неожиданно, как он был найден. "Нет! Мы слишком долго ждали его!" Тем временем воины Доминика уже сделали свое дело: Риверсы были почти полностью разбиты, но оставшиеся в живых дрались как одержимые, стараясь прорубить себе дорогу к лошадям, вскочить на первую попавшуюся и ускакать. Рыжего нигде не было видно, как и Доминика. Вдруг что-то сверкнуло - это были глаза Волка на плаще: Доминик расчищал себе путь, стараясь оказаться рядом с Мэг. "Опасность! Где-то здесь опасность." Мэг инстинктивно посмотрела направо. Рыжий, спрятавшись за дуб, целился в Доминика из своего арбалета. "Нет!" Мэг рванулась вперед и вцепилась руками в ствол самострела. Рука Рыжего дрогнула, и стрела улетела в ночь, никому не причинив вреда. Рыжий отбросил в сторону арбалет и достал меч, приготовившись снова идти в атаку на Волка Глендруидов. Поскольку Мэг была рядом, то ей достался первый удар. Она покачнулась, но удержалась на ногах и побежала к мужу.
     - Доминик!
     Доминик бросился к ней и подхватил ее. Рыжий, ругаясь, махал мечом. Он хотел ухитриться сразить Доминика и Мэг одновременно. Доминик отражал удары. Но сражаться одной рукой, другой прижимая к себе Мэг, даже ему было нелегко.
     И все же он отбил и первую, и вторую атаку Рыжего. Но в третий раз Доминик покачнулся и, падая, закрыл своим телом Мэг. Рыжий торжествующе завопил и занес руку для последнего смертельного удара. Вдруг Доминик вскочил с земли и точным, быстрым движением перерезал Рыжему горло. Его враг был мертв.
     Доминик отбросил меч, встал на колени и наклонился над лежащей Мэг. Ее лицо было бледно, сердце почти не билось. Вокруг кипел бой, но Доминика занимала только его жена.
     - Мэг, - сказал он с дрожью в голосе. - Ты ранена?
     Мэг медленно открыла глаза. Свет от костра падал на серебряную булавку. Мэг посмотрела в хрустальные глаза Волка и вздохнула. Дрожащими пальцами она дотронулась сначала до Волка Глендруидов, потом до воина, который носил его.
     - Не бойся, воин, - прошептала Мэг. - Умру я или нет, Блэкторн и его люди будут твоими.
     - К черту Блэкторн!
     Доминик нежно ощупывал ее тело, пытаясь найти рану. Мэг хотела что-то сказать, но у нее не было сил. Доминик дотронулся до ребер Мэг, и она застонала.
     - Немного крови и пара синяков, - шепотом произнесла Мэг.
     - Но тебе плохо.
     Удар был сильный, и если Рыжий и не убил ее, то вполне мог покалечить. Когда Доминик понял, насколько Мэг была близка к смерти, он похолодел.
     - Ты не должна так рисковать собой, - проговорил он.
     - Рыжий убил бы тебя.
     - Но он чуть не убил тебя! Боже, если бы ты умерла...
     - Моя смерть ничего бы не изменила.
     Мэг улыбнулась и снова дрожащей рукой дотронулась до головы Волка.
     - Теперь все дело в тебе, - сказала она. - Ты исцелишь эту землю, а не я. Теперь ты свободен от прежних страхов и неудач. Я тоже свободна: мне больше не придется отдавать свое тело, сердце и душу человеку, который видит во мне только будущую мать своих детей.
     - Что ты говоришь, Мэг? - попытался остановить ее Доминик.
     - Теперь люди Блэкторна в безопасности. Талисман и ты охраните их. Ты можешь выбрать себе другую жену, а я буду свободна, как неприрученный сокол.
     Доминик на миг закрыл глаза, стараясь побороть кипевшие в нем противоречивые чувства - любовь и гнев. Мэг была жива, но еще никогда она не была так далека от него и с каждым словом отдалялась все больше и больше. Она должна увидеть его по-новому!
     - Я никогда не оставлю тебя! - воскликнул Доминик прерывающимся голосом.
     - Не беспокойся, Волк Глендруидов. Люди примут тебя. Блэкторн всегда будет твоим. Теперь никто этого не изменит.
     - Мне ничего не нужно без тебя. Посмотри на меня. Загляни в мою душу, Мэг.
     - Нет, - отказалась Мэг. - Я не могу этого вынести. Я смотрю на тебя и вижу, как сильно люблю я и как мало любишь ты.
     Доминик наклонился к ней и осушил поцелуями ее слезы.
     - Посмотри на меня и узнай то, что я уже знаю, - прошептал он. - Посмотри на меня.
     Мэг открыла глаза. С возгласом удивления она прикоснулась пальцами к губам мужа.
     - Целительница, - выдохнул Доминик, целуя руки Мэг, - ты исцелила мою душу. Родишь ты мне сына или нет, у меня никогда не будет другой жены, кроме тебя.
     Доминик прижался лицом к груди Мэг и прошептал то, что они теперь знали оба:
     - Я люблю тебя, моя колдунья. Я всегда буду любить тебя.

