или  и  дыхание  Кандры  успокоилось,  к  ней  сразу
вернулись  страхи.  Она  так  надеялась,  что  правильно  угадала  вчера
намерения Ричарда. Если у него интрижка с Суини, возможно, он проявил бы
больше уступчивости к запросам Кандры, хотя бы для того, чтобы побыстрее
покончить с разводом и полностью отдаться новому увлечению.
   Кандра вздохнула. Шанс, конечно, невелик,  но  к  этому  времени  она
отчаялась до такой степени, что была готова хвататься  за  соломинку.  К
несчастью, Суини, совершенно равнодушная  ко  всему,  кроме  собственной
работы, вряд ли заметит внимание к себе мужчины, если тот  не  сорвет  с
себя одежду в ее присутствии. Да и то, пожалуй, решит, что он  хочет  ей
попозировать. Ричард же не из тех, кто согласен играть вторую скрипку  в
жизни женщины, пусть даже талантливой. А Суини, несомненно, талантлива.
   Беспокойство грызло душу Кандры.  Если  бы  только  Ричард  прекратил
упрямиться... Но какой смысл  в  этих  "если  бы  да  кабы"?  Рассуждать
подобным образом столь же  бесполезно,  как  планировать  свое  будущее,
рассчитывая на крупный выигрыш в лотерею.
   Кандра совсем не умела вести денежные дела и прекрасно сознавала это.
Просто до сих пор ей не приходилось думать о  деньгах.  Их  всегда  было
много. Сначала отцовское  состояние,  а  потом,  когда  оно  истощилось,
появился Ричард со своим богатством. Но Кандра была отнюдь  не  глупа  и
училась на собственных ошибках.  Имея  в  своем  распоряжении  доход  от
салона и единовременное пособие, которое соглашался выплатить ей Ричард,
она может вести безбедную жизнь. Не столь роскошную, к  какой  привыкла,
но все же обеспеченную. Разумеется, если сумеет расквитаться с нависшими
над ней долгами.
   В них и  заключалась  главная  опасность.  Когда  Кандра  вспоминала,
сколько она должна, ее бросало в пот. Только сейчас, оставшись наедине с
собой, она начинала понимать истинные размеры бедствия. После разрыва  с
Ричардом  Кандра  занялась  безудержным  мотовством,   обставляя   новую
квартиру всем самым  лучшим,  потратила  уйму  денег  на  путешествия  и
пополнение своего гардероба. Почему-то не веря в то, что Ричард серьезно
намерен развестись, она швыряла деньги налево и направо, желая  наказать
его за то, что он ее припугнул. Но оказалось, что  Ричард  действительно
хочет порвать с ней и не намерен покрывать новые долги, хотя  их  размер
представлял для него сущий пустяк, он даже  не  заметил  бы  этих  трат,
стоило бы только ему пойти Кандре навстречу.
   Кандра отогнала ненужные сожаления. Вспоминать о прошлом  бесполезно,
а Ричард окончательно и бесповоротно остался в прошлом. Все  ее  попытки
сгладить ссору встречали решительный  отпор.  Какая-то  крохотная  часть
существа Кандры всегда будет тосковать по Ричарду. И дело  не  только  в
сексе, хотя он был невероятно хорош в постели, по  крайней  мере  первые
пять лет. Ни один из любовников Кандры и в подметки ему не годился.
   Больше всего ей недоставало чувства защищенности. Ричард,  невероятно
надежный, уверенный в себе мужчина, казался Кандре каменной  скалой,  на
которую она всегда могла опереться. Из  его  достоинств  можно  было  бы
сложить песенку для рекламного ролика: надежность,  ум,  чувство  юмора,
любовный пыл, честь. Особенно честь. У Ричарда такие высокие  понятия  о
чести, словно он родился и вырос в Букингемском дворце, а не в крохотной
грязной деревушке на западе Виргинии.
   Что ж, она сама виновата. Кандра  отлично  знала,  как  поведет  себя
Ричард, если пронюхает об аборте.  Она  действовала  очень  осторожно  и
расплатилась наличными, а значит, муж никак не мог  найти  корешок  чека
или квитанцию о расчете по кредитной карточке. Ей и  самой  не  очень-то
хотелось делать аборт, но выбора не было. Кандра не хотела ребенка;  она
никогда не хотела детей, даже в молодости, когда  только  что  вышла  за
Ричарда и была безумно в него влюблена. Нечего  было  и  думать  о  том,
чтобы родить и отдать ребенка на усыновление; Ричард скорее  застрелился
бы, чем позволил ей это. Более всего Кандру ужасали не столько  грядущие
материнские обязанности, сколько сама беременность,  перспектива  носить
плод, который извивается внутри ее словно личинка или  гусеница,  уродуя
ее тело и отравляя жизнь.
