м.
     Она слегка раскрыла губы от удивления и неожиданности, словно приглашая его к поцелую.
     - Но, - продолжил он низким и чувственным голосом, - я поцелую тебя не так, как отец целует ребенка.
     Это будет поцелуй, исцеляющий раны у нас обоих.
     Рейн ощутила, как подпрыгнуло ее сердце, и Корд наверняка почувствовал это. Смутившись, она быстро отвела взгляд. Она была не из тех, кто теряет голову уже оттого, что красивый мужчина держит ее за запястье и обещает поцеловать.
     И вдруг Рейн поняла, почему у нее участилось сердцебиение. Нежность Корда пробудила в ней незнакомые чувства, о которых она до сих пор не подозревала.
     Он поднял влажную ткань, еще раз осмотрел руку и сказал как о совершенно решенном деле:
     - Лучше мы займемся этим сегодня вечером. Ты будешь здесь?
     Рейн застало врасплох предложение Корда. Она подумала, что такие приемчики хороши при ведении разговора с позиции силы или для допроса. Сначала вы произносите какую-нибудь фразу, не задумываясь о том, как она будет истолкована вашим визави, а потом сразу ошарашиваете вопросом. Собеседник приходит в недоумение и становится игрушкой в ваших руках.
     Рейн ответила на вопрос и лишь потом поняла, что тем самым согласилась встретиться с Кордом вечером.
     - Ловко придумано, - одобрила Рейн.
     - Благодарю. - Он улыбнулся. - Ты довольно быстро соображаешь.
     Она скептически подняла бровь.
     - По сравнению с тобой я просто тугодум. Но меня здесь не будет. Есть еще одна вершина, которую я должна осмотреть.
     - Вон там? - спросил Корд, указывая на голые холмы и извивающееся ущелье.
     - Нет. Я не должна подходить к нему на пушечный выстрел до предпоследнего дня перед соревнованиями. Поэтому, - сказала она, указывая на вершину, которая была в стороне от олимпийской дистанции, - мне придется согласиться на другую.
     - Ты закончишь засветло?
     - Да.
     - Жаль, - сказал он, наблюдая за ней, а не за окрестностями. - Держу пари, это место в лунном свете - настоящий динамит.
     Рейн переменилась в лице.
     - Прости, я сморозил глупость, - произнес Корд. - Пойдем.
     Он встал, потянул ее за левую руку и поставил на ноги. В тот же самый миг они оба увидели пропавший зажим для волос. Корд опередил Рейн и быстро поднял его.
     - Я сам, - сказал он, встав у нее за спиной.
     Правой рукой он поймал каштановую массу волос, а левой защелкнул зажим. Потом не спеша погладил отливающие золотом волосы.
     Рейн застыла на месте от такой нежности. Она почувствовала теплое дыхание Корда у себя на шее и ласковое прикосновение его губ.
     - Твои волосы пахнут солнцем, - сказал он хриплым голосом. А потом спросил как ни в чем не бывало:
     - Куда мы сейчас?
     Рейн снова ощутила глухое раздражение. Он вновь манипулирует ею. Мы. Куда мы пойдем? Скажите, какой командир!
     Но больше всего Рейн потрясло другое. Она умирала от желания прикоснуться к Корду. Она сама не понимала, почему испытывает такое желание.
     Собрав волю в кулак, она наклонилась за рюкзаком.
     Корд опять опередил ее, легким движением подхватил его и повесил себе на плечо. Потом поднял камеру и бинокль и передал их Рейн. В руке у него снова появился блокнот и карандаш.
     - Займись камерой, - посоветовал он, - а я позабочусь об эскизах.
     - Они плохие, да? - удивленно спросила она. Вообще-то Рейн знала, что в ее эскизах никому не разобраться, кроме нее самой. Капитан Джон частенько говорил ей об этом.
     - Слава да Винчи тебе не угрожает.
     - А тебе?
     - Узнаешь сегодня вечером, когда посмотришь на мои эскизы после нашего обеда.
     - Мистер Эллиот... - начала Рейн спокойно.
     - Разве ты не проголодалась после такой прогулки? - невинно осведомился он.
     - Конечно, но...
     - Хорошо, - тотчас согласился он. - Ты везешь меня в Санта-Аниту, а я плачу за твой обед. Справедливая сделка, как думаешь?