Эпилог

     Лютая зима заметала снегами поля и заковывала льдом реки, но люди Блэкторна, запасшись летним урожаем, спокойно продолжали делать свои привычные дела. И все же они волновались, но волновались радостно. С минуты на минуту они ждали известий от своей госпожи, которая носила в себе семя Волка Глендруидов.
     - Я хочу, чтобы Старая Гвин осталась, - сказал Доминик.
     - Она уже очень стара, - ответила ему Мэг. - Я больше не могу просить ее - я знаю, что она хочет покоя. Гвин искупила свою неверность мужу.
     Доминик покачал головой. Он не мог поверить, что Старая Гвин своей службой искупала грех тысячелетней давности! Люди не могут жить так долго! Он был уверен только в том, что серебряное свадебное платье, цепочка с каменьями и старая женщина исчезли, как будто их никогда и не было на свете. Мэг о чем-то задумалась, и по ее лицу пробежала тень тревоги. Доминик заметил это не в первый раз за сегодняшний день.
     - Как ты себя чувствуешь? - спросил он заботливо.
     - Я хочу выйти из ванны.
     Доминик помог ей вылезти и подал мягкое теплое полотенце.
     - Нужно найти подходящую прислугу, - произнесла Мэг.
     Доминик нежно коснулся большого живота.
     - Хозяину Блэкторна не пристало прислуживать своей жене.
     - Для него это большая честь, - возразил ей Доминик.
     Внезапно тело Мэг напряглось, и она проговорила изменившимся голосом:
     - Позови повитуху. Наше дитя чересчур проворно.
     За окнами бушевала метель, пока Доминик нес Мэг к постели, которую она приготовила заранее. Сухие травы и коренья наполняли комнату благоуханием. Повитуха ворвалась в дверь и начала читать ритуальные глендруидские песни, которым научила ее Мэг.
     - Ну, теперь вы довольны? - поинтересовалась она, исполнив эту нудную обязанность.
     - Да. - Голос Мэг был тих и слаб. Снова накатила боль. Мэг схватила руку мужа и сжала так, что ее ногти впились ему в ладонь. Другой рукой Доминик гладил волосы Мэг, говоря о своей любви.
     Повитуха краем глаза наблюдала за Домиником: такая нежность не часто встречается среди мужчин, особенно среди тех, которые говорят: "Никакой пощады! Пленных не брать!"
     Но теперь разбойники и мятежные рыцари убрались в северные земли и не осмеливались беспокоить людей, живших под защитой Волка Глендруидов.
     Повитуха тревожно поглядывала за окно: как разыгралась непогода! Супруги не замечали этого. Для них существовала только новая жизнь, готовая возникнуть из лона Мэг. Волк Глендруидов смотрел с плеча Доминика на Глендруидскую ведьму.
     - Вы можете идти по своим делам, господин. Я помогу ей, - сказала повитуха Доминику.
     - Нет, - твердо ответил он. - Моя жена не покидала меня ни в радости, ни в горе, и я не оставлю ее сейчас.
     Повитуха пожала плечами, но промолчала. Мэг застонала, корчась от боли.
     Доминик находился подле нее все время, пока длились роды. Вскоре детский крик заставил его вздохнуть с облегчением.
     - Лорд Доминик! Ваша жена родила вам сына!

***

     Замок наполнился звонкими детскими голосами. Доминик учил своих подрастающих сыновей сражаться, когда необходимо, и искать мира, где это возможно. Мэг передала дочерям тайны воды и трав, садов и всего живого, чтобы они, когда придет время, передали древнее знание своим дочерям. И еще Глендруидская ведьма и Волк Глендруидов всей своей жизнью учили детей самой важной жизненной истине: на свете никогда не было, нет и не будет ничего сильнее, чем щедрое, бескорыстное сердце и неукрощенная душа любви.