   Нет, Кандре оставалось только одно - сделать аборт. Их семейная жизнь
уже пошла наперекосяк - это началось после того, как Ричард узнал  о  ее
интрижке с... как бишь его имя? Кандра не воспринимала его  всерьез,  он
был для нее лишь мимолетной прихотью. Ей стоило больших трудов  избежать
развода, и после этого она была крайне осторожна  в  своих  похождениях.
Кандра не ставила своих любовников ни в грош, но знала, что Ричард  вряд
ли разделит ее точку зрения. И все же  у  Кандры  не  было  ни  малейших
сомнений, что им удалось бы сохранить семью, если бы она поменьше  пила,
если бы не их постоянные, ссоры, если бы она не бросила в  лицо  Ричарду
те злополучные слова, словно тяжелые  камни,  только  ради  удовольствия
причинить ему боль. Слишком много "если". Последняя ее ошибка  оказалась
и последней каплей. Их брак тут же прекратил  свое  существование  -  во
всех смыслах, если не считать юридических формальностей.
   Кандра признавала свою вину. Но это еще не значит, что  она  согласна
смиренно принять подачку, которую швырнул ей Ричард. Она надеялась,  что
Ричард увлечется Суини, у которой при всех  ее  странностях  и  причудах
доброе сердце.  Более  того,  Кандра  относилась  к  Суини  с  искренней
симпатией и думала, что это чувство взаимно.
   У нее были основания полагать, что Ричард сделает все,  если  захочет
доставить  удовольствие  понравившейся  ему,  женщине.  Если  Суини  ему
нравится - а Кандра полагала, что она ему нравится, - и если она  убедит
Ричарда проявить щедрость, то вполне возможно, он выполнит ее просьбу.
   Однако, поговорив с Суини, Кандра решила, что ее расчеты провалились,
и тут же вернулась к другому, прежнему замыслу. Этот  план  не  нравился
Кандре, ибо был сопряжен с нешуточным риском, однако в  нынешний  момент
самым надежным вариантом представлялся Карсон Мак-Миллан.
   Если водишь дружбу с дьяволом или спишь с  ним,  совсем  нелишне  как
можно больше узнать о нем и предпринять необходимые шаги для самозащиты.
Кандра располагала такими сведениями о Карсоне, которые  тот  непременно
захотел бы сохранить в тайне, но понимала, что их не следует  пускать  в
ход. Возможно, ей удастся убедить Мак-Миллана, что ребенок был от него -
сроки приблизительно совпадали, - хотя Кандра не сомневалась в отцовстве
Ричарда.  Да,  это  может   сработать.   Надо   рассказать   Карсону   о
беременности. Будто она зачала от  него,  а  Ричард,  узнав  об  аборте,
решил, что это его ребенок, и именно  потому  они  разводятся.  В  таком
случае Карсону придется взять на себя часть ее финансовых  обязательств.
Скорее всего он предпочтет уладить дело миром.
   А  если  Мак-Миллан  заартачится,  Кандра  пустит   в   ход   тяжелую
артиллерию.

Глава 5

   Озноб еще усилился. Суини сидела, завернувшись в одеяло и  непрерывно
дрожа. Ей казалось, будто она вот-вот замерзнет до смерти, и Суини  даже
немного позабавилась, представив себе растерянность патологоанатома  при
виде человека, погибшего от переохлаждения в теплый сентябрьский день  в
жарко натопленной квартире. Суини подумала, не забраться  ли  в  постель
под электрическое одеяло, но это значило бы, что  она  заболела,  а  ей,
вовсе не хотелось этого. Когда раздался звонок в дверь, Суини пропустила
его мимо ушей, поскольку одеяло помогало ей сохранять те остатки  тепла,
которые еще вырабатывало ее тело. Если же она встанет, то замерзнет  еще
сильнее.
   Но звонок звучал вновь и вновь, и наконец девушка поднялась.
   - Чего надо? - крикнула она, направляясь к двери.
   В ответ послышался неясный, приглушенный голос, и Суини  застыла  как
вкопанная. Хорошо усвоив нью-йоркские нравы, она опасалась подходить еще
ближе.
   - Кто там?
   - Ричард.
   Суини озадаченно посмотрела на дверь.
   - Ричард?
   - Ричард Уорт, - пояснил он, и Суини почудился смех в его голосе.