     - И все же...
     - Хорошо, за два обеда, - быстро сказал он, улыбаясь и глядя на нее сверху вниз. - Леди, это грабеж средь бела дня! Да, и зовут меня Корд, а не мистер Эллиот.
     Рейн не чувствовала себя такой беспомощной с тех пор, когда ей приходилось иметь дело сразу с двумя старшими сестрами.
     - Веди меня на свою вершину, - сказал Корд, еле сдерживая смех. Вскоре у него пропало желание смеяться и осталось лишь чувство голода, и этот голод становился тем сильнее, чем дольше он смотрел на девушку. - Если ты скажешь мне уйти, я уйду. Но я бы очень хотел остаться. Я буду хорошо себя вести. Обещаю.
     В этот миг его голубые глаза заблестели, словно алмазы. На фоне резких волевых черт лица Корда его глаза были неприлично яркими в обрамлении густых темных ресниц, Рейн отвела от него взгляд. Она приехала сюда изучать калифорнийскую почву, а не мужчину. Пускай это даже Корд Эллиот.
     Постепенно Рейн начала различать окрестности. Она увидела, что на большинстве холмов пусто, строений мало и они достаточно далеко. Сумерки медленно выползали из безвестных ущелий, окутывая тенями землю и возвещая о наступлении темноты.
     Внезапно Рейн обрадовалась, что сейчас с ней Корд Эллиот. Намеренно или нет, но он одним рывком выдернул ее из удобного, привычного мира, в котором самое главное событие - это соревнования наездников. Со всей прямотой и безапелляционностью Корд напомнил ей о существовании другого мира, в котором правит насилие.
     - А как твоя работа? Ты ведь должен здесь чем-то заниматься? - спросила она наконец.
     - У меня такая же работа, как и у тебя.
     Она резко повернулась к нему, не в силах скрыть удивление.
     - Ты наездник?
     - Нет. - Корд едва заметно улыбнулся. Он не был наездником, хотя у него имелся опыт обращения с мустангами и еще кое с какими породами лошадей. - Я просто хотел сказать, что нам обоим надо быстренько осмотреть дистанцию для соревнований.
     - Что ты ищешь?
     - Много чего, например, места, в которых можно кое-что спрятать и где могут засесть снайперы, а также мертвые зоны для радиоволн. Засады.
     Рейн с тревогой посмотрела на Корда, а он вынул очень маленький приемник из брючного кармана, выдвинул телескопическую антенну и спокойно произнес:
     - Тори? Еще час. Там же. - Пауза. - Хорошо.
     Рейн не расслышала слов собеседника из-за шума помех, но Корд все понял. Он убрал антенну и засунул приемник в карман. Потом взял ее за руку и повел к ближайшему холму. Вокруг него извивалось сухое русло реки, через которое пройдет олимпийская дистанция.
     - Скажи мне, что ищет наездник, осматривая трассу? - спросил Корд.
     Рейн шла рядом с ним, но вопроса не слышала. Она все еще не вышла из оцепенения. Оказывается, Корд явился из того мира, где насилие и предательство - скорее нонсенс, чем чудовищная неожиданность.
     Это мир ее отца.
     Это мир, который она ненавидела.
     Это мир, в который она поклялась никогда не возвращаться.
     - Рейн! - встревоженно окликнул ее Корд.
     Она глубоко вздохнула и стала рассказывать о предстоящем троеборье. И о том, что ее больше всего беспокоит. Ее привычная жизнь, наверное, так же понятна ему, как инопланетянину.
     - Сегодня я только пытаюсь получить представление о местности. Она нисколько не похожа на Виргинию, - добавила она сухо, глядя на сожженные солнцем холмы.
     Корд быстро взглянул на нее и обронил:
     - У тебя нет южного акцента.
     - Мой отец работает на правительство. Я слишком часто переезжала с места на место, чтобы успеть приобрести вообще какой-то акцент.
     Кроме того, в привилегированных учебных заведениях акцент не поощрялся, но об этом Рейн умолчала. Меньше всего ей хотелось упоминать о богатстве, потому что это отдалило бы от нее мужчину, который заставлял ее сердце бешено биться.
     - Что ты хочешь увидеть, найти? - настаивал он. - Может быть, я смогу тебе помочь.
     Она поколебалась, потом пожала плечами.
