих ног и по-настоящему понял, что такое страсть. А первый раз он познал женщину в четырнадцать лет, когда был ростом с взрослого мужчину и одна вдовушка наняла его отремонтировать сеновал...
     Звенела кирка, дробился и откалывался камень, обнажались новые поверхности и породы, не принося ничего, кроме разочарования.
     Чувствуя, что основательно устал, Бич ругнулся, выпрямился, стер со лба пот и пыль, однако через минуту снова взялся за кирку. Он не хотел опять возвращаться к Шеннон с дурными вестями о бесперспективности участка Молчаливого Джона. Он не хотел видеть, как она будет изо всех сил пытаться скрыть страх в преддверии своего одиночества. Он не хотел бороться с искушением прижать ее к себе, успокоить и целовать до тех пор, пока не развеется ее страх.
     Отлетевший осколок породы поцарапал Бичу кожу на руке. Он едва обратил на это внимание. Он был слишком занят борьбой с самим собой, со своей совестью, со своим телом, рвавшемся к девственной вдове, которая способна отдать ему все, что желает мужчина, и взять от него все, что он может отдать женщине.
     И не попросит ни о чем большем. Это-то как раз и задевало его гордость, заставляло мучиться угрызениями совести. Если бы Шеннон вела старую, как мир, женскую игру, цель которой - заманить с помощью своего обольстительного тела мужчину в ловушку и женить на себе, Бич затеял бы древнюю мужскую игру и попытался бы отведать лакомства, не угодив при этом в расставленную сеть.
     Кирка просвистела в воздухе и ударилась о камень, от которого не отлетело ни единого осколка. Удар был настолько сильным, что больно отдался в руке.
     Но даже на это Бич едва обратил внимание. Кара, которой ему грозили годы, не шла ни в какое сравнение с муками желания и угрызениями совести, не отпускавшими его ни на минуту.
     Он знал, что Шеннон не ведет извечную женскую игру. Она не надеялась на брак с Бичом Мораном, а с некоторых пор и не желала этого.
     "Какой прок от мужчины, который делает тебе ребенка и уходит бродить по свету, а возвращается лишь для того, чтобы сделать еще одного ребенка.
     Я никогда не выйду замуж за мужчину, для которого я значу меньше, чем солнечный восход, которого он еще не видел".
     Бич верил словам Шеннон. Он видел боль и неподдельную тоску в ее глазах, когда она это говорила.
     Шеннон не кокетка. Честность была ее неотъемлемым качеством.
     "В один прекрасный день я поблагодарю тебя за то, что ты научил меня, как сделать клетку из солнечных лучей... Но не сейчас".
     Шеннон могла не понимать, почему Бич уйдет от нее, но она знала об этом наверняка. Об этом свидетельствовали ее глаза, ее слова и чуть дрожавшие руки в тот момент, когда она говорила об этом.
     Бич не хотел, чтобы Шеннон любила его, но она его все же полюбила.
     А вот сейчас и она не хотела его любить. "Поди прочь, неприкаянный странник! Тебе не нужно мое тело, тебе не нужна моя любовь, тебе не нужно ничего, кроме солнечного восхода, которого ты еще не видел!.. Иди за ним - и оставь меня в покое".
     Именно так и намеревался поступить Бич. Но прежде он должен позаботиться о том, чтобы после его ухода Шеннон была в безопасности.
     Кирка набрасывалась на камень, крушила его, отступала, чтобы обрушиться с новой силой и яростью. Но с каждой новой атакой Бичу становилось все ясней, что с таким же успехом, как на участке Райфл-Сайт, можно искать золото и у дверей хижины.
     Чертыхнувшись, Бич перестал долбить, оперся на ручку кирки и подобно тому, как погонщик обращается к животным, обратился к непокорной скале, выразительно и образно поведав ей, насколько он разочарован жизнью вообще и непокорностью пласта в частности.
     Затем он смахнул пот со лба, сменил кирку на ружье и направился к лагерю, хотя солнце в небе стояло еще высоко. Ему осточертело тратить силы на участке, от которого - это видно было и слепому - проку было не больше, чем от сосков борова.