   Сначала она решила не открывать дверь  и  убраться  восвояси,  сделав
вид, будто ничего не говорила. Но вот беда - дом принадлежал Ричарду,  и
хотя хоромы были не Бог весть какие, Суини подозревала, что за них можно
потребовать куда больше, чем ее нынешняя квартплата. Но  сейчас  она  не
могла позволить себе лишних расходов, а следовательно, должна  проявлять
почтительность к хозяину. Успокаивая себя этой мыслью, Суини взялась  за
замок. Ее руки по-прежнему тряслись - от холода, надо полагать.
   Он стоял в коридоре, застеленном потертым пыльным ковром. Если бы  не
плечи портового грузчика и не грубое  угловатое  лицо,  Ричард  в  своем
дорогом итальянском костюме  выглядел  бы  здесь  совершенно  неуместно.
Наметанным  глазом  художника  Суини  отмечала  мельчайшие   детали,   с
жадностью впитывая их, и если еще могла объяснить свою вчерашнюю вспышку
умопомрачением, то сегодня один лишь взгляд на Ричарда лишил ее иллюзий.
Тело Суини затрепетало, а губы увлажнились, словно перед  ней  поставили
лакомое блюдо. Тревожный знак.
   Когда она открыла дверь,  Ричард  улыбался,  но  стоило  ему  увидеть
Суини, закутанную в одеяло, улыбка немедленно угасла. Его  темные  глаза
оглядели девушку с головы до пят, потом впились ей в лицо.
   - Вы что, захворали?  -  осведомился  Ричард  и  бесцеремонно  шагнул
вперед, вынуждая Суини отступить и позволить ему беспрепятственно  войти
в квартиру. Он закрыл за собой дверь и защелкнул замки.
   -  Нет,  просто  замерзла.  -  Суини  сердито  сверкнула  глазами   и
отпрянула, не желая находиться в опасной близости  к  нему.  -  Что  вам
нужно? - спросила она, окончательно растерявшись, ибо не ожидала встречи
с Ричардом, тем более - наедине, в собственной квартире.  Квартира  была
ее  крепостью,  здесь  исчезала  настороженность,  отделявшая  Суини  от
окружающего мира; здесь она могла расслабиться и  рисовать,  быть  самой
собой. Когда Суини закрывала дверь квартиры, ей нередко казалось,  будто
она оставила в коридоре тяжелые железные  цепи.  Здесь  она  чувствовала
себя свободной, но только если была одна.
   - Я приехал захватить вас на ленч.
   - Я еще вчера сказала, что не поеду. - Суини поплотнее  закуталась  в
одеяло и вдруг словно увидела себя со стороны. На ней был теплый костюм,
но она не причесалась, а значит, волосы  торчат  вокруг  головы  буйными
вихрами. Длинный локон свесился  ей  на  глаз;  Суини  откинула  его  и,
покраснев, сердито сверкнула глазами. Она не любила попадать в  неловкое
положение. Суини уже не припомнила, когда в последний раз ее беспокоило,
как она выглядит в глазах окружающих, но... Ричард - совсем другое дело.
Она не хотела бы считать, что Ричард чем-то отличается от прочих  людей,
и все же считала.
   - Вчера я приглашал вас на обед.  -  Он  окинул  девушку  критическим
взглядом, продвинулся  еще  дальше  и,  почувствовав  жару  в  квартире,
нахмурился. - Зачем вы так натопили?
   - Я же сказала, мне холодно. - Вопреки ее воле  в  голосе  прозвучали
жалобные нотки. Ричард протянул руку и положил ей на лоб теплую  ладонь.
Суини следовало бы отпрянуть, - но ощущение тепла было  таким  приятным,
что она, вопреки своему желанию, чуть подалась вперед, уткнувшись ему  в
руку.
   На лбу Ричарда обозначилась чуть заметная складка.
   - Непохоже, что у вас жар.
   - Нет, конечно. Просто я замерзла.
   - Значит, с вами что-то не в порядке, ведь в комнате страшная духота.
   -  ...сказал  мужчина  в  пальто,  -  съязвила  Суини,   презрительно
фыркнула, отступила  от  Ричарда,  вновь  уселась  на  уголок  дивана  и
съежилась в комочек, чтобы согреться.
   Ее брюзгливый тон не подействовал на Ричарда.
   - Это не пальто, а пиджак. - Он присел рядом. -  Не  ощущаете  ли  вы
каких-нибудь иных признаков нездоровья?
   - Я здорова. Просто мне холодно.
   Несколько секунд Ричард вглядывался в ее упрямое лицо.
   - Вы же понимаете, это ненормально.