     - Я знаю, чего можно ждать от дистанции, после того как двадцать лошадей передо мной пробегут через виргинские холмы, но сухая земля - совершенно другое дело. - Она нахмурилась. - Наверное, Деву будет труднее финишировать, чем обычно. Здесь есть места посложнее, чем он привык.
     - Обрати внимание на ручьи. Вокруг них полно глины. Она скользкая, как грех.
     Рейн посмотрела на Корда.
     - Ты действительно не наездник?
     - Не профессиональный, и с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, я не ездил.
     - Ты слишком большой, чтобы быть жокеем, - оценивающим взглядом пройдясь по его высокой фигуре, заметила Рейн. Шесть футов с хвостиком. - У тебя сильные плечи и ноги, крепкие руки и отличная координация движений. Ты охотник?
     Его губы скривились в беззвучном смехе.
     - Правда, не такой, как ты думаешь. Я, конечно, ел то, что удавалось подстрелить, да и верхом ездил. На родео.
     Заинтригованная, Рейн ждала рассказа о его прошлом.
     Поскольку он молчал, она спросила:
     - Почему же ты бросил?
     - Вьетнам, - быстро ответил он.
     - А после того? - осведомилась она, не в силах обуздать любопытство по отношению к мужчине, который шел рядом с ней и держал за руку, словно на свидании.
     - Другая война.
     Рейн помолчала минутку и переспросила:
     - А потом?
     - Для меня не было никакого "потом".
     Рейн поняла: незачем приставать с расспросами. Совершенно ясно, что жизнь Корда - это тайна за семью печатями.
     Как и жизнь ее отца.
     - Так ты до сих пор в армии или служишь морским пехотинцем? Или еще где-то? - допытывалась она.
     Он остановился и повернулся к ней лицом. Глазами-щелками он оглядел ее всю, от каштановых волос до пыльных туристских ботинок.
     Рейн ответила ему взглядом, в котором было и понимание, и вызов, и тоска, - она вспомнила о своем детстве и о том, как страдала в разлуке с отцом.
     - Забавно, - произнес он сардонически, - ты напоминаешь мне кошку. Только у тебя нет ни пушистых ушей, ни длинного хвоста, ни усов. Но любопытства тебе не занимать.
     - А ты любишь задавать вопросы, а не отвечать на них. - Ее голос звучал бесстрастно, а глаза были так же сощурены, как у него.
     - Да-да, настоящая кошка. И любопытство при тебе, и коготки. - Несколько секунд он смотрел на овальное лицо, на коричневатые глаза, в которых вспыхивали золотые и зеленые искорки, на красиво очерченный рот, способный очень быстро из улыбающегося становиться серьезным. - Что ты на самом деле хочешь знать, Рейн Смит?

Глава 3

     - Я... - Голос Рейн растаял в тишине.
     Вопрос Корда поставил ее в тупик.
     Она видела мужчин, похожих на Корда Эллиота. Они осторожно пробирались по залам посольства, наблюдая за толпой, внимающей какому-нибудь государственному деятелю. Их работой было охранять дипломатов, иностранных сановников и граждан, чьи имена, титулы и истинные обязанности содержатся в досье, доступных только нескольким должностным лицам. Подлинная жизнь этих мужчин является государственной тайной.
     Эти мужчины похожи на ее отца.
     Отец... К сожалению, она никогда не была частью жизни своего отца. И он уже не был частью ее жизни.
     Рейн любила его, но не знала по-настоящему. Она редко видела родителей дольше чем несколько часов подряд.
     Несмотря на взаимную любовь, их жизнь протекала врозь.
     - Извини, - наконец ответила Рейн. - Просто я очень давно была рядом с человеком, похожим на тебя.
     - С человеком, похожим на меня? - Корд принужденно улыбнулся. - А что во мне особенного? Одна голова, две руки, две ноги...
     - И один револьвер в заднем кармане, - холодно прервала Рейн. - Или он у тебя под мышкой?
     Его лицо осветилось вспышкой изумления, а потом снова стало непроницаемым. Он наблюдал за ней сейчас так, как в тот момент, когда она шла по холмам, и глаза его были холодными.
     Рейн попробовала улыбнуться, но ничего не получилось. Это уже удар ниже пояса.
     - Так что я права, - сказала она усталым голосом. - Ты похож на моего отца.., похож на.., тех мужчин, которые его охраняют.