     С ружьем на одном плече и кнутом на другом Бич стал выбираться из мрачного, холодного ущелья, где собиралась талая вода и затем устремлялась к Лугу гризли. Ему не виден был сам луг, но Бич знал, что луг находится именно там.
     Он знал и то, что там же находится Шеннон и что она ждет его. Она согреет для него воду, и он помоется и наденет чистую рубашку, которую она выстирала вчера. Материя, пахнущая свежестью, будет теплой от солнца. Но самое главное - в глазах Шеннон будет читаться обожание, восхищение и желание, когда она станет молча наблюдать за ним.
     Когда Бич быстрым шагом спустился по каменному склону к устью ущелья, перед ним открылся необыкновенной красоты пейзаж. Ивы, низкорослые осины и ели всех цветов и оттенков нежились на косогорах, празднуя наступление тепла. Ручей со студеной водой, выбегавший из оврага, сливался с другими потоками талой воды, образуя небольшую речку, протекавшую по Лугу гризли.
     Склоны были украшены горными цветами всех оттенков - алыми, розовыми, желтыми, белыми.
     Не в силах сдержать улыбки, Бич из тени вышел на залитый солнечным светом луг, ожидая услышать приветствие Шеннон. Однако никаких радостных восклицаний не последовало. Нахмурившись, он прибавил шагу.
     "Я возвращаюсь рано, но Шеннон должна быть здесь. Черт возьми, где же ей еще быть?
     Если ничего не случилось... Если не появился еще какой-нибудь гризли или..."
     Несмотря на жару, по спине Бича пробежал холодок. Зорким взглядом он стал осматривать луг.
     Сам того не сознавая, он левой рукой нащупал рукоятку кнута. Пальцы правой руки оказались на спусковом крючке. Глаза его продолжали обшаривать окрестности, выискивая цель. Он давно научился стрелять любой рукой.
     "Вон... На противоположном краю луга... Там движение".
     Он медленно повернул лицо, чтобы получше рассмотреть нечто движущееся в его направлении.
     Тишину живописного луга нарушил звонкий женский смех, напоминавший журчание ручья. Из осинника выскочила Шеннон, за которой гнался Красавчик. В несколько прыжков огромный пес обогнал хозяйку и преградил ей путь, вынуждая остановиться. С быстротой лани Шеннон повернулась и снова побежала в сторону осинника. Красавчик догнал Шеннон и опять преградил ей путь раньше, чем она успела добежать до деревьев, а затем бросился вслед за ней, лишь только Шеннон изменила направление.
     Игра закончилась, когда Шеннон больше была не в силах бегать, задохнувшись от смеха и усталости. Она наклонилась к Красавчику и стала гладить и хвалить его, любовно прижимая к себе. Когда дыхание у нее восстановилось, Шеннон приказала псу оставаться на месте, а сама на цыпочках направилась к осиннику. Красавчик остался сидеть, вывалив язык и по-волчьи внимательно наблюдая за тем, как Шеннон пряталась в зарослях.
     Следя за этой игрой, Бич испытывал чувства, определить которые он затруднялся.
     Из осинника вылетел камень и упал недалеко от Красавчика. По-видимому, это был сигнал к возобновлению игры, ибо собака тотчас же бросилась вперед, обнюхивая землю и ища след хозяйки. Через несколько секунд Красавчик также скрылся среди осин.
     Бич с улыбкой ждал, догадываясь, что будет дальше: Красавчик отыщет хозяйку, и округу огласит веселый смех.
     Действительно, через пару минут он услышал смех и заметил движение в осиннике. Шеннон появилась на лугу и побежала так быстро, что трудно было уследить за движением ее длинных ног.
     "Неудивительно, что она так быстро примчалась ко мне, когда напал этот злосчастный гризли. Она и ее дьявольский пес помогают друг другу поддерживать форму".
     Однако как бы быстро Шеннон ни бегала, тягаться с Красавчиком ей было не под силу. Пес в десять прыжков настиг ее и преградил путь, а затем снова бросился за ней, когда она попыталась побежать в другую сторону.