   - Может быть, мой внутренний  термостат  дает  сбои,  -  пробормотала
Суини,  хотя  и  сомневалась  в  этом.  Ощущение  холода  пришло  к  ней
одновременно с другими переменами, и Суини  решила,  что  сопротивляться
бесполезно. С другой стороны, мысль о том, что она заболела, еще  меньше
привлекала ее. У Суини не было времени хворать, поэтому  она  не  желала
признать себя больной. Чего уж проще.
   Ричард  продолжал   осматривать   девушку   внимательным   испытующим
взглядом.
   - Давно ли это продолжается?
   Не будь ей так холодно, Суини держалась бы увереннее и тверже, но как
показывать характер, когда тебе приходится  говорить,  а  зубы  выбивают
дробь? Чтобы не выглядеть смешной, Суини объяснила:
   - Я мерзну большую часть дня, но хуже чем сегодня никогда еще себя не
чувствовала.
   - Вам нужно  обратиться  к  врачу,  -  решительно  заявил  Ричард.  -
Одевайтесь, я отвезу вас в клинику.
   - Забудьте об этом. -  Суини  еще  плотнее  завернулась  в  одеяло  и
уткнулась лбом в  колени.  Потом,  чтобы  поставить  Ричарда  на  место,
заявила:
   - Прежде чем приходить, следовало предупредить меня по телефону.
   - Вы бы сказали, что не хотите меня видеть. Именно поэтому я не  стал
звонить. - Он прикоснулся к ее руке и,  нащупав  ледяные  пальцы  Суини,
нахмурился.
   - Как видите, я не могу выйти на улицу, и если думаете, что стану для
вас готовить, то глубоко заблуждаетесь.
   - Я и не думал об  этом.  -  Озабоченный  Ричард  смотрел  на  Суини,
полуобернувшись к ней и положив руку на спинку дивана.
   Девушка стиснула зубы, чтобы не стучали. Ей  хотелось,  чтобы  Ричард
ушел. Он сидел слишком близко, а она слишком  замерзла.  Женщине  трудно
сохранять уверенность в  себе,  когда  она  всеми  силами  старается  не
трястись.
   -  Ладно.  -  Ричард  поднялся,  словно  приняв   какое-то   решение,
расстегнул и снял пиджак.
   - Что вы делаете? - Суини беспокойно встрепенулась и тут  же  поняла,
как глупо прозвучали ее слова, ведь она  прекрасно  видела,  что  делает
Ричард. Ее тревожило не что, а почему он это делает.
   - Хочу вас согреть. - Он отобрал у Суини одеяло и накинул ей на плечи
свой пиджак.
   Ощущение тепла почти ошеломило ее. Оно проникло в глубь тела, и Суини
отрывисто и с облегчением вздохнула. Господи, пиджак Ричарда впитал  так
много его тепла - должно быть, он горяч, как печка. Почти  забывшись  от
острого наслаждения, Суини не заметила, как Ричард опять уселся рядом  и
уложил ее себе на колени.
   На мгновение Суини окаменела от страха, но, овладев собой,  изо  всех
сил уперлась ему в грудь  и  спустила  на  пол  ногу,  чтобы  встать.  К
изумлению девушки, Ричард обвил ее руками  как  ребенка  и  еще  плотнее
прижал к себе. Потом обернул одеяло вокруг себя и Суини, позаботившись о
том, чтобы ее ноги были укрыты.
   - Тепло тела, - невозмутимо сообщил  он,  -  одна  из  первых  вещей,
которым учат на армейских курсах выживания.  Когда  люди  замерзают,  им
нужно прижаться друг к другу.
   Суини успокоилась, завороженная восхитительным теплом,  окутавшим  ее
тело, и заинтересованная тем  мысленным  образом,  который  вызвали  его
слова. Она невольно улыбнулась.
   - Так и вижу вас, молоденьких  солдат-забияк,  которые  тискают  друг
друга.
   - Не тискают, а прижимаются. Это разные вещи. - Ричард  положил  руку
ей на ноги, и Суини с изумлением обнаружила, что его ладонь так  велика,
что прикрывает обе ее ступни. Сквозь носки к  ее  ледяным  ногам  начало
просачиваться тепло.
   Несмотря на пиджак, одеяло и горячее тело Ричарда, ее  вдруг  скрутил
новый приступ дрожи. Ричард прижал к  себе  Суини  еще  крепче,  втиснул
голову девушки себе под подбородок и  натянул  одеяло  поверх  ее  носа,
чтобы согреть воздух, который она вдыхала.
   - Я задохнусь, - пробормотала Суини.