   Элизабет ЛОУЭЛЛ
   НЕФРИТОВЫЙ ОСТРОВ

Перевод с английского Е.Б. Черной. OCR by Rina




Анонс

     Он - достойный представитель загадочного клана бизнесменов-авантюристов, в котором каждый мужчина словно притягивает к себе успех, деньги и - опасность.
     Она - незаконная дочь знаменитейшего торговца драгоценными камнями. Девушка, в совершенстве постигшая искусство разбираться в самоцветах...
     Этой блестящей парочке предстоит расследовать похищение древних драгоценностей. Но сумеют ли двое влюбленных стать победителями в рискованной игре, где ставка - сказочное богатство? Сумеют ли отстоять свою любовь - чистую, страстную, земную?..

     Посвящается Нэнси и Роджеру Киснерам - отличным соседям, прекрасным друзьям и чудесным людям.

Пролог

     Ему стало страшно.
     Дрожащими руками он собрал нефрит, упаковал в коробки. Драгоценный нефрит... такой древний... Небесный камень... Человеческая мечта, воплощенная с почти нечеловеческим искусством и нечеловеческим терпением.
     Мечта, которая вызывала в людях зависть и жадность.
     Мечта, которая приводила к преступлениям, предательству, смерти.
     Руки его стали холоднее нефрита, который он воровал, - одну вещь за другой, одну мечту за другой. Через липкие от пота ладони прошла целая культура древней нации, ее душа. Вот дракон, свернувшийся в причудливой позе. Ему три тысячи лет. Вот ученый-схоласт. Его кремовые одежды, выточенные из камня, кажутся почти воздушными. А вот мудрецы на склоне горы.
     Мечты о прекрасном воплотились в тысячах оттенков нефрита - от снежно-белого до угольно-черного, от зеленого до голубого, красного, золотистого. Под солнечным светом любое из этих изделий начинало призрачно мерцать, словно светилась сама душа камня.
     Уникальные творения. Бесценные. Непревзойденные и неповторимые.
     Семь тысячелетий развития великой национальной культуры лежали перед ним. Древние би - диски, олицетворявшие рай небесный; не менее древние кун - полые цилиндры, изображавшие землю. Декоративные церемониальные клинки и нарукавные повязки с выгравированными на них символами, истинное значение которых древнее самой человеческой памяти. Кольца, браслеты, серьги, кулоны, колье, подвески, брелки, пряжки, замки, чаши, ножи... Горы, облака, драконы, кони, рыбы, птицы, цветы лотоса, люди - мужчины и женщины - все, что вобрала в себя целая человеческая культура, выгравировано на камне, который сейчас, казалось, говорил на языке самой ее души...
     - Быстрее, идиот!
     Он едва не выронил древнюю чашу. И выронил бы, если бы чья-то рука молниеносно не перехватила хрупкое прохладное полушарие.
     - Ч-ч-что... что ты здесь делаешь? Сердце бешено стучало у него в груди.
     - Проверяю, как ты делаешь свое дело.
     - Что?! Какое дело?
     - Грабишь сокровища гробницы "Нефритового императора", разумеется!
     - Я... нет-нет... Я не... Если это откроется...
     - Не откроется, если сделаешь, как я скажу.
     - Но...
     - Слушай, что я говорю!
     Он выслушал, весь дрожа. Страх сменялся надеждой, которую снова пересиливал страх. Он не знал, что сильнее. Знал только, что сам вырыл себе могилу и теперь готов на все, только бы не оказаться погребенным в ней.
     Вор слушал и не знал, смеяться ли, плакать или бежать куда глаза глядят - подальше от соблазна, от шепота этого дьявола, призывавшего к неслыханному. В его устах все выглядело не правдоподобно просто. И ему нет больше нужды терзаться сознанием вины или опасаться разоблачения. Этот дьявол нашел другого виновника.
     Осознав это, вор с облегчением рассмеялся.
     Пошел упаковывать бесценный нефрит и вдруг обнаружил, что руки стали теплыми и пальцы больше не дрожат.