     Ее отец был душой и телом предан своему делу. Он редко виделся с любимой женой и детьми.
     - Вот как? - Голос Корда звучал совершенно невозмутимо. Будучи настоящим профессионалом, он не выказал и тени заинтересованности.
     Рейн колебалась. Обычно она проявляла осторожность и не упоминала о своей семье. Но ситуация с этим мужчиной была совершенно необычной.
     Будет лучше, если Корд узнает. Надо прямо сейчас положить всему конец, спрятаться за броней богатства и громких имен.
     - Мой отец - Джастин Чандлер-Смит Четвертый, - сказала Рейн спокойным, но каким-то безжизненным голосом. - Наверное, ты не слышал его имя. Он так называемый серый кардинал, его жизнь - международная политика, международные дела. Ему внимают президенты, короли и премьер-министры.
     Каждое произнесенное слово усиливало печаль из-за того, что она вынуждена говорить о своей семье. Но теперь слишком поздно. Потому что Рейн обнаружила главное: в жизни Корда тоже на первом месте работа, а все остальное второстепенно.
     - По рекомендациям моего отца возникают или рушатся страны и целые культуры, - продолжала она тем же безжизненным голосом. - Он живет среди человеческой дикости, предательства и насилия. Это очень страшно - ведь всегда приходится иметь дело с самой дурной стороной человеческой натуры, где людская злоба и геноцид служат политическим целям.
     - Кто-то должен делать грязную работу, - сказал Корд.
     - Да, - согласилась она, - то же самое говорит и отец.
     - Ты не веришь ему?
     Рейн пожала плечами.
     - Он всегда прав.
     Корд ждал продолжения, но она больше ничего не сказала.
     В нем неудержимо поднималась ярость. Рейн отдалялась от него, отстранялась и закрывалась.
     Корд чувствовал это, но не мог остановить ее, удержать. Он мог лишь выяснить, сколь глубоко она ранена и что ему надо сделать, чтобы добиться ее расположения.
     Для него было ясно как день, что сейчас Рейн собиралась положить конец всему. А она нужна ему как воздух.
     - Говори, - сказал он невозмутимо.
     - О чем?
     - О том, из-за чего ты так скисла.
     В ней с невероятной силой вспыхнул гнев - тот самый гнев, который, как ей казалось, она уже изжила в себе.
     - Изволь, - прорычала Рейн, поворачиваясь к нему. - Папа - небожитель и спаситель человечества. Но почему он должен все время жить с дикарями?
     Разве ничего более важного для него нет? Жена? Дети?
     Что-нибудь еще?
     - Может быть, именно для блага своей семьи он и посвятил себя защите других? - сказал Корд напряженным голосом. - Ты когда-нибудь думала об этом?
     - Возможно. - Ее голос упал до шепота. - Но не исключено и другое - ему больше нравится жить в мире насилия, а не в мире семейной жизни и любви.
     - Почему бы тебе не спросить, нравится ли мне мир, в котором я работаю?
     Она встретила взгляд голубых жестоких глаз без всякой дрожи.
     - Именно этот вопрос вертелся у меня на языке.
     Корд бросил быстрый взгляд на женщину, которая так ненавидела собственного отца, что даже отказалась от имени Чандлер-Смит.
     - В общем и целом моя работа удовлетворяет меня, - наконец сказал Корд. - Иногда приводит в восторг. Тревоги и путешествия, - продолжал он, слегка посмеиваясь над собой. - Спасение цивилизации от варваров, победы и поражения, снова борьба, жизнь и смерть так близко, как пули в магазине.
     Он умолк, вдруг вспомнив себя пятнадцать лет назад: ему двадцать, и все казалось совершенно ясным и понятным. В последние годы он стал замечать, что смерть все чаще берет верх над жизнью, а его все чаще одолевают сомнения. Теперь мир больше не был черно-белым, в нем появились тысячи оттенков серого.
     За эти пятнадцать лет Корд разуверился в простых лозунгах, в возможности легких путей, в неизбежной победе цивилизации над варварством. Он трудным и тернистым путем пришел к пониманию того, что счастье - редкий подарок; люди умирали и продолжают умирать, чтобы другие могли жить. Порой в предрассветные часы ему чудилось, что варвары побеждают, поскольку цивилизация слишком гуманна.