     Бич негромко засмеялся, поставил затвор на предохранитель, свернул кнут, уложил его на плечо и, выйдя из-за укрытия, направился к девушке и собаке.
     "Бьюсь об заклад, что Шеннон и Вилли придутся по душе друг другу. У них обеих есть выдержка и чувство юмора, как бы печально ни складывались дела. Шеннон могла бы помогать ухаживать за детьми и на кухне, а Кэл был бы надежной защитой для обеих. Даже Калпепперы не посмеют пойти против такого человека, как Калеб Блэк.
     К тому же в любой момент на помощь могут прийти Рено или Вулф, либо даже оба, если Кэлу придется туго одному. Шеннон будет чувствовать себя там в безопасности. Она будет общаться с Вилли, Джесси и Евой... Она не будет зависеть от незнакомых людей. Она будет... в семье.
     Я мог бы и дальше бродить по свету и не тревожиться за Шеннон, не думать о том, есть ли у нее еда и не обидел ли ее кто-нибудь".
     Бич почувствовал огромное облегчение, найдя решение проблемы, которая преследовала его все время с тех пор, как он обнаружил, насколько невинна была вдова Шеннон Коннер Смит. Довольный, он зашагал еще быстрее.
     Шеннон бросила один лишь взгляд на идущего человека - и сердце ее радостно заколотилось. И хотя она понимала, что радость эта продлится недолго и неизбежно сменится разочарованием, она ничего не могла с собой поделать - это все равно что пытаться задержать поутру восход солнца.
     Она мало видела Бича за эти последние два дня. Когда Шеннон вставала на заре, он уже работал на участке Райфл-Сайт. Возвращался затемно страшно усталым, и у него едва хватало сил на то, чтобы помыться, поужинать и добраться до постели.
     - Я рада, что ты пришел сегодня пораньше, - вместо приветствия сказала Шеннон.
     Бич улыбнулся:
     - В самом деле?
     Шеннон как-то застенчиво кивнула.
     - Несмотря на то, что не я составляю тебе такой интересной компании, как этот зверь? - с грустной улыбкой спросил Бич.
     Шеннон снова кивнула и шепотом ответила:
     - Да.
     Бич посмотрел на раскрасневшиеся щеки Шеннон, на аппетитные губы, на мгновение заглянул в голубизну глаз. Он снова порадовался найденному решению относительно дальнейшей судьбы Шеннон. Не прибегая при этом к браку.
     - Бич...
     - М-да?..
     - Ты выглядишь важным, как петух в окружении двух десятков кур.
     Бич засмеялся. Ему вдруг страшно захотелось обнять Шеннон. Но он понимал, что этого делать нельзя, ибо конец будет один: она лишится девственности, и когда им придется в конце концов расстаться, это будет равносильно сдиранию собственной шкуры.
     А расставание так или иначе неизбежно, ибо солнечный восход в неведомой стране когда-нибудь снова позовет его.
     - Я не хочу причинить тебе боль, - уже без улыбки сказал Бич.
     Улыбка Шеннон мгновенно погасла.
     "Ты уже уходишь? Ты поэтому пришел так рано? Этот проклятый солнечный восход снова позвал тебя?"
     Но она не произнесла вслух бередящие душу вопросы. Какой смысл говорить об этом? Бич уйдет тогда, когда пожелает. И от того, что она будет знать время его ухода, ей будет не легче.
     Будет даже хуже. Знание лишь опустошит ее сердце, и ей не удастся скрыть этого, как бы она ни старалась.
     - Я знаю, что ты не хочешь причинить мне боль, - ответила Шеннон, стараясь говорить как можно более спокойным тоном. - Нет нужды беспокоиться об этом, вечный странник.
     - Черт возьми...
     - Я вполне совершеннолетняя, - перебила его Шеннон, - и ты уже неоднократно предупреждал, что не останешься. И если мне будет больно, то это мое личное дело.
     - Но ведь...
     - Иди в лагерь и помойся, - снова перебила его Шеннон, твердо вознамерившись не касаться щекотливой темы. - Должно быть, тебе в этой рубашке так же уютно, как если бы тебя приласкали пучком крапивы...