Глава 1

     Лайэн Блэкли проснулась от громкого стука в дверь. Села в постели. Почувствовала, как колотится сердце. На мгновение показалось, что шум ей только снится. И неудивительно: девушка слишком устала. Вчера работала допоздна, так и сяк раскладывая и снова перекладывая прекрасные изделия из нефрита, добиваясь максимальной выразительности, - до тех пор, пока не убедилась, что нашла наилучшее решение для сегодняшней экспозиции на благотворительном аукционе.
     Дверь содрогалась от ударов. Лайэн тряхнула головой, откинула тяжелые черные пряди со лба. Взглянула на часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Шесть утра...
     Она выглянула в окно. Над Сиэтлом занимался рассвет, но лучи солнца еще не коснулись окон ее старой квартиры на площади Пионеров, выходившей окнами на запад.
     - Проснись, Лайэн! Это Джонни Тан. Открой дверь! Похоже, это и в самом деле сон. Джонни Тан никогда не переступал порога не только ее квартиры, но даже офиса, который находился здесь же, за холлом. Они вообще встречались крайне редко, по большей части когда Лайэн навещала мать в Киркленде.
     - Лайэн!
     - Сейчас иду. Одну минуточку.
     Хорошо, что нет соседей, которые могли бы возмутиться по поводу такого грохота в субботу утром.
     Лайэн откинула пуховое одеяло, набросила красный шелковый пеньюар - подарок матери на прошлое Рождество - и поспешила к двери. Отперла два замка, отодвинула засов.
     - В чем дело? Что-нибудь с мамой?
     - Нет, с Анной все в порядке. Она хочет увидеться с тобой до аукциона.
     Лайэн прикинула, сколько дел намечено на сегодня. Если сделать маникюр самой, может быть, удастся выкроить время на визит к матери.
     - Я загляну к ней сразу после того, как оформлю экспозицию.
     Джонни кивнул. Однако похоже, он явился отнюдь не за этим. Во всяком случае, сейчас он не выглядел человеком, который получил то, за чем пришел. Явно встревоженный, он был похож на раздраженного зверя в клетке. Губы сжаты, скулы напряжены. Красивый мужчина, снова отметила Лайэн. Ростом чуть меньше шести футов, худощавый и стройный. Быстрый, ловкий, с широкой обезоруживающей улыбкой, которую сейчас он, судя по всему, был не намерен демонстрировать.
     - Кофе у тебя есть? Или по-прежнему предпочитаешь китайский кофеин?
     - У меня есть и чай, и кофе.
     - Тогда я хотел бы черный. Я имею в виду кофе, а не чай. Лайэн отступила от двери, и Джонни прошел в квартиру.
     Она не знала в точности, сколько лет ее отцу. Должно быть, около шестидесяти. Однако он выглядел, не больше чем на сорок. За все годы, что Лайэн себя помнила, любовник ее матери, казалось, ничуть не изменился. Появилось, правда, несколько серебристых прядей в волосах, пара тонких морщинок; овал лица стал чуть менее четким. Однако все это мелочи по сравнению с теми изменениями, что произошли в ней самой за тридцать лет со дня рождения.
     Ни разу за все эти годы Джонни Тан не признал, что ребенок Анны Блэкли - его дочь.
     Лайэн постаралась отогнать эти мысли. Заперла дверь. В конце концов, теперь не так уж важно, что там признал или не признал Джонни Тан. Теперь для нее имеет значение только нефрит. Нефрит семьи Тан. Коллекция ее деда, отца ее отца. Сотни, тысячи изделий. Все уникальны, некоторые поистине бесценны. Каждая вещь словно светится изнутри...
     - Не можешь удержаться от того, чтобы не поиграть?
     Джонни указал на кухонный стол, уставленный нефритовыми фигурками. Еще несколько стояли на полу и на буфете.
     - Поиграть?! Да нет, для меня это не куклы. Мужчина издал хрипловатый смешок.
     - Отец, наверное, лишился бы сознания, если бы услышал, что ты сравниваешь их с куклами.
     - Вэнь прекрасно знает, как я отношусь к нефриту.
     - Вэнь использует твое мастерство и недоплачивает тебе. Лайэн испуганно подняла глаза на отца:
     - Ведь это он научил меня всему, что я знаю.
     - Не правда! Он узнал о твоем существовании всего семь лет назад. До этого его вряд ли волновало, есть ли ты на свете. А потом ты купила на какой-то распродаже нефритовые бусы, и он решил, что у тебя к этому талант.