   - Нет, по крайней мере  не  сразу.  -  Ей  почудилось,  будто  Ричард
усмехнулся, но, вывернув голову из-под его подбородка и заглянув  ему  в
лицо, она поняла, что  ошиблась.  Впрочем,  не  совсем;  Суини  замерла,
загипнотизированная изящным очерком его губ. У Ричарда был красивый рот,
не слишком тонкий, не слишком пухлый.  Не  такой  широкий,  что  женщине
показалось, будто она вот-вот туда провалится, но и не такой  маленький,
словно его обладатель только что высосал лимон. Иными  словами,  губы  у
Ричарда были что надо.
   - У вас челюсть отвалилась, - сказал он.
   За долгие годы Суини нередко приходилось таращиться на людей, она уже
и забыла, сколько раз такое случалось. Как правило, это не  смущало  ее,
но на сей раз она покраснела.
   - Да, со  мной  такое  бывает,  -  призналась  Суини.  -  Лица  людей
постоянно приковывают мой взгляд. Извините.
   - Меня это не беспокоит. Смотрите на здоровье.
   Его голос прозвучал тепло и снисходительно,  отчего  внутри  у  Суини
вновь затрепетал тревожный волнующий комок. Она подумала, что  забраться
на колени мужчине  -  не  лучший  способ  отвергнуть  его  ухаживания  и
преодолеть собственное влечение. С другой стороны, Суини не сомневалась:
Ричард  не  станет  удерживать  ее  силой,  да  и  сама  она  не  хотела
высвобождаться из его объятий, по крайней мере пока, ибо тепло  казалось
ей поистине сказочным. И хотя тело Суини все еще продолжало подрагивать,
она уже видела, что тепло Ричарда  делает  свое  дело:  приступы  озноба
становились все слабее.
   - Когда вы служили  в  армии?  -  Суини  чувствовала  себя  обязанной
сказать хоть что-то; просто сидеть и  молчать  было  неловко.  Вдобавок,
когда же еще разговаривать с мужчиной, если не сидя у него на коленях?
   - Много лет назад, тогда я был молодой и здоровый.
   - А зачем вы пошли в  армию?  Вас  призвали?  -  Суини  не  имела  ни
малейшего понятия о том, когда отменили воинскую повинность.
   - Нет, пошел сам. У меня не было денег для учебы в колледже, и  армия
представлялась мне лучшим способом  накопить  средства  на  образование.
Выяснилось, что у меня большие способности к военному  делу.  Я  мог  бы
служить до сих  пор,  если  бы  не  почувствовал  призвания  к  биржевым
операциям. Биржа показалась мне куда более доходным местом, а  я  жаждал
заработать кучу денег.
   - Теперь они у вас есть.
   - Да, теперь есть.
   Тепло завораживающе обволакивало ее, от него  размягчались  кости,  а
тело слабело. Суини казалось, что она растворяется в Ричарде,  принимает
его форму, словно восковая отливка. Озноб  наконец  отступился  сменился
вялостью, сонливостью, полной расслабленностью. И даже твердый  бугорок,
который все набухал под  ее  ягодицами,  не  встревожил  Суини.  Девушка
зевнула и уткнулась холодным носом в теплый изгиб шеи Ричарда, там,  где
она переходила в подбородок. Она почувствовала, как дернулся Ричард,  но
потом его руки сжались еще крепче.
   Пора вставать. Суини понимала,  что  должна  подняться.  Нежиться  на
коленях Ричарда - значило звать неприятности  на  свою  голову.  Она  не
ребенок, а потому  сознавала,  что  попала  в  двусмысленное  положение,
которое  неизвестно  чем  обернется.  Но  это  тепло...   Господи,   это
благословенное тепло! Суини  не  чувствовала  себя  так  хорошо  с  того
момента, как поднялась сегодня утром с постели, а если честно, то  давно
уже ей не было так славно, почти  целый  год.  Электрическое  одеяло  не
давало такого тепла, как живое тело, - тепла, проникающего буквально  до
костей. В армии знали, что делали, когда  учили  солдат  согревать  друг
друга телами.
   Вновь зевнув, Суини  ощутила,  как  Ричард  дрогнул  от  сдерживаемой
усмешки.
   - Засыпайте. - Его глубокий голос прозвучал негромко и умиротворяюще.
- Я присмотрю за вами.
   Суини не страдала излишней доверчивостью; одинокая женщина  не  может
позволить себе быть наивной. Но она ни на секунду не усомнилась  в  том,
что Ричард сдержит обещание. На нее наваливался  крепкий  восхитительный
сон, и она отдалась ему, чуть слышно вздохнув.
   - Р