     Корд гнал от себя подобные мысли. Он знал их разрушительную силу. Он оценивал собственные эмоции так же бесстрашно, как оценивал свои шансы в схватке на темной улице, один против пятерых противников. Он ощущал зияющую пустоту. Он чувствовал себя так, как будто на смену темноте никогда не придет рассвет, а на смену зиме - весна.
     Перегорел.
     Может быть, пришло время уступить другому свое место на кровавом рубеже противостояния варварам? Кому-то, кто еще не испил всю горечь разочарования? Кому-то, чью душу еще не опалил лютый холод?
     Тому, кто не испугал бы Рейн.
     - Корд? - Ее голос звучал мягко и печально.
     Усилием воли Корд прогнал мрачные мысли. В последнее время они все чаще тревожили его и ему все труднее становилось отделаться от них. Но придет день, когда у него не хватит на это сил. И тогда все накроет темнота.
     Рейн почувствовала, как обманчиво его внешнее спокойствие. Ее угнетала мысль о том, что она невольно привнесла темноты и холода в ;его душу, в которой теперь царит настоящая зима.
     - Прости, - сказала она хрипло, - у меня нет никакого права нападать на тебя или на твою работу. Ты не виноват в том, что у моего отца никогда нет времени на семью. - Она дотронулась до него. А потом осторожно погладила по руке. - Какими бы глупыми ни показались мои слова, - с улыбкой произнесла Рейн. - я не наивная дурочка. Твоя работа необходима. Просто я не могу так жить. Меня бы не было.
     Он осторожно снял ее руку со своей и посмотрел на хрупкие пальцы с чистыми короткими ногтями. Ласкающе погладил жесткие мозоли на ладони - свидетельство многолетней работы с уздечками и вожжами.
     Просто я не могу так жить. Меня бы не было.
     Она нужна ему. Очень. И осознание этого потрясло Корда Эллиота до глубины души.
     Но если бы он сейчас взял ее, то потерял бы навсегда.
     Медленно нагнувшись, Корд поцеловал ладонь Рейн.
     Его нежность была такой же естественной, как свет уходящего дня. И подобно исчезающему свету, эта нежность предвещала конец, а не начало отношений.
     - Порой я тоже ненавижу свою работу, - спокойно сказал Корд. - Расскажи мне о себе, Рейн. Как ты стала наездницей?
     От прозвучавших в голосе Корда усталости и поражения у Рейн перехватило дыхание. Она услышала тоску по чему-то гораздо более сильному, чем простое сексуальное желание. Она не могла утолить его голод и его глубоко скрытую печаль, которую нельзя выразить словами. Он взывал к ней так же, как она взывала к нему.
     Но он уже отвернулся от нее с безразличным выражением лица. Без прикосновения его пальцев ей стало очень одиноко.
     Шагая рядом с ним, она не долго думая схватила его за руку. Через несколько минут ей показалось, будто они всегда шли вот так, рука об руку. И всегда будут так идти.
     Рейн улыбнулась бы такой мысли, не будь она слишком задета. Ей ли не знать, что у них нет никакого совместного будущего. Рано или поздно в какой-нибудь маленькой слаборазвитой стране начнется заварушка, и по сигналу тревоги Корд оставит ее и уйдет в надвигающуюся темноту.
     - Я начала ездить верхом в пять лет, - проговорила Рейн, не глядя на него. Она боялась, что он может читать по ее лицу так же хорошо, как она читает по его. Ей хотелось насладиться этим хрупким мигом единения сполна. - Я последыш. Случайность. Я на восемь лет моложе самого младшего брата.
     Он стиснул ее руку, давая понять, что внимательно слушает.., хотя сам не отрывал глаз от земли, стараясь заметить любую подстерегающую их опасность.
     - Я всегда была самой маленькой и самой вредной в семье, - призналась она. - Поэтому подыскала для себя то, чего никто из нашего семейства не делал, и стала это делать лучше всех.
     - Ездить верхом?
     - Да. Мама и папа испытали огромное облегчение: я при деле и больше не поднимаю весь дом вверх дном.
     Корд улыбнулся и посмотрел на ее обманчиво хрупкие пальцы.
     - Значит, ты не была милым ангелочком?
     - Я была настоящим чертенком. Но я этого тогда не знала, как