     - Те бусы периода династии Западная Чжоу. Их возраст три тысячи лет. На них выгравированы драконы - символ власти. И они были нанизаны на выцветшую красную шелковую ленту, более древнюю, чем конституция Соединенных Штатов.
     - Если бы ты их продала и вложила деньги в ценные бумаги, тебе бы сейчас не пришлось ютиться в этой дыре. Но ты преподнесла их моему отцу в подарок ко дню рождения.
     На мгновение Лайэн потеряла дар речи. Джонни Тан никогда не говорил с незаконной дочерью о своей семье. Она искоса взглянула на отца, пытаясь свести воедино все признаки, указывавшие на то, что он чем-то расстроен. Или встревожен.
     - Я не знала, что ты не одобряешь моего поступка, - тихо проговорила она.
     - А если бы знала, это что-нибудь изменило бы?
     - Ну конечно. Я не хотела бы раздражать ни тебя, ни твою семью.
     Она действительно всячески старалась этого не делать. Просто наизнанку выворачивалась, чтобы угодить клану Тан. Выучила китайские диалекты, работала по семь дней в неделю, пятьдесят две недели в году. И все ради того, чтобы доказать членам семейства, что она их достойна. До сих пор Лайэн, признанный эксперт, выбивалась из сил ради этого, хотя и пыталась убедить себя в том, что попросту стремится развивать собственный бизнес и потому так дорожит отношением своих лучших клиентов могущественного семейства Тан.
     - Тебе надо было послушать свою мать и стать учительницей.
     - Ты разбудил меня в шесть утра, чтобы сказать об этом?
     - Нет, не только.
     Он замолчал. Лайэн включила газ, поставила кофе. В Сиэтле кофе из кофейника считался чуть ли не святотатством, но сейчас ей совсем не хотелось включать кофеварку, купленную неделю назад на распродаже, - Лайэн ее еще как следует не освоила.
     Пока закипал кофе, Джонни расхаживал по небольшой квартире-студии. Похоже, она не так уж много времени проводит дома, понял он. В комнате почти не было вещей, которые говорили бы об индивидуальности хозяйки, ее пристрастиях, вкусах. Это косвенное и вместе с тем безошибочное свидетельство того, что Лайэн с головой ушла в работу, отнюдь не порадовало Джонни.
     - Почему ты живешь в этой дыре?
     - Здесь дешево.
     - Я даю... - Он осекся. - У Анны достаточно денег для того, чтобы ты могла поселиться в более приличном месте.
     - Это ее деньги. - Об их происхождении Лайэн никогда не говорила вслух. - Я достаточно взрослая для того, чтобы содержать себя.
     Ей скоро тридцать. Она встретит день рождения в одиночестве. Анна и Джонни собираются в Гонконг, или на Таити, или еще куда-то на противоположный берег Тихого океана, чтобы отметить тридцать первую годовщину своего знакомства.
     - Анна говорит, что твой бизнес идет неплохо. Почему бы тебе не устроиться получше? - настаивал Джонни.
     - Дом принадлежит вашей семье. Если ты считаешь, что это дыра, скажи своему старшему брату, Джо Тану. Он числится официальным домовладельцем.
     Наступило неловкое молчание. Лайэн не делала попытки его прервать. Просто не решалась, испугавшись, что вырвется что-нибудь вроде: "С чего это вдруг такая забота обо мне?" Но такой вопрос был бы не совсем справедливым. Во многих отношениях Джонни заботился о своей незаконнорожденной дочери лучше, чем иные отцы о законных отпрысках. Не его вина, что Лайэн умирала от желания заслужить любовь семейства, которому нужна была лишь в качестве эксперта по нефриту.
     Старая история, напомнила себе Лайэн. Старая как мир.
     Не в ее власти было изменить прошлое, но она могла работать ради будущего. Да, собственно, ради этого она и работала. Хотя помощь ее бизнесу со стороны семьи Тан и была очень важной, однако не единственной причиной процветания ее дела. В большой степени успех Лайэн Блэкли обеспечили ее собственные знания и желание работать по девяносто часов в неделю.
     - Ты уже говорила с Кайлом Донованом?
     - Так, значит, ты для этого явился сюда в первый раз, да еще в такую рань? Выяснить, удалось ли мне устроить "случайную" встречу с мистером Донованом? - не сдержалась молодая женщина.
     - Для чего же еще?
     "Ведь я твоя дочь", - хотелось ей крикнуть. Но Лайэн прикусила язык. Потянулась за чашками. Кофе, наверное, еще не настоялся, но она чувствовала потребность занять чем-то руки.
     - Кофе. - Она протянула